Читать книгу Времена года 3. Бастион - Тамара Клекач - Страница 4

Остаток дня пролетел быстро. Клим, ограждавший свою гостью одним командирским взглядом от проявлений любопытства со стороны других стражей, поведал ей еще немного из повседневной жизни братства и о том, как мифический летающий конь оказался вовсе не мифическим и вовсе не конем, а кобылой, преспокойно размножавшейся с обычными лошадьми, потомство которых стражи со времен своего образования приручали, и отвел назад в выделенную ей комнату, где ее ждал бальзам от отеков, достаточно быстро снявший боль, заменив ее приятным холодком.

Убедившись, что она поела, что Мира сделала скорее из вежливости, он оставил ей кувшин с водой и ведро на случай других природных позывов, которое она сразу же мысленно заблокировала, ссылаясь на не гигиеничность, антисанитарию и наличие прекрасных кустов прямо под ее окном.

– Моя комната сразу за стеной. Если что-то будет нужно, зови, не стесняйся.

– Спасибо, – поборов неприязнь, выдавила Мира, стараясь придать голосу вежливое звучание. Все-таки он спас ей жизнь, оказал теплый прием, пообещал снять браслеты и отправить домой, а взамен даже благодарности не получил. – За все.

– Не за что, – сдержанно ответил он, как будто даже и не сомневался в том, что она выкажет в итоге благодарность.

– Клим, – окликнула она командира, остановившегося в дверях и повернувшегося к ней в полной готовности выслушать ее. – Ты сказал, что я звала… – Мира замялась, вдруг почувствовав себя глупо.

Он сказал "ты звала, и я пришел". И с чего это она углядела в этом какой-то скрытый смысл? Она звала, хоть и не его, но крик о помощи услышал он и пришел. Так чего еще ей было нужно?

– Забудь, – пробормотала она, потупив взгляд.

– Так и знал, что ты обратишь внимание, – точно угадал он, заправив назад растрепанные ветром волосы, стянутые резинкой. – Клим – это просто прозвище, сокращение от фамилии, а зовут меня вообще-то Валера, хотя я и давно отвык, чтобы меня так называли. Я уже уходил, когда услышал тебя, но не сразу сообразил, что ты зовешь на помощь. Приди я раньше, с твоей ногой все было бы в порядке, – добавил он, кивнув на ее бедро.

Перед глазами возникла картина из прошлого: они с Люсей на кухне старой двушки, рассматривают чашку с кофейным осадком, на котором четко выделяются две большие буквы "В".

"Однако…" подумала она, как-то по-новому взглянув на командира.

– Ладно, отдыхай. – Клим как будто не заметил замешательства на ее лице. – Зови, если что, – напомнил он и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Несмотря на усталость, Мира уснуть не смогла и, вслушиваясь в звучавшие со двора из старых бумбоксов почти никогда не спящих стражей песни Bon Jovi, переваривала события уходившего в глубокую ночь дня.

Когда она впервые узнала про Бастион, то, вопреки рассказам о том, что место то было прекрасным, она представляла его совсем другим – даже не гротескным, а скорее мрачным, спартанским, всем своим видом располагающем к бегству из него.

Однако теперь, пребывая в нем всего лишь сутки, она не могла отрицать, что Бастион очаровал ее своей простотой и какой-то неуловимой правильностью, сквозившей в каждом камне, каждом куске дерева и каждой травинке.

Что же насчет командира стражей, о котором она не то, чтобы слышала что-то плохое, но и не слышала что-то хорошее, то тут Мира терялась, ведь он тоже оказался совсем не таким, каким она его себе представляла, но все же однозначно сказать, каким же он все-таки был под укрытием своей раздражающей сдержанности и загадочности, которой было пропитано каждое его движение, она пока не могла.

Да и ей это не нужно было, ведь она не собиралась здесь оставаться и узнавать его, и тем более думать над тем, что же могло заставить его пойти на сделку с подчиненным, которая все больше казалась ей весьма и весьма сомнительной.

Посмотрев на бронзовые браслеты, мерцающие даже в темноте, Мира подумала о Валере: думал ли он о ней, искал ли, или, пребывая в уверенности, что она у родителей, уделял больше внимания соседке?

