Читать книгу Острые шипы страсти - Сьюзан Кинг - Страница 4

Англия Апрель 1215 года

Внезапный порыв ветра унес ее последнюю стрелу. Выпущенная из лука и подхваченная ветром, стрела очертила высокую дугу и пролетела мимо цели. Когда она исчезла в густой листве деревьев возле лесной тропы, Эмлин де Эшборн вздохнула и повесила лук на плечо. Плотнее завернувшись от холода в свой зеленый плащ, она накинула капюшон на льняные косы и направилась к тропе.

Она училась стрелять, но сегодня ее выстрелы были неточными, по большей части из‑за ее неопытности, чем из‑за ветра. Из дюжины стрел с серыми перьями, которые она несла в кожаном колчане, свисающем с ее ремня, осталось лишь четыре. Эту нужно бы отыскать, если она желает продолжать учебу.

Эмлин быстро передвигалась под навесом из лесной зелени, сквозь которую все же пробивались лучи солнечного света. В чистом весеннем воздухе слышался шелест листвы. Она радовалась, что пошла на этот риск, сбежав в лес после нескольких месяцев надоевшего заключения.

Но в лесу, подобном этому, поздней осенью прошлого года был арестован людьми короля Иоанна ее брат Гай, барон де Эшборн. Из предосторожности сенешаль замка, который переживал за их безопасность, всю зиму не позволял Эмлин, двум ее младшим братьям и сестре покидать стены замка. Даже сейчас никому не было известно, где держат Гая и жив ли он еще.

Стрельба из лука, которой начал обучать ее брат еще до того, как его захватили, была забыта до нынешнего дня. Эмлин не очень преуспела, она была напряжена и неповоротлива, ее пальцы не слушались, будто деревянные. Сегодня она не собиралась охотиться, а приехала сюда в надежде поупражняться на открытой местности.

Используя короткий женский лук, было сложно подстрелить мелких быстрых животных или птиц – хотя, видит Бог, теперь в Эшборне нужна любая дичь, – но тем не менее она с детства была зачарована скоростью полета стрелы, грациозностью этого оружия, а также сложным мастерством, которого требовало обращение с ним. Во время стрельбы по мишеням во дворе замка Эмлин всегда громко аплодировала мужчинам, которые целились в мешки с сеном и соломенных чучел, одетых, как французские солдаты или, в последнее время, как король Иоанн.

Оглядываясь по сторонам в поисках пропавшей стрелы, Эмлин приблизилась к лесной тропе, где деревья росли реже. Испугавшись неожиданного звона металла, она быстро спряталась за широким дубом, ее сердце бешено колотилось.

– Дьявол! – Тишину и спокойствие нарушило раздраженное проклятие, произнесенное мужским голосом. Эмлин опустила лук и осторожно выглянула из‑за ствола.

На тропе в нескольких ярдах от нее верхом на огромной черной лошади сидел мужчина в длинной кольчуге и смотрел в противоположную сторону. Его длинный голубой плащ накрывал заднюю часть животного. С луки высокого седла свисал белый щит с узором.

Хотя зелено-белый герб с соколом и ветвью был незнаком ей, Эмлин понимала, что такой щит, а также отличное снаряжение лошади могли принадлежать только благородному рыцарю. Он мог оказаться человеком короля. Уот предупреждал ее именно о такой опасности в лесу. Девушка пригнулась, чтобы ее не было видно.

Лошадь медленно ходила по кругу на тропе. Эмлин стало интересно, почему рыцарь так насторожился, вытащил меч и держал его наготове. Тишину леса нарушал тихий топот лошадиных копыт, негромкое позвякивание доспехов и периодически вырывающиеся проклятия.

Опасаясь, что неподалеку может быть кто-то еще, она решила отойти глубже в лес и сделала шаг назад. Под ее ногой громко хрустнула сухая ветка.

В ту же секунду рыцарь повернул голову и заметил ее между деревьев. Он развернул огромного черного жеребца и направил его вперед.

– Эй! Подождите! – крикнул он.

Эмлин остановилась. Он натянул поводья гигантской лошади у края тропы в нескольких шагах от девушки. Она уперлась взглядом в большую темную голову животного, затем опустила глаза на его сильную грудь и плечи, а потом – на заключенные в доспехи длинные ноги рыцаря.

И увидела свою пропавшую стрелу, под странным углом торчащую из его бедра.

Стрела покачивалась. Липкая кровь образовала вокруг пораженного участка пятно карминного цвета. Девушка медленно подняла сочувствующий взгляд к лицу рыцаря.

