Читать книгу Служили Прометею. Премия им. Ф. М. Достоевского - Тамара Рыбакова - Страница 4

У городов, улиц, зданий, как у людей, своя судьба. Порой она волнует, требует погружения в неё, словно в свою собственную жизнь, прошлую или настоящую.

Нас интересовал Арбат с прилегающими к нему переулками (так называемая Арбатская часть «Большой Арбат»), так как с ними связана одна из лучших и ярких страниц отечественной истории и культуры. Несмотря на почти неузнаваемый облик этих мест, на иную, чуждую этим местам духовную и культурную ауру, напоминания о прошлом живут в сохранившихся названиях улиц и переулков, в архитектуре зданий, в именах выдающихся владельцев, жильцов и посетителей. Такова власть места.

Совершим и мы небольшое путешествие в живую историю Арбата с прилегающими к нему живописными и уютными когда-то переулками, чтобы почувствовать, как веками этот район становился самым интеллигентным, духовным и культурным центром столицы.

Название улицы Арбат нам известно с XV века в связи с пожаром, от которого выгорели почти все деревянные постройки Москвы и который возник в церкви Николы на Песках в Большом Николопесковском переулке.

В XIV – XV веках Арбатом (от арабского слова, означающего пригород) называлась местность от Кремля до Садового кольца, между улицей Новый Арбат, Арбатским и Ермолаевским переулками. В XV – XVI веках по Арбату шла Смоленская дорога, по которой велась оживлённая торговля Москвы со Смоленском. Тогда на Арбате было много дворов. Кроме того, в XVI веке здесь разместились два Стрелецких полка. В XVII веке в конце улицы был построен третий Стрелецкий полк. В прилегающих переулках размещались царские слободы, по которым и были названы переулки: Плотников, Калашный, Серебряный и другие. Эти названия были и во времена А. Н. Скрябина, сохранились они до настоящего времени как память о нашей истории.

Ко второй половине XVIII века купцы и ремесленники вытеснены с Арбата дворянством. К началу XIX века район становится самым аристократическим в Москве.

В 1812 году Арбат, застроенный деревянными домами, выгорел. К счастью, возродился. Сохранился и контингент его жителей.

В первой четверти XIX века в Арбатской части возводятся преимущественно господские дома, светлые, уютные, с колоннами и мезонинами, с лепными вставками и маскаронами в замках над окнами, с флигелями, въездными воротами, оградами, с обязательным садом.

Тишина и покой, размеренный ритм жизни отделяли этот район от шумной торговой части Москвы.

Представим себе: Утро. Тишина. Благоухают сады. К полудню выходят на прогулку по цветущим бульварам дети в сопровождении гувернёров. Позже появляются барыни в каретах. А по вечерам в домах зажигают многочисленные свечи, звучит музыка, кавалеры приглашают дам к мазурке. А так как ставни не запирались, то с улицы можно было любоваться на чужую красивую жизнь.

Во второй половине XIX века дворянский район меняет свой облик. Его заселяют новые слои московского общества: профессура Московского Университета, адвокаты, врачи, художники, артисты, музыканты.

В 1880-м году по Арбату прозвенела первая конка, уступившая в 1904 году дорогу трамваю. И хотя менялся внешний облик этих мест, обитатели оставались прежними, только теперь они жили не в уютных домах с мезонинами, а в огромных доходных домах «со всеми удобствами», которые росли как грибы после дождя, вырастают и особняки банкиров, фабрикантов.

Арбат становится центром культурной жизни Москвы. Филологи утверждают, что исконно русский и прекрасный литературный язык можно услышать именно на Арбате.

И нет другого уголка в Москве, с которым было бы связано столько имён литературной, художественной, театральной, музыкальной России. Подсчитано, что число их превышает 500. В разное время здесь жили в творчестве и в духе Державин, Пушкин, Лермонтов, Аксаков, Бунин, Бальмонт, Булгаков, Кусевицкий, Цветаева, Танеев, Скрябин, Игумнов, Суриков, П. Кузнецов, Левитан, Мельников, Врубель, Вахтангов, Щукин и другие представители Золотого и Серебряного века русской культуры – наш золотой генофонд.

За последние девяносто лет дивный Арбат – одно из самых поэтических мест столицы – был полностью перестроен. В арбатских переулках выросли 12-14-этажные здания, а построенный в 1960-х годах проспект Калинина (ныне Новый Арбат) полностью изменил весь облик и характер этого района. Духовная, культурная аура Арбата (имеется в виду то, что считалось районом Арбата раньше, то есть территория от Кремля до Новинского бульвара) складывалась веками, но разрушена была в одночасье. Видимо, навсегда исчезли с лица этой земли фруктовые сады, душистые сирени, алые рябины, которые так завораживали прохожих и вызывали трепетное чувство к этим местам. Почти исчезли и архитектурные достопримечательности. Арбат, как Новый, так и Старый, превращается на наших глазах, как, впрочем, и вся Москва, в каменный город, по асфальту которого снуют машины разных мастей, да спешащие по своим делам люди двенадцатимиллионного города. Невольно думается: неужели ради этого были вырублены сады, снесены церкви, дома, в которых жили люди, составившие гордость России? И среди всего этого каким-то чудом сохранились, не подвергались радикальным изменениям несколько архитектурных зданий, хранящих память о великих людях. К ним относится дом №51 на Арбате, в который молодой Александр Пушкин ввёл юную московскую красавицу Натали Гончарову.

