Читать книгу До последнего слова - Тамара Айленд Стоун - Страница 9
Сейчас
Непреодолимое желание
ОглавлениеНа следующий день я замечаю моих новых друзей там, где раньше не замечала.
Когда я вхожу в кабинет истории США, Сидни тут же меня приветствует, и мы обмениваемся выразительными взглядами. Чуть позже, по пути в столовую, я прохожу мимо Стриженой и слышу, как подружка называет ее Эбигейл. Еще двоих новых знакомых я замечаю на парковке и в библиотеке. И каждый раз, когда мы встречаемся глазами, их губы трогает едва заметная улыбка, словно нас по-прежнему разделяет невидимый барьер, но при этом у нас есть и кое-что общее – тайна, которая нас роднит. К концу дня я успеваю встретить в школе всех, кроме одного парня.
Направляясь к машине, я поднимаю взгляд и наконец вижу Эй-Джея, который движется в мою сторону. Уголки губ у меня тут же изгибаются в нервной улыбке. Жду от него такой же реакции, как и от остальных – озорного взмаха руки. Кивка. Но Эй-Джей проходит мимо, не отрывая глаз от земли. Отойдя на безопасное расстояние, оборачиваюсь и смотрю ему вслед, пока он не исчезает из виду.
Пытаюсь собраться с мыслями и решить, что делать, но тут неожиданно появляется Алексис. Ее высокие каблучки цокают по асфальту, а пальцы быстро барабанят по экрану смартфона.
– Вот ты где! – восклицает она, убирая телефон в задний карман джинсов. – Я очень надеялась тебя перехватить. У меня превосходные новости! – Она подходит ближе. – В спа-салоне освободилось еще одно место. И мама смогла его забронировать!
Молча кошусь на нее.
– Ты что, не понимаешь? – взвизгивает она и начинает приплясывать на месте, взяв меня за руку и выжидающе глядя мне в глаза – будто надеясь, что я тоже начну танцевать. – Теперь ты тоже поедешь с нами!
– А как же Хейли?
Алексис поджимает губы и оглядывается, чтобы удостовериться, что вокруг никого, кроме нас.
– Не-е-ет. – Алексис тянет это слово, будто ноту. – Только не Хейли. С нами поедешь ты. – Она тыкает пальцем мне в ключицы. Наконец-то я точно знаю, каково мое положение на этой социальной лестнице – я нахожусь на предпоследней ступеньке. Последнюю ступень занимает Хейли, и она узнает об этом очень скоро – как только до нее долетит новость о том, что меня пригласили на день рождения Алексис, а ее – нет.
– Саманта, ты и представить себе не можешь, до чего мне было грустно от мысли, что я не беру тебя с собой! Ничего, что наши мамы познакомились не тогда, когда мы ходили в ясли, а позже, зато в детском саду мы с тобой были лучшими подружками! – Ее слова сильно меня задевают. Так значит, теперь мы уже не лучшие подруги? – Я так рада, что ты поедешь с нами! И не забудь: потом нас ждет вечеринка с ночевкой.
– Может быть, Хейли придет хотя бы на эту вечеринку? – уточняю я. В салоне, может, и впрямь не хватить мест для всей нашей пятерки, но в огромной спальне Алексис без труда могло бы разместиться несколько человек.
– Неловко было бы ее туда приглашать, тебе разве так не кажется? – спрашивает Алексис. Как по мне, это было бы явно лучше, чем ничего, но я решаю промолчать. – И вообще, никому не говори про этот план, ладно? Не хочу обижать Хейли.
О да. Само собой, не хочешь.
Вырываю ладонь из ее пальцев.
– Мне пора в бассейн на тренировку, – говорю я.
Алексис мрачнеет, но быстро берет себя в руки, натянуто улыбается, а голос повышает на целую октаву.
– Да, конечно. Завтра в девять. Мы за тобой заедем.
