Читать книгу Японская олигархия в Русско-японской войне - Сюмпэй Окамото - Страница 3

Вступление

Оглавление

Эта работа – попытка рассмотреть особенно удачный пример внешней политики, проведенной олигархической системой. В сферу нашего исследования включено формирование и проведение внешней политики Японии в течение Русско-японской войны. Были рассмотрены и те факторы, которые принесли удачу в войне, и их ограничения.

Исследование проведено как попытка ответить на два вопроса. Первый: в чем сила и слабость олигархического контроля внешней политики? Второй: какое влияние оказали эта сила и слабость на управление довоенной внешней политикой Японии?

Важным достижением последних исследований внешней политики является растущее внимание к взаимному влиянию внутренней и внешней политики; растет число исследований, публикуемых на эту тему, как теоретических, так и эмпирических. Пусть они и страдают полной неопределенностью и до создания общей теории еще очень далеко, и тем не менее в них представлены изощренные подходы и гипотезы, касающиеся взаимоотношений внутренней и внешней политики.

Этот крайне медленный, но важный прогресс уже пролил свет на многовековой спор о сравнении возможностей демократической и недемократической систем в сфере проведения внешней политики. Абстрактность, традиционная черта спора, была постепенно вытеснена более конкретными, эмпирическими исследованиями. В результате пессимистическое отношение к возможностям демократического проведения внешней политики, которое было выражено Алексисом де Токвилем и разделено многими другими, меняется[1].

С одной стороны, было исправлено ошибочное мнение о том, что выработка политики при демократии децентрализована, а следовательно, неэффективна. Рост наших знаний о так называемом общественном мнении при проведении внешней политики показал, что проведение внешней политики при демократии гораздо больше зависит от элиты, чем предполагалось. Также замечено, что особенно сильно эта тенденция выражается в кризисных ситуациях. С другой стороны, появились подозрения относительно преимуществ централизованного принятия решений в авторитарной системе. Растущее число исследований утверждает, что внешняя политика в тоталитарной и авторитарной системе, находясь под меньшим влиянием общественного мнения, подвергается влиянию внутренней политики так же, если не сильнее, чем при демократическом режиме.

Так, Р. Барри Фаррел завершает свое сравнительное исследование возможностей конституционной демократии и тоталитаризма в проведении внешней политики таким образом: «И закрытые и открытые общества имеют преимущества и недостатки… Недостатки не кажутся свойственными строго той или иной стороне». Карл Дж. Фридрих придерживается сходной точки зрения. Он также считает, что «нерешенной остается проблема, как устроить процесс принятия внешнеполитических решений в стране, которая организована демократически, так, чтобы обеспечить эффективное управление ее внешней политикой». Однако он же утверждает:

«Тоталитарные правительства, хотя в чем-то свободнее от общественного мнения и его перемен, демонстративно подчинены влиянию противоречий в партии. Следовательно, и при демократическом, и при тоталитарном режиме люди могут принудить к плохой политике, помешать принятию хорошей политики, они могут позволить частным интересам стать выше интересов национальной политики и даже простить правительству проведение политики, недопустимой с точки зрения международной обществености».


Некоторые из подразумевающихся положений спора о преимуществах и недостатках олигархической внешней политики можно резюмировать следующим образом.

Во-первых, внешняя политика является в конечном итоге работой политических лидеров; ее успех или провал зависит от качества руководства и условий его работы.

Во-вторых, основные взаимозависимые атрибуты компетентного руководства в проведении внешней политики должны включать в себя:

а) возможность установления благих для нации целей внешней политики. Руководство должно поддерживать гармонию целей и методов с имеющимися у нации возможностями проведения политики с максимальной вероятностью успеха. Для того чтобы достичь этого, руководство должно обладать чувством реальности и воображением, гибкостью, твердостью, силой и сдержанностью. Оно должно также быть достаточно сплоченным, не исключая при этом возможности обсуждения широкого спектра политических альтернатив среди самих лидеров. Руководству следует иметь доступ к достоверной информации о состоянии внутренних и внешних дел в государстве;