Это и дом №15 по Большому Николопесковскому переулку. Кого только не видели и не слышали стены старого ампирного особняка! Когда-то он принадлежал князьям Щербатовым. В конце 1830-х годов дом снимал декабрист М. Ф. Орлов, которому было разрешено жить в Москве под надзором полиции.

В 1840-1860-х годах здесь проходили популярные литературные салоны, душой которого был Дмитрий Николаевич Свербеев – хозяин дома, личность незаурядная. В молодые годы он служил в Министерстве иностранных дел. Дружил с крупными писателями и поэтами. Известно, что в 1857 году свербеевские салоны посещал Л. Н. Толстой. В 1900-м году на этом месте был построен новый дом, в котором с 1910 по 1913 годы жила старшая дочь А. С. Пушкина – Мария Александровна (в замужестве Гартунг). Здесь жил один из ярчайших представителей русского символизма Константин Бальмонт, ближайший друг А. Н. Скрябина. Этот дом был последней квартирой поэта, вплоть до его эмиграции в 1920-х годах. В этом доме из-под его вдохновенного пера выходили стихи, вошедшие в золотой фонд русской поэзии.

С этим особняком связан один курьёзный эпизод начала 1990-х годов. Восторженные посетители музея, узнав о том, что совсем рядом сохранился дом, в котором жил ближайший друг А. Н. Скрябина, их любимый поэт К. Бальмонт, поспешили к этому месту. Это естественное желание узнать, что теперь в этом доме, войти в дом, наполненный когда-то высоким творческим накалом, чтобы почувствовать и зарядиться атмосферой дома великого поэта. Их встретили швейцар и охранник, которые никак не могли взять в толк суть задаваемых вопросов о Гартунг и Бальмонте, принимая эти имена за названия заморских блюд (там в те годы находился ресторан какой-то восточной кухни). Об этом курьёзе автор этих строк узнал от ошеломлённых следопытов. Но есть понятие «власть места». И хотя ничто уже не напоминает о былой атмосфере, кажется, в эти намоленные места возвращаются души ушедших. Не потому ли так неотвратимо, какой-то необъяснимой силой влекут они к себе?

Но ещё более удивительна судьба дошедшей до наших дней усадьбы по Большому Николопесковскому переулку.

Ансамбль зданий, сформировавший владение по Большому Николопесковскому переулку дом №11 (строения №№1,2,3), окончательно сложился к 1907 году. Он полностью сохранился и состоит из трёх строений: двухэтажного жилого каменного дома по «красной линии» (бывший главный жилой дом, а ныне Государственный мемориальный музей А. Н. Скрябина), трёхэтажного дома в глубине владения (бывший доходный дом) и каменного одноэтажного строения вдоль западной границы участка (бывшее строение служб).

Но так было не всегда. Перенесёмся мысленным взором в эти места начала XIX века, когда земля современного квартала №189 была в основном не застроена. Большую часть участков в глубине квартала занимали сады, среди которых располагались деревянные одноэтажные дома с немногочисленными службами.

Вместе с читателем мы проследим за главными этапами формирования усадьбы. Возможно, здесь жили когда-то или бывали наши предки. Как знать…

Удивительная тишина, размеренная жизнь этих мест, аромат садов, пьянящих яблоневым и сиреневым ароматом, манящих полыхающими огненно-жгучими гроздьями рябин. Над ними вьётся дымок, ощущается тепло домашнего очага. Яркое солнце шаловливо играет в ажурной листве рябин, в нежных шапках сирени. И вся эта красота – на фоне высокого чистого неба. Умерив шаг, завороженный прохожий с наслаждением вбирал в себя пьянящий аромат и красоту здешних садов. Согласитесь, уважаемый читатель, современному москвичу трудно это представить, но так было. Сады высаживали при всех без исключения особняках.

История этой небольшой городской усадьбы оказалась забытой настолько, что даже в середине 1980-х годов, несмотря на «поднятые» музеем А. Н. Скрябина архивные документы, свидетельства людей, живших в этой усадьбе, публикации, многие наши современники воспринимали три строения как самостоятельные здания старой Москвы. Поэтому мы попытались приоткрыть читателю одну из ярких, интересных, полных трагизма и творческих взлётов страницу жизни одной из чудом сохранившихся московских городских усадеб начала XIX-начала XX в. в сердце «Большого Арбата», как в давние времена называли Арбат с прилегающими уютными переулками.

