Читать книгу Изнанка - Сьюзи Литтл - Страница 5

Я сидела на лавочке перед Риткиным подъездом и с каждой минутой сидеть становилось все труднее. Поясница ныла и в области желудка боль становилась все нестерпимей. Голова была словно в тисках, будто девятиэтажный дом поставили на мою голову и череп вот-вот разлетиться на кусочки. Хотелось плакать, но я старалась держаться. В мыслях проносились картины предстоящей очной ставки. Я хотела выработать четкий план, чтобы не дать маху, когда эти двое встретятся лицом к лицу. Приедет Андрей, поведу его к соседнему подъезду, где живет Женя, поднимемся с ним на лифте на седьмой этаж, к тому времени эта коза должна будет вернуться из школы, позвоню в дверь. И в присутствии Андрея передам этой девке ключи от квартиры, скажу: «Совет вам, да любовь» и уйду. А они пусть остаются вдвоем, голубки. Надо будет вызвать такси, на автобусе, боюсь, не доеду, слишком паршиво себя чувствую. Надо будет позвонить в женскую консультацию и спросить, что мне делать.

– Крис, что случилось? – раздался за моей спиной голос мужа.

Я вздрогнула от неожиданности. У Пушкина был обеспокоенный взгляд, нервно озирался по сторонам. И я догадывалась почему он так нервничает.

– Что ты здесь делаешь? – обеспокоенно спросил Андрей.

– А не догадываешься? – с вызовом спросила я. Сердце бешено колотилось, в глазах неожиданно потемнело.

– Нет, – вполне искренне ответил муж, а усилившаяся боль в пояснице парализовала спину. Я сморщилась от боли, Андрей заметил это, – что с тобой, тебе плохо?

– Есть немного, – отмахнулась я, – ты мне зубы не заговаривай. Я сегодня Регинку встретила и она рассказала мне о твоей большой любви к Жене. Теперь я знаю на КАКОЙ работе ты задерживаешься по вечерам.

– С Женей? -Пушкин сделал вид, что задумался. – С какой Женей?

– Ой, только не надо притворяться, что ты ее не знаешь! Регинка своими глазами видела, как эта мелкая дрянь отсасывала у тебя в машине!

– Крис, ты о чём? Нет у меня никакой Жени, – очень добрым голосом успокаивал меня Андрей.

– А я вас сейчас познакомлю. Может и память у тебя прояснится. Пойдем, – я встала со скамейки.

– Куда? – он, видимо, не понимал меня.

– В гости к твоей школьнице Жени, за которую тебя посадить могут, за совращение малолетних! – я решительно двинулась в сторону Жениного подъезда.

Но я успела сделать ровно три шага. В глазах потемнело, ноги подкосились и я медленно стала оседать на землю. Андрей подхватил меня и взял на руки:

– Дурочка! Ты посмотри до чего себя довела: бледная как мел, тебе в больницу нужно. Нет у меня никаких Жень, я тебя люблю, только ты мне нужна.

Он отнес меня в машину, усадил рядом с собой на переднее сиденье. Отвез в приемный покой роддома.

– Помогите, – причитал муж в приемном отделении, – сознание теряет, бледная вся.

– Документы есть? – строго спросила медсестра.

– Есть. – тихо ответила я. Мой врач в женской консультации строго наказала, чтобы последний месяц беременности я все документы: паспорт, СНИЛС, мед полис и карточку носила с собой, на всякий случай. И я послушно выполняла наказ. Сейчас я была благодарнаа себе за это. Достала файл с бумагами из сумки и протянула медсестре. – Вот.

– ПДР когда? – осведомилась сестра и посадила мена на кушетку.

– Через две недели, – морщась от головной боли прошептала я.

– Давай-ка померием давление, что-то ты мне не нравишься.– медсестра одела на мою руку рукав тонометра.

Цифры показали двести на сто шестьдесят.

– Мать честная! – воскликнула медсестра. – Да как же ты живая ещё!

