Читать книгу История мусульманского мира. От Халифата до Блистательной Порты - Т. Ю. Ирмияева - Страница 4

Прежде чем приступить к изложению истории мусульманского мира, необходимо остановиться на существенных особенностях Аравийского полуострова и его населения, поскольку доисламская Аравия представляет собой весьма важную часть этой истории. С самого начала арабо-мусульманское понимание прогресса базировалось на высоком культурном уровне Аравии, а именно ее центральной и западной части. Расположенная на стыке Азии, Африки и Средиземноморья, Аравия, которую арабы называют «Джазират ал-араб» («Остров арабов», «Ал-Джазира»), а персы и турки – «Арабистан», представляет собой плоскогорье, окаймленное с запада и юга вулканическими горами, отлого спускающееся к Персидскому заливу и долине Евфрата. По природным условиям ее делят на две части: Тихаму (прибрежные районы) и Неджд (центральное плато, окруженное пустынями).

В Западную Аравию входят Хиджаз и Йемен. Хиджаз («Преграда»), прибрежная зона между Красным морем и горами, тянется от Синайского полуострова до области, лежащей к югу от Мекки. В самой северной части Хиджаза, от Синая до Табука, в древности жили набатеи, контролирующие важные торговые пути. Один такой путь пролегал вдоль Красного моря до Акабского залива к Медине, пересекая русла нескольких сезонных речек. Оазис Ясриб (старое название Медины) расположен на вулканической почве между двух харр – залитых лавой пустынь. На плодородных землях севернее Медины высится гора Ухуд. От Медины до Мекки можно было добраться за два дня. Южнее Медины, среди гор, располагается цветущий оазис Таиф. На границе с Йеменом горная цепь расширяется: самую плодородную восточную часть Хиджаза – Сарат населяет племя кахтан, которое считается родоначальником всех племен Йемена.

Йемен (букв. «Страна, лежащая справа»), или Южная, а еще – Счастливая Аравия, во все времена отличался своим богатством. Его древняя столица – город Сана. Южный берег Аравии – Берег ладана – называется Хадрамаут. В древности Хадрамаут являлся крупнейшим поставщиком благовоний. Эту горную страну окружают пустыни. На востоке Йемена лежит область Махра, которая славится своими верблюдами-мехари. На юго-востоке Аравии находится Оман – еще одна горная страна с очень плодородными землями. Вдоль его побережья расположено много портов. Это родина тех арабских лоцманов, имена которых вписаны в историю мореплавания. Столицу Омана (в древности ею был город Сохара) один арабский географ назвал «дверью в Китай».

Вдоль Персидского залива тянется низменная страна Бахрейн, называемая в наши дни Лхаса (Ал-Хаса), страна фиников, моряков и ловцов жемчуга. Лхаса отделена от Западной Аравии обширными пустынями: на юге это Дахна (Красная), на севере – Нефуд (Дюны). В Дахне совсем нет воды, но после зимних ливней в ней появляется зеленая растительность. Тогда бедуины (бадауин – люди бадии, пустыни, в противоположность оседлым людям хадара, откуда происходит название Хадрамаут) поселяются здесь на три-четыре месяца вместе со своими стадами. После наступления жары они вновь возвращаются к границам пустыни. Такова же и Нефуд. Дальше к северу лежит изборожденная руслами дождевых потоков Сирийская пустыня, простирающаяся до Евфрата.

Арабы обжили полуостров примерно в IX веке до н.э. и за шестнадцать столетий доисламской истории бедуины не создали никаких государственных образований. Набатейское царство и город-государство Пальмира находились в пределах полуострова, но были основаны не бедуинами. Столицей Набатейского царства была Села (или Петра, как называли ее греки). При Царе Харисе III в I веке до н.э. набатеи захватили Дамаск. В 106 году Набатейское царство было покорено Римом и превращено в римскую провинцию Аравия. Другой значительный центр сирийской государственности – Пальмира (Тамдор) – был захвачен римлянами и разрушен в 272 году, когда царица Зейнаб (Зиновия) попыталась противодействовать Риму.