Уже не секрет, что московских городских усадеб начала XIX века сохранилось меньше, чем пальцев на одной руке. Среди них усадьба по Большому Николопесковскому переулку, дом №11.

Этот адрес – предмет нашего повышенного, но заслуженного внимания. Здесь и «власть места» и гораздо большее – здесь сохранена материальная и духовная культура. Здесь словно целебный родник, который врачевал души людей, наполнял смыслом их жизнь, давал понятие о высоком предназначении человека, о чистоте помыслов, о величии Духа Творящего и о многом другом, что в наше время почти утрачено, а зачастую изъято из понятий об истинной ценности.

Но прежде хотим обратить внимание читателя вот на что: на самом деле Большой Николопесковский переулок маленький, но вмещающий в себя значимые культурные центры: театр им. Е. Вахтангова (в начале переулка), Высшее театральное училище им. Б. Щукина, замыкающее правую сторону переулка, и на противоположной стороне эти две живые нити ведут к музею А. Н. Скрябина, составляя классический творческий треугольник.

Своё название переулок (наиболее раннее его название «Стрелецкий») получил по двум основаниям: по имени церкви святого Николая и по характеру почвы. Святой Николай, как известно, покровитель бедных, был, пожалуй, самым почитаемым святым на Арбате, о чём красноречиво свидетельствуют церкви Николы Явленного, построенной ещё при стрельцах; Николы в Плотниках (на месте тоже уже бывшего магазина «Диета»); Николы на Песках. Именно с этой церкви ведёт своё начало летопись об Арбате. В этой церкви венчали, отпевали лучших людей России. Такое название церкви было хорошо знакомо сторожилам до момента уничтожения церкви в 1934 году.

Впервые историю дома №11 по Большому Николопесковскому переулку предпринял автор этих строк, изучив в архивах Москвы все документы, имеющие отношение к истории усадьбы. Итак, совершим вместе с читателем путешествие в прошлое.

Самое раннее упоминание об этом участке относится к 1802 году. К этому же году относится первый известный нам детальный план участка №2 Пречистинской части. На плане показаны два нежилых деревянных строения, выходящих на «красную линию» переулка, а в глубине – жилой деревянный одноэтажный дом. Планировка владения являла собой образец небольшой городской усадьбы, типичной для Москвы конца 18-го – начала 19 столетия. Всего земли во владении значилось 318 квадратных сажен. Большую часть участка, что типично для тех лет, занимали фруктовые сады. Соседние владения принадлежали: егермейстеру С. А. Лопухину, полковнице Азимовой и церкви Святого Николая.

Из архивных источников нам известно имя первой владелицы усадьбы – это коллежская ассесорша Наталья Дмитриевна Кудрявцева. В 1806 году владение переходит к титулярному советнику Алексею Кузьмичу Смирнову, который проводит смелое нововведение: впервые на «красную линию» он выводит жилой деревянный дом. Архивные материалы помогают нам воссоздать в деталях все изменения, произошедшие в усадьбе на протяжении двух столетий. Из этих материалов видно, что активная застройка участка начинается после пожара 1812 года.

Национальный подъём после наполеоновского изгнания способствовал активизации всей жизни Москвы. Контингент жителей Арбата – дворянство – возвращается на прежние места. Район быстро застраивается каменными домами. Это нововведение коснулось и нашей усадьбы. На чертежах и планах 1821 года, когда владение принадлежало гвардии корнетше Наталье Петровне Чихаевой, уже существовали два дома: жилой каменный (вместо деревянного), на «красной линии» переулка, другой – деревянный – вдоль северной межи участка. В документах этого года отмечалось, что количество земли во владении увеличилось до 330 кв. сажен. Большую часть по-прежнему занимали фруктовые сады.

Таким образом, жилой каменный дом, выходивший на «красную линию» переулка, заложен в начале XIX века.

Смежные владения в это время принадлежали: с юга – титулярному Советнику Алтееву; с запада – поручице Щепочкиной; с севера – князю А. А. Щербатову, известным тем, что в 1819 году он принимал активное участие в строительстве церкви Святого Николая Чудотворца, вложив немалые средства на строительство храма.

Посетители музея, входя в концертно-выставочный зал, даже не подозревают, что находятся на фундаменте и в стенах начала XIX века, то есть у истока усадьбы.

В 1850 году в усадьбе новый владелец – московский третьей гильдии купец Афанасий Фёдорович Демин.

План дома этого года свидетельствует, что главный жилой дом на «красной линии» переулка, каменный, одноэтажный, с антресолями в юго-западной части, к этому времени достраивается каменным крыльцом (на месте бывшего деревянного) в северной части строения.

Кроме того, во владении в то время имелись: вдоль границ участка – многочисленные деревянные службы, занятые погребами, сараями, конюшнями. Всё строение, за исключением главного жилого дома, владелец исправляет починкою и устраивает пограничные брандмауэры.