б) способность управлять общественным мнением, а не следовать за ним. Для этого требуется четко сознавать, что «конфликт между требованиями хорошей внешней политики и предпочтениями общественного мнения в порядке вещей и поэтому является неизбежным». Следовательно, руководство должно быть достаточно твердым, чтобы придерживаться своих представлений о хорошей внешней политике и сопротивляться требованиям общественности. В то же время оно должно избегать нежелательного усиления конфликта с общественностью. Власть не должна допускать отчуждения от общественности или доведения ее до прямого сопротивления;

в) способность добиваться общественной поддержки своей политики и сохранять эту поддержку. Руководство должно стремиться культивировать благожелательное общественное мнение по отношению к политике, которую оно хочет проводить. Оно не должно допускать, чтобы оппозиция или демагоги вводили народ в заблуждение.

В-третьих, для эффективного проведения внешней политики требуется: а) способность создавать вышеописанный тип руководства и б) часто упоминаемая способность создавать такие внутренние условия, при которых помехи в работе компетентного руководства были бы минимальны.

Этот список качеств не замышлялся ни как исчерпывающий, ни как идеальный. Скорее, целью его составления было представить полезный критерий, с помощью которого можно было оценить олигархический механизм проведения внешней политики.

Наверное, полезно было бы изложить здесь в основном, почему мы выбрали в качестве примера внешнюю политику Японии в период Русско-японской войны. Хотя все задействованные в войне японские лидеры – и гражданские и военные – скромно и усердно считают свой успех в войне обязанным величественной славе императора Мэйдзи и великодушному правлению и защите духов его божественных предков, ученые приводят в качестве главной причины победы удачную координацию между японскими гражданскими и военными лидерами в ходе их политической деятельности. Мы не оспариваем данную точку зрения, однако прежде всего необходимо задать несколько вопросов. Например, насколько хороша была в действительности эта координация? Каковы основные факторы, которые сделали такую координацию возможной? Были ли эти факторы специфичны для Японии периода Русско-японской войны? Каковы были их ограничения? Какова была цена этой хорошей координации?

Надеемся, что при поиске ответов на эти вопросы мы обнаружим какие-то ключевые знания о возможностях олигархического проведения внешней политики как таковой. Участие в споре о сравнительных возможностях различных способов проведения внешней политики не является (разве что косвенным образом) целью данного исследования. И хотя, руководствуясь одним примером, прийти к общей теории проведения внешней политики при олигархии невозможно, мы надеемся, что наше исследование будет первым шагом в этом направлении и приведет к развитию изучения взаимодействия процессов внутренней и внешней политики.

Второй причиной, по которой мы задумали это исследование, является вопрос политического развития. В своем эпилоге к «Политическому развитию в современной Японии» Роберт Е. Уорд представляет четырнадцать общих положений процесса политической модернизации, которые предлагает нам опыт Японии[2]. В их числе – следующие:

1. Широко распространенный страх иностранной интервенции или эксплуатации может послужить сильным стимулом к политической модернизации.

2. Силы и институты, которые служат опорой процессу политической модернизации при одном ряде обстоятельств, способны иметь обратный эффект в другой ситуации.

3. Если качество руководства постоянно, авторитарные и олигархические формы правления могут превосходить демократические формы на ранних этапах политического развития.

4. Несмотря на изначальное существование авторитарной политической системы, процессу модернизации могут быть свойственны значимые либеральные тенденции.

5. История демократизации Японии подчеркивает важность постепенной и глубокой подготовки для достижения жизнеспособной демократической политической системы.

Прочитав эти пять избранных положений, мы можем увидеть некоторые основные причины затруднительного положения в современном политическом развитии Японии. Возьмем на себя смелость поменять эти положения местами. Для того чтобы прояснить нашу точку зрения, представим одну из многих возможных перестановок.

