Читать книгу Флеш Рояль. Соната для Бетховена - Тала Тоцка - Страница 5

– Что-то случилось, Максим? – старый гад не отводил от него испытывающего взгляда.

– Ничего особенного, – пожал плечами.

Спокойно. Он должен взвешивать каждое слово, чтобы не спугнуть старого зверя и заставить его сказать больше, чем тот собирается.

Вдруг вспомнилось, как они с Немцем переходили заминированную полосу перед спасительной «зеленкой». Тот все время повторял: «След в след, Макс, ступай четко в мой след».

Теперь идти не за кем, самому придется прокладывать безопасный путь. А за ним след в след теперь пойдет Дина.

– Я не люблю вашу дочь, Игорь Константинович, – Максим старался казаться расслабленным, несмотря на зашкаливающее напряжение, вытягивающее нервы в струны. При этом неотрывно следил за безжизненно застывшим лицом.

– И не люби, – все так же внимательно глядя на него, сказал Бетховен. – На кой она сдалась, твоя любовь? Люби кого хочешь и куда хочешь, дело твое, только в сердце не пускай, лишнее это. Вспомни себя, когда ты ко мне за помощью пришел. Ты тогда пережил трагедию, но ты стал свободен, Максим, и я убежден, ты достиг всего только благодаря тому, что всегда был один. На тебя не было чем надавить, понимаешь, мальчик? Я всегда восхищался твоим умением держать в узде все свои хотелки, а здесь ты как с цепи сорвался. Я давно за тобой наблюдаю, ты с этой своей Диной как с ума сошел. Да, красивая девка, но таких, как она, полный город. От баб ничего, кроме проблем, не бывает. Дети, вот смысл жизни. Баб может еще вагон быть, а дети всегда при тебе. Не надо любить Марго, будь ей мужем. Одно дело делайте. Детей она тебе нарожает, а сам имей кого хочешь, лишь бы она не знала.

Максим выслушал Бетховена, не шелохнувшись, лишь еще крепче вдавил руки в подлокотники. Он чувствовал, что не может позволить себе даже мизинцем шевельнуть.

Одно движение, и бешеная ярость, разрывающая изнутри, вырвется наружу. Тогда этот полутруп, разглагольствующий о смерти его родителей и сестры, захлебнется собственной кровью.

Можно обойтись и без крови. Максим представил, как берет тощую шею в руки – он знает, куда следует надавить, чтобы этот полумертвый подонок закатил глаза, задергался и обмяк в его руках.

Но это не решит проблему. Есть Марго, есть Михаль. Есть целая структура, которую он довольно плохо изучил и, чтобы разобраться в ней, нужно время. А времени у него больше нет.

– Ты, конечно, можешь отказаться, Максим, тебя никто не заставит. Михаль сватался к Марго еще три года назад. Я знаю, что дочка моя ему не нужна, он метит на мое место. Михаль слаб, ему недостает твоей смекалки, он тактик, а ты стратег. Но ты должен понимать, что в таком случае не в моих интересах в дальнейшем удерживать следствие от доследования тех небольших дел, о которых мы с тобой оба хорошо знаем.

Максим сцепил пальцы перед собой и очень постарался, чтобы они не напряглись.

Это уже прямой шантаж: не женишься на доченьке, даем ход всем делам, которые на тебя открывались. А там еще навешают своего и чужого, и сидеть тогда Максу пожизненно. Он выдержал паузу и проследил, чтобы голос звучал твердо и уверенно:

– Я согласен, Игорь Константинович.

– Вот и славно, мальчик, я знал, что мы договоримся, – Бетховен и впрямь выглядел довольным. – А Диану свою отправляй куда-нибудь в другой город, с глаз подальше. Денег ей дай, квартиру купи и пусть там сидит, нос не высовывает. Она же любит учиться? Вот и отправь учиться, чтобы без обратного билета. Себе другую найдешь. На нее Марго сильно взъелась, просила меня, чтобы я сам занялся твоей Дианой, но я решил, ты и без меня справишься. Ты меня пойми, мальчик, я один ее растил, мать Марго давно умерла. Может и разбаловал немного, но отказывать я дочери не могу. И ты не ломай ее. Характер у нее не сахар, с ней ладиком надо.

Конечно, Максим хорошо помнил эту стерву Маргариту. Ломать? Нет, он не станет ее ломать, и воевать со стоящим одной ногой в могиле стариком тоже не станет. Он выждет нужное время, а потом просто их всех уничтожит.

