Читать книгу Земли - Тали Эткинд - Страница 2

Мы сами выбираем, как нам жить. Что бы ни говорили по этому поводу философы и мудрецы, у каждого есть выбор. Свободный выбор: кто-то убивает ради забавы, кто-то проливает кровь, защищая свою страну, кто-то смеётся над калеками, кто-то отдаёт последнее на благотворительность, кто-то рисует звёзды, а кто-то просто сидит и смотрит на всё это великолепие, даже не пытаясь в нём участвовать.

Осень. Холодный промозглый вечер плавно перетёк в ледяную ночь. Острые иглы дождя насквозь пронизывают женскую фигуру в нелепом платье грязного серого цвета. Женщина бредёт по самой странной дороге Мира Людцев – Ледяному Тракту, последней дороге, разделяющий Мир Людцев и Мёртвый Лес. Что творилось в Мёртвом Лесу и за его пределами, совершенно никого в Землях не интересовало.

– Ну, как не интересовало? В прошлом, в мире умеренных флюктуаций и катаклизмов, бывало, появлялись Людцы, которые интересовались грибами из Мёртвого Леса. А некоторые даже наведывались туда за ними, пытаясь обучить Грызлов находить их, – говаривал Староста, раздуваясь от гордости за свой богатый словарный запас и краснея от удовольствия, видя неподдельный ужас в глазах слушателей от глубоких познаний в области флюктуаций и грибов. – Так вот, при мудром правлении Королевы и Звездочёта были попытки не только пройти по Ледяному тракту, но и выйти на опушку Мёртвого Леса. Ну, как выйти? Найти подходящего преступника, вывести на начало тракта, а дальше скорость твоих ног и сила твоей молитвы тебе в помощь: выберешься назад – расскажешь, что там да как.

И ступай, божий человек, на каторгу, ибо сумасшедшие в Землях приравнивались к Зенам и подлежали побитию камнями и изгнанию на всё тот же проклятый Ледяной тракт. Зены и сами частенько забредали на тракт, совершенно не осознавая, что они на него зашли. А зайдя на него, останавливались в непонимании происходящего вокруг. Будучи никем, они не понимали, что происходит, и в их головах начинал свистеть ветер Ледяного тракта, вымораживая последние, едва теплящиеся мысли о себе и Королеве. Дальше этого бесхитростного набора они никогда не думали.

Но женщину, бредущую по тракту, эти проблемы совершенно не волновали. Её мысли текли медленными ледяными ручейками, а думала она о том, что гардероб её никогда не отличался разнообразием цветовой гаммы и давал для милых слов сравнительно мало простора. И как, скажите на милость, можно хвалить серый и чёрный, которые только в Дни Почитания Традиций менялись на жемчужный и золотой, опять-таки же с добавлением серого и чёрного? Какие уж тут комплименты, так, протокольная необходимость.

Дождь лил не переставая. Его острые капли вонзались в нежное тело как осколки стекла, разнося мгновенную и колкую боль по всем клеткам. Реки холодной воды текли по её лицу и по земле. Она плакала. Она плакала от счастья, от счастливого осознания того, что в сердце вернулось давно забытое чувство – любовь.

Эти страстные строки Огненного Вырхла, самого знаменитого поэта, писателя и изобретателя Земель, зажгли в глубине её сердца крохотный огонёк надежды и веры. Надежды на то, что иногда везёт наперекор всему, а не только долгу, совести и обязательствам. И когда голоса надежды не хватает, то к нему присоединяется голос веры, который говорит, что если сильно захотеть, то можно дойти не только до этого проклятого Замка, но и до опушки Мёртвого Леса. Главное – верить. А ещё покрепче прижать к себе странный свёрток цвета, отдалённо напоминающего канареечный, только очень грязный канареечный цвет.