Под темными прямыми бровями его глаза пылали таким же стальным блеском, как и доспехи.

– Выходите, – приказал он, и его низкий голос эхом разнесся по лесу.

Эмлин не сводила со стрелы перепуганных глаз. Затаив дыхание, с бешено стучащим сердцем она сделала шаг навстречу лошади. Рыцарь возвышался над ней, пока она топталась на месте.

Он сунул меч обратно в ножны.

– Юная дева, я должен вытащить эту стрелу, – прорычал он. – Я требую вашей помощи.

Помощи? Она посмотрела на него с удивлением. Черты его лица наконец приобрели какую-то форму под капюшоном кольчуги – они казались грозными и суровыми под темной щетиной. Он поднял бровь в ожидании.

– Хорошо, – произнесла девушка, – но я не могу достать отсюда.

– Мои доспехи тяжелы, – строго ответил он. – Если я спешусь, то потом мне нелегко будет залезть обратно с раненой ногой. Вы должны вытащить стрелу, юная леди, и сейчас же. – Он указал рукой на широкий пень. – Встаньте туда.

Эмлин повиновалась, удивляясь про себя: неужели все выполняли приказы человека с такими манерами? Но она только что подстрелила его и потому покорно влезла на пень и подождала, пока он подведет лошадь ближе.

– Возьмитесь за стрелу, – командовал он, и девушка обвила пальцами древко. Сняв перчатки, он положил свою руку чуть ниже ее пальцев и надавил на ногу. Его касание было холодным. – Когда я скажу, вы должны тянуть быстро и сильно.

– Но я… – запнулась она и прикусила губу.

– Мне пришлось бы сделать это самому, не будь здесь вас.

Кивнув, она крепче сжала руку и услышала, как рыцарь вдохнул, приготовившись. Она уловила на себе острый взгляд его серых глаз.

– Тяните! – скомандовал он. Девушка с силой потянула. Когда острие вышло, оставив после себя дыру в теле, он громко выдохнул, сдерживая стон. Из раны потекла теплая кровь.

Потом Эмлин поняла, что наконечник стрелы не пройдет сквозь кольчугу так же легко, как вошел туда изначально. Она осторожно высвободила его из сети металлических колец, ощущая суровое молчание рыцаря.

Полностью извлекши стрелу, она вытащила из своего рукава платок и надавила на кровоточащее место. Тогда рыцарь взял у нее платок и сам начал останавливать кровь. Он нахмурился, черные ресницы сомкнулись полумесяцем, а губы крепко сжались от боли.

В левой руке Эмлин неуверенно держала окровавленную стрелу. Она не могла так просто вытереть ее и бросить в колчан под своим плащом.

Рыцарь наклонился, взял у нее из рук стрелу и начал изучать наконечник.

– Здесь нет меток владельца. Это охотничья стрела с широким зубцом для мелкой дичи. – Он посмотрел на Эмлин. – Расскажите мне, что вам известно об этом нападении. Где плут, стрелявший в меня из лука?

– Нападение? – Она нервно закусила нижнюю губу.

– Никто не пришел за стрелой, я не видел ни разбойников, ни охотников. – Он наклонился вперед, его серые глаза были суровы и холодны, как иней на камне. Он коснулся ее плеча свободной рукой, крепко сжав его своими длинными пальцами. – Почему вы здесь, в этом лесу, юная дева?

Хотя ее первым желанием было высвободиться из его хватки и убежать в лес, благоразумие и годы, проведенные в монастыре, советовали ей признаться. Но когда Эмлин открыла рот, послышался только какой-то слабый лепет, похожий на мышиный писк. Она боялась его реакции на правду. Беспощадные рыцари, подобные этому, захватили Гая. Этот человек может навредить ей, даже убить за совершенное ею деяние.

Легко зажав стрелу между двумя пальцами, рыцарь той же рукой держал поводья. Другой рукой он продолжал сжимать плечо Эмлин.

– Говорите! Вы пришли вместе со своим отцом или братом, чтобы охотиться на королевских оленей?

– Нет, сэр. Это строевой лес, принадлежащий Эшборну, – изгородь и ров отгораживают его от мест обитания оленей.

Мужчина посмотрел, куда она указала. Сквозь деревья просматривалась густая изгородь, окружавшая внешнюю часть леса. Если за ним хорошо ухаживать, такой барьер отпугивает крупных животных, в особенности оленей, и они не заходят в лес, чтобы поесть черенков и коры деревьев, выращиваемых для строительства.

