Читать книгу Русские сказки - Ta Ши - Страница 3

В никотором царстве, в никотором государстве жил-был царь Никоим, и росли да подросли у него трое сыновей – удалых молодцов. И пришло им время выбирать себе невест. Сказал им тогда царь-отец:

– Так, сыновья-надежи, мастерите-ка себе луки, берите их в сильные руки, выходите на границы нашего царства да стреляйте каждый в свою сторону. Куда чья стрела улетит, оттуда и возьмёт пусть себе невесту.

Так и сталось. Смастерили никоимовы сыновья могучие луки, вышли на границы никоторого царства, да и пустили стрелы в разные стороны.

Старший сын к морю вышел, выстрелил из лука – улетела стрела его за синее море. Пришел из-за синего моря корабль, на корабле краса-девица, в руке его стрелу держит, полон ее корабль сластей да пряностей, цветных шелков да золотых ниток. Обрадовался старший сын – хороша и богата его невеста, чего еще желать!

Средний сын вышел к лесу – и улетела его стрела аж за самый лес. Пришел из-за дремучего леса конный поезд, на белом коне краса-девица, в руке его стрелу держит, полны телеги вин да сыров, гобеленов вышитых да музыкантов искусных. Обрадовался средний сын – и его невеста хороша и богата, просто предел мечтаний!

Младший сын вышел к болоту, выстрелил – упала стрела его в бескрайнее болото. Выскочила из болота лягушечка, во рту его стрелу держит. «Ква-ква, – говорит, – Иван-царевич! Я невеста твоя! Ква-ква!» И все. Не обрадовался Иван-царевич, а совсем наоборот – расстроился и рассердился даже, да что делать – стала его невестой никудышная эта лягушечка.

Вот дает царь Никоим невесткам задание – испечь наутро хлеб. Там, ясно, старшие невестки – кто во что горазд, хлеба у них вышли черствые да горелые. А лягушечка сбросила с себя лягушечью кожу и оборотилась хлебом. Просыпается раным-рано Иван-царевич, глядит – на столе хлеб приготовлен для царского пира, белый да пышный, румяный да ароматный. Иван-царевич хлеб отцу отнес, тот – в восторге, ест да нахваливает: «Такой хлеб только в Божий день кушать!»

Проходит какое-то время, дает царь Никоим и второе задание: чтобы назавтра сшили невестки женихам рубашки. Старшие снова никуда не годно сшили, а лягушечка сбросила с себя кожу и сама той рубашкой оборотилась. Просыпается раным-рано Иван-царевич, глядит – уж готова его рубашка, и стиль, и текстиль, все учтено – не срамотно показаться в такой на царском пиру! Надел он рубашку и явился во дворец. Все ахнули: «Такую рубашку только в Божий день надевать!»

Снова проходит время – теперь пришла пора невесткам на люди показаться. Объявляет о том царь Никоим и зовет сыновей с женами к себе на пир. Старшие невестки наряжаются, платья роскошные заказывают, а лягушечка сидит себе на столе, на Ивана-царевича глаза выпучила. Постоял, поглядел на нее Иван-царевич и решил без нее на пир идти, а то, думает, смеяться над ним станут и над лягушечкой тоже, и… позор один, короче. А лягушечка ему и говорит:

– Ты, Иванушка, сам вперед иди, а я вслед за тобой приеду, да отца предупреди, чтобы не волновался.

Уехал Иван-царевич на пир, а лягушечка скинула с себя лягушечью кожу и оборотилась душой-девицей – такой красоты, что и не расскажешь. И вот в разгар пира является эта Красота Несказанная пред царя и людей очи, и все они, конечно, в изумлении, а больше всех ликует да изумляется Иван-царевич: вот какая – всех красавиц краше – моя жена!

Ну, началось веселье у них, вкруг девы той нет-нет да сияние разливается, потом она танцевать пошла, тогда вообще у многих гостей картины разные перед глазами стали появляться. Словом, масса общих впечатлений. А Иван-царевич смотрел-смотрел на это все, и вдруг его будто кто по спине ударил – помчался он в свой дом, вбегает, видит – на полу лягушачья кожа валяется, схватил он ее и по-быстрому сжег.

Шел день, шел месяц, шел год, другой. Лесами, естественно, полями…

И вот – забрел в неведомую чащу. Стоят перед ним деревья-великаны, плечами небо подпирают, а вершины их – головы человечьи, а между ними одно дерево – с лицом бабьим, женочеловеческим. Так-то. Стал говорить им Иван-царевич, что дурак был и прочее. Слушать-то его великаны слушали, а слышали – нет?..

Но после всех слов ударила у ног царевича белая молния, и великаны-деревья пропали, обернулся он вкруг себя и видит: избушка. Вошел в нее, нет никого, а он уже совсем усталый был, окончательно из сил выбился, так что сразу на лавку у стены повалился и заснул богатырским сном. И вот что Иван-царевич во сне увидел: входит в избушку жена его, на стол ставит хлеб, на лавке рубашку раскладывает, а сама в изголовье встала и велит бабу-ягу дожидаться. Проснулся Иван-царевич, на столе как есть – хлеб, да только каменный, на лавке – рубашка, да только каменная, у стола посох стоит – да тоже каменный.

Поел он каменного хлеба, надел каменную рубашку, и только взял в руки каменный посох, как за окном потемнело, завыл ветер, грянул гром, входит в избу баба-яга. Принюхалась, присмотрелась.

– Ага, – говорит, – снарядился уже! Что же, вот тебе мои помощи: нить-клубочек да нить-платочек. Как выйдешь из избушки, брось перед собой клубочек, тропинка появится, ступай по ней. Она тебя поведет и куда приведет – брось там перед собой платочек, появится озеро. А дальше как – там – сам…

Вот и еще какое-то время шел да шел Иван-царевич, пока клубочек не размотался весь, тогда остановился он и бросил перед собой платочек, как баба-яга научила, и в тот же миг разлилось перед ним демон-озеро. Как заглянул в него Иван-царевич, тотчас вскипело демон-озеро, забурлило, задымилось и враз окаменело-оледенело.

Присмотрелся Иван-царевич, стоит посреди озера Ненаглядная Его и руки к нему протягивает. Возликовал он и побежал к ней по озеру, обо всем на свете позабыв. Подбежал, обнял, тут снова ожило демон-озеро, и упали они на дно его как два камешка, как два ключика…