Читать книгу Вечный закон любви - Тамара Березинская - Страница 5

Признался мне Коршунов в своих чувствах через неделю после своего героического поступка. По окончанию последней пары Фролова поехала в бассейн, а я направилась неспеша к автобусной остановке на Старой Дворянской улице. День стоял солнечный, с реки дул свежий ветер, деревья под его порывами теряли уже пожелтевшие листья, готовясь к первым заморозкам. Листья лежали пестрым ковром на дорожках. Настроение у меня было невесёлое, после смерти мамы возникали всё чаще проблемы с отцом, и я не знала, как их решать. После выхода на пенсию он часами сидел (а точнее говоря лежал) дома, изредка перезваниваясь с парой старых друзей, смотрел по телевизору советские фильмы и слушал мелодии с виниловых пластинок семидесятых годов. Но самое неприятное – он начал выпивать по две-три рюмки водки за обедом и ужином, что позволял себе раньше только по праздникам. Все мои увещевания отец игнорировал, однажды он вообще заявил, что жизнь ему поднадоела и смерть нисколько не пугает. А раз так – отчего бы и не выпить для улучшения аппетита? Тем не менее я надеялась рано или поздно пристроить отца в какой-нибудь клуб пенсионеров, чтобы он занялся там игрой в шахматы, хоровым пением или ещё чем-нибудь интересным и пореже вспоминал о спиртном. Жили мы, конечно, весьма скромно, с третьего курса я занялась репетиторством по английскому для желающих поступить на филфак или иняз, эти доходы да постепенно тающие накопления на банковском депозите служили существенной добавкой к отцовской пенсии и моей стипендии…

На полпути к остановке меня догнал Коршунов и неожиданно предложил посидеть в кафе. Ничего похожего я от него до сих пор не слышала, но сразу согласилась – хотелось хоть немного отвлечься от тяжких раздумий. Иван выглядел немного смущённым, меня это даже заинтриговало – о чём же он хотел поговорить? В это время я как раз рассталась со своим симпатичным бойфрендом рекламщиком Тошей Пановым, который на поверку оказался редкостным жлобом и занудой. И сердце моё, как писали в любовных романах прошлого, было свободным и открытым для нового чувства.

В просторном помещении почти все столики оказались свободны, мы сели у окна. В кафе звучали блюзы и джаз, за стойкой скучал бармен, а ещё одна пара средних лет, судя по нахмуренным лицам, негромко выясняла отношения.

Я заказала «эспрессо», Коршунов – «американо». В ожидании официанта Иван слегка улыбнулся и сказал:

– Знаешь, Ника, я давно хотел тебе сказать…короче, ты мне очень нравишься.

– И давно? – игриво произнесла я.

– Давно, с первого семестра, – решительно заявил Коршунов.

– И что же раньше молчал об этом?

Он насупился, вздохнул и ответил:

– Смелости не хватало, если честно. Вы ведь с Фроловой держитесь особняком, белая кость, как говорится.

Я громко рассмеялась и сказала, не скрывая иронии:

– Ну, Ваня, тут ты не прав, мой отец бывший инженер, а ныне пенсионер, олигархи среди моих родственников отсутствуют. Но неужели тебя только данное обстоятельство останавливало?

– Да нет, ты ведь такая умная, начитанная, продвинутая, а ещё…

– Ну что ты остановился, договаривай!

– Ты очень красивая, – тихо сказал Коршунов.

– Это что же, признание в любви? – уточнила я.

– Можно и так сказать.

После этих слов Иван даже чуть покраснел и стал пить принесённый кофе, не положив в чашку ни одного куска сахара. Я даже немного растерялась – как на такое реагировать? Высмеять его, ответить твёрдым отказом, перевести всё в шутку? Но нет, я вдруг вспомнила Анины слова о надёжности. До сих пор мои поклонники явно не блистали подобной чертой характера, предпочитая взаимное отсутствие каких-либо обязательств и ответственности. Познакомились – повстречались месяц-другой-третий – и разбежались, каждый в свою сторону, в поисках новых чувств и новых ощущений. А Коршунов выглядел искренним и основательным, таких принято называть однолюбами. Не Ален Делон, но и не Квазимодо. А вдруг это моя судьба?

И с этого дня мы начали встречаться. Конечно, вся группа, включая Фролову, очень быстро узнала об этом. И тут-то выяснилось, что сам-собой возник вечно живой любовный треугольник – Ника-Ваня-Аня. Надо сказать, Коршунов ни о чём не догадывался, а я не считала необходимым ставить его в известность о разговоре с лучшей подругой. Закончился он тем, что Фролова призналась в любви к Ивану, расплакалась, потом взяла себя в руки и пожелала мне счастья. Но, чего скрывать, отношения наши с той поры не то, чтобы разладились, но изменились не в лучшую сторону. Увы, cе ля ви.

Под Новый Год я привела Коршунова в родительскую квартиру и познакомила с отцом. Как ни странно, они быстро нашли общий язык, оба были болельщиками местного футбольного клуба, оба любили порыбачить, оба неплохо играли в шахматы. Вечером, когда мы проводили гостя, отец сказал с одобрением:

– Молодец, дочка, выбрала хорошего парня.

–Положим, это он меня выбрал, – фыркнула я.

– Да нет, – улыбнулся отец, – на самом деле всегда выбирает женщина, только порой сама об этом не догадывается. Но смотри, такие, как Иван, не прощают предательства.

Почему он предупредил меня именно о предательстве? Я удивилась, не придала этому никакого значения. В моём молодёжном окружении царила полная демократия, никаких раз и навсегда установленных норм и правил не существовало, полюбили-разлюбили, прожили в браке год – и возненавидели друг друга. А предательство – это совсем о другом…

И полетели счастливые дни, зиму сменила весна, потом пришло жаркое южное лето. Мы бродили по бульвару на Лермонтовской, сидели в тенистых парках и скверах, лакомились мороженым у фонтана на площади Искусства. Иван, как оказалось, знал наизусть множество стихов Пушкина и Лермонтова, Блока и Есенина. Любовь к поэзии привила ему учительница русского языка и литературы, а способности к иностранным языкам заметил у Ивана школьный преподаватель английского языка, отставной военный переводчик, выполнявший интернациональный долг в Эфиопии, Анголе и Мозамбике. Он же и рекомендовал поступать на иняз.

Военным переводчиком хотел стать и Коршунов, благо в университете после всевозможных реформ и оптимизаций всё же оставили военную кафедру, и он вместе с дипломом должен был получить офицерское звание…

Иногда я оставалась на ночь в «гостинке» многоэтажной панельной башни на северной окраине города, которую снимал мой новый друг. Мы покупали в соседнем супермаркете бутылку сухого красного вина, банку зелёного горошка, майонез, дешёвую колбасу и батон белого хлеба, готовили себе незамысловатый ужин. И не было ничего вкуснее этой простой пищи. А потом долго любили друг друга. За внешней сдержанностью скрывался нежный и чуткий человек, который раскрывался именно в эти моменты. Мы уносились в другой мир и в нём не было границы между нами, где не существовало наших тел, а было единое пространство, в котором царила страсть. За несколько месяцев до окончания универа Коршунов предложил мне посетить с ним ЗАГС, я была готова стать официальной женой будущего офицера и делить с ним горе и радости, как не пафосно звучит такая фраза. Но в дело вмешался случай, роль которого исполнила моя несравненная тётя Галина Петровна Чернявская.