Это предположение неприятно царапнуло ее внутренности. "Да, нет, – сказала она себе. – Валера тот еще мерзавец, но так бы не поступил".

И тут же услужливый, тоненький голосок где-то на задворках сознания напомнил ей о другом важном вопросе: зачем он так старался спрятать ее от Клима?

С самого первого дня ношения браслетов стражей, Мира хотела от них избавиться, но Валера заверил ее, что это невозможно, хотя Руслан и говорил ей, что исключения были.

Вечная жизнь и молодость, которые к ним прилагались вместе с комплектом оружия, о чем он также не сказал сразу, были ей навязаны, и, за неимением вариантов, она это приняла. Лучше было жить так, чем попасть в Бастион и никогда его не покинуть, находясь на вечной службе у братства стражей под командованием злого командира-пленителя. И подумаешь, последний оказался вовсе не таким, как и все остальное.

И вот тут снова включился услужливый, тоненький голосок и высказал свое мнение, которое, увы, не было лишено смысла: Валера хотел, чтобы браслеты были на ней, чтобы она оставалась вечно молодой, вечно любящей, вечно ждущей его, вечно готовой приласкать и приголубить, вечно думающей, что их нельзя снять и что он и только он спас ее от кровожадного Клима, жуткого Бастиона и не менее жуткой участи в качестве стража, принужденного вечно нести службу на границе четырех миров, в которых времена года никогда не сменяли друг друга.

– Как же так, Валера? – с болью в голосе шепнула она в подушку. К горлу подступил горький комок. Почему он так поступил? Почему взял на себя право лишить ее выбора?

Шершавый язык с чувством прошелся по ее лицу, оставляя влажный след. Холодный нос ткнулся в шею, и сорок килограммов лохматого счастья навалилось на грудную клетку.

– Лайла! – простонала Мира. Кажется, ей только-только удалось отключить мозг и уснуть, а ее личный будильник настойчивым лизанием уже оповещал ее о том, что солнце встало. – Как же у тебя воняет из пасти! – Она безуспешно попыталась увернуться от проявлений расположения. – Твой хозяин не пробовал тебе зубы чистить?

– Пробовал, но нам обоим это не понравилось. – Клим стоял в дверях с большим кувшином свежей воды и небольшим тазом для умывания. – Доброе утро.

– Доброе, – ответила Мира, одной рукой поглаживая собаку, а второй подтягивая простынь. Раздеваться перед сном она не стала, но мало ли, что за ночь могло вылезти на свет божий.

– Лайла, дай уже покой нашей гостье. – Клим, поставив на стол кувшин и таз, попытался стащить собаку с Миры, но животное не поддалось и еще больше навалилось на нее.

– Лайла, мне нужно встать, – заглядывая в глаза собаке, ласково сказала Мира. – Иди погуляй, маленькая.

Лизнув напоследок, Лайла соизволила спрыгнуть с кровати и, виляя хвостом, деловито вышла из комнаты.

– Ты ей нравишься, – заметил Клим, посмотрев собаке вслед.

– Я всем нравлюсь, кроме ведьм, – ответила Мира, поднимаясь с кровати. Головокружение прошло, а вот нога быстро напомнила о себе ноющей болью.

– Болит? – спросил Клим, заметив выражение лица Миры.

– Самую малость, – ответила она, массируя бедро и взглядом выискивая баночку с бальзамом, которая отыскалась на подоконнике. – Душа, как я понимаю, у вас нет. – Мира с сомнением посмотрела на кувшин и таз для умывания.

– Уж прости, – невозмутимо пожал плечами командир.

– Ты ведь знаком с Русланом? – спросила она. Клим кивнул. – Так вот, у него в доме было очень интересное устройство для душа. Может, вам тоже стоит обзавестись?

Клим ничего на это не ответил и, слив ей воду, подождал в коридоре, пока она намазала ногу и сменила несвежую майку на чистую белую футболку.

– Надеюсь, ты голодна, – свернув глазами, сказал он. – Фекле не спалось ночью, и она напекла блинов. Они у нее очень вкусные.

– Фекле? – удивилась Мира. Она хоть и слышала, что в братстве были женщины, но вчера она не увидела ни одной.

– Да, она у нас волшебница по части приготовления. – Он с грустью похлопал себя по плоскому животу. – Приходится держать себя в руках, чтобы не поправиться.

