Читать книгу Великая цифра 7 - Тамара Антоновна Скрипаль - Страница 10

Охотники люди молодые, ноги быстрые, крепкие, но в тот раз шибко долго шли, умаялись, решили привал сделать. Вышли на перелесок, а впереди лесок, да странный какой-то! На ежа похож, ну точно, издали вылитый еж! Такой формы лес они впервые увидали.

Заглянули в чащу, идут, пробираются через заросли, а остановиться не могут, будто манит их кто. Идут все дальше и дальше. Так и прошли весь лес, и вышли за лесом на опушку. Вышли и ахнули! Что за невидаль такая, дом, да и не дом вовсе?

Высокая штука, сверху и по краям гладкая вся, как спокойная водная гладь, сверкает на солнце, переливается серым цветом! На большое блестящее яйцо похоже. Да какая ж птица должна быть, чтоб такое яйцо снести! Спорили, спорили: «Из камня гладкого вытесано, аль железо такое?»

Девки крестились от изумления. Чудно! Осмотрелись, обошли вкруг диковинного строения, даже покричали, поаукали, может, кто прячется поблизости. Тихо, нет никого.

Тут кто-то заметил, что, что с одной стороны к этой штуковине куст калины почти прирос, обвил край-то. А в кусту даже гнездо птичье обнаружилось, видать непуганое место, давно человек близко не подходил. Тут Захарий и говорит: «Звездолет энто, братцы! Право слово, звездолет и есть».

– Что за звездолет, кто, куда летал на нем, да и откуда ему тут взяться? – Но, наудивлялись вдоволь, поспорили, порассуждали, да и поверили Захарке-то.

Да и как ему не верить, коли самый умный он из всех был, и дед его в свое время был первый грамотей в деревне, потом отец Гаврила Мефодьев.

Что кому разъяснить, растолковать, а то и написать, все шли к ним в избу. Грамотные были, чего уж говорить, и читать могли, и писать, и про небо-звезды много чего понимали.

Захарка свой род не подвел, не глупее отца с дедом уродился: тоже и читал, и писал легко, а когда просили – мог часами рассказывать про Землю, Солнце, Луну, про Галилея, и про великого астронома Николая Коперника. Звезды на небе указывал – где Полярная, где созвездие Большой Медведицы, где другое какое. Не зря ему дружки-то кликуху такую дали – Знахарием величали.

Сказывали даже, что у него книжки дома имеются про звезды, про все небесное устройство, да никто их никогда не видывал, может и выдумки это. Самые старые люди на селе считали, что баловство это про небо гуторить, да и грех большой. Ну а молодежь слушала, да наслаждалась Захаркиными байками, да и еще просила чего рассказать.

Забыли охотники про усталость, так их звездолет приманил, захотелось поглядеть, чего там внутри-то?

Опять же Знахарий отыскал вход, что значит грамотей, сумели открыть быстро, полезли во чрево сначала ребята, девки забоялись, мало ль чего, кто знает, что там? Ну, а парни поднялись по крепкой лесенке вверх, да столько всего увидали, что и про подруг совсем забыли.

Знахарий обнаружил внутри целое сокровище – телескопы и всякие подзорные трубы, сразу прилип к ним, стал энто богатство разглядывать, изучать.

Ждали, ждали охотницы, да решили парней кричать. Страшно им, хоть и не робкого десятка девки-то, да на любого бы оторопь нашла, доведись ему такое повидать! Кричали, звали – нет ответа, рискнули, тоже полезли вслед за парнями.

Залезли они внутрь, да как в рай попали. Непривычно все, внутри хоромы хоть не просторны, но дюже красиво! Страсть как много всяких штуковин невиданных, стол не стол, а на нем окошечки крохотны, разноцветны, и то ли монеты блестящи, налеплены круглые, то ли еще чего, и еще продолговатые штуки, ручки какие, что ли?!

Откуда им было знать про пульт управления, им, людям из глухого таежного поселка, которые не то, что корабля космического и самолета, автомобиля нам всем привычного в глаза не видывали.

Да и никто тогда еще в стране не видывал. Знаменитый русский ученый, механик Иван Кулибин еще даже не родился! А именно он, спустя почти сто лет после приключений наших героев, создал первую в России повозку-самокатку – пра-пра-пра… родительницу современных автомобилей.

Стоят девки, остолбенели, рты пооткрывали, встреть они медведя-ревуна в лесу, так бы не ошалели. Щиплют они сами себя за руки, уж не сон ли?