И уходит в противоположную сторону. Мне одновременно и стыдно перед Хейли, и не терпится провести день в шикарном спа с подругами. Там точно будет весело. К тому же я хотя бы раз перестану быть пятой лишней.
* * *
Я стою на краю трамплина и всматриваюсь в третью дорожку. Большой палец трижды пробегает по шершавой поверхности бортика. Жду, пока тренер даст свисток.
Свисток раздается, и мое тело реагирует в точности так, как и должно. Ноги сгибаются в коленях, руки вытягиваются вперед, пальцы врезаются в поверхность воды за считаные секунды до того, как она орошает мне щеки. А потом повисает тишина.
Активно работаю ногами под водой, стараясь подстроиться под ритм воображаемой песни, но она так и не начинает звучать. Выныриваю и начинаю плыть баттерфляем, но движения получаются вялыми, смазанными, и, когда я наконец доплываю до конца бассейна, разворачиваюсь и вновь отталкиваюсь от стенки, я замечаю, что отстала от остальных по меньшей мере на четыре гребка. Выбираюсь из бассейна и встаю в конец шеренги.
Джексон Рот смотрит на меня через плечо.
– Что-то тренер сегодня не в духе, скажи?
– Похоже на то.
С началом учебного года наша группка ощутимо сократилась. А когда у всех появится еще больше факультативов и домашних заданий, на командные тренировки вообще почти не останется времени. И я с нетерпением жду этого. Мне больше нравится приходить в бассейн по вечерам и плавать под звездным небом вместе со взрослыми. Они никогда не лезут с лишними расспросами.
Прижимаю пальцы к вискам, пытаясь не обращать ни на кого внимания, глубоко дышу и стараюсь сосредоточиться. Когда подходит моя очередь, поднимаюсь на трамплин, трижды провожу пальцем по его краю и ныряю, ожидая, пока в голове не заиграет песня – какая угодно.
И она наконец начинает звучать, правда, я ждала чего угодно, но только не ее. В голове проносится мелодия, которую накануне играл Эй-Джей, и к моменту, когда я выныриваю на поверхность, я уже твердо знаю, что же поможет мне пересечь бассейн в этот раз. Подстраиваюсь под ритм и стремительно плыву по своей дорожке, а потом разворачиваюсь, с силой отталкиваюсь от стенки, вскинув руки над головой и чувствуя мощный приток адреналина каждый раз, когда выныриваю из воды.
Мелодия отчетливо звучит в голове, но когда я пытаюсь припомнить слова, у меня ничего не получается. Лучик мой… По-моему, он тогда пел о закате. Там были строки о солнце, ласкающем кожу, и еще о какой-то щели – в заборе или еще где-то.
Как же он пел…
Я не оставляю попыток вспомнить слова его песни даже в ду`ше, куда захожу смыть хлорку. В раздевалке я совсем одна, поэтому начинаю напевать себе под нос, пока натягиваю спортивный костюм и собираю волосы в неряшливый пучок. По пути домой я не включаю в машине музыку – песня Эй-Джея кажется мне гораздо приятнее любого трека из моего плей-листа. Надо вспомнить слова. Иначе я просто с ума сойду.
За ужином спокойно погружаюсь в свои мысли. Сегодня Пейдж вызвали к директору за то, что она препиралась с учителем, так что все родительское внимание теперь направлено исключительно на нее. Родители с жаром обсуждают разницу между «уточняющими вопросами» и «откровенным хамством», а я тайком переношусь туда, где гораздо уютнее.
Во всех деталях вспоминаю ту самую комнату и ее стены, обклеенные вырванными из блокнотов страничками, клочками салфеток, кусочками коричневой бумаги для бутербродов и пакетов из-под фастфуда, вспоминаю то странное чувство умиротворения, которое пробудил во мне весь тот хаос. В точности припоминаю то место, куда Эй-Джей приклеил свое стихотворение. Но это все, что у меня есть. Я не могу скачать его песню и поставить ее на повтор, не могу найти в Интернете ее слова и расшифровать их, как я обычно это делаю.
Непременно нужно вернуться в ту комнату.