Только прежде ему нужно защитить Дину.

Вышел от Чайковского, на бегу рассчитался за ужин, впрыгнул за руль и через минуту уже летел по вечерним столичным улицам. Набрал номер, Тимур ответил мгновенно.

– Макс? Что-то случилось?

– Тимур, через три, нет, через два с половиной часа ты должен быть на стыковке. Я еду навстречу, контрольный созвон через два часа. Будь один, ствол не забудь.

– Подожди, какая стыковка, ты ничего не говорил. Ты не пьяный, Макс?

– Тимур, мне нужна твоя помощь, – Максим с трудом выталкивал слова. – Ты о Лане слышал?

Короткое отрывистое «Да».

– Если не поможешь, Дина следующая.

– Я уже в машине Макс, через десять минут буду на выезде из города. Через два часа созвон.

Тимур отбился. Макс положил руки на руль. Стрелка спидометра давно переползла за сто километров в час и продолжала медленно ползти дальше, а ему все казалось, что он недостаточно быстро едет.

Он выбросил все мысли из головы. Главное, не думать о Дине, иначе вернется, достанет автомат и перестреляет к чертям Бетховена с доченькой и со всей его свитой. А там или его убьют, или сядет. Сесть придется, Бетховен уже многих из органов прикормил. Впаяют Максу по полной.

Нужно позвонить Дине, иначе она начет волноваться, а ей нельзя ни о чем догадываться. Максим протянул руку к трубке и снова вернул на руль. Говорить как ни в чем ни бывало, зная, что он дальше с ней сделает? Нет, даже его выдержки на это не хватит. Взял трубку и набрал номер.

– Максим! Почему ты так долго не звонил? – радостный голос звенел в трубке. Он сцепил зубы и набрал больше воздуха.

– Дина, я не могу говорить. Мне ненадолго нужно съездить в одно место, там очень плохая связь. Со мной все хорошо, Тимур в курсе.

Голос сразу погрустнел. Он прямо увидел, как она садится на диван, отводит со лба прядь волос и прижимается щекой к трубке.

– Хорошо. Я тебя очень люблю, Макс.

– Я тебя тоже… – и отбросил трубку на сиденье.

Они с Тимуром встретились на первой стыковке, что ближе к городу. Значит, Максим свою часть пути ехал быстрее. Рядом змеилась проселочная дорога, они свернули туда и вышли из машин.

– Все поменялось Тимур, – Макс сунул руки в карманы джинсов и смотрел в сторону, – не так, как мы думали. Я не буду заместителем Михаля после смерти Бетховена. Бетховен хочет, чтобы я занял его место.

– Он тебе сам предложил? – Тимур присвистнул, но не обманулся. – Что он за это запросил?

– Я должен жениться на Марго.

Теперь они оба смотрели в сторону.

– А Дина?

– Марго хочет, чтобы я отправил ее в другой город. Только скажи мне, через сколько дней или часов после ее собьет машина или ее найдут, как Лану…

– Значит, война? – Тимур сорвал травинку и закусил зубами. – Будем воевать, Макс.

– С кем? Бетховен уже почти полностью под ментами. Нас пустят в разработку, и суток не пройдет. Мне Бетховен прямо сказал, мое майское дело не закрыли, а отложили до лучших времен, как и все остальные. Тимур, мы или в расход пойдем, или сядем. Ты тоже, если впишешься за меня.

– Что ты предлагаешь? – он продолжал жевать травинку и вопросительно смотрел на Макса.

Тот повернул голову и посмотрел Тимуру в глаза. И каждое слово давалось с трудом и жгло, как каленое железо.

– Ты должен жениться на ней, Тимур. На Дине.

Повисла тяжелая пауза, лишь сверчки трещали где-то в траве.

– Она меня не любит, – Тимур выбросил травинку и спокойно посмотрел на Максима, – и она не согласится. Я уже звал ее замуж, еще до тебя. Не тащить же мне ее в ЗАГС волоком.

– Мы сделаем так, что согласится. Она не должна уехать, Тимур, Марго только это и надо. Они ее убьют. Но если Дина останется с тобой, под твоей защитой, они ничего не смогут сделать. Ты станешь главным вместо меня. Если для обоих Чайковских моя бывшая девушка просто мелкая помеха, то с женой Багрова им придется считаться.

Тимур долго молчал, а затем заговорил, и в его голосе явно слышался упрек.