В Японии страх иностранной интервенции стимулировал быструю политическую модернизацию (положение 1). Это необходимое условие для быстрой модернизации привело к созданию, по существу, олигархической формы правления, и опыт Японии, кажется, подтверждает аккуратно определенное положение 3. Курс современной истории Японии показывает, что олигархическая форма правления в конце концов не может полностью предотвратить либеральные тенденции (положение 4). И если мы согласимся с положением 5 о важности «постепенной и глубокой подготовки для достижения жизнеспособной демократической политической системы», как можно избежать такого огромного камня преткновения, как положение 2?

Это противоречие еще более увеличивается, если рассмотреть его в контексте внешней политики, которая, как указано выше, требует высокого качества руководства и более скептического взгляда на возможности демократии. Например, как мы обеспечим постоянное качество руководства в течение переходного периода? Как может жизнеспособная демократия (с точки зрения проведения желательного курса внешней политики она должна быть по крайней мере так же жизнеспособна, как и олигархическая система с хорошим руководством) возникнуть из изначально олигархической системы? Если постепенная либерализация и демократизация неизбежна, то не получится ли так, что в итоге олигархическое государство вместо появления жизнеспособной демократии получит руководство «низкого качества», возглавляющее правительство, которое находится где-то посредине между изначальной олигархической системой правления и жизнеспособной демократией, не имея достоинств ни той ни другой? Не та ли это затруднительная ситуация, в которой оказалась современная Япония, особенно в области внешней политики?

Мы надеемся, что настоящее исследование предоставит эмпирический пример, который проверит обоснованность положений Уорда и приведет нас к лучшему пониманию проблемы, с которой столкнулась современная Япония, особенно в сфере внешней политики.

Русско-японская война приходится на середину современного этапа развития Японии, и этот период в вопросе и внешней и внутренней политики был одним из наиболее значимых для страны. Внутри Японии это был период развития, отмеченный постепенным изменением и угасанием политики гэнро, подъема второго поколения политической элиты, дальнейшего развития партийной политики и появления более разносторонних интересов в японском обществе как неизбежного следствия модернизации. Также все эти события рассматриваются в качестве непосредственной прелюдии к появлению масс на политической сцене. С точки зрения внешней политики в этот период островная нация, которая всего полвека как столкнулась с превратностями мира вокруг нее, достигнув равенства с Западом и пустившись в амбициозные колониальные предприятия, заявила о себе как о мировой державе. По мере этих достижений отношения Японии с другими странами конечно же изменились. Япония включилась в ожесточенную борьбу между лидирующими мировыми государствами за превосходство на Азиатском континенте и в Тихом океане. Страна, на которую азиатские националисты смотрели как на источник вдохновения в их борьбе с Западом, стала вместо этого новой угрозой для соседних государств. Традиционно дружеские отношения между Японией и Соединенными Штатами резко изменились, началось соревнование держав между собой, которое продлилось долгие годы.

Исследование олигархической внешней политики, которую проводила Япония в этот исторический период, особенно значимо, так как оно поможет понять нарастающую проблему политического развития и внешней политики Японии последних лет и в то же время приведет нас к более уравновешенной точке зрения на достижения быстрой модернизации в Японии.

Ученые, как было замечено выше, ссылались на эффективную координацию между гражданским и военным сектором в политическом процессе Японии как на одну из главных причин успеха Японии в войне против России, а также на соперничество между этими двумя секторами как на главную причину проблем в последующий период. Но когда и как координация превратилась в соперничество? Какие факторы во время Русско-японской войны предотвратили появление соперничества как главной проблемы? Каким образом процесс разработки политического курса во время Русско-японской войны заложил почву для этого соперничества? Это исследование, возможно, позволит лучше понять последующий период гражданско-военного соперничества в истории Японии.

Данное исследование состоит из пяти частей. В первой части обсуждается конституционная структура и составляющие проведения олигархической внешней политики в Японии во время Русско-японской войны, потом исследуется отношение Японии к внешним сношениям во время периода Мэйдзи, чтобы раскрыть их общие тенденции и природу противоречий между отношениями олигархии, с одной стороны, и политических деятелей – с другой. Во второй части прослеживается, как и почему олигархи решили начать войну и как политические деятели работали на войну. Это определит роль политических деятелей и их влияние на решение олигархов о начале войны. В третьей части исследуется, как олигархи приготовились к заключению мира, как политические деятели оценивали ход войны. Портсмутская конференция описана главным образом для того, чтобы увидеть, как обнаружилась разница во взглядах олигархов и политических деятелей.