У арабов была племенная организация. Территория племени четко обозначалась и охранялась. Нарушение границ не оставалось безнаказанным: ответным действием был набег. Основное ядро племени составляла семья с большим количеством сыновей. Такая семья (род) пользовалась авторитетом у других родов племени, которые сплачивались вокруг нее. Глава племени – сейид проявлял гостеприимство и заботился о соплеменниках, командовал, хотя и не в обязательном порядке, во время стычек с соседними племенами. Сейиды, как правило, происходили из одного рода.

Законы (дин ал-араб) существовали в виде права, освященного древностью обычая. При разрешении споров, хакам (арбитр) мог опираться только на авторитет и весомость собственного мнения. У бедуинов одним из особо тяжких преступлений считалось нарушение обязательств, налагаемых узами кровного родства. Близкими понятиями были честь (ирд) и родство (насаб). Родство различалось так: близкие, двоюродные и остальные родственники, затем родство по браку и родство по клятве. Родословная понималась как цепь рождений. Хишам ал-Калби приводит предание о том, что древние языческие верования в Аравии возникли из почитания предков-прародителей, символами которых считались камни, деревья или животные.

Понятия отдельной личности, индивидуума не существовало. Человек ощущал себя прежде всего членом своего рода, который он был обязан защищать и под защитой которого находился. Преступление, совершенное в отношении кого-либо, рассматривалось как преступление против рода, который имел право отомстить. Посягательство на жизнь расценивалось как бесчестье и смывалось кровью убийцы или его родственника. Самым тяжелым наказанием для провинившегося было отлучение от племени, равносильное смертному приговору, поскольку за убийство отлученного мщения не предусматривалось. К такой мере бедуины прибегали крайне редко.

Иногда бедуинские племена объединялись во временные союзы, которые распадались, как только цель такого объединения оказывалась достигнутой. Племенной организации придерживались и оседлые арабы. По преданию, халиф Умар ибн ал-Хаттаб сказал: «Изучайте генеалогию ваших племен, не уподобляйтесь набатейцам Месопотамской равнины. Если любого из них спросить о происхождении, он ответит: „Я родом из такой-то и такой-то деревни“».

В староарабской поэзии сохранилось множество боевых песен. Вот, например, фрагмент такого рода поэзии о поверженном враге: «Вызов твой, Тариф, оказался словами глупого безусого юнца! И вид твой только подтверждает незнание твое и глупость! Ты к тем пришел, кто вечно занят войнами чести, кто выступает с именем своего предка! Ты здесь нашел людей, стойко отстаивающих достоинство рода, и в ту минуту, когда других одолевает страх, наши герои смело идут вперед! Когда глашатай призовет племя и они начнут сходиться в войско, в нем воинов – что звезд на небе. Вышли они тебе навстречу и поспешили к гостям нежданным с угощением, славно защитили они честь предков от поругания! Подвели тебя и конь твой, и кольчуга, и твои союзники!»

Женщины племени занимались домашней работой, мужчины пасли стада, торговали и совершали набеги (газв, или реззу) – своеобразная форма восстановления справедливости, заключавшаяся в стремительном нападении на племя обидчиков, во время которого угонялся скот, захватывались в плен женщины и дети. За женщин и детей потом требовали выкуп. При таких набегах, известных с самой глубокой древности, нападавшие всячески старались не проливать крови, так как кровопролитие вело к опасной мести (cap). Бедуины нанимались охранять караваны, нередко предоставляя им верблюдов, взимали пошлины с купцов за прохождение через территорию племени, а также облагали поборами тех, кто селился вблизи караванных путей.

По преданию, арабы происходят от Авраама: живущие на севере – через Исмаила, живущие на юге – через Кахтана. Северные племена – низариты, или маадиты, южные – йемениты. Во времена Пророка Мухаммеда жители Мекки относили себя к низаритам, а жители Медины – к йеменитам, что порождало между ними вражду. Племена севера, названные по имени легендарного предка Низара (или Маада), подразделялись на две основные группы: рабиа и модар, переселившиеся еще до возникновения ислама в Ирак, где память о них сохранилась в названиях областей в бассейне Евфрата: Диар-Рабиа и Диар-Модар. От этих двух групп произошло множество племен: к одному из них, племени курейш, и по сей день живущему близ Мекки, принадлежал Пророк Мухаммед. На юге группа племен кахтан (одно из племен и теперь носит это название) подразделялась на группы химьяр и кахлан. Из кахлан, в числе других племен, вышли племена лахм, кинда и гассан. Эти группы племен и вывели арабов «на полный свет истории».