Холод. С каждой каплей становилось всё холоднее, словно кто-то с каждой секундой усиливал мощность ночного холода. Дождь становился сильнее. Он бил всё своими миниатюрными кинжалами, которые, в конечном счёте, превращались в маленькие озёра чистой ледяной воды и разбрасывались по мокрому тёмно-серому узору камней круглыми плоскими блюдцами, бурлившими и пузырившимися от следующей порции небесных слёз.

Эти строки Королева прочитала в потрёпанной книжечке, которую нашла в подвале старого дома, когда ночевала в нём накануне. Кто их написал и когда, в книжечке сказано не было: оставшаяся часть страницы была полностью съедена бумажной молью, которая в изобилии водилась в этом доме. Но сейчас именно они пульсировали в её голове и помогали идти дальше по Ледяному тракту. Из последних сил.

Королева считала, что силы даны для того, чтобы использовать их во благо. Но многие используют их в личных целях. Недостаточно показать свою силу – надо быть сильным. Но часто сила не означает, что человек при этом не может быть хрупким. Ты идёшь, идёшь из последних сил, понимая, что ты не имеешь права упасть, что ты можешь преодолеть эту боль и слабость. Вот сила появляется где-то в глубине тебя, когда уже, казалось бы, её не должно было остаться. Когда, кажется, что вот ещё один шаг, один вздох – и сила покинет тебя, ты упадёшь замертво и уже никогда не поднимешься и что ветер засыплет тебя снегом навсегда. Ты чувствуешь, как где-то там, в самых недрах, на дне души и сердца, вдруг что-то вздрагивает и медленно, но неотвратимо поднимает тебя. Шаг, ещё шаг, ещё один… И вот ты снова идёшь, не понимая, как такое возможно и как так случилось, что ты вдруг обессилел. Ибо сила, настоящая сила – она всегда с тобой, всегда на страже твоей жизни, твоей неприкосновенности, она всегда есть. Ты просто иногда об этом забываешь. И эта сила – не упрямство, в которое она переходит у иных, слабых, не могущих отличить эти две ипостаси и постоянно путающих их, сбиваясь в причинно-следственных связях и, соответственно, делая прямо противоположное тому, что надо делать. Эта сила – твоя самая сокровенная суть, это ты и есть. И порой надо просто вовремя остановиться и суметь договориться с собственной силой, не дать ей перевернуться и превратиться в упрямство. Порой достаточно просто быть чуточку внимательнее к самому себе, чтобы оставаться в пределах силы, на её территории.

Но одной силы недостаточно: надо иметь и гордость. Не гордыню, а гордость. И тогда ты уже не сможешь стать слабым. Ты не сможешь упасть вниз и не встать. Просто не дашь себе сделать это. Порой эта сила вместе с гордостью усложняют жизнь, и всё же, как бы ни было трудно, нужно идти. Не жаловаться и не обижаться. У тебя может болеть всё тело, разрываться сердце на маленькие осколки, но ты должен встать, что бы ни было. Просто нет права упасть. Как бы ни было тяжело. Улыбка на лице, звонкий голос, чтобы другим было хорошо. Лишь боль в сердце, которую надо умело скрывать от чужих глаз.

Быть сильным – значит быть Ангелом. А ещё лучше – Ангелом в сером платье. Цвет королевского гардероба – её гардероба. Значит, Королева смогла стать им, смогла стать сильной. А он, бывший Начальник Стражи, бывший житель Земель и бывший уверенный в себе человек, не смог?

Ничего не просить, если понимаешь, что сам можешь справиться. Для многих это покажется неправильным, для остальных – немногочисленных оставшихся – жестокой правдой жизни. И нельзя обижаться: мы сами знаем, с чем связываемся и куда идём. Идём ли мы прямо – в пропасть или вверх – к небу. Каждый выбирает свой путь сам. Быть сильным не значит иметь лишь гору мускулов и сильное тело. Физическая сила мало что решает. Быть сильным – значит иметь великий дух и мужественное сердце.

Королева шла, у неё была цель, а в сердце жила любовь.