Мира про себя улыбнулась. Кто бы мог подумать, что грозный командир стражей следит за фигурой.

Час был ранний, и длинные столы центрального зала были забиты мужчинами, жадно поедавшими горячие блины, да еще и приговаривавшими "сметанки бы к ним".

Чавканье стихло, как только Мира в сопровождении командира оказалась в поле зрения, и каждый из присутствующих заскользил по ней взглядом.

– Они не такие страшные, как кажутся, – шепнул ей Клим, подталкивая вперед.

Мира с ним не согласилась и, проходя между столами, с легкой опаской косилась на стражей, каждый по-своему выражавших ей свою симпатию.

– Мира, доброе утро! – Владимир поднялся из-за стола, жестом приглашая сесть с ним.

– Привет, – вежливо улыбнулась она, занимая место напротив него. – Спасибо за бальзам, – с чувством добавила она, – он очень помог.

– Всегда рад помочь. – Владимир расплылся в широкой улыбке и поправил очки. – И не только в этом, – добавил он, подмигнув ей.

Клим осадил его строгим взглядом и придвинул к Мире тарелку с блинами, которые действительно оказались очень вкусными, разве что почти не сладкими.

– Кофейку бы еще к ним, да? – усмехнулся Владимир, посмотрев на брата так, будто у последнего под рубашкой пряталась целая кофемашина.

– А лучше побольше, – согласилась она, запивая блины водой.

– Какие планы на сегодня? – поинтересовался он. Мира взглянула на Клима.

Время шло, а накопленные проблемы все еще ожидали ее. Откладывать снятие браслетов и возвращение домой было бессмысленным, если командир стражей, конечно, не передумал.

– Если хочешь, сделаем это прямо сейчас, – ответил Клим, верно прочитав в ее взгляде вопрос.

Приободрив себя тем, что она этого давно хотела и вот оно, наконец, случится, Мира кивнула.

– Хорошо, – согласился командир, проигнорировав выразительный взгляд Владимира, понятный, пожалуй, только им двоим. – Пойдем.

Стражи проводили их любопытными взглядами в полном молчании и у Миры невольно возникло ощущение, будто ее ведут на эшафот9.

Клим повел ее в комнату, расположенную за большим камином. Как Мира поняла, это был его рабочий кабинет, оказавшийся до невозможности аккуратным и чистым: современные канцелярские принадлежности были сложены в подставку, бумага, поверх которой лежала толстая книга типа ежедневника, была также в специальной подставке, над небольшим камином, который, по ходу, имелся в каждой комнате, висело панно с изображенными на нем четырьмя треугольниками с латинскими надписями в них и символизирующими четыре мира, сходившимися острыми вершинами к центру, где тоже имелась надпись.

– Готова?

Голос командира отвлек Миру от изучения панно. Взгляд его глаз цвета расплавленного серебра излучал уверенное спокойствие, но ее ладони все равно вспотели, а под коленками возникла неприятная дрожь.

Когда Валера, думая, что умирает, передал ей браслеты стражей, она потеряла сознание, и чего было ожидать теперь, когда командир собирался их снять с нее, она даже и не представляла.

Клим протянул ей руки ладонями вверх. Вытерев об шорты вспотевшие ладони, Мира вытянула руки, в последний раз глядя на браслеты, с которыми она прошла Осень, королевский дворец и подземелье, сад-лабиринт, канализационные тоннели, сразилась с гоблинами и гомункулами и даже попробовала свои силы в схватке с наемником. Они же были и как бы связующим звеном между нею и Валерой, носившего их до нее около девятисот лет.

В памяти всплыли строки "Пора нам, Дюрендаль, с тобой проститься. Мне больше ты уже не пригодишься. С тобой мы многих недругов побили, С тобой большие земли покорили"10.

Вдохнув поглубже и, приготовившись к худшему, она положила свои руки поверх терпеливо вытянутых рук Клима.

Ладони командира кольнули статическим разрядом. По браслетам неуловимо прошла дрожь и они, став абсолютно холодными, поглотились его браслетами и просто исчезли.

– И это все? – разочарованно спросила Мира, рассматривая свои руки. Клим улыбнулся одними глазами.

– А чего ты ожидала?