– Поскольку король некоторое время назад приказал, чтобы все изгороди стали ниже, – продолжала она, – эта совсем недавно была подрезана. Остальные повалились от зимних ветров. Скоро олени смогут свободно сюда заходить, потому что им ничто не будет препятствовать – благодаря королю Иоанну. Это старая тропа, ею почти не пользуются, она ведет к замку.

– Строевой лес, – сухо произнес человек. – И здесь нет никого, кроме вас…

Эмлин сделала глубокий вдох и решила рассказать правду. Ее сердце громко стучало, пока она быстро произносила свое признание.

– В вас стрелял не разбойник и не браконьер, милорд. Это была моя стрела, выпущенная моей собственной рукой. – Она съежилась, приготовившись бежать, но он так крепко держал ее за плечо, что попытайся она увернуться, поплатилась бы целостностью плечевого сустава.

Наступила секундная пауза, затем в воздухе над ее головой раздался громкий смех.

– Что же мы с вами не поделили? Говорят, что бандит Черный Торн уже давно мертв, а никто другой не осмелился бы напасть на меня. – Он подался вперед и рявкнул: – Не надо защищать свою семью, своего любимого щеголя или своего муженька! Где плут, стрелявший в меня?! – Его голос стал угрожающе низким. – Не играйте со мной. Я еле сдерживаюсь из‑за боли, к тому же мне надо быть в другом месте!

Эмлин съежилась, когда сила его ярости стала очевидной. Она слегка повернулась, от этого движения ее плащ приоткрылся и показался кожаный колчан. Внутри задребезжали четыре точно такие же стрелы.

Он уставился на них, затем на нее.

– Так…

– Да, милорд, – несчастным голосом произнесла она.

– Зачем вам нападать на меня? – Он почти рычал.

– Я не хотела причинить вам боль, сэр. Это была случайность. Я тренировалась стрелять из лука. – Он молча наблюдал за ней. – Ветер унес мою стрелу. Я целилась в буковый ствол, – сбивчиво добавила она. Рыцарь по-прежнему не отвечал, но его хватка ослабла. – По правде говоря, милорд, я плохой лучник.

Он проворчал:

– Это уж точно.

Эмлин кивнула.

– Увы! Простите меня во имя Пресвятой Богородицы. Нехорошо ранить человека.

– Действительно, нехорошо. – Неожиданно он отпустил ее плечо, и она начала массировать его. Рыцарь глубоко вздохнул, наблюдая за ней секунду-другую, его темные брови насупились. – Хм, – пробормотал он. – А я должен извиниться перед вами, что не могу посадить вас на вертел и поджарить. Хотя руки чешутся, уверяю вас. – Он протянул ей стрелу. – А теперь уходите.

Взяв стрелу, Эмлин спрыгнула с пня и взглянула на рыцаря. Над темной щетиной его глаза были серыми, как сталь. Даже боль и ярость не портили его красоты. Вспомнив, что у него открытая болезненная рана, Эмлин озадачилась вопросом, далеко ли ему еще ехать.

– И еще! – выкрикнул он. – Я узна́ю имя нападавшего на меня.

Прежде чем она успела ответить, в лесу раздался крик.

Рыцарь обернулся в своем седле и крикнул в ответ. По лесной дороге загремел топот копыт. Эмлин ужасно захотелось убежать: не нужно было ей приходить сюда одной, беззащитной, не следовало забираться так далеко от дома.

– Идите же, – сказал рыцарь, казалось, почувствовав ее желание. – И оставьте стрельбу тем, кто может делать это лучше. – Повернув своего коня, он ускакал навстречу приближающемуся всаднику.

Эмлин почувствовала сожаление и симпатию к этому раненому рыцарю. И вместе с тем некоторые его слова наполнили ее гневом. Зайдя в густые заросли строевого леса, чтобы подобрать свой лук, она пробормотала несколько недобрых фраз, которых лучше было никому не слышать, и направилась в Эшборн. За забором ей не грозит попасть из лука в какого-нибудь молодого рыцаря. Однако ей грозит гнев Тибби, если только та не слишком занята.

Войдя в помещение, смежное с большим залом, Эмлин отодвинула в сторону красную штору, висевшую у входа, и заглянула внутрь. «О боже, – запыхавшись, подумала она, – я пропустила ужин, и меня наверняка вычислили».

Несколько служанок ставили на место у стены узкие лавки и деревянные столы, за которыми проходила вечерняя трапеза. Одна из них быстро подметала пол, вторая складывала в корзину оставшиеся куски хлеба, чтобы отнести их завтра в деревню. Возле огромного камина у дальней стены стоял длинный стол из тяжелого дуба. Его отполированная поверхность была пустой.