Её любовь была всегда одна, даже когда рядом был кто-то, кому можно было её показать. Показать медленно, осторожно, словно дорогой подарок из детства, показать, не боясь быть непонятой. Но пару критических замечаний по поводу отсутствия собственного мнения в вопросах внешней политики и стандартных вздохов о её несовершенстве способно излечить от стремления проявлять нежность любого, а не только Королеву.

Утром эта любовь спешит навстречу своей смерти и, взглянув в её лицо, умирает, чтобы воскреснуть вновь, давясь сладкими слезами и нагло ухмыляясь.

Днём эта любовь сидит у окна, зализывая свои раны, любуясь своей печалью и пейзажем. Иногда она подходит к зеркалу, чтобы увидеть там два горьких моря в ореоле горящего огненно-каштанового ветра. Слышит твой запах, которому не суждено заблудиться в её волосах, и заставляет плакать, вспоминая серое расставание.

Расставание – серое

Иллюзия ожидания встречи – пыльная, грязно-зелёная, словно главная городская площадь накануне праздника.

Надежда на встречу (ну, должен же Начальник Стражи видеть свою Королеву!) – тёплое канареечное облако, которое обнимает тебя его руками. Ты так явственно, будто он и в самом деле рядом, видишь его ямочки на щеках, когда он улыбается, и ощущаешь мягкость того единственного в Землях одеяния жёлтого цвета, которое Начальник Стражи надевает после работы. И когда он выходит из кордегардии и начинает пересекать двор Замка, весь воздух вспыхивает искрящимся канареечным светом – тёплым, нежным, заполняющим всё пространство. Этот свет опережает его и врывается в твои покои, как вестник чуда, которое вот-вот произойдёт. И вот он входит и сам, и глаза его излучают такой поток любви, что он почти осязаем, и ноги слабеют от предвосхищения близости. И пока он идёт через зал, перед твоим мысленным взором мелькают целые Вселенные того, что сейчас начнёт происходить. Ещё несколько шагов – и его рука касается твоей. И ток, сладостный и всепроникающий, бежит по коже, заставляет сильнее биться сердце, набрасывает трепетную пелену на взор, перехватывает дыхание, и только в висках стучит – да, да, да… Пальцы, сильные и нежные, так бережно гладят твоё тело, будто оно самое хрупкое и трепетное во всех Землях творение. И каждое прикосновение обрушивает водопады наслаждения, которое низвергается из сердца, падает вниз и, подхваченное волной, поднимается вновь к сердцу и глазам.

Близость – белая бесконечная комната, в которой нет никого, кроме нас, нашей Вселенной, окрашенной сотнями ярких вспышек страсти. В такие минуты эта любовь уступает место другой, о которой не знает никто, кроме нас. Я говорю слова, о которых потом не пожалею, потому что потом – это совсем в другой жизни. Эта любовь каждый день бьётся за право носить своё гордое имя, и не так часто, как я говорю об этом, ей удаётся победить в этой битве. Но всё-таки она есть у меня.

И Начальник Стражи на самом деле никакой не полковник в отставке на хорошей за́мковой синекуре. Пленённые знамёна королевства его отца давно покрылись ядовитой плесенью в дальнем чертоге Голубого Дракона, куда свезли все военные трофеи, доставшиеся Дракону в той решающей битве, в которой и сложил голову Король-отец Начальника Стражи. Оставшись без отца, знамён и королевства, он в одиночку пересёк Мёртвый Лес и вышел в Земли. Тут он и встретился с Королевой, поклявшейся, что никому не раскроет его тайну, ибо тогда визит Голубого Дракона будет неизбежен, а последствия этого визита – ужасны.

Она увидела его тогда, вышедшего из Мёртвого Леса странника, совершенно истерзанного долгой и страшной дорогой. Одежда его была изорвана, тело покрыто ранами и язвами, а дух едва теплился в измождённом сердце. Он медленно брёл в сторону Земель, почти не осознавая окружающей действительности, а Королева в этот день решила покататься верхом, без сопровождения и стражи. Её доспехи ослепили его, и он решил, что его настиг посланник Дракона, чтобы убить и навсегда пресечь род Алых Королей.