– Почему ты так быстро сдался, Макс? Ты даже не пытаешься бороться. У тебя отнимают любимую женщину, а ты… – он сверлил его взглядом и не старался скрыть струящееся презрение. – Или ты не готов отказаться от таких блестящих перспектив? Это же твоя мечта, стать во главе бетховенских!

Опять этот вечный комсомолец Багров со своими идеалами и замашками Супермена! Жаль, что ему тоже нельзя довериться до конца. Если Тимур считает, что Макс променял Дину на место главаря столичной банды, это даже к лучшему. Он и Дине так скажет. Никто не должен знать, для чего ему это место.

Конечно, когда ты с ног до головы закован в железные доспехи и снизу рубишь головы гидре волшебным мечом, у тебя есть шансы. Но если ты наносишь гидре прицельный удар, пролетая вверху на истребителе, вероятность уничтожения противника стопроцентная. Тимур предпочитал доспехи и меч, он – истребитель, и в этом была вся разница. Максим устало потер переносицу.

– И как ты предлагаешь бороться? О том, чтобы бросить наших парней на расправу силовикам, я даже слышать не хочу.

– Забирай ее и уезжайте. Спрячьтесь там, где вас никто не сможет найти и просто живите. Устройся на работу, да хоть охранником, и живи с любимой обычной семьей. Как обычный человек, а не крутой Горец. Плюнь на деньги, на власть, если ты ее по-настоящему любишь. Я бы так и сделал.

– И как долго мы проживем, пока нас не найдут? Год? Или может быть месяц? Или пару дней? – Тимур уже начинал раздражать своим упрямством. – Склоняюсь к паре дней, и знаешь, кого пустят по следу? Тебя, – и добавил жестко, пресекая возмущенные возражения: – Мать твою за город вывезут, день в подвале подержат, и ты найдешь нас быстрее, чем мы успеем разобрать чемоданы.

Тимур уперся руками в капот и избегал смотреть на Максима.

– Послушай, я же не патроны в окопе подавал, – Макс встал рядом, – как и ты. Чайковский знает, если нас возьмет в разработку УБОП, только не такие как этот продажный Яременко, а настоящие менты, мы не только Бетховена сдадим, мы и крышу его подставим. Так что выйти из игры мне просто не дадут, Тимур, не надо обманываться.

Снова повисла гнетущая тишина. Наконец, Тимур развернулся, вперил в Макса тяжелый взгляд и сказал:

– Хорошо, только у меня есть условие. Ты отдаешь мне ее насовсем, по-настоящему, – и глядя на непонимающее лицо Макса, добавил: – Если ты собирался жениться на Марго и спать с Диной за моей спиной, этого не будет. Я женюсь на Дине, у нас будет семья, а ты забудешь о ней и постараешься держаться от моей жены как можно дальше.

– Иначе что? – горько усмехнувшись, спросил Максим.

– Иначе я выхожу из игры и сам буду думать, как ее спрятать от Бетховена.

Максим вдохнул полной грудью. Пахло яблоками, наверное, где-то рядом яблоневый сад.

– Я согласен. Но ты пальцем ее не тронешь против воли. Пока она сама тебя не захочет, ваш брак будет фиктивным.

Тимур зыркнул недобро исподлобья, но затем молча кивнул. Достал пачку сигарет и протянул Максиму.

– Откуда? Ты же не куришь? – тот взял сигарету, щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся.

– Курю, когда прижмет. В последний раз курил с полгода назад. А как ты собираешься скормить мою женитьбу Чайковским? Они ведь тоже не идиоты. Кто поверит, что вы заявление подали, к свадьбе готовились, а тут она за меня замуж выходит?

– Поверят. Мы сделаем так, что поверят. Главное, чтобы поверила Дина. Для этого ты сделаешь вот что, – он кратко изложил Тимуру план. И отметил, какое неприкрытое отвращение проявилось на лице Тимура.

– Ну ты и сволочь, Макс, – он даже сплюнул. – Это ж какой извращенный ум надо иметь, чтобы такое придумать!

– Твое дело выполнять, а не благородство изображать. Советчики мне не нужны, а если мне припечет послушать проповедь, пойду в церковь. Так что умолкни.

Докуривали в тишине. Затем попрощались, Тимур направился к машине и на полпути обернулся.

– А ты на Марго правда жениться собрался, или это так, стратегическое отступление?

Максима этот вопрос почему-то разозлил.

– Правда. А почему спрашиваешь?