В 1852 году А. Ф. Демин получает разрешение надстроить на каменном одноэтажном строении, занятом сараем и погребом, деревянные жилые мезонины и таковые же двухэтажные крыльца (в восточной и западной частях). При этой перестройке и был, очевидно, подновлён и модернизирован декор главного фасада дома, в частности, появились полуциркульные и прямоугольные сандрики над окнами и угловатые лопатки.

В 1869 году владение уже принадлежало московской мещанке Марии Фёдоровне Брюшковой. Планы домовладения, датированные 1869-м и 1871-м годами, показывают, что основные строения его не изменялись.

В 1870-1880-х годах усадьбой владеет Иван Фёдорович Сергеев.

7 мая 1890 года по так называемой купчей крепости владение со строениями и землёй приобретает жена тайного советника Елена Николаевна Грушка. И с этого момента, можно сказать, началась самая яркая, самая интересная история, наполненная высоким творческим накалом, высоким духовным смыслом, богатая событиями и людскими судьбами, и одновременно глубоким трагизмом, не обошедшим стороной это святое место Москвы. Для современников конца XIX-начала XX века эта усадьба была символом, средоточием духовных и культурных ценностей Москвы. Но это мы начинаем осознавать лишь после десятилетий упорного умалчивания.

В конце XIX века преимущественно одно-двухэтажные дома составляли 90% жилого фонда Москвы. В начале XX века ситуация решительно меняется. Начинается строительство двух-трёхэтажных каменных домов.

К проектированию и строительству зданий Арбатской части Москвы в конце XIX – нач. XX в. были привлечены известные, опытные, яркие архитекторы, среди которых И. П. Машков, С. И. Воскресенский, И. А. Иванов-Шиц.

Машков известен как строитель памятника первопечатнику И. Фёдорову (автор статуи С. М. Волнухин). По его же проекту в 1907 году было построено в стиле модерн северная часть Политехнического музея.

Не менее популярным в те времена был архитектор С. И. Воскресенский – автор проектов доходных домов в Москве: на углу Садово-Кудринской и Малой Бронной, Большой Садовой и Большого Козихинского переулков, на Садово-Каретной и Садово-Самотёчной улицах.

А. В. Иванов-Шиц, академик архитектуры, построил здание Купеческого клуба (1907—1909) – ныне здесь театр имени Ленкома, а также гостиницу «Националь».

Почти все каменные двух-трёхэтажные дома в Большом Николопесковском переулке построены в конце XIX – нач. XX в. этими тремя архитекторами. Так, милый двухэтажный особняк под №9 построен академиком архитектуры И. А. Ивановым-Шицем для инженера-технолога Я. А. Полякова в 1898 году.

В 1900-м году построен дом №13 архитектором И. П. Машковым. В начале XX века архитекторы В. Е. Дубровский и С. Ф. Кулагин возводят дома №4 и №5. В 1900-м году на месте владения князей Щербатовых, занимающих территорию, на которой расположены современные дома №13 и №15, возводится дом, сохранившийся до наших дней под №15.

Это нововведение не могло обойти усадьбу Е. Н. Грушки – женщины деловой, хорошо образованной, умной, дальновидной, не отстающей от новых веяний в архитектуре, более того, с симпатиями относящейся к новому стилю – модерну. Именно поэтому были приглашены архитекторы, уже заявившие о своём амплуа в архитектуре.

28 мая 1901 года Е. Н. Грушка обратилась в строительное отделение Московской Городской Управы с прошением по предварительной сломке дворовых строений (кроме главного жилого дома) разрешить построить вновь: каменное трёхэтажное частью с нежилым подвалом и проездными воротами жилое строение, предназначенное для сдачи внаем (то есть доходный дом), что было в духе того времени. Доходные дома в стиле модерн сдавались, как правило, людям среднего достатка, то есть интеллигенции – учёным, писателям, художникам, музыкантам, артистам.

Проект предполагаемых построек был разработан архитектором И. П. Машковым, а утверждён 19 июня того же года. Нас приятно удивил тот факт, что на разработку проекта и его утверждение потребовалось всего 3 недели. Если учесть, что в наше время на это уходят годы, то покажется фантастическим срок – три недели!

Трёхэтажное жилое строение представляет собой «Г-образный» в плане объём, расположенный в глубине участка. В южной части здания предполагались проездные ворота со сплошным кирпичным сводом (без употребления железных балок и рельс). На чердаке строения надлежало возвести брандмауэры. Небольшой нежилой подвал предназначался для отопительной системы.

Внутреннее устройство дома предполагалось во многом аналогичным главному жилому дому, в частности, стены кирпичные в 2,5 и в 2 кирпича, лестницы бетонные, стены отштукатурены, лепнина на потолке, комнаты оклеены обоями, полы дубовые паркетные.