Но всадник, вопреки его ожиданиям, не убил его. Всадник осадил коня, снял шлем, и золото кудрей ринулось вниз, как шёлковой попоной накрыв и гриву, и круп, и трепетные тонкие ноги драгоценного животного. Он стоял остолбеневший, не в силах вымолвить ни слова и от бесконечной усталости, и от неожиданности, и от восхищения. Всё в этой всаднице говорило о том, что она знатного рода. А он? Как он мог сказать ей о том, что он тоже? Что он не разбойник, не Зен, не перебежчик? Разве поверит она человеку, который выглядит сейчас так, как он? И всё, что ему пришло в голову, – это сказать правду. Тихим голосом, почти бесцветным, и – правду. Но это было и самым опасным, потому что, ежели бы она действительно, была посланником Дракона, это были бы его последние слова. Он сказал, кто он и что тут делает, закатал обтрёпанный и грязный рукав своей куртки и показал ей единственное, что у него осталось – Живой Браслет из стального дерева. И то, что для простых Людцев было невзрачным корявым куском дерева, Королева увидела сияющим ореолом, вспыхнувшим, как звезда, на руке незнакомца. Только особа королевской крови могла обладать такой вещью. И не просто королевской крови, а только сын Короля, ибо только королевским сыновьям при рождении надевали на запястье маленький деревянный ободок, который рос вместе с ним. И только особа королевской крови могла увидеть его волшебное и прекрасное сияние. Слова были излишни: перед ней был сын Алого Короля, измученный, израненный, голодный и совершенно одинокий теперь, после гибели отца. Она узнала о роковой битве накануне от своей Колдуньи, которая выронила вдруг чашу, сказав, что он остался жив, но осиротел и что он уже близко к Замку.

Сомнений не было – надо его принять и спрятать. Но как? Как спрятать столь знатную особу? Это ведь не горничную новую нанять! Она спешилась и подошла к нему. А он, обессиленный последним жестом, который мог быть его последним движением, будь она посланником Дракона, упал на землю, полностью вверяя себя ей. Она обтёрла его лицо, дала воды и помогла облокотиться о дерево. Он не мог сделать даже этого, настолько был обессилен. Его взгляд угасал, а губы шептали имя отца. Она приложила к его глазам свои ладони, и руки её засветились тем же светом, что и его браслет. Несколько минут они оба оставались неподвижны, а потом он вдруг открыл глаза, будто проснулся. У неё больше не было сомнений: это тот, кого она ждала уже давно. Именно с ним она будет теперь всегда. Но по-прежнему оставался нерешённым вопрос: как его спрятать? Держать его в тайных комнатах бессмысленно: рано или поздно его обнаружат. Да и достойно заботиться о нём при таком количестве людей вокруг невозможно. Его надо спрятать так, чтобы он был у всех на виду и чтобы одновременно никто не догадался, кто он и откуда. И она поняла: надо его сделать Начальником Стражи. Должность высокая, подчинение только Королеве, и он сможет жить, не таясь по подземельям, и они будут общаться, не оглядываясь.

Ему не надо было ничего говорить. Он понял её без слов. Сияние рук погасло, и он смог встать. Они шли к Замку и разговаривали без слов, ибо слышали мысли друг друга. И только обоим приходилось сдерживаться, чтобы другой не услышал самого сокровенного: как им обоим хотелось оказаться только вдвоём, как им обоим хотелось сбросить друг с друга всю одежду и утонуть в ароматах друг друга, наслаждаясь бесконечным блаженством обладания.