– Понять пытаюсь, как ты сможешь с ней после Дины…

– Тебя позову, – оборвал его Максим. – Вали давай.

Тимур вырулил с дороги и понесся по трассе. Максим долго смотрел ему вслед. Здесь и осталось-то всего двести километров до города. И до Дины. Макс пролетел за два с лишним часа триста километров, на эти двести хватит меньше полутора часов.

По позвоночнику пробежался холодок. Всего каких-то полтора часа, и он сможет войти в свою спальню. Лечь и прижаться к Дине со спины, отведя в сторону волосы и осторожно вбирая губами нежный шелк ее шеи.

Она такая теплая со сна. Пробормочет что-то и снова притихнет, а он будет просто слушать ее дыхание до самого утра, пока она не откроет глаза. Ловить каждый момент этой щемящей близости.

Как он мог раньше так безмятежно спать рядом с ней? Если бы он знал, что их совместные сны продлятся так недолго, то глаз бы не смыкал, упивался каждым мгновением.

Максим, опершись на капот, смотрел на усыпанное звездами небо. За городом звезды казались больше, небо низко нависало над землей. Он вдруг вспомнил, что такое же небо, полное звезд, было над камнем у морского берега, где они целовались с Диной.

«Ты должна мне доверять», «я буду о тебе заботиться», «я никому тебя не отдам», «я не смогу без тебя жить»…

Что он еще такого не сказал Дине, чтобы теперь нельзя было достать это из закутка памяти и не ткнуть его мордой?

Звездное небо становилось расплывчатым. В последний раз такое небо он видел десять лет назад на похоронах родителей и сестры. Тогда он поклялся, что найдет и отомстит тому, кто подстроил эту аварию.

Отомстил, наивно полагая, что Бетховен исключительно по душевной доброте позволил ему лично расправиться с убийцей своей семьи. На самом деле тот лишь получил в безраздельное пользование даже не человека. Безликого универсального солдата, который теперь не имел права ни на счастье, ни на любовь.

Майское дело – мелочи. То самое, первое убийство – вот крючок, за который держит его Чайковский. И Дина. Макс сделает все, чтобы сберечь свою девочку.

Пусть выходит за Тимура. Багров любит ее, иначе Максим никогда бы на это не пошел. Если Тамерлан может предать Горца, то свою жену он не предаст.

Максим хорошо знал такой тип людей. Такие как он обвязывали себя гранатами и бросались под танки, направляли горящие самолеты во вражеские эшелоны и закрывали собой плюющиеся огнем амбразуры. С ним Дина будет в безопасности. Воронов с Плосковым тоже позаботятся об этом.

А он должен захлопнуть свое сердце, заковать броней, покрыть толстым слоем льда и не вспоминать.

Не вспоминать, как она бросалась ему на шею, встречая дома. Или как перебирала своими длинными пальцами его волосы, а он лежал у нее на коленях и довольно щурился. Или как, не зная, что он наблюдает за ней из-за полуоткрытой двери, пела на кухне арию Мистера Икс. Или как читала, накручивая на палец длинную прядь и отбивалась от приставаний, потому что «там как раз начинается самое интересное». Или как смешно дулась, когда он подшучивал над ней, а он делал это специально, потому что ему нравилось потом лезть к ней с извинениями. А главное, не вспоминать ту синеватую жилку, бьющуюся слева на шее, когда она закидывала голову назад, кусая пальцы…

Небо застлало пеленой, за которой звезд уже совсем не было видно. Максим запрокинул голову, закрыл глаза. И увидел Лану – еще ту, семнадцатилетнюю девочку, в которую когда-то влюбился без памяти, и у которой отняли жизнь. Просто так. Только для того, чтобы Макс не забывал кто он и знал свое место, как цепной дворовой пес.

Откуда-то изнутри, из глубин стал подниматься Горец, которого он старался не выпускать наружу с тех пор, как в его жизнь вошла Дина. Он снова наденет эту маску, и Горец поможет ему, как помогал не один раз. Вместе они отомстят и за Лану, и за Дину.

Максим открыл глаза. Пелена исчезла, небо уже не расплывалось. Четкие мерцающие серебристые точки снова усеивали бесконечный покров, простирающийся до самого горизонта.

Макс сел в машину, развернулся и погнал назад в столицу. Ему нужно вернуться и выспаться, хорошо выспаться – завтра понадобится свежая голова.

Он должен встретиться с Марго, придумать повод и привезти ее в родной город. А дальше предстояло сделать самое тяжелое – предать Дину.