И хотя я понимаю, что идея становится навязчивой, меня это нисколько не пугает. Желание кажется таким же невинным, как разгадывание загадки. Мне в голову, вне всяких сомнений, не раз приходили и гораздо более опасные задумки.
– Сэм, ты как, в порядке? – спрашивает мама.
Ее голос резко возвращает меня в реальность, и, когда я отрываю взгляд от тарелки, вижу, что на меня смотрят все – и мама, и папа, и даже Пейдж. Папа при этом широко улыбается.
– Что такое?
– Ты только что пела, – сообщил он.
– И бормотала что-то себе под нос, – добавила мама.
Правда?!
– Да так, привязалась тут одна песня… – говорю я. – Целый день в голове крутится.
– Красивая! – одобрила Пейдж.
Под столом, так, чтобы никто не заметил, трижды царапаю ногтями джинсы.
– Да, я тоже так думаю.
* * *
Я уже собираюсь принять снотворное, как вдруг мне на ум начинают приходить совершенно другие слова. И я чувствую непреодолимое желание их записать.
Несколько лет я и не вспоминала про свои блокноты, но они по-прежнему лежат на самой верхней полке моего книжного шкафа, и я отлично помню, что говорила Психо-Сью, когда дарила их мне. Я должна была каждый день делать записи в том блокноте, который лучше всего подходил под мое настроение. Желтый предназначался для радостных мыслей. В красный надо было писать, когда меня одолевает злость и нужно выпустить пар. В синий – когда у меня хорошее настроение. Когда мне спокойно. Когда я не чувствую ни особой радости, ни злости. Когда я примерно посреди этих двух полюсов и состояние у меня «ровное».
Сперва открываю синий блокнот и вижу свои записи, сделанные, судя по детскому почерку, несколько лет назад. Я твердо следовала рекомендациям Сью, но недолго – и успела заполнить всего четверть блокнота.
Записи в красном блокноте оставлены, как кажется, совершенно другой, более «тяжелой» рукой. Почерк здесь уже совсем не такой, как в предыдущих записях – то ли оттого, что я была старше, когда писала эти строки, то ли оттого, что я была злее. Пробегаю пару заметок глазами, но быстро прерываю это чтение. Слишком уныло.
Но куда печальнее мне становится, когда я вижу, что желтый блокнот совершенно пуст.
Бросаю на пол красный и желтый блокноты, беру синий и забираюсь под одеяло. Вооружившись ручкой, нахожу чистую страницу, но потом замираю в нерешительности.
Я не знаю, о чем писать.
Можно было бы написать об ОКР. Или о числе три. Или о водоворотах мыслей, которые приходят из ниоткуда, поглощают все мое внимание без остатка и долго не оставляют меня в покое, чем ужасно пугают. Или о том, что я очень боюсь дня рождения Алексис, который будет уже завтра, хотя бояться провести целый день вместе с лучшими подругами – очень странно и неправильно.
Поэтам нужны слова. Даже когда мне на ум приходят точные образы, у меня никогда не получается дать им выход. Они выручают меня только в бассейне.
Бассейн.
И я тут же начинаю строчить о единственном занятии, которое помогает мне почувствовать себя здоровой, счастливой и… нормальной. О том, как приятно выныривать на поверхность. Слышать всплески воды и тишину. Обеими ногами отталкиваться от бетонной стены и ощущать в себе огромную силу. Наслаждаться прикосновениями воды к моим щекам.
Через два часа я все так же сижу в постели и быстро записываю свои мысли в блокнот, торопливо перелистывая странички. Добравшись до конца очередной страницы, бросаю взгляд на часы и понимаю две вещи: уже глубоко за полночь, а я забыла принять снотворное.
Обычно такие открытия пробуждают во мне сильную тревогу, но только не сегодня. Я слишком воодушевлена, чтобы спать.
Возвращаюсь к синему блокноту и продолжаю писать, пока около трех часов утра не засыпаю сама, безо всяких лекарств.