Было ли это всё наяву? А если было, то, как закончилось? Что сказал Звездочёт и Староста? Ведь в случае «было» рухнули не просто устои Земель, но и монархический порядок изрядно подрастерял свои позиции. Королева, особенно замужняя Королева, никак не может позволить себе гулять под проливным дождём в самой опасной части Земель. А если «не было», то почему так сладко ноет в груди, а руки бережно прижимают к сердцу это канареечное чудо? Безвременная амнезия…

А вот и Замок, который был по-своему красив. Конечно, это «красиво» имело смысл, если вам нравятся толстые кованые решётки на окнах, массивная мебель и вечный полумрак по углам комнат. Эту прекрасную картину дополняет низкий потолок и тёмный цвет стен. Гвозди по стене, вбитые в ряд, полностью подходят под всю эту тяжёлую атмосферу. И как она раньше умудрялась не замечать смертельную серость и безжизненность окружающего интерьера? Однако Королева прекрасно помнила о том, что есть ещё и Королевский Сад, который был особенно красив весной, когда цветёт сирень и ландыши – её любимые цветы.

Широкая, совершенно пустая улица. Серые камни, неровные бордюры, грустные скамейки. Дождь. Голые деревья, необычайно одинокие, до боли похожие на неё. Такие же мокрые, жалкие, но счастливые. Погнутые ветром, но по-прежнему стоя́щие. По-прежнему. Погнуть их не под силу даже самому сильному и страшному ветру, какой бушует сейчас.

Королева медленно вошла во двор Замка. Тишина. Только завывания ветра и его беснующиеся порывы. Стук дождя о землю. Гром. Как будто кто-то в порыве ярости хлопнул входной железной дверью. Этот звук растекается дождём по её телу, заставляя содрогаться мелкой дрожью спину, и пронизывает насквозь её трепещущее сознание. Ветер. Холодный и скользкий. Раздувает её волосы в разные стороны. Проникает внутрь её сердца, но не может охладить его. Там, в её душе, он постепенно превращался в штиль, подвластный только ей одной.

Медленными шагами смертельно усталого человека Королева, наконец-то, добрела до своих покоев. Правда, перед этим ей пришлось сильно толкнуть заспанных стражников, заставляя их поверить, что это насквозь промокшее, постоянно шмыгающее носом существо и есть Их Королевское Величество. Но вовремя вспомнив поговорку Старосты: «На то они и монархи, чтобы при Луне танцевать», – они согласились впустить женщину, мотивируя свой поступок сакраментальным: «От греха подальше». При этом они твёрдо заявили, что пост-де свой не бросят и за дровами для их Величества не пойдут, ибо ещё не до конца поняли, точно их ли это их Королева вообще.

Медленно обходя комнату по кругу, она словно впитывала в себя обрывки прошлого: шорох одежды, обрывки разговоров, запахи. Она словно слышала его голос рядом с собой, ощущала тепло его рук. Это место завораживало, приковывало к себе цепями тысяч воспоминаний. На глаза навернулись слёзы тоски о непрожитой жизни.

Застыв посредине покоев, она вдруг явственно вспомнила одну ночь – самую первую, когда они вдвоём делали пунш. Он пришёл к ней тогда в первый раз после того, как она при всех посвятила его в Начальника Стражи. Некоторое время он осваивался, привыкая к новой жизни – открытой и одновременно тайной. Учился говорить, ничего не говоря, делать, ничего не делая, смотреть, ничего не видя. А она смотрела из окна во двор Замка, наблюдая, как он командует стражей и привыкает не выдавать себя. И в тот вечер она поняла, что они готовы. Готовы к тому, чего желали так страстно и так долго – к любви! Она призвала его с отчётом, но он долго не шёл. Она приказала разжечь камин и легла на подушки около камина. Ожидание было ожидаемым. Она знала, что он тоже ждёт. Ждёт всего: и её нежности, и её страсти, и её доверия, и тайн её тела. И что он готов ко всему этому. Но они также знали, что после этого назад дороги уже не будет. Они знали, что, как только их тела станут принадлежать друг другу, их жизни тоже станут связаны. И связь эту можно будет прервать только смертью.

