Читать книгу Междумирие. Тайна о тринадцатой - Тания Ши - Страница 7

Я пробилась, сквозь толпу, в которой можно было задохнуться, и застыла у гроба мужчины, оценивая обстановку. Четыре гроба, расположенные в ряд, вызывали ужас. Самым пугающим выглядел гробик меньше метра. Неприятное ощущение усилилось. Нужно как можно быстрее всучить рюкзак и свалить с «чужой территории».

Влад указал на женщину в чёрном и сказал, что это его бабушка. Я повернула голову.

Бедная женщина замерла в оцепенении. Она не плакала. Лишь таращилась в пустоту, словно хотела в ней раствориться. И ей определенно точно было не до рюкзаков! Никто не торопился. Люди тихо переговаривались, донося обрывки фраз:

– …это ж какое горе. Вся семья умерла…

– А больше детей нет?

– Единственный сын у неё…

– …дешевле кремировать и урны в колумбарий поставить. Или в одну могилу. А она… вишь какие деньжищи выкидывает. Пол кладбища заняла всей семейкой! Это потому, что сынок наследство оставил…

Я резко обернулась на сказавшую это женщину.

– Что? – нагло поинтересовалась она.

– Вы это серьёзно?! – грубо поинтересовалась я.

– Ты кто такая?! Иди…

И я была послана туда, куда меня посылали ни раз, но я туда никогда не доходила! Зато благодаря начавшемуся конфликту мы привлекли внимание всех, в том числе бабушки Влада. Женщина повернулась и уставилась на меня «зеркальными» глазами. Такие глаза бывают только у горюющих людей. Глаза, уже не имеющие цвета из-за слёз, лишь передающие состояние отчаяния и безысходности. Я забила на хабалку, нервно проглотила комок в горле и направилась к женщине в траурной одежде.

– Простите, пожалуйста, – тихо заговорила я, тронув локоть женщины, – вам забыли отдать рюкзак в морге. В нём вещи Влада и игрушка. Можно положить их ему… – хотела добавить «в гроб», но передумала.

– Да, да, конечно! – закивала бабушка Владика, по-прежнему держась отстраненно. – Спасибо огромное!

Ища поддержку, она вцепилась в мой локоть. Повеяло одиночеством. Безнадёжностью. И отчаянием…

Как же я её понимаю!

Каждый день просыпаюсь и чувствую то же самое.

Возникло странное желание помочь этой женщине. Сделать что-нибудь для пожилого человека, который остался один, чтобы хоть на минуту облегчить её страдания. Ну вот: опять эта тупая боль в груди…

– Сочувствую вашей утрате, – сухо брякнула я, дежурную фразу.

На таких мероприятиях нет особых слов, которые были искренними и заделали бы дыру в сердце скорбящего. Лучше ничего не говорить! Поэтому я продолжала стоять рядом с женщиной, прекрасно зная, что ей хочется оказаться далеко отсюда и безудержно рыдать. Броситься на гроб и покрывать поцелуями лицо и руки мёртвого сына. Вместо этого она была вынуждена просто стоять и сдерживать эмоции от посторонних.

Я вздохнула, разглядывая безжизненные оболочки тел. Пустые оболочки… это всё, что остаётся от некогда дорогих людей! Пустые оболочки, лежащие в гробах… Гробы, кстати, достаточно дорогие. Видимо, отец Влада неплохо зарабатывал. Хотя… это уже неважно! Важно то, что мужчину загримировали неудачно. Владик вообще на себя не похож. А его мать почти оранжевого цвета. То ли лицо сильно пострадало и его лепили, как могли, то ли у гримёра руки из стула.

Но даже это не напрягало, как эмоции живых. Постоянно находясь с моими неупокоенными друзьями, я научилась распознавать эмоции в пространстве. Кто ощущает страх. Скорбь. Ужас. Отчаяние. Злорадство. Облегчение, что с ним и близкими всё хорошо. Это жуткое амбре из микса эмоций витало в воздухе, а я, соответственно, была в его эпицентре. И прямо сейчас на него стекались Духи, живущие на кладбище. Я их называю «ранговые». Они находятся в междумирии и приставлены следить за порядком на кладбище. Ранговые помогают душам, чьи тела погребены, перейти из междумирия в мир Духов.

И очень сложно делать вид, что я не замечаю их!

– Гляньте-ка, наша старая знакомая…

– Опять со «свежаком»?

– И делает вид, что нас не видит и не знает…

– Отстаньте от неё, – зычный голос окликнул ранговых.

Ранговые послушно просочились сквозь толпу, заставив людей передёргивать плечами от непонятного холода.

– Снова Ты? – спросил в ухо тот же голос. До неприязни знакомый персонаж. Дух утопленника, считающийся главным на этом кладбище.

Ухо начало замерзать даже через капюшон. Я невольно вцепилась в руку бабушки Влада. Не смотреть. Не думать. Они мне ничего не сделают, потому что…

– А ты смелая! Сегодня даже без побрякушек пришла… – хмыкнул главный дух, а я помрачнела.

Чё-о-орт! Ну, как можно было забыть защитные амулеты дома?! Знала же, что на кладбище придётся тащиться! Оставалась надежда, что Глава ранговых не посмеет тронуть.

– Конечно. Не посмею! – усмехнулся ранговый, появляясь перед лицом, а я поморщилась: нос тут же заложило от холода. – А твои «домашние животные» решили постоять за воротами?! Какие невежливые! Я хотел поздороваться! – с укором произнёс утопленник, играясь со мной. В прошлую нашу встречу на этом кладбище он почти «вышиб» меня из тела. Только защитные амулеты спасли… которые сейчас дома!

– Давай, делай, что должна! Трогать не станем! – пообещал он внезапно. – Но что-то прикапывать к могилам не позволим. Попытаешься – плохо будет!

Я подняла глаза и посмотрела в его выцветшие. Золотисто-жёлтые и хитрые, как у змеи. Беззвучно усмехнулась правым уголком губ.

– Не шали! – покачал он указательным пальцем перед лицом и исчез.

Я вздохнула.

Бабушка Влада отпустила мою руку и поблагодарила, не знаю за что. Я сухо кивнула ей и повернулась к гробам.

Усопшие – это совсем не страшно! Я привыкла и не боюсь пустых оболочек покойников. В лет пять, может, и было страшно. А сейчас, в двадцать три, это моя нелюбимая, но прямая обязанность! Если соглашаюсь помогать духу, то разбираюсь в его проблемах и довожу до границы Междумирия. Оставшееся тело – это сосуд, а энергетическая сущность, которой помогаю – это основа. Она и есть главное!

Я медленно двинулась к гробику, расстёгивая на ходу рюкзак и доставая игрушку медведя, с намерением положить его возле Влада. Сам рюкзачок хотела положить к ногам, раз он так дорог мальчишке. Но…

– Что внутри? – спросила неожиданно появившаяся Катя.

Я чуть не уронила рюкзак в яму.

– Твою ж… – тихо выругалась я. Остановилась