Читать книгу Подчинение - Тальяна Орлова - Страница 4

Хотелось упасть на пол и расплакаться от бессилия, но я остановила себя: еще ничего не произошло такого, чтобы сразу расклеиться! Если Максим Александрович хочет меня сломать, то я ему такого удовольствия не доставлю!

Поэтому включила свет и огляделась. Комната была небольшой, но со всей необходимой мебелью – узкая кровать, туалетный столик, шкаф и дверь, ведущая в маленькую ванную. Я заметила блистер с таблетками и тут же проглотила одну: мне возможная беременность после всей этой истории нужна еще меньше, чем Максиму. Открыла шкаф, внутренне готовая увидеть там сколь угодно откровенные наряды, но даже с некоторым изумлением отметила: несколько висевших на плечиках платьев вовсе не были подчеркнуто открытыми. Немного короткие – я к таким не привыкла, но и не ассоциирующиеся с образом шлюхи. Я приложила к груди одно, светло-зеленое, на широких лямках, и пожала плечами – ничего особенного, в подобном на улице многих увидишь! Вот только нижнего белья нигде не обнаружила. Он приказал убрать все мои вещи, значит ли это, что я ничего не могу использовать? А может, он просто забыл о белье? Через секунду осознала: Максим Александрович ничего не забыл, а если спрошу об этом, то ударит или накажет каким-нибудь другим способом. Возможно, ему не нужно, чтобы я выглядела как шлюха – достаточно, чтобы я ею себя чувствовала.

Отмывалась в душе два часа, но вода напряжение смыть не способна. Но расклеиться я себе не позволила! Всего лишь первый день, дальше будет только хуже. Расклеюсь, когда все закончится: вернусь в свою квартиру, залезу под одеяло и прореву пять дней кряду. Но не раньше. Максим Александрович считает меня слабой, да чего греха таить – я и сама всю жизнь так считала. Не настало ли время впервые хоть перед чем-то устоять?

Кровать была совсем небольшой, на одного человека, но меня смутили высокие спинки с металлическими рейками. Воображение легко подкинуло картинку, как можно их использовать, если под рукой есть наручники или крепкие веревки… Потрясла головой, отгоняя неприятные мысли. Спать придется голой – в шкафу не нашлось ничего, что можно было бы на себя накинуть и не бояться измять. Оглянулась на дверь, та не запиралась изнутри. Но с этим я тоже ничего поделать не могла.

Промучившись почти до самого рассвета, уснула, но через некоторое время снова открыла глаза. Около семи утра, а снаружи раздавался какой-то шум. Я хорошо помнила приказ не покидать комнаты до восьми, но любопытства не удержала. Тихонько приоткрыла дверь и выглянула в щелочку. Похоже, на кухне кто-то был: я точно расслышала, как звенят тарелки. Мелькнула фигура. Женщина, немолодая, по всей видимости, готовила завтрак. Ничего удивительного в этом я не нашла: кто-то готовит, кто-то убирает, вряд ли я считала, что Максим Александрович все по дому делает сам. Но мне бы очень не хотелось быть обнаруженной, поэтому я так же тихо прикрыла дверь. Унижение можно сделать в сто раз унизительней – если еще и будут тому свидетели.

Приняла душ, чтобы выглядеть немного бодрее после почти бессонной ночи, надела зеленое, расчесала волосы. Из зеркала на меня смотрело чужое лицо – бледное, застывшее, с равнодушно-отстраненными глазами. И будто впервые увидев себя со стороны, я отметила, что лицо это красиво. И стало бы прекрасным, добавь ему жизни. Натянуто улыбнулась – нет, так стало только хуже.

Без пяти восемь входная дверь хлопнула. У Максима Александровича даже кухарка выдрессирована! Ровно в указанное время я вышла из комнаты. Одновременно открылась и соседняя дверь.

– Доброе утро, Максим Александрович.

Он, как всегда, выглядел потрясающе – мокрые волосы добавляли и без того домашнему образу уютности. Но холодный голос вмиг разрушил приятную картинку:

– Господин.

– Доброе утро… господин.

Это слово при свете дня звучало совсем уж неуместно. Ночью еще можно убедить себя, что происходящее – игра, пусть и не слишком забавная. Но утром – это как признание, что у игры нет временных рамок, отчего она становится серьезней. Чтобы сгладить свою заминку, быстро добавила:

– Я могла бы готовить для вас! Или выполнять другую домашнюю работу – все, что прикажете… господин.

Надеялась, что он посчитает мое предложение шагом навстречу, но Максим Александрович уловил суть:

– Предпочитаю доверять профессионалам. А ты тут для других обязанностей – не получится выехать за счет видимости активной деятельности.

Да, я бы многое отдала, чтобы только стирать, гладить и вытирать пыль… Ведь это тоже считалось бы рабством! Он мог бы кричать на меня и отчитывать за подгоревший стейк – какое же, оказывается, наслаждение, когда на тебя просто кричат и отчитывают…

– Как скажете, господин, – я потупила взгляд, чтобы он не заметил разочарования.

– Завтрак готовит повар, она исчезает до восьми. Обедаю я обычно вне дома – в это время приходит домработница, наводит порядок. В пять приходит другой повар, варит ужин. Если знаешь распорядок, то ни с кем из них случайно не встретишься.

