Читать книгу Рябиновая осень - Тамара Сальникова - Страница 3

Ледяные батареи девяностых.

За водой пройдя полгорода с бидоном,

Сколько вытащишь из памяти заноз ты,

Овдовевшая усталая мадонна?

Треск речей, переходящий в автоматный,

Где-то там, в Москве, а тут – свои заботы:

Тормозуху зажевав листком зарплатным,

Коченели неподвижные заводы.

Наливались кровью свежие границы —

Ну зачем же их проводят красным цветом?

А подросшие участники «Зарницы»

Косяки крутили из бумажных вето.

Только детям всё равно, когда рождаться:

Этот мир для них творится, будто снова.

Сколько раз тебе и петься, и рыдаться,

Изначальное единственное Слово?

Мы играли на заброшенном «Чермете»,

В богадельне ржавых башенных атлантов,

И не знали, что судьба кого-то метит

Обжигающими клеймами талантов.

Мы росли, а небо падало, алея.

Подставляй, ровесник, сбитые ладони!

Вряд ли ноша эта будет тяжелее,

Чем вода в замёрзшем мамином бидоне.

Мотор сосёт бензин похмельной жаждой,

Шофёр глазами к полосе прирос,

Мотается над выбоиной каждой

На лобовом повешенный Христос.

И в каждой вспышке встречных фар мелькают,

Как мошки, буквы – кто б их разглядел:

«Всплывём мы все когда-нибудь мальками

Из глубины планктонных наших дел.

Зачем тебе придуманное имя?

Ведь там, куда ты ангелом влеком,

Бодливая луна сцедила вымя

Над пролитым по небу молоком».

Но веришь и в межзвёздном разрежении,

В планету целя зрительной трубой,

Что твой небесный путь – лишь отражение

Земных дорог, проделанных тобой.

Ну хоть капельку красного брызни:

Летней жаждой иссушены донья.

Обрываются линии жизни

На трёхпалых кленовых ладонях.

Хмурый доктор капелью морфина

Погружает всё в спячку до марта,

И курсор журавлиного клина

Тщетно ищет иконку рестарта.

В произвольной ледовой программе

Поцелуются автомобили.

Разлучённые рыбки гурами

Об аквариум сердце разбили.

Светофор подмигнул средним глазом,

И я понял: кромешная вьюга,

Загребая в охапку всё разом,

Нам согреться велит друг от друга.