Меня начало мутить, почувствовала, что меня вот-вот вырвет. Я встала с кушетки чтобы добежать до уборной, но не успела, рвотный фонтан выплеснулся прямо на пол. Я виновато посмотрела на сестру:

– Простите, – жалобно пропищала я.

– Чего простите? – беззлобно ответила медик. – С таким давлением это меньшее из зол, что могло с тобой произойти. Ничего, мы сейчас уберем. А вы, молодой человек, – она обратилась к Андрею, – забирайте её личные вещи, одежду и отправляйтесь домой. До родов ваша супруга отсюда не выйдет.

Меня положили в больницу и запретили вставать. Неделю врачи безуспешно снизить моё кровяное давление. Только собьют до ста сорока, но стоило мне обрадоваться или огорчиться, любая эмоция поднимала столбик давления вверх. В тот же день приехали обеспокоенные мама и папа. Мама высказала недоумение по поводу моих вещей на пороге их квартиры. Я рассказала ей про Женю. Мать сказала, что сама разберется с Андреем. А он-то был шелковым. По три раза в день навещал меня. Даже на УЗИ со мной пошел, несмотря на то, что все предыдущие визиты на это обследование он упрямо пропускал. Да и пол ребёночек скрывал, прятался и не показывал себя. Врачи говорили, что обычно так ведут себя девочки. В стационаре назначили внеочередное УЗИ, чтобы посмотреть как чувствует себя малыш и Пушкин вызвался присутствовать. Он неотрывно смотрел в монитор и подробно пересказывал мне всё, что видит.

– Кулачки сжаты! Кулачки возле личика держит. И губки, губки в трубочку, – как рёбенок восторгался и ерзал на стуле Андрей.

– А знаете пол вашего малыша? – поинтересовался врач, делавший ультразвук.

– Нет! – в один голос сказали мы с мужем.

– Мальчик! – торжественно объявил доктор.

– Мальчик! – повторил Пушкин и расплылся в счастливой улыбке.

– Мальчик, – сказала я и тут же забыла про все свои невзгоды.

Врачи боролись с моим давлением неделю. Я провела наискучнейшую неделю в своей жизни. Заставляли по шесть часов лежать под капельницами. Нельзя вставать, нельзя ходить. Медсестры поставили под кровать утку:

– Захочешь в туалет – зови. Тебе нельзя ходить.

– Ну уж, дудки! Ещё я на утку вашу не ходила! – сопротивлялась я.

– Хочешь жить- будешь.

Но я упрямо ходила в туалет самостоятельно. Пока сестры не видели бегала справлять нужду самостоятельно. Бесполезная утка пылилась под кроватью.

В ту ночь я долго не могла заснуть. Когда же удалось погрузиться в царство Морфея, приснился странный сон. Я летела на метле в небе на метле, как Булгаковская Маргарита. Потом приземлилась на поляне у пруда. Вокруг небольшой поляны стояли тёмные зелёные сосны. В центре поляны был пруд с очень тёмной водой, края которого обрамляла осока и камыши. Вечерело, наступили нелюбимые мною сумерки. Я без стеснения разделась до гола, вокруг не было ни души. Посмотрела на свой выпирающий живот и решила искупаться в пруду. Я погрузилась в тихую темную воду и поплыла. Вечернюю тишину нарушал лишь стрекот кузнечиков и кваканье лягушек. Нырнула и поплыла в центр пруда. Было спокойно и приятно. За время беременности я перестала спать на спине, малыш не давал, начинал сразу судорожно биться и толкаться. А в воде он затих, поэтому я перевернулась и поплыла на спине. Из воды круглым холмиком выпирал живот. Я плыла и любовалась как грузной баржой рассекает воду моё пузико.

– Ква-аа, – рядом с ухом квакнула лягушка и на мой торчащий из воды живот запрыгнула огромная чёрная бородавчатая жаба.

Я взрогнула, испугалась и начала тонуть.

Резко проснулась и почувствовала, как по всему телу разливается адреналин. Ноги и руки била судорога. Снова начала болеть поясница. Так начались мои роды, которые длились двенадцать часов.