Четвертая часть описывает внутренние последствия заключения мира. Как было мобилизовано общество для движения против переговоров? Как развивался мятеж в Хибии против мирных переговоров? Эта часть исследования особенно интересна по нескольким причинам.

Во-первых, изучение доступной литературы по взаимоотношению внутреннего политического процесса и внешней политики показывает, что большинство этих исследований не касается вопросов влияния внешней политики на внутренние политические процессы. Картина будет неполной, пока мы не рассмотрим внутренние последствия исследуемых нами событий, ведь мы рассматриваем государство как действующий организм. Внутреннюю реакцию на предшествующую политику ощущает и народ, и те, кто принимал решения, – таким образом создаются внутренние условия для формирования последующего политического курса, который, в свою очередь, повлияет на принятие решений. Такая реакция часто представляет собой отсроченную расплату за кажущуюся гладкой деятельность системы по проведению политики. Важность этого аспекта исследования становится очевидна, если рассмотреть пример из недемократической системы.

Во-вторых, внутренняя реакция на Портсмутское соглашение привела к масштабному бунту в Токио в день его подписания. Это была первая городская демонстрация, которая сопровождалась насилием. Причиной ее стало общественное недовольство международным договором, заключенным правительством Японии. Второй подобный случай произошел в мае и июне 1960-го из-за пересмотра договора о безопасности между Соединенными Штатами и Японией. Оба эпизода представляют собой полезный материал для исследования природы развития политического процесса в Японии на двух разных отрезках времени и при двух разных политических системах (один – при недемократической системе, а другой при действующей демократии), в частности исследования влияния внутренней политики на выработку тактики ведения в обеих системах политики внешней. Они вызывают много вопросов: например, что привело к беспорядкам и почему протестующие перешли к непарламентским методам борьбы? При полном анализе и сравнении эти два инцидента могли бы пролить свет как на постоянные, так и на меняющиеся черты политического процесса в Японии, предоставить ценный материал для исследования насилия в политике как такового. «Кризис договора о безопасности» 1960 года был предметом нескольких сравнительных исследований и на английском, и на японском языке. Более ранний же случай все еще ждет подробного исследования. Его рассматривали лишь несколько статей и политических исследований, все на японском языке. По этим причинам «бунт против договора» в сентябре 1905-го анализируется здесь не только в качестве примера исследования возможностей олигархической внешней политики, но и как независимый предмет исследования политического процесса в современной Японии. Для прояснения причины и природы восстания мы сопоставляем наши выводы с некоторыми широко распространенными взглядами на это конкретное выступление и с идеями, высказанными в некоторых основных исследованиях восстаний.

В пятой части резюмируются характеристики олигархической внешней политики на основе всего исследования и делаются некоторые выводы о силе и слабости этой системы – слабости, которая привела к многим внешнеполитическим проблемам в довоенной Японии.

1

По замечанию де Токвиля, «международная политика вряд ли требует тех качеств, которые считаются свойственными демократии; напротив, она требует правильного использования почти всех тех качеств, которых демократии не хватает. …Лишь с большим трудом демократия может вырабатывать подробности важных решений, четко придерживаться жесткого плана действий и проводить его в жизнь, несмотря на серьезные препятствия. Она не может держать свои действия в тайне или терпеливо ждать их результатов».

2

Справедливости ради по отношению к профессору Уорду следует добавить его утверждение: «Это все лишь очень простые и крайне обобщенные положения. К тому же, будучи основанными только на японском опыте, они также и весьма предполагаемы». Он явно не ожидал, что с его положениями будут обращаться так, как это делаем мы.

Японская олигархия в Русско-японской войне

Подняться наверх