– Море боли. Ну, или яркого света хотя бы, – все также разочарованно ответила она, потирая непривычно обнаженные руки. Клим рассмеялся.

– Ну, прости за разочарование, – произнес он, с интересом посматривая на нее. – Как ощущения?

Помимо эффектного снятия браслетов, Мира ожидала испытать своего рода облегчение, но его не было и в помине. Даже как-то наоборот: невольно возникало чувство тяжести.

Кожа в тех местах, где были браслеты, выглядела бледнее, а на ощупь была намного чувствительнее, чем в других местах.

– Как будто меня раздели, – выдохнула Мира, поймав себя на мысли, что будет скучать без браслетов. "Морщинки появятся" услышала она в голове голос лучшей подруги.

– Это пройдет, – успокоительно сказал Клим. – Ты привыкла их носить, привыкнешь и к их отсутствию, – добавил он, облокотившись на стол и по-прежнему посматривая на нее с интересом.

Под его взглядом Мира почувствовала себя еще более уязвимой без браслетов. Его же наручи сверкали красотой, благородством и полной боевой готовностью, и она отогнала от себя завистливые и тоскливые чувства. Это ведь то, чего она хотела, так чего же теперь ей было так не по себе? Она хоть и была больше года заложницей браслетов, но не мог же у нее развиться стокгольмский синдром?!

– Спасибо, – выдавила она, отводя взгляд от его рук. Синдром, не синдром, а дело было сделано, и следующим логическим шагом было вернуться домой. – Ты…

Она замялась, заметив, что он нахмурился, сосредоточенно посмотрев в сторону окна и в тот же миг мощный взрыв, волной выбивший стекла в кабинете, прокатился по нему, сбив с ног и Миру, и Клима, поспешившего закрыть ее собой.

– Суки! – выругался командир, приподнимаясь на руках и бегло осматривая лежавшую под ним девушку. – Ты цела? – Мира, в ушах которой все еще гремело, чисто наугад кивнула в знак согласия. – Оставайся здесь! – в приказном тоне крикнул он, чтобы она наверняка его услышала, и выбежал из кабинета.

Поднявшись на ноги, Мира, вопреки приказу Клима, пошатываясь, вышла из кабинета. Центральный зал был пуст и с улицы доносились звуки борьбы. Она подбежала к одному из окон, также выбитому взрывом, и выглянула наружу.

Во дворе царил хаос: одна из построек горела, перепуганные куры и овцы разбегались, кто куда, в небе тревожно кружили пегасы, а стражи, распределившись вдоль центрального входа в замок, сражались с людьми в черных накидках, чьи лица были скрыты черными повязками.

Их было меньше, чем стражей, но эффект неожиданности сделал свое дело и многие из стражей, вынужденных бросить все дела, были либо ранены, либо находились в крайне неудачных позициях.

Самая неудачная позиция была у Клима. Как командир, он кинулся в самый эпицентр. Двигался он быстро, метко нанося блестящим мечом то режущие, то колющие удары по противникам, но все же, хоть и с трудом, они теснили его к горящей постройке, находившейся ближе всего к замку.

– Дерьмо! – выругалась Мира, выпрыгивая в окно.

"Вот зачем? ЗАЧЕМ?" голосом лучшей подруги вопил инстинкт самосохранения, с готовностью подчинившийся приказу командира оставаться в замке. "Ты же студентка-медик! Ну, чего ты там забыла? Ты же ничем помочь не сможешь!" настаивал он, но ноги уверенно несли ее в самый центр битвы.

Ловко маневрируя между сражавшимися, Мира быстро добежала до горящей постройки и, остановившись в двух-трех шагах от противников командира, тряхнула по привычке руками, подставляя ладони под мечи, но ничего не произошло. Браслетов на ней больше не было и перед заметившими ее врагами, она была абсолютно беззащитна.

– Дерьмо! – повторно выругалась она, хватаясь за лежавшую рядом лопату.

Чисто случайно отразив удар меча с изогнутым лезвием, Мира нанесла свой, хорошо так приложив человека в накидке и чуть не упав от вибрирующей отдачи, распространившейся по ручке лопаты.

Не успев порадоваться своему успеху, она вновь замахнулась лопатой, но промазала. Успев вовремя нырнуть под руку нападавшего, она перекатилась за его спину и ударила сзади.