Йеменские царства столетиями участвовали в мировой политике. Начиная с III тысячелетия до н.э. в вавилонских надписях встречаются упоминания о царствах Маган (Маан) и Мелух (Амалек). К более позднему периоду относятся арабские надписи – около 800-х годов до н. э. Их можно разделить на две большие диалектные группы: минейские (царей Маана) и сабейские (царей Сабы). Кроме того, существовало древнее Химьяритское царство, расположенное вдоль побережья Красного моря. Караванные торговые пути соединяли эти царства с Сирией, Египтом, Месопотамией, а морские – с Индией.

В Аравии сошлись геополитические интересы Персии и Византии, в результате чего, например, Химьяритское царство после смерти царя Зу-Нуваса в 525 году было захвачено Эфиопией, за которой стояла Византия. Страной стали править эфиопские наместники. Одним из них был легендарный Абраха, именовавший себя «царем Сабы, Райдана, Хадрамаута, Йеманата и арабов гор и долин». Абраха попытался завладеть и Меккой, выступив против нее с войском, в котором были слоны – невиданные животные для арабов. Позже год похода Абрахи против Мекки (ок. 570 г.) получил название «год слона». После смерти Абрахи власть перешла к его сыновьям. Эфиопы были изгнаны из Аравии лишь после того, как один из потомков химьяритских царей получил военную помощь от Сасанидского Ирана. Но персидские наместники оказались еще более алчными и жестокими, чем эфиопские, и Южная Аравия до самого образования Халифата не могла вернуть себе былого политического могущества.

Иначе сложилась судьба племен лахм, гассан и кинда, переселившихся на север. Для охраны своих границ Персия и Византия привлекали бедуинов. Племя лахм обязалось охранять границу Персии, а племя гассан стало служить Византии. Это привело к быстрому усилению династий Лахмидов («персидских арабов») и Гассанидов («ромейских арабов»). Одно из ранних свидетельств воинственности бедуинов содержится в 38-й главе шестой книги «Церковной истории» византийского историка Созомена (первая половина V века). Рассказав об успешных военных действиях в Финикии, Палестине и на Синайском полуострове кочевых племен, предводительствуемых «сарацинской царицей Мавией», и о победе бедуинов над византийцами около 376 года, историк добавляет: «Многие из живущих там до сих пор об этом вспоминают, а сарацинами победа воспевается в стихах».

Столицей Лахмидского царства была Хира («Военный лагерь»), расположенная неподалеку от древнего Вавилона. Первый из лахмидских царей, известных истории, умер в 328 году. В сирийской хронике Иешу Стилита, написанной не позднее 518 года, есть упоминание о Лахмидах. Это рассказ о том, как во времена персидского шаха Кавада (488—531) «арабы, которые находились под его властью, когда увидели беспорядок в его государстве, стали разбойничать, насколько хватало сил, по всей персидской земле». Конечно, с таким положением вещей Сасаниды не могли мириться, и в 602 году последний Лахмид был заменен персидским наместником. Спустя несколько лет Лахмиды взяли реванш, разбив персов при Зу-Каре (ок. 611 г.). Это была знаменательная победа: арабы убедились, что их могущественные покровители не являются непобедимыми.

Гассаниды, в противоположность Лахмидам, не имели своей постоянной территории и занимали Финикию, Палестину и часть владений древних набатеев. Излюбленным местом их пребывания была область, лежавшая к югу от Дамаска. Своего расцвета Гассанидская династия достигла в 529 году, когда византийский император Юстиниан назначил одного из Гассанидов предводителем арабских племен в Сирии, присвоив ему высший титул филарха и статус патриция.

