Читать книгу Времени волны - Тамара Квитко - Страница 20

Абсурден миг. Жизнь

Проходит – во снах.

И если вдуматься в стиль

Иных предложений, слов,

Странная бьётся мысль –

В виде квадратов, углов,

Вымысла, слепка с других

Поэтов, миров, умов.

Строится складно стих,

Мысли текут из голов –

На писчую и в Интернет.

Не разгадать кроссворд?

Рифмовать – не читать газет,

Творить – не жевать бутерброд,

Избегать застолий, друзей,

Уходить водолазом под киль;

Вспомнить список тех кораблей,

Что гибли, сражаясь, садясь на мель.

Весенний рокот в груди,

Истома в чреслах, тоска.

Птица счастья, от сна разбуди –

Отразись на листке, строка!

Солнце, кофе, кусочек бисквита,

Молоко по чашкам разлито,

Утро входит на цыпочках. Тихо…

Понимаешь: время – безлико.

Остановись мгновение, остановись!

Но время остановит только Бог.

Бесплодны зло, гордыня, спесь.

Превыше – долготерпение, долг.

Увы, это метафоры, слова,

Заученные с детства назубок,

Не для каждого слова – впрок.

Из древности крадутся слова,

Мифы – тот же урок.

И я, как все, напичкана быльём,

Засевшим в клетках мозга до кончины,

Как часть пространства, сданного в наём,

Так следствие проистекает из причины;

Так жить по праву рождены на свете

Беспечные, стареющие дети.

Беспечные страдающие дети

Тревогами и страхами полны;

От сказки «Репка» до биткоин в Интернете,

Не чувствуя раскаянья, вины.

Афган и Сирия… Войны две мировые.

Подняли дух? Пора вставать с колен?

Те злобные года, года лихие –

Блок, Мандельштам, кафе «Мадлен».

Мысли напор –

слово в строку.

Пьяному – спать,

тверёзому – петь!

Боль претерпи.

Было и хуже.

Богу и Музе –

любовью служим?

Добр Молодец,

да кощеи

всё те же.

Пир ли чума?

Стало, как прежде?

Пушкина ум –

Пушкина вести.

Время – бальзам –

учит ли? Лечит?

Время – нейтрально –

морщиною метит.

Всхлип водопада,

ласточки взлёт;

брови дугой –

Бог воздаёт?

Новь? Архетип?

Давида кольцо:

«И это пройдёт».

Видишь?

Прошло…

Орган гудел. Влёк голос чей-то ввысь,

Взывая к Богу плачущей душой;

Метался снег, как волны за кормой.

Снежок летел в девчонку: берегись!

Темнело. Вьюга набирала силу.

Крик филина, скрип, крики за окном.

Слух, обостряясь, возвращался в дом.

Звезда на ёлке засветилась лирой.

Мы пили чай, мы грелись у камина…

Под Новый год сбываются желанья,

И я шептала: пусть уйдут страданья,

Счастливей каждый станет, здоровее,

Удачливей, богаче, чуть мудрее…

Мечтала я о доме с мезонином.

Мы повстречались случайно едва ли

у серых в граните Невы берегов?

Капли дождя по стёклам стекали,

сонным уютом скрепляя огни вечеров.

Розы в саду расцвели в день распада державы,

ветер дарил аромата пряный настой.

Падали яблоки, мирно ложились на травы;

гудение пчел безмятежный вселяло покой.

Лета страсти дары – грёзы любви и печали –

в старых корзинах несли, оставляли в подвале;

с летом прощались, у Бога просили прощенья,

яблоки ели, чай пили, варили варенье…

Тот поцелуй был сорван не украдкой –

решительно, как в воду с головой,

и тёмная щеки коснулась прядка,

качнул обоих в сторону прибой.

Биенье двух сердец – и нет препятствий,

корона звёзд, тягучий в теле ток,

но выскользнула дева из объятий –

(заученный припомнила урок),

пошёл ли он обоим впрок?

Жизнь – лучший мастер всех сюжетов?

О чём-нибудь другом спросите у поэта.

Как снежинка, беспокойна

и беспечно-холодна,

всё же я любви достойна –

в свои годы молода!

Слышу голос хриплый с крыши,

ругань милых за окном;

по ночам скребутся мыши,

изобилье прочат в дом.

Про журавушку, синицу

пела песенку подруга,

со щеки сниму ресницу,

призову любовно друга;

снег с утра на целый день,

выходить из дома лень.

Час утра – час настроя, пробужденья

и действие в недействе: мысли впрок,

а за окном – деревья, их доверье,

безветрие – спокойствие на срок,

и нежность тел – подверженность болезни,

и отзвуки чудачеств, кривотолков,

изменчивость – докучливости мнений –

издержки слабости движенья кровотока.

Гиперактивность весны – разворот повсеместный.

Мера доверия попрана: разум с чувствами в споре.

Совокупность рождений суммирует ген непременно.

Призрак осени бредит пряным дурманом о монстре.

Отрицанье зерна философский закон утверждает.

Неуёмность сердец, птичий гам; солнце ярко, но мягко

светит в стёкла солнцезащитных очков. Отчаянье давит.

Здравый смысл подменяется хаосом, волей предмета,

предлагает любить воздух гари, «но страстной любовью».

Будь доверчив, мой друг. Не найдёшь на вопросы ответа;

молча хаос осени пей, разделяй беспокойство с толпою.