Обернувшись к командиру, которого с флангов обходили люди в накидках, Мира кинулась к нему. И, как раз вовремя: успев отразить удары справа, он пропустил один слева и, если бы она не подставила лопату под меч нападающего, второй удар для командира мог бы оказаться смертельным.

Быстрее, чем Мира поняла, что спасла ему жизнь, Клим ударил снова и противник упал навзничь. На том все и закончилось.

Нападавшие отступили к стене, через которую и ушли туда, откуда пришли, и Мира, прежде считавшая, что стены крепости были неприступными, свое мнение изменила.

Горевшую постройку быстро потушили, и стражи, кое-как замотав раны, приступили к устранению ущерба, нанесенного сражением.

– Это просто царапина. Так заживет.

Клим, сидевший в комнате Миры, безуспешно пытался отмахнуться от серьезности рассечения над правой бровью. На самом деле многим стражам не помешала бы ее забота, но такой чести удостоился один только командир, еще чуточку расположивший ее к себе тем, что выполнил обещание снять с нее браслеты и закрыл собой от взрыва.

– Пусть заживает, – не стала спорить она, с нажимом прикладывая смоченную в перекиси вату к ране командира, – только без инфекции. – Вата быстро окрасилась кровью, и она заменила ее другой.

Хорошо, что аптечка была в сумке. Вряд ли кровь можно было остановить тем бальзамом, которым она смазывала бедро, не говоря уже об обеззараживании раны.

– Кто это был?

– Местные ополченцы, – хмуро ответил Клим и, заметив ее непонимающий взгляд, добавил: – Не всем мы нравимся, Мира.

– Даже тем, кому помогаете?

– Даже им.

– Швы можно не накладывать, – осмотрев очищенную рану, произнесла она, – но заклеить пластырем придется. – Взяв аптечку, Мира достала упаковку бактерицидных пластырей.

– Ты ослушалась меня, – выдержав паузу, произнес он ровным баритоном с примесью праведного, командирского гнева. – Я сказал оставаться в замке.

– Ты мне не командир, – невозмутимо ответила она, идеально ровно приклеивая белую полоску пластыря. – И выполнять твои приказы я не обязана.

Клим сверкнул глазами. Ну, уж очень ему претило ее неподчинение, но ответить на это ему было нечего. Он действительно не был ее командиром, и выполнять его приказы она не была обязана.

– Я бы и сам справился, а ты могла пострадать. Без браслетов и даже с ними…

– Всегда рада помочь, – перебила Мира, складывая аптечку. – И можешь не благодарить, – с улыбкой добавила она, украдкой взглянув на командира стражей, – спасение жизней мое призвание.

– Спасибо, – мягко произнес он, и расплавленное серебро вновь затянуло его глаза, – но больше так никогда, нигде и ни с кем не делай.

– Кстати, об этом… – Руки вдруг стали непослушными, и она чуть не выронила аптечку, собираясь с духом, чтобы сказать то, что ее саму повергло в шок. – Клим, я…

– Ты хочешь остаться, – закончил он за нее.

Мира подняла удивленный взгляд на командира стражей, в глазах которого все еще умиротворенно плавилось серебро, и быстро опустила их, почувствовав себя глупой девчонкой, почему-то решившей, что ей по силам играть во взрослые игры, но это чувство, которое охватило ее во время сражения и не отпустившее после, было настолько сильным, что она даже и не пыталась от него отделаться.

И нет, его нельзя было описать пафосными фразами типа "это мое предназначение", "это моя судьба", "здесь мое место", но, по сути, она чувствовала именно это. Бастион очаровал ее и даже загадочный командир, грозный, суровый и бородатый гигант с задумчивым взглядом, вопреки ее желанию и предубеждению оставил на ней приятный след.

Ее отец был педиатром, а мать медсестрой, и уже лет в десять она решила, что тоже будет врачом, и не просто врачом, а кардиохирургом, и, несмотря на то, что учеба у нее шла в основном гладко, и она с легкостью могла представить свое будущее в операционной, еще ни разу она не чувствовала, что жилка, пульсирующая в ней, ведет ее именно туда, где ей самое место, где она действительно нужна и где она действительно хочет быть. Ни разу до этого момента.