Третьим южным племенем, переселившимся на север, было племя кинда. Оно задержалось в Центральной Аравии и в конце V века основало там царство при поддержке Йемена. В течение немногих лет Киндиты возвысились и захватили город Хиру, а также распространили свое влияние на Хадрамаут и восточное побережье Аравии. Но в 529 году Лахмиды перешли в наступление и вернули Хиру, нанеся Киндитам сокрушительное поражение. Династия Киндитов не смогла отстоять свои притязания, поскольку Йемен сам в этот момент переживал кризис из-за дворцовых интриг. Киндиты попытались обратиться за помощью к Византии, но против этого выступили союзные арабские племена, и тогда династия окончательно потеряла власть. После этого племя кинда вернулось в Южную Аравию. О гордости и свободолюбии бедуинов свидетельствуют следующие строки поэта Абида ибн ал-Абраса:

Ты объявил, что призовешь Цезаря на помощь?

Тогда ты наверняка погибнешь, став сирийцем.

Но мы не согласны никому подчиняться,

Пока сами можем вести за собой невзнузданных людей.

(535—540 гг.)

Отношение бедуинов к верховной власти было сдержанным. Незадолго до рождения Пророка Мухаммеда какой-то человек едва не стал королем Мекки, а затем нечто подобное чуть не произошло и с одним из противников Мухаммеда в Медине. Описания этих событий свидетельствуют о том, что бедуины испытывали недоверие и враждебность к личности, оторванной от племени, руководствующейся лишь собственными интересами. Король (малик) или властитель (рабб) не являлись для них олицетворением земного могущества. Но превосходство своего племени над другими наполняло араба гордостью. Отношение к власти выразил со свойственной ему лаконичностью поэт ал-Кутами:

Сегодня мы повинуемся нашему повелителю,

завтра мы не слушаемся его.

Мы не чувствуем себя обязанными

всегда искать его совета.

Все это говорит о том, что для арабов земная власть не являлась объектом стремлений, и вместе с тем свидетельствует, что представление об истинной власти было у них более зрелым, чем у других народов. Объединения арабских племен не были политическими, это были «конфедерации», связанные клятвой побратимства (тахалуф). Победу ислама и его беспримерное шествие по миру ученые обычно объясняют воинственностью арабов, не позволившей им основать «разумное» государство и толкавшей их на изматывающее сопротивление завоевателям, а вместе с тем и культурным влияниям. Обессиленные этим якобы бессмысленным сопротивлением, арабы «уже не могли остановить распространение ислама». Пусть эти объяснения остаются на совести ученых, которые представляют себе культурное и экономическое положение населения той или иной страны не иначе, как находящимся на «содержании» у государства, отчего и образ жизни древних арабов все еще остается для них неясным.

Сведения о религиозных верованиях арабов содержатся в письменных памятниках. В Южной Аравии поклонение Луне, мужскому божеству, одержало верх над поклонением Солнцу, женскому божеству. Количество богов равнялось тремстам шестидесяти – столько идолов находилось в мекканском святилище до принятия ислама. Среди них – боги Ассар, Син, Накрух, богиня-мать Лат (Илат), Ваду, Уззу, Хубал и другие. Некоторые из них упоминаются в Коране (71: 22—23; 53: 19—20). На юге в честь богов сжигали на алтарях благовония, отсюда еще одно название Южной Аравии – Страна благовоний.

На севере – в Хиджазе и Неджде существовал культ бетилов – вертикально поставленных продолговатых камней, символизирующих предков. Последователи культа весной и осенью устраивали вокруг них религиозные процессии. Некоторые ученые предполагают, что именно такие два камня сохранились с тех времен в священной ограде Мекканской Каабы; мусульмане называют их Аль-хаджар аль-асвад (Черный Камень) и Макам Ибрахим (Стоянка Ибрахима). Но такая точка зрения вызывает сомнения. Часто бетилы были парными: Исаф – Наила, Лат – Уззу. Были бетилы, постоянно находящиеся на определенных местах, и передвижные. Передвижные бетилы сопутствовали племени и в сражениях служили талисманами. Над ними воздвигали балдахин и перевозили на священном верблюде. Вокруг этого бетила вещуньи с развевающимися волосами, бьющие в барабаны, совершали таинство предсказаний, которые они выкрикивали в форме саджа – особой, ритмически организованной речи. Пророк Мухаммед осудил садж как язык демонический.