– Леди Эмлин! Вот вы где! – Разнесся по залу хриплый теплый голос. Эмлин вздрогнула. Стремительно оглядывая пространство, она не заметила Тибби.

Приземистая властная женщина пересекала комнату как надвигающаяся туча – несколько слоев юбок колыхались вокруг ее ног. Эмлин, смирившись, приоткрыла занавес шире.

– Да, Тибби?

– Позвольте мне взять ваш плащ, миледи. – Тибби протянула руку, чтобы снять с Эмлин плащ. Пятясь, та нащупала бронзовую булавку-застежку.

Потянув за тяжелый шерстяной край, Тибби открыла рот от возмущения.

– Эмлин де Эшборн, этот плащ промок! Дайте-ка его сюда!

Девушка сняла плащ.

– Он едва влажный.

– Влажный, как же, и заляпанный грязью с обрывками листьев и чем-то еще! – Тибби провела пухлыми пальцами по ткани, подцепляя веточки и листья. В сумрачном свете факелов она не сводила грозных глаз с Эмлин. – Вы выходили за ограду без охраны и даже без собаки, которая могла бы защитить вас, уж я‑то знаю.

– Да, это так, – вздохнула Эмлин, по опыту зная, что от Тибби ничего не утаишь.

Перебросив плащ через руку, Тибби сложила ладони над своим круглым животом и ждала, глядя Эмлин в глаза. Ни одна из них не была высокой, но Эмлин обладала тонкой статью, Тибби же была в два раза шире, сильная, как дуб.

– Порой здесь тихо, словно в могиле, – сказала Эмлин. – Поэтому я ушла. Уот не разрешил бы мне уйти, и вы тоже. Я же только в строевой лес…

– Сэр Уолтер не какой-то там старый глупец, и вы должны слушаться его. Что было бы, встреть вы в лесу людей короля? Уот говорит, что они всегда рядом теперь, и неизвестно, когда они придут за вами или за всеми нами, спаси нас Господь. – Тибби быстро перекрестилась над своей широкой грудью и уперла руки в бока.

Эмлин вздрогнула от страха, вспомнив рыцаря в лесу. Она мысленно увидела его глаза в то мгновение, когда он сжимал пальцами стрелу, торчащую из его бедра. Сейчас страх, который она почувствовала в те минуты, вновь вернулся.

Тибби и Уот, сенешаль замка, яростно оберегали ее и младших детей де Эшборна с тех пор, как Гая арестовали на охоте. Долгая зима прошла в напряжении, которое усилилось, когда король потребовал непомерных налогов – штрафов, как назвал их глашатай.

Оставшись за хозяйку, Эмлин делала все возможное, чтобы заботиться о детях и домочадцах. Ей удалось отправить королю несколько серебряных монет, хотя это опустошило сундуки, но деньги были единственной надеждой опять увидеть Гая невредимым. За время долгой зимы Эмлин честно старалась полагаться на Бога и обращать свой гнев в прощение. Но она находила это чрезвычайно сложным.

Хотя ее родители умерли, а старших брата и сестры не было с ними, два ее младших брата и сестра – то ли по Божьей воле, то ли по чьей-либо еще – находились в целости и сохранности под ее опекой. После захвата Гая Эмлин дала обет Пресвятой Деве Марии никогда не бросать детей, желая, чтобы в их жизни не было потерь, которые познала она. Как их единственный опекун она могла об этом лишь просить, предлагая взамен непогрешимую веру.

Тибби не унималась.

– И что же, – многозначительно спросила она, – вы делали в лесу одна? Почему не взяли Каджиля?

– Тренировалась, – ответила Эмлин. – А Каджиль стареет.

– Что за вздор! Только не лук и стрелы! – Тибби сердито посмотрела на нее. – Еще в детстве вас искушали эти штуки. Это все из‑за того преступника, которого вы встретили на свою беду. Иначе вы всегда были бы покорной девушкой.

– Ох, Тиб, – вздохнула Эмлин. Ее так часто корили за непокорность. – Гай не видел ничего зазорного в стрельбе из лука, он первым и показал мне, как это делать. Многие леди охотятся с луком.

– Фу! Те изящные леди, которые бродят по лесу во время охоты, нацелены на дичь покрупнее кроликов! Лишь некоторые из них идут на этот подвиг ради прелести стрельбы из лука, а большинство – ради молодых лордов, которых могут встретить на охоте. Если бы вы не провели последние годы в монастыре, то знали бы это.