Увидали тут Глаша с Машей одежды, что развешаны на стенке, удивительные одежки – портки вместе с рубахами сцеплены, да без кушака, без застежек, к рубахе вроде шапки чегой-то прицеплено круглое, на голову похожее.

В такие наряды у них никто отродясь не обряжался, а кто осмелился б надеть – засмеяли бы, точно. Но хоть странны одежки, а шибко красивы!

Протянула руку Глашка потрогать, пощупать, да как заорет! Налетел коршуном Захарка, чего это с ним приключилось?

Смирный завсегда, никто и ни разу ни слыхивал, чтоб он кричал, аль ругался с кем. Тише и скромнее парня было не сыскать, девки иногда нарочно подшучивали, мол, женишься, так жена вместо мужика, будет командовать, а ты подчиняться. Так, Захарка, знай, всегда улыбается, все шутки ему нипочем.

А тут шибко взбеленился, ажно веснушки на носу потемнели, да голос стал грозный, совсем не Захаркин: «Не сметь, не сметь, ничего тута лапать! Не бабское энто дело, звездолет изучать. Марш отседова, чтоб очи мои на вас не глядели!»

И ведь никто из парней даже не вступился за подруг своих, промолчали. С перепуга девки и не ответили ничего, вылезли, но на Захарку и парней обиду затаили: «Вот погодьте, мы вас ужо кашей-то накормим!»

Сварили в котле пшенки, сами наелись до отвала, а опосля и о парнях-злыднях обеспокоилися. Сызнова костер развели, котел взгромоздили, стали для парней кашу варить, но сразу не крупу засыпали, а пяток квакушек кинули, проварили, а потом уж и крупицы сыпанули. Отведайте, ненаглядные, вкусна каша-то! Сели у костра да песни поют звонко-слаженно, парней дожидаются.

А как у парней посильней заурчало в животах-то, голод их и выгнал наружу. Чувствуют мужики свою неправоту, вылезли притихшие, ласково обращаются: «Ну что красавицы, накормите голодающих?». А девки как ни в чем, ни бывало: «Просим, отведайте кашки!»

Зачерпнули ребята ложками, да сразу и не поняли, похвалили: «Ох, вкусна каша! С какой дичью варили?» Темнело уж, парням не разглядеть, а девчата хихикают, только Глашка, самая обиженная не сдержалась: «С лягушатинкой, да вы ешьте, ешьте, соколы!»

Ох, что тут началось! Вывалили парни из чашек варево в костер, плевались, перемешивая плевки с крепким словцом, а Знахарий убежал, и уж рвало его, выворачивало так, что даже девкам его жалко стало.

Схоронилися быстренько они в темноту леса, от разгневанных парней, от греха подальше.

Угомонились, помирились только далеко за полночь. Долго вели разговоры, чей это звездолет, куда делись те летуны, что летали на нем, что теперь им с этой находкой делать? Может, рассказать дома – пущай мудрые старцы решают, как быть с летающим кораблем?

Ежели его разобрать на части, в каждую избу привалит богатство! Материал прочный, на века, внукам и правнукам послужит. Можно было бы и стол смастерить, скамью красивую, блестящую, а сколько бы ведер наклепал кузнец Кузьма для каждого двора! Да мало ли чего еще можно изготовить, хоть даже – кольца, бусы, браслеты, вот было б у девок радости!

Но, после долгих споров сговорились все же, никому ничего не сказывать, даже дали в этом друг другу клятву.

Констанц, так часто Константина кликали его друзья, объявил, что они со Знахарием будут изучать корабль, благо внутри нашлись чертежи и даже записки какие-то обнаружились. Да не на бересте, привычной для таежных людей, а на добротной бумаге. Бумага-то шибко тонкая, да шуршит, коли потрогать, в руки брать боязно!

Надо сказать, что Констанц хоть и не считался таким грамотеем и умником, как Знахарий, но был от природы очень сообразительным, и руки у него росли оттуда.

Уснули все только под утро, когда небо серело, а утренний холодок стал пробираться под тулупы, что с собой везде носили и использовали вместо одеял. Уж пора бы вставать, да охотой заняться, а их совсем сморил прошедший необыкновенный день.

Все спали как убитые, лишь Знахарий то и дело вскрикивал, слова непонятные бормотал, громко смеялся, а то тихо, смущенно улыбался во сне. Хорошо, что никто не видел его возбуждения, а иначе решили бы, что Захарка али умом тронулся, али того хуже, собрался лететь на звездолете к неведомым мирам.