И вот в коридоре послышался звук его шпор. Сердце её вздрогнуло, по коже пронёсся ледяной обжигающий ветер, а сердце пропустило несколько ударов. Он вошёл, как и положено, чётко и ясно доложился, развернул свиток отчёта, начал зачитывать. Она лежала на подушках и понимала, что не слышит ни единого его слова. Он ещё минуту читал, а потом замолчал. В покоях повисла тишина. Свиток упал на пол. Он двинулся к ней, едва сдерживая рвущееся наружу желание. Она лежала на подушках, раскинув шёлк золотых кудрей, и всё плыло перед глазами Начальника Стражи, а в груди, как набат, билось сердце, заглушая все остальные звуки. Шаг, ещё шаг… Казалось, что между ним и Королевой бездонная пропасть и целая вечность: идти – не дойти. Сердце разрывало грудь, грохотало в ушах, а мысли путались, и он только почти бессвязно шептал, втайне надеясь, что она и услышит, и не услышит его слова.

– Я подойду к тебе, обниму твои колени, скажу тебе, что ты моя Королева. И что я готов быть преданным и верным тебе вечно. И что я был рождён служить тебе – моей Королеве. И я начну целовать твои колени, медленно поднимаясь вверх по миллиметру всё выше и выше, пока не коснусь губами потаённого места, скрытого ото всех глаз. Я подниму полотнища шелков, застилающих и хранящих твоё лоно, едва прикоснусь к нему и почувствую первую влагу – нектар, доставшийся только мне велением богов. Я орошу им свои губы, и это будет самый сладостный вкус мира. Я буду ласкать тебя до тех пор, пока с твоих губ не сорвётся первый стон наслаждения. И тогда я проникну в тебя до самых глубин, быстрым и мощным толчком, который погасит все звёзды Вселенной. И оставит только одну Новую Звезду – нас двоих, слившихся в страстном и нежном водовороте ласк, чувств и звуков. Ты будешь чувствовать, как вливаешь в меня своё сокровенное естество, завладеваешь моим телом, разумом и душой, чтобы навечно впечатать в мою память воспоминание об этом мгновении, которое навсегда перевернёт мою жизнь. А я буду делиться с тобой своей силой и мощью. И с этого момента я буду принадлежать только тебе, стану твоим вторым «я», сольюсь с тобой, и мы долго-долго будем идти по нашему пути уже только вместе.

– А давайте приготовим пунш! – вдруг неожиданно сказала Королева, и чары момента рассыпались, как порванные бусы. Камин горел, тихо потрескивая дровами, от него волнами текло тепло, которое согревало их обоих и томное марево вновь постепенно накрывало покои и их сердца. Она достала из резного шкафчика медный сосуд и стаканы драконьего стекла. В них они положили ложку изюма, залили светлым королевским ромом, чтобы изюм разбух. Медный сосуд подвесили на крюк в камине, бросили в него ложку сахара и влили рюмку белого вина, вмешали лимонную цедру и корицу, всё чуть-чуть подогрели, не доводя до кипения, и перелили в стаканы. Аромат пунша заполнил покои и потёк по коридорам Замка, заставив в ту ночь стражников на своих постах нервничать и тоскливо суетиться. А они тихонько смеялись, согретые пуншем и маленькой шалостью. Пунш тёк по венам как пылающий поток, согревая тело и сердце, тихо туманил взор, и в какой-то момент их руки соприкоснулись. Мгновенный обжигающий ток пронёсся как ураган по их телам, они посмотрели в глаза друг другу и мир перестал существовать. Потоки нежной страсти сплели их тела, прикосновения открывали чертоги неведомого наслаждения, а каждое движение рождало новый взрыв ощущений.

Ту ночь видели только они и звёзды. И когда осторожный рассвет заглянул в окна покоев, он увидел два прекрасных тела, истомлённых любовью и раскинувшихся на подушках возле угасающего камина.

– Где ты, Начальник Стражи, сын погибшего Короля? Ты слышишь меня? Я вернулась в свой Замок. Я здесь! И мы снова можем видеться, разговаривать и по ночам варить пунш и печь печенье.