Отделка главного фасада строения №2 планировалась Машковым типично-эклектической с элементами классической архитектуры и неоренессанса (руст первого этажа, лопатки, картуши, сандрики, кронштейны, пилястры и листовые гирлянды). Однако, компактность объёма, обусловленная абрисом и размерами участка, подчёркнутая простота силуэта и основных членений, чётко прослеживающаяся взаимосвязь объёма и внутреннего пространства, ассиметрия композиции, укрупнённость архитектурных деталей – более характерны для стиля модерн, в котором успешно работал в Москве в начале XX века И. П. Машков, о чём свидетельствует, в частности, построенный им в 1903 году доходный дом Сокол в Кузнецком переулке (ныне ул. Кузнецкий мост).

Судя по описаниям и плану участка, составленными в 1903 году, строение №2 было выстроено в соответствии с проектом 1901 года. Архитектурно-пространственный объём его сохранился до настоящего времени полностью. Фасады же частично сохранили первоначальный декор. Поэтому эскиз фасада и планы трёхэтажного жилого дома, разработанные И. П. Машковым, представляют для нас чрезвычайный интерес и являются базовыми при проведении ремонтно-восстановительных работ.

По проекту Машкова был построен и каменный флигель, в котором разместились сараи и дворницкая.

На фасадах трёхэтажного дома частично сохранился первоначальный декор: руст первого этажа: лепнина, венчающая окна второго этажа; профильные тяги; картуши, сандрики и кронштейны, обрамляющие оконные проёмы. Углы здания оформлены рустованными лопатками. Фасады здания имеют регулярный рисунок с общими оконными осями для всех этажей и декоративное убранство в стиле классицизма – пилястры, замковые камни, руст и т. д.

Первый этаж дома трактован как цокольный и разделан широкими швами линейного руста. Перемычки окон отмечены плоскими замковыми камнями, над которыми проходит многопрофильный междуэтажный карниз. Плоскость стен двух верхних этажей разделана плоскими пилястрами. Оконные проемы второго этажа украшены наличниками с прямыми сандриками, тонкими пилястрами с капителями в виде растительного завитка. Крайнее восточное окно северного крыла имеет более широкие пропорции и украшено сандриком с полуциркульным завершением и красивым лепным картушем. Фланкирующие его пилястры в нижней части канелированы, в верхней – рустованы. Оконные проемы третьего этажа имеют лучковые перемычки и лишены всякого декора, лишь в их основаниях проходит профильная тяга. На восточный фасад выходит большое узкое арочное окно лестничной клетки.

На восточном фасаде здания – большая филенка на высоту двух верхних этажей со штукатурным обрамлением.

На проекте фасадов 1901 года показана обильная лепнина, украшавшая плоские фризовые части между окнами второго и третьего этажей, штукатурные наличники «с ушами» верхних окон. Однако на фотографиях 1980-х годов эти лепные украшения отсутствуют, что может являться результатом изменения проекта или поздних ремонтов здания.

Но это сухое перечисление мало что дает воображению. Перед нами – рисунок трехэтажного строения №2, по которому можно почувствовать стиль модерн начала XX века в архитектуре доходного дома.

Невольно обращаем внимание на главный парадный вход. И не потому, что он поражает чем-то особенным, а что действительно поражает, так это над входом высокое, протяженностью в два этажа (второго и третьего) большое окно, призванное создать невиданную до модерна освещенность внутреннего пространства, что радикально меняет характер интерьера и обеспечивает выход окна к внешней окружающей среде. Заметим: раскрытое во вне огромное окно над лестничным пространством – одна из основ архитектуры модерна. Аппликативные лепные орнаменты в виде гирлянды цветов – еще одно доказательство стремления московского романтического модерна к природным формам. Дугообразный проем и оконные переплеты, фланкированные легкими лопатками по конфигурации окна с замковым камнем, создали потоки внутренней энергии массы, устремляющейся ввысь. Этот «порыв», «полетность», изящество продолжаются в разомкнутом фронтоне с гирляндами от неоклассики на уровне парапета и возносится к небу треугольным фронтоном. Наверное, такое оформление центрального входа – самая привлекательная, самая романтическая черта раннего московского модерна. Это большое узкое окно – мощный эмоциональный и декоративный компонент фасада, широко использующийся в архитектуре модерна, обращает на себя особое внимание.

Определенное успокоение форм наблюдается в торце правой части здания, обращенной к строению №1. Возможно, она предназначалась для свойственного стилю модерн синтезу архитектуры, а также для того, чтобы подчеркнуть единство двух строений одной усадьбы, во всяком случае пространственные рамки для него уже были определены. Трудно сказать, почему синтез архитектуры с каким-либо другим видом искусства не осуществился, но даже в этом облике стена получилась декоративно и смыслово выразительной.

Архитектор избрал три акцента на фасаде здания, расположив их по убывающей: над главным входом – большое окно, несущее функциональную и эстетическую задачу, на другой стороне – лепные картуши необыкновенной красоты (к сожалению, сохранился один, и тот в плохом состоянии, но по сделанным нами фотографиям начала 1980-х годов эту красоту можно восстановить). К сожалению, нашими последователями это было упущено, словно картуш попал в руки не реставраторов, а случайных маляров. Уникальность заменена шиопотребом не лучшего качества. И, наконец, торец правой части здания – лишь намек на синтез в модерне. А в общем строение №2 представляет умеренную ветвь раннего московского романтического модерна с его успокоенностью форм и общим построением композиции.