Арабы почитали умерших предков. Никогда бедуин не проезжал мимо места погребения, не прибавив камня или ветки к той груде, которая уже покрывала могилу. Не было большего несчастья, чем умереть вдали от своего племени. Уважение к предкам – излюбленная тема староарабских поэтов:

Первенство нам обеспечили наши предки,

бывшие среди первых в похвальных делах.

Хассан ибн Сабит

Иногда погребение сопровождалось жертвоприношением верблюда. Бедуины представляли себе умершего сладко спящим в своем сумрачном обиталище и обладающим еще в течение года неким полусознанием, позволяющим ему следить за тем, как родные чтут память о нем. Ощущение быстротечности жизни и в то же время вечности бытия (дахр) было чрезвычайно ярким, о чем свидетельствуют такие, например, строчки:

Испугалась Тактума и удивились, увидев,

как время изменило меня к худшему.

O добрая! Но ведь мы – лишь заложники дней и ночей.

Стрелы времени летят прямо в меня,

а мои стрелы не могут его поразить.

Амр ибн Кампа

Или:

Что человек? Падучая звезда и ее свет —

она вспыхивает и превращается в пепел.

Имущество наше и семью время дает нам в залог,

а потом приходит пора возвращать его.

Ан-Набига

Таким образом, у бедуинов была, если можно так выразиться, религия семьи, рода, племени и связанное с этим понятие морали в форме мурувва – мужской доблести, включающей честь, славу, благородство.

Борьба геополитических интересов Рима, Византии, Персии и Эфиопии за Аравийский полуостров сопровождалась идеологической экспансией. В IV веке в Эфиопии – в Аксумском царстве начался переход к христианству монофизитского толка, привнесенному из Египта, и процесс этот завершился к VI веку. Тогда же монофизитское христианство проникло и в Южную Аравию, но было вытеснено оттуда уже к концу IV века. На смену ему пришел иудаизм, распространившийся в IV—V веках благодаря переселениям евреев после каждого из двух разрушений Иерусалимского храма. Главными центрами иудаизма в Аравии стали города Йемена, а также оазисы Северного Хиджаза, в частности Ясриб и Хейбар – оазис к северу от Ясриба. Иудеи жили также в Таифе, в Аравии они были купцами и земледельцами.

Нетерпимость византийцев к евреям сделала последних союзниками Сасанидов. В ответ Византия объединилась с монофизитами Эфиопии и возобновила наступление на Аравию, в результате которого йеменский царь Зу-Нувас бежал в глубь страны и принял иудаизм, чтобы найти покровителя в лице Персии. После его смерти в 525 году эфиопские наместники поддерживали христиан-монофизитов. Город Наджран на севере Йемена, насчитывающий к началу VI века более двадцати тысяч жителей, был населен христианами. В нем находилась резиденция епископа, что делало город религиозным центром. Но в Аравии христиане подверглись жестоким гонениям, хотя и сумели отстоять Наджран. После того как эфиопы в конце концов были изгнаны, Йемен оказался в полосе междоусобиц, и в 597 году Персия положила конец его независимости. При персидских наместниках йеменские христиане-монофизиты были обращены в несторианство, которое получило статус второй по значению государственной религии после зороастризма – поклонения огню. Поколение спустя именно несториане достигли с Пророком Мухаммедом соглашения относительно судьбы христианской общины города Наджрана.

