Читать книгу На обломках Вавилонской башни. Рождение Руси - Святослав Анатольевич Галанов - Страница 9

Свои теории о нахождении индоевропейской прародины и распространении индоевропейских языков лингвисты пытались и пытаются подкрепить археологическими данными, так как народ, говоривший на каком-то едином языке, должен соответствовать какой-либо археологической культуре. Понятие «археологическая культура» в конце 1920-х годов ввел в обиход австралийский лингвист и археолог Вир Гордон Чайлд: «Мы находим, что определенные типы материальных памятников – сосудов, орудий, украшений, похоронных обрядов и форм домов – постоянно воспроизводятся. Такой комплекс связанных между собой черт мы назовем „культурной группой“ или только „культурой“. Мы предполагаем, что такой комплекс – материальное выражение того, что сегодня мы назвали бы „народом“».

Как же археологи понимают, является ли какая-либо из культур именно индоевропейской? Здесь они опираются на данные лингвистики. В восстановленном протоиндоевропейском языке есть очень много слов, связанных с лошадьми и колесными повозками. То есть до распада протоиндоевропейской общности протоиндоевропейцами была приручена лошадь, а также изобретено колесо и колесные повозки (колесницы). Соответственно, если в древней археологической культуре (до середины II тыс. до н. э.) археологи находят останки лошадей, элементов конской упряжи, колеса, остатки колесных повозок, глиняные и костяные фигурки лошадей и колесниц – эта культура с большой степенью вероятности является индоевропейской[4].

Как я писал выше, относительно прародины индоевропейцев за все время исследований существовало множество гипотез. В 1822 г. немецкий ботаник Генрих Линк на основании того, что в индоевропейских языках существует много слов, обозначающих домашних животных, а также связанных с горами, предположил, что индоевропейская прародина должна находиться в горной стране, в зоне, где были одомашнены животные. Под это описание подходило Закавказье. Русский лингвист и археолог Всеволод Фёдорович Миллер также связывал индоевропейскую прародину с Армянским нагорьем. Этот вывод он сделал исходя из близости индоевропейских языков с картвельскими (кавказскими) и семитскими.

Однако эта теория не объясняла близости индоевропейских языков с финно-угорскими, а также экспансию протоиндоевропейцев в Европу и Азию. И со временем большинство лингвистов все больше склонялись к так называемой «степной теории». Впервые она была выдвинута в 1890 г. немецким исследователем индоевропейцев Отто Шрадером, считавшим, что прародина должна быть где-то посередине индоевропейского мира, и это были причерноморо-каспийские степи России. Эта теория получила много и археологических подтверждений. Так, советскими археологами на территории от Днестра до Южного Урала была открыта ямная культура – культура курганных захоронений, относящихся к III–II тыс. до н. э. Аналогичные курганные захоронения существовали и на территории Северного Кавказа – майкопская культура. В 1956 г. американский археолог литовского происхождения Мария Гимбутас, сопоставив данные «степной теории» и археологические сведения, сформировала свою теорию, получившую название «курганная гипотеза», которая заключалась в том, что протоиндоевропейцы были выходцами с территорий как ямной, так и майкопской культуры. Эта территория как раз-таки и была ядром Скифии – я ее буду называть Малая Скифия. Однако нестыковки были все равно.

«Курганная гипотеза» не объясняла близость индоевропейских языков картвельским и семитским. Советскими учеными-лингвистами Гамкрелидзе и Ивановым была предложена теория «двух индоевропейских прародин», одна из которых находилась в Закавказье, другая – соответствовала культурам «курганной гипотезы», а уже оттуда протоиндоевропейцы разошлись по миру. За основу своей концепции я возьму именно эту теорию.