Этот доходный дом представлял зрителю не только пластическую прелесть фасада, но и желание показать комфорт, уют, интимность, свойственные московскому зодчеству. Во всем – чувство меры, благородство, сдержанность и изысканность.

В интерьерах до 1990-х годов сохранялась отделка стен вестибюля рустом; лестничное ограждение; в комнатах – лепные розетки, карнизы, дверные полотна со стрельчатыми филенками готического типа, оконная столярка, дубовые паркетные полы, мраморные подоконники, фурнитура. Всё это было родное, изначально установленное.

Трёхэтажное строение формирует с главным жилым домом (строение №1) усадьбу и замыкает пространство внутреннего двора, где в начале ХХ века рядом с тополем был разбит небольшой цветочный садик с сиренями, рябиной, боярышником, розами, белыми лилиями. Выбор и распределение декоративных элементов, украшающих главный фасад строения 2, соотношение пропорций первого, второго, третьего этажей, характер строительных материалов создавали ощущение покоя, камерности и в то же время определённой парадности небольшого замкнутого пространства.

Несмотря на то, что И. П. Машков был ограничен небольшими размерами участка и местоположением строения 2 (в глубине участка), ему удалось создать архитектурный облик здания, в котором удачно разрешена задача – сочетание доходнного дома с особняком, пользы и красоты. Здесь нашла своё воплощение исходная формообразующая модерна – «преобразование полезного в изящное». По словам известного современного исследователя искусства модерна В. В. Кирилова: «систему раннего модерна, порождённого неоромантизмом, человек отождествлял с собственным состоянием, как нечто одушевлённое. В скрытой стихийной энергии, присущей организму модерна, с её непрерывным превращением… современники находили аналогию самовыражению творческой личности неоромантизма… неустанное единоборство массы и пространства ассоциировалось с „томлением стеснённого духа“, стремящегося вырваться к свободе и свету… в этом отношении, пожалуй, симфонии А. Скрябина в наибольшей мере созвучным волевым драматическим порывам архитектурных образов раннего модерна. …Слова А. Скрябина: „иду сказать людям, что они сильны и могучи“, в такой же мере могут быть отнесены и к некоторым архитектурным образам раннего модерна. Идеи „Мистерии“ и „Световой симфонии“ А. Скрябина отразил всё ту же мечту о высоком синтезе искусств, преобразующем мир» (Кириллов В., «Архитектура русского модерна», М., 1979, стр.66).

По утверждению того же В. В. Кириллова, «каждый особняк – это своего рода „микромир“, выделенный из суетных забот жизни и воплощавший благородную мечту современников о возвышенном бытие, где искусству будет принадлежать первостепенная роль. И снаружи, и особенно внутри, – везде ощущается присутствие настоящего большого искусства и красоты. Художественно-образная система раннего модерна глубоко человечна и эмоциональна, воплотила в себе сложный духовный мир романтической личности начала века» (там же, стр.65).

Но с возведением трёхэтажного доходного дома ансамбль ещё рано было считать завершённым, так как Елена Николаевна Грушка решила перестроить главный жилой дом, в то время каменный одноэтажный, с частичным жилым подвалом и антресолями. Она просит разрешение на надстройку второго этажа (тоже каменного). Разрешение было получено в кратчайшие сроки, и работа закипела.

Повторимся: объём главного жилого дома (строение №1) сформировался за несколько строительных этапов: наиболее ранняя часть строения – первый этаж и подвал датируется 1802 годом. К 1850 году по проекту технического архитектора С. Ф. Воскресенского жилой дом был надстроен вторым этажом. При этом отмечалось, что существующий одноэтажный дом находится в прочном состоянии; толщина стен в полуподвале 8 арш. 3 верш., высота 3 арш.; полуподвал покрыт коробовым сводом; толщина стен первого этажа 1 арш., высота более 3 арш. 8 верш. Напротив дома находилась церковь, до которой было 4,75 саж. Ширина Б. Николопесковского переулка была также 4,75 саж., а ширина тротуара 1 арш. 8 верш. Очертания его плана приобрели современную конфигурацию, а фасады получили новое декоративное оформление. Тем же временем могут быть датированы сохранившиеся детали интерьеров второго этажа.

С 1903 года главный жилой дом не реконструировался и дошёл в этом виде до наших дней. Изменения претерпели внутренние помещения первого этажа.

О внутреннем устройстве дома можно судить по сохранившимся поэтажным планам в архивах и по описаниям, составленным в 1906 году при переоценке владения. Анфиладные комнаты второго этажа соединялись дверьми со стрельчатыми филёнками, как и в строении №2, стены и потолки оштукатурены и украшены профилированными тягами и лепными цветочными розетками, полы дубовые паркетные и досчатые, комнаты оклеены обоями, отопление центральное водяное, в кухнях очаги израсчатые, лестницы каменные, имелась ванна, канализация. Сохранилось всё, за исключением израсчатых очагов и ванны.