Согласно учению несториан, Иисус Христос, будучи рожденным человеком, лишь впоследствии воспринял Божественную природу. По учению православных, в Христе две природы – Божественная и человеческая. По учению монофизитов (от греч. monos – один, единый и physis – природа, естество), в Христе только одна природа – Божественная: у Христа во время его земной жизни был комплекс человеческих атрибутов (видимостей), но не было человеческой субстанции. Это был сам Бог в образе человека. Монофизитство более всего было распространено в Армении, Верхней Месопотамии, Сирии, Египте, Эфиопии. В Аравии появилось много монахов-отшельников, живущих одиночками или группами в безлюдных местах, например в Сирийской пустыне, в долине Вади ал-Кура в Хиджазе. Образ такого монаха (рахиб) встречается в староарабской поэзии. С зороастризмом арабы познакомились через персов. Он также был распространен и в Бахрейне.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что арабы, оставшиеся язычниками, имели возможность познакомиться с христианами и христианством, а также с иудаизмом и зороастризмом. Но судя по древним поэтическим текстам, представление арабов о христианстве зачастую существенно отличалось от нашего понимания этой религии: поэтов мало интересовала догматика, их воображение волновали только отшельники и религиозные процессии.

Обращение Гассанидов в христианство монофизитского толка привело к тому, что гассанидские правители попытались вести собственную линию в политике, оказались в оппозиции к Византии и в результате были уничтожены. Несториане также оставили свой след в культуре Лахмидского государства, хотя сама династия, в отличие от Гассанидов, не приняла христианства. Общины христиан, «слуг Бога», делали ненужными племенные разделения. По мнению историков, эти христианские общины можно рассматривать как предшественниц мусульманской уммы, что представляется большой натяжкой. Христиане производили впечатление одиночек, не способных создать подлинную общность, поскольку принадлежали к различным церквям и сектам, постоянно соперничающим друг с другом или находящимся в состоянии раскола. Разительный контраст разъединенности христиан составляли еврейские общины с их тенденцией к постоянному объединению, иерархией и строго регламентированным единообразным отправлением религиозного культа.

Но при том, что иудаизм и христианство оказали воздействие на арабский мир, язычество в Аравии не понесло значительных потерь и продолжало существовать почти в прежнем объеме. Ко времени возникновения ислама в Аравии уже были святилища кроме Каабы в Мекке, которые относились к разным религиозным конфессиям: Красный Камень Гаймана, Белый Камень Каабы из ал-Абалата, Кааба Наджрана. В то же время следует подчеркнуть, что эпоха джахилийи («эпоха невежества») поразительно бедна мифами о происхождении мира и не обнаруживает попыток объединить богов в пантеон. О джахилийе мы узнаем главным образом из староарабской поэзии. Примечателен и факт безвозратного исчезновения диалектов юга, в то время как диалекты северных бедуинов легли в основу того арабского языка, который стал языком Корана.

Не существовало в Аравии и духовенства, только однажды в качестве вождя большой группы племен появился первосвященник с титулом афкал. Отмечается отсутствие у арабов фатализма и культа звезд, которые процветали в античности. Не было у них и почитания высшего или местного божества как царя. Об этом свидетельствует отсутствие среди имен богов имени Малик, хотя оно, выражая одну из характеристик Аллаха – Владыка, перешло в мусульманские имена и титулы. Бог в исламе получил наиболее универсальное из всех возможных имен – Ал-Илах, Аллах, Единственный Бог. Вполне оправданным в свете вышесказанного представляется предположение, что еще до Пророка Мухаммеда Кааба Мекки была первым и самым главным святилищем именно Аллаха, а не языческих богов Набатейского царства. Обход вокруг святилища (таваф), обряды богослужения (вукуф) и жертвоприношения, участок земли, закрытый для неверных, – священная земля, дающая право убежища всем живым существам (хима), территория, окружающая Каабу (харам), – все это вобрал в себя ислам, и этот факт лишний раз подтверждает мысль о том, что необходимые предварительные условия возникновения новой веры были созданы, и она явилась из духовных глубин народа.

Арабы сохранили память и о взыскующих Бога ханифах, отвергнувших иудаизм и христианство, но уже и не язычниках. Они вошли в историю ислама как символы нравственного беспокойства и духовных исканий. Мухаммед считал их последователями Авраама, о чем свидетельствует Ибн Хишам, называя имена четырех ханифов. Одним из них был Варака ибн Науфаль – двоюродный брат Хадиджи. Эти инакомыслящие своими духовными поисками подтвердили величие ислама, поскольку только в религии мысль и конкретный опыт могут быть представлены в вечно живом единстве, тогда как факт, взятый сам по себе, мгновенно стареет и умирает.