Он родился в пять вечера. Мой Максимка. Маленький, синюшный, весом всего 2 кг. 200 гр. С последней пОтугой мальчик выскользнул из меня, будто никогда и не был в утробе. Он не закричал, лишь откашливался и фыркал. Акушерка шлёпнула его ладонью по попке, но младенец даже не возмутился. Тогда врач быстро перерезала пуповину, лишив меня последней связи с ребёнком, и передала неонатологам на детский стол. Там поколдовав над новорожденным, врачи заставили его дышать. Только через пять минут после рождения, я услышала его первый крик. Он был слабым и тихим, но постепенно нарастал. Розовый цвет медленно вымещал синеву кожи. Малыша положили мне на грудь, чтобы я смогла насладиться нашей долгожданной встречей. Не смогла, сдержать эмоции, разрыдалась. А сынок, наоборот, успокоился и щурясь открывал и закрывал глазки, пытаясь разглядеть меня и мир, в который он пришел. Забавно было наблюдать как он причмокивает маленькими губками.

– Как сына назовёшь? – улыбаясь спросила акушерка.

– Максимом будет. – разглядывая личико младенца, решила я.

Медсёстры накрыли нас одеялами, и так мы пролежали в родзале два часа. А потом нас разделили. Максимку увезли в детскую палату новорожденных, а меня разместили в палате для мамочек. Правда, я оказалась там совершенно одна, вокруг стояли пустые кровати.

– Может, уколоть тебя снотворным, поспишь? – заботливо предложила врач.

– А как же ребенок? Его же кормить нужно ночью.

– Не переживай. Его сестры покормят, а тебе выспаться нужно.

– Ну, тогда колите. А то у меня столько эмоций, точно не засну.

Медсестра уколола меня раствором димедрола и я забылась счастливым сном. Меня разбудил стук в окно, моя палата находилась на первом этаже. На часах было одиннадцать утра. Вот это выспалась!

– Солнышко, я еле нашёл тебя! – за окном стоял Андрей. В руках огромный букет и голубые воздушные шарики. Он весь сиял, но по помятому лицу, я поняла, что большую часть ночи он пил.

– Привет. – несмотря на все его прегрешения, я была счастлива видеть мужа. Теперь он не просто муж, а отец моего ребёнка.

– Ну, давай, показывай мне сына! – нетерпеливо переминался с ноги на ногу муж.

– А его со мной нет.

– Как? А где он? – разочаровано опустил руки новоиспеченный папаша.

– Его унесли вчера вечером в детскую. Сказали утром принесут. И до сих пор его нет.

– Ну, так сходи за ним! – в глазах мужа промелькнула искорка негодования.

– Сейчас. – я закрыла окно и отправилась на поиски сына.

– А где у вас детская? – обратилась к медсестре не посту.

– А вам зачем? – ответила вопросом на вопрос сестра.

– Как зачем? Ребенка моего забрать.

Мне жестом указали на соседнюю дверь, за которой слышался многоголосый хор младенцев. Постучала и не дожидаясь ответа, открыла.

– Здравствуйте! Мне сказали, что утром принесут сына и до сих пор не принесли. Вроде обед уже.

– Вчера рожали? – спросила молоденькая медсестричка.

– Вчера вечером, – подтвердила я, а сама стала глазами искать среди маленьких прозрачных кроваток свой маленький свёрточек.

– Как фамилия? – продолжала допрос медсестра.

– Уфимцева. – я уже начала беспокоиться.

Медсестра заглянула в журнал:

– Такого ребеночка у нас нет.

– Как нет? Вчера вечером забрали! Сказали отдохни и выспись, утром принесем. Сказали, в детской побудет. – меня охватила паника.

– Ну, не знаю. Я утром заступила, вашего ребенка здесь не было.

– А кто должен знать, где мой ребенок? – панику сменили злость и гнев.

– Ну, может, вам лучше подняться на третий этаж? – пожала плечами медсестра.

– А что там? – очень хотелось вцепиться ей в волосы.

– Там детская реанимация. – она равнодушно отвернулась от меня.