В настоящее время строение №1 представляет собой двухэтажный, с подвалом, кирпичный оштукатуренный дом, с проездной аркой в южной части фасада и эркером над ней.

Обратимся лицом к строению №1. Благородный и стройный декоративный эффект фасада достигается здесь за счет выноса эркера, вертикальные линии которого подчеркивают устремленность внутренней массы вверх и наружу, и за счет фактуры фасада (гладкой штукатурки) – стен золотисто-желтого теплого тона с серебристо-серыми вставками. Устремленность ввысь внутренней энергии эркера логически привела к созданию эпицентра над эркером, завершенного трехгранным аттиковым возвышением.

Эркер представляет собой как бы парящий в воздухе элемент фасада, отражающий внутреннее напряжение и придающий пластическую выразительность благодаря срезам формы, что также было в духе модерна. Смещение эркера с оси симметрии – от модерна доходных домов. Окна первого этажа уличного фасада обработаны ложным замковым камнем, окна второго этажа обрамлены прямоугольными наличниками. Центральная часть венчающего фриза заполнена лепным меандровым орнаментом. На парапете – ажурная металлическая решётка. Интересно, что вся поверхность уличного фасада покрыта горизонтальным рустом, в отличие от проекта 1903 года. Вероятно, это изменение произошло во время строительства.

Поскольку строение №2 долгое время находилось в аварийном состоянии, и мы не могли увидеть его красоту изнутри, то строение №1, ставшее государственным мемориальным музеем А. Н. Скрябина, позволяет это увидеть.

Открываем гостеприимные двери. Перед нами – вестибюль с парадной лестницей. Над парадной лестницей – динамичный взлет пространства и прорыв к свету, наружу, через огромное вертикальное окно. Свет из окна внутрь усиливал пластический эффект внутреннего пространства. В жилую часть квартиры попадали с парадной лестницы главного входа, расположенного по «красной линии» переулка. Таким образом вестибюль с парадной лестницей – это своеобразная пауза перед входом в саму квартиру. Квартира начиналась, как это было в модерне доходных домов, просторной, уютной передней и длинного коридора, вокруг которого группировались парадные, жилые и повседневно-бытовые помещения.

Анфилада парадных комнат (кабинет, гостиная, столовая) выходит окнами на красную линию переулка. Спальня и другие жилые комнаты – во внутренний дворик.

В квартире, как это было в архитектуре раннего романтического модерна, – два входа – основной, парадный, и повседневно-бытовой, для чего существовала «черная лестница». Ею пользовались для спуска во внутренний дворик, радующий глаз цветами, кустами сирени, боярышника и роскошным тополем.

Готические двери в доме, не чуждые «новому стилю», поддерживали ощущение торжества духа. Здесь все – от парадного входа до «черной лестницы» – говорит о стремлении разумно выстроить и эстетизировать жизненное пространство.

В строении №1 материализовалась рационально-пространственно-планировочная схема, характерная для модерна: комнаты удобно связаны друг с другом через длинный коридор и переднюю, но могут существовать и обособленно, так как при квартире были, как мы уже отметили, парадная и «черная лестница». Естественно, рядом с «черной лестницей» располагалась хозяйственная часть квартиры – кухня, ванная комната, сан. узел. Расположение хозяйственной части и ее определенная изоляция характерна для романтического модерна.

Северным торцом перестроенный жилой дом вплотную примыкал к четырёхэтажному жилому строению, принадлежавшему князю Голицыну (1900, архитектор И. П. Машков), а южным – к двухэтажном особняку, выстроенному для инженера-технолога Я. А. Полякова в 1898 г. архитектором И. А. Ивановым-Шицем. Таким образом была образована сплошная линия застройки Большого Николопесковского переулка, осуществлённая ведущими архитекторами Москвы.

24 мая 1905 года происходит важное событие, можно сказать, исторического значения в жизни интересующей нас усадьбы, а именно: Е. Н. Грушка дарит принадлежавшее ей владение родному сыну потомственному дворянину приват-доценту Императорского Московского Университета Аполлону Аполлоновичу Грушке. Владение было оценено в 80 000 рублей.