То, что у Максима Александровича все вокруг ходят по струнке, совсем не изумляет. Интересно, а как он наказывает повара за подгоревший стейк?.. "Никак", – ответила я сама себе. Увольняет в ту же секунду, а потом отыгрывается на таких, как я.

Я нерешительно посмотрела в сторону кухни. На столе были выставлены блюда под полукруглыми крышками. Интересно, он предложит мне позавтракать с ним или будет морить голодом? Я спокойно приму любой из вариантов. Лишь бы сегодняшний день пережить.

– Каждое утро у тебя будет одна обязанность. Сегодня и начнем.

Я уставилась на него, со страхом ожидая продолжения. Максим Александрович с интересом рассматривал меня – я уже знала этот взгляд, и сейчас точно речь не пойдет о бытовых мелочах.

– Сними платье и встань на колени.

Я неловко ухватила за подол, подняла вверх, потом рывком стянула одежду. Под которой, как и подразумевалось по правилам, не было ничего. Поежилась от собственной наготы, но опустилась на пол.

Он подошел ближе, остановился прямо передо мной:

– Расстегни.

Пояснений не требовалось – и без того понятно, о чем он говорит. У меня пальцы задрожали так сильно, что несколько раз споткнулись о пуговицу, а потом на молнии его джинсов. На этот раз Максим Александрович не торопил, ждал и будто наслаждался моей нерешительностью. На нем также не было нижнего белья. Едва я справилась с замком, Максим сам немного приспустил джинсы вниз, обнажая полувозбужденный член.

– Чего ты ждешь? Когда я сам себе минет сделаю?

Я подняла голову, но встретила только темный взгляд. Дыхание перехватывало. Я никогда ничего подобного раньше не делала и даже не примеряла на себя… Взять член в рот? Или попросить сначала, чтобы он хотя бы не кончал туда?

Максим нетерпеливо надавил мне на затылок:

– Помогай себе рукой, обхвати у основания.

Это я сделать могла. Член в ладони напрягся чуть сильнее. Я закрыла глаза, наклонилась и обхватила головку губами.

– Сначала оближи языком. Следи за зубами. Потом начинай двигаться и насаживайся как можно глубже. Если будешь помогать рукой, то все закончится быстрее.

Я провела языком по головке. Еще раз – чуть с большим нажимом. Член напрягался, я попробовала скользить рукой вдоль ствола и добилась очень скоро полной эрекции. От этого понимания спонтанно отстранилась, не в силах заставить себя продолжать.

– Это еще что такое? – поинтересовался Максим жестко.

Я отодвинулась еще немного. Было противно, но я заставила себя оправдываться, чтобы не разозлить его еще сильнее:

– Господин, пожалуйста! Я сейчас… сейчас возьму себя в руки. Я никогда этого не делала… сейчас!

Но едва взглянула на эрегированный член, неконтролируемо сжалась. И, вероятно, Максим Александрович заметил мою реакцию, поскольку мгновенно изменился. Он схватил меня за волосы и заставил подняться, бросил спиной на диван. Сам тут же навис сверху и упер член мне в губы.

– Рот открой.

И тут же надавил пальцами на щеки, обхватив лицо снизу – больно. Я была вынуждена приоткрыть, впуская. Он вошел резко, тут же назад и снова. Все ускоряясь, мощнее, толчками он трахал меня в рот, упершись руками в спинку дивана. Я сама не заметила, как вскинула ладони и вцепилась ему в бедра. Он замер.

– Руки убери за спину. Живо.

Я заставила выполнить приказ: сцепила руки за поясницей, отчего немного выгнулась вверх. Теперь ему стало удобнее проталкивать глубже, до самого горла. Из глаз брызнули слезы, я давилась и задыхалась, а он все продолжал и продолжал. Так долго, что у меня уже все тело сводило от неудобной позы. Он не щадил, входил еще резче, с невероятным напором. Тихо застонал или зарычал, а член будто напрягся сильнее. Поняв, что сейчас он кончит, не задумываясь о последствиях, попыталась извернуться, но он снова схватил меня за подбородок и до боли надавил на щеки над нижней челюстью. В горло дала струя спермы, еще толчок, еще. И только после этого он вытащил член изо рта. Зажал мои губы рукой и наклонился, чтобы я видела его глаза:

– Глотай.

У меня и выбора не оставалось, хотела вытереть слезы, но руки за спиной будто онемели.

– Поблагодари.

Я зажмурилась – просто не смогла бы произнести, глядя на него:

– Спасибо… господин.

– Теперь одевайся и пошли за стол.

Меня всю трясло, когда я тянулась за платьем. Максим так и стоял передо мной, спокойно застегивая джинсы.

– Понравилось? – я не ответила. – Так вот, каждое утро ты добровольно делаешь мне минет. И если вдруг я снова увижу брезгливое выражение лица, то мы повторим сегодняшнее – мне, в общем-то, все равно. А тебе?

Съесть за завтраком я так ничего и не смогла. Ковырялась вилкой в салате, чтобы не привлекать к себе внимания. Выпила, правда, три стакана сока, и только на последнем руки не дрожали так заметно, как вначале. На Максима Александровича я не смотрела.

Через пятнадцать минут напряженного молчания, Максим заговорил будничным тоном:

– На обед поедем в ресторан. Если нужно что-то купить – скажи. Будь готова к двенадцати. До тех пор можешь быть свободна.

Уже через секунду после этого распоряжения я скрылась в своей комнате.