Тибби быстро перевела дыхание и понеслась дальше:

– А вы убежали от тех, кто защищает вас от брюха этого проклятого короля – прости Господи, но он такой, и мы знаем это, – чтобы пойти пострелять в крошечных созданий? Вам следует пребывать в молитве за бедняжку барона Гая, спаси его Господь. – Тибби снова перекрестилась и вздохнула, качнув белым накрахмаленным чепчиком. – На самом деле я не могу винить вас.

Эмлин прищурилась.

– Тиб?

– Неудивительно, что вы убегаете из этого мавзолея, как его называют, учитывая все наши теперешние беды. Вы поймали какую-нибудь дичь к столу?

За двадцать с лишним лет постоянного щебетания и увещеваний няни Эмлин привыкла к быстрой смене ее настроений: мысли той перескакивали туда-сюда, как птицы с ветки на ветку. Не было на земле никого более любящего и заботливого, но те, о ком она заботилась, вынуждены были терпеть бесконечный поток громких оживленных суждений.

– Эмлин, дорогая, вы принесли нам зайца или белку? – повторила Тибби.

– Н‑не совсем. Я не очень хороший стрелок. – Девушка почувствовала досаду, вспомнив о рыцаре, – темные глаза, теплые руки, резкие слова и… кровавая рана.

– Жаль. Господь знает, что теперь нам нужно больше еды, а здесь слишком мало мужчин-охотников, – сказала Тибби. – Денежные взыскания короля почти опустошили нас. Бочки с соленым мясом без малого пусты.

Эмлин вздохнула, зная, что все это правда. Вопреки стараниям домочадцев, слуг и работников крепости, кухни, пивоварни, конюшни и кузни, их запасы истощались. Также не наблюдалось и обнадеживающего присутствия гарнизона в замке.

В настоящее время по парапету ходило всего несколько вооруженных человек. Когда забрали ее брата Гая, бо́льшая часть воинов, которым они платили, куда-то ушла по приказу короля. Учитывая малое количество мужчин, ценен был каждый, кто умел охотиться. Недостаточное количество солдат также означало, что замок Эшборн не смог бы долго сопротивляться в случае нападения извне.

– Нам удалось продержаться до этого времени, – сказала Эмлин Тибби. – Как-нибудь я заплачу оставшуюся часть выкупа за Гая. В этом году шерсть овец принесет хорошую прибыль.

– Молитесь, чтобы нашему алчному королю этого хватило, – проворчала Тибби.

– Конечно, он примет следующий платеж частями.

– Гм! – прокомментировала Тибби, больше верящая в кнут, чем в пряник. Эмлин улыбнулась.

Спасибо Небесам, что они могли положиться на мудрость и опыт Уолтера де Лидделя, который был сенешалем Роджера де Эшборна и остался на должности при его сыне Гае. С таким руководством Эмлин удалось сохранить более-менее сносную прислугу в замке, чему она была несказанно рада. Она хотела любой ценой защитить младших братьев и сестру от неприятностей и считала себя ответственной за них. Отец поручил их ей и Гаю, когда умирал.

– Должно быть, близнецы чем-то слишком уж заняты, если здесь так тихо, – заметила она, оглядываясь вокруг.

Тибби прищурилась, ее короткие пушистые брови высоко вскинулись над ярко-голубыми глазами, а на одной щеке неожиданно образовалась ямочка.

– Если тихо, значит, заняты? Дети? Тишина порой – это самая настоящая неприятность! Вы и ваш брат Гай, благослови его Господь… этот негодяй король, прости Господи, – быстро бормотала она, и ее указательный палец витал в пространстве, – та еще парочка, за которой нужно было следить, и ваша сестра Агнес и брат Ричард, до того как… Боже, благослови ушедшую душу этого молодого человека и присмотри за леди Агнес в монастыре! – Она поспешила продолжить: – Тогда я была моложе и следила за всеми вами, как сейчас за близнецами и этим драгоценным малышом, милашкой Гарри.

– Я уверена, Кристиан и Изабель метают дротики где-то на солнышке.

Засмеявшись, Тибби двинулась через холл, чтобы повесить плащ Эмлин на деревянную вешалку рядом с другими плащами.

– Я отправляла близняшек на кухню – они снова были голодны, и кухарка пообещала каждому из них по леденцу. Малыш Гарри уже спит, благослови его Господь. – Пока она говорила, из покоев над их головами неожиданно раздался громкий детский крик.

– Ангелы небесные, снова нашествие сарацин, – пробормотала Тибби.

– Это такая игра? Посвятите меня в нее. – Эмлин, шаркая кожаными подошвами по каменным ступеням, уже бежала наверх по изогнутой лестнице, ведущей к спальням над большим залом.