Ниже приводим полностью этот документ: «Выпись из крепостной книги Московского Нотариального Архива книги по г. Москве, Пречистинской части за 1905 год №7 листа 26 страницы 36»: «Тысяча девятьсот пятого года мая двадцать первого дня явились к Андрею Николаевичу Ясинскому, Московскому нотариусу, в контору его Тверской части, по Театральной площади, в доме под №2, лично ему известные и имеющие законную правоспособность к совершению актов: жена Тайнаго Советника Елена Николаевна Грушка и родной сын её потомственный дворянин приват-доцент Императорского Московскаго Университета Аполлон Аполлонович Грушка, живущие в Москве, Пречистинской части, по Большому Николопесковскому переулку, в доме Грушка, в сопровождении лично ему известных свидетелей… с объявлением, что они, Грушки, заключают договор о даре на следующих условиях: Елена Николаевна Грушка подарила сыну своему Аполлону Аполлоновичу Грушка принадлежащее ей владение, заключающееся в доме с строениями и землёю, состоящее в Москве, Пречистинской части второго участка под № бывшим 179-ым, а новым 194-м по Большому Николопесковскому переулку, доставшееся ей от Ивана Фёдоровича Сергеева по купчей утверждённой Московским Старшим Нотариусом 7 мая 1890 года. Земли при этом владении числится мерою: длиннику по правую сторону и левую сторону по тридцати сажень, поперечнику в переднем конце по проулку десять сажень два аршина. Цену даримому владению стороны по совести объявляют восемьдесят тысяч рублей… Елена Николаевна Грушка оставляет за собой право пожизненного пользования доходами с дома… Дар сей он, Грушка, принимает от матери своей с благодарностью.

Акт сей совершён в конторе Московского Нотариуса Ясинского утверждён Старшим Нотариусом 24 мая сего 1905 года». Выпись эта слово в слово сходная с актом, внесённым в крепостную книгу записан в реестры 1905 года под №1872…» (ИАА УГК ОИП г. Москвы, Пречистинской ч., 179, д.10, л.3,3 об. 4).

Новый владелец войдёт в историю культуры Серебряного века, превратив свою усадьбу в один из мощных культурных центров России начала ХХ века, окажется в числе лиц, которым музей А. Н. Скрябина обязан своим появлением и дальнейшим существованием. Но об этом мы ещё скажем.

Из справки за 1905 год по оценочному сбору имущество новоиспечённого владельца приносило чистого дохода 4640 рублей в год. Земли во владении значилось 330 кв. сажен. В мае 1906 года А. А. Грушке было выдано удостоверение в том, что во владении имелась канализация, и владение присоединено к городской канализационной сети. К документу прилагался проект устройства канализации.

Здесь уместно напомнить, что городское благоустройство коснулось прежде всего центра Москвы, то есть в пределах Садового кольца. По распоряжению Городской Думы в 1889 году в Москве началось строительство канализационной сети опять же в пределах Садового кольца, тогда как для рабочих кварталов этот вопрос был отложен на неопределенное будущее.

Архивные документы свидетельствуют: по планам 1907 года во владении имелось: 330 квадратных сажен, двухэтажный частью с подвалом каменный жилой дом, крытый железом (оценён в 25.200 руб.), (ныне здание музея А. Н. Скрябина), первый этаж которого занимали хозяева, второй сдавался внаём; трёхэтажный каменный жилой дом (оценён в 52.010 руб.), занятый «чистыми квартирами», (доходный дом), и каменная одноэтажная служба для сараев и дворницкой (оценён в 2.700 руб.). Между двух и трёхэтажным домами был разбит небольшой сад, ограждённый садовой решёткой (в 90 рублей).

28 августа 1906 вдова тайного советника Елена Николаевна Грушка умерла от хронического воспаления почек, о чём свидетельствует выпись из метрической книги на Песках церкви, части третьей об умерших за 1906 год: «Погребена 31 августа 1906 года приходским священником Василием Некрасовым с причтом на Дорогомиловском кладбище». Впоследствии кладбище сравняли с землёй, архивы погибли. На этом месте красовался бар «Хрустальный», потом – супермаркет. Тут же памятник защитникам Москвы 1941 года.

Таким образом, с 1905 года единственным владельцем вышеописанного владения был и оставался до своей кончины в 1929 году А. А. Грушка, профессор Московского Университета, член-корреспондент Академии наук.

В 1907 году по проекту городского архитектора Остроградского владелец достраивает одноэтажное строение служб жилою пристройкой, которая замыкает территорию усадьбы, и застройка участка п в таком виде она дошла до нашего времени (двухэтажное строение №1, трехэтажное строение №2 и одноэтажная пристройка).

При внимательном изучении плана землевладения видно, что территория владения оставалась неизменной, начиная с 1802 года, несмотря на смену владельцев, таковой сохранилась – единой, неделимой московской городской усадьбой начала XIX – начала XX веков.

Усадьба явила пример эстетического и функционального сочетания личного особняка с доходным домом.

Так автором этих строк с середины 1980-х до середины 1990-х впервые было проведено исследование, изучение архивных документов по истории усадьбы, доказавшие ее уникальность в центре Москвы, к счастью, чудом сохранившейся. На основании этих исследований экспертная комиссия Управления гос. охраны памятников истории и культуры признала строения 2 усадьбы вновь выявленным памятником истории и культуры федерального значения, а вся территория была признана охранной зоной. С тысячью энтузиастов удалось добиться передачи строений 1 и 2 усадьбы в оперативное управление музею А. Н. Скрябина, подготовить проект приспособления строения №2 под Культурный центр, посвященный Серебряному веку русской культуры. Об этом историческом событии мы еще скажем.