Глубочайший смысл появления Пророка Мухаммеда заключался в кристаллизации такого понимания Божественного, которое позволило арабам заложить фундаментальные основы современной государственности. Новое время на арабо-мусульманском Востоке началось задолго до европейского – в VII веке, то есть почти за тысячу лет до эпохи Французского Просвещения. Вольтер, будучи образованным европейцем и потому свысока смотревшим на «отсталый Восток», в пределах этой своей образованности превратно и несправедливо толковавшим о значении Пророка Мухаммеда, к концу жизни поменял свое отношение к нему на самое восторженное…

Поселение Мекка, которое во II веке Птолемей упоминает под именем Макораба (макраб – «святилище»), располагалось на скрещении торговых путей, идущих с севера и юга по жаркой бесплодной долине. Окруженная суровыми горами, Мекка могла существовать только благодаря воде источника Земзем, ставшего священным и для мусульман. Но несмотря на столь раннее упоминание, значение центра религиозного паломничества Мекка приобрела лишь незадолго до 500 года.

Кааба Мекки представляла собой обнесенный стеной прямоугольный двор, в ограде которого помещались бетилы. Кааба придавала знатным мекканским родам значительный религиозный авторитет. По преданию, Мекка первоначально была занята племенем джурхум, а во времена переселения южных племен на север племя хузаа остановилось на ее территории и через несколько лет вытеснило джурхумитов. Тогда-то и появились в Мекке курейшиты – кочевники, сопровождающие караваны и разводящие верблюдов. Один из них – Кусай, глава племени, утвердился в городе. Он восстановил Каабу, пришедшую в упадок при его предшественниках, и определил место возле святилища – дар ан-надва, где старейшины собирались для обсуждения важных вопросов. Кусай осуществил то, что впоследствии стало привилегией курейшитов и основой их возвышения: взял на себя руководство паломниками, снабжение их продуктами питания и защиту. Кусай также организовывал набеги на соседние племена, если те нарушали границы или нападали на паломников.

После Кусая главой племени стал его старший сын – Абд ад-Дара, которого затем сменил младший – Абд Манаф. У старшего сына Абд Манафа – Абд Шамсы родился сын Омейя, будущий основатель рода халифов Омейядов. Второй сын Абд Шамсы – Хашим, прадед Пророка Мухаммеда.

Через Мекку проходил важный караванный путь, что вместе с источником Земзем и Каабой сделало ее местом проведения больших ярмарок, на которые собирались как горожане, так и бедуины из окрестных областей Хиджаза. Время проведения этих ярмарок – четыре месяца в году – объявлялось священным: вражда и набеги запрещались. Другая большая ярмарка устраивалась в Указе – центре торговли в окрестностях Таифа. Таиф же располагался на возвышенности, у которой заканчивались караванные пути, шедшие от Персидского залива через Неджд.

Итак, в начале VI века наблюдается расцвет Западной Аравии, где сходились дороги, соединявшие Персию, Вавилонию, Индию, Китай, Эфиопию, Сирию и Палестину. Караваны перевозили самые разнообразные товары: кожи, драгоценности, благовония из Южной Аравии, золотой песок и слоновую кость из Африки, пряности из Индии, ткани, оружие, зерно, растительные масла из Сирии, шелка из Китая, невольников из Эфиопии. «Мекка была центром объединения финансистов и дельцов; все они, будучи курейшитами, были искусны в счете и ведении дел» (Вельсхаузен). Мекканцы присоединялись к проходящим караванам и, кроме того, сами два раза в год снаряжали собственные и отправляли их в Сирию. Они торговали обработанными и сырыми кожами, серебром в слитках, изюмом, финиками. О размерах торговли, которую вели купцы, можно судить по такому примеру: караван, снаряженный зимой 624 года, был нагружен товарами на пятьдесят тысяч золотников (мискалей). Для охраны караванов мекканцы нанимали бедуинов. В Мекке процветало ростовщичество, причем за ссуду редко взималось меньше ста процентов.