И дело было вовсе не в вечной жизни и молодости, не в том, что она скучала по жару браслетов, холодку рукоятей мечей или по тому, как круто наручи смотрелись на ней, хотя их и не могли видеть окружающие, кроме избранных вроде Люси, Руслана и, само собой, стражей и ведьм.

Дело было в том, что помогать и спасать жизни можно было по разному, и здесь, в Бастионе, она очень четко это поняла, хотя и ни разу за все время ношения браслетов не думала про службу. Ни разу до этого момента и ни разу до этого момента она не чувствовала стыда или вины за то, что, вызволяя свою подругу из подземелья королевского дворца, она даже и не думала спасать кого-то еще, хотя последнее у нее все-таки тоже получилось.

Когда-то Люся сказала ей, что она всегда была адаптированной под ту жизнь, которая была у них в городке, что она никогда не стремилась создавать проблемы, но и никогда не избегала их, и не боялась уладить их жестко, а когда же она оказалась в другом мире, то в ней пробудился настоящий боец и перемены, которые она в себе ощущала, были нормальным явлением, которого она не должна была бояться. И, наверное, в тот момент, когда Мира побежала в центр сражения, бояться она перестала, приняв в себе все изменения до единого. И она готова была принять, что все знакомые ее забудут.

Ее убеждали, что это ужасно, и такая цена за браслеты слишком высока, но она была с этим не согласна, ведь Люся и Руслан ее не забудут, а родители просто будут помнить по-своему и в хорошем смысле, больше не отягощаясь волнением за нее, будучи уверенными в том, что у нее все отлично.

Ну, а Валера… Валере самому придется многое объяснить при встрече. И, так или иначе, ему придется принять ее выбор. Если, конечно, ее выбор будет принят командиром.

– Как ты догадался? – рассматривая свои руки, спросила она, опасаясь поднять глаза и увидеть на бородатом лице командира насмешку.

– Интуиция, – невозмутимо ответил Клим.

"Сейчас или никогда" подумала она и подняла взгляд, светившийся решительностью и вызовом.

– Примешь меня на службу, командир? – Голос ее прозвучал спокойно, хотя и на слове "командир" она немного споткнулась. Клим ей не нравился, и мысль о подчинении ему вызывала в ней сопротивление, но она готова была поступиться и наладить контакт.

– Два раза ты была в Осени, – произнес Клим тем трескающимся стеклом, от звука которого у нее невольно шевелились волосы на затылке. Глаза приняли оттенок стали и очень пристально всматривались в ее лицо. – Ты видела ведьм, видела гончих. Что еще ты видела?

– Русалок, гоблинов, гомункулов… – с готовностью начала перечислять Мира.

– Считай, ты не видела ничего, – оборвал Клим. – Осень, да и другие миры полны таких существ и опасностей, что ты и представить себе не можешь. Ну, а служба… – Голос его приобрел еще более неприятную интонацию, и в нем проступила жесткость. – Служба не работа с девяти до шести. Мы несем ее вечно, с утра до ночи, от зимы до зимы. Иногда мы миримся с болью потому, что не имеем возможности просто зайти в аптеку за лекарствами. Иногда мы миримся с голодом потому, что не имеем возможности зайти в кафе или супермаркет. Иногда мы миримся с холодом и отсутствием сна потому, что не имеем возможности поспать под теплым одеялом на мягкой кровати. И это только малая доля того, на что ты хочешь подписаться. Тебе придется убивать. Ты это понимаешь?

– Да, – уверенно ответила она, выдерживая тяжелый взгляд командира.

Удары сердца мучительно отбивали секунды его молчания. Взгляд его сканировал ее, проникая под кожу, перебирая каждую волосинку на голове, проверяя, казалось, даже каждую мысль в ней.

Резко встав, он вышел из комнаты. Мира, словно облитая ведром ледяной воды, запустила пальцы в растрепанные волосы, как делала всегда, когда волновалась.

Также внезапно, как вышел, Клим вошел обратно и протянул ей кистевой эспандер.

Мира растерянно взяла его и, покрутив в руках, вопросительно посмотрела на командира стражей.

– Пока не заживет нога, тренируй руки, – только и сказал он и снова вышел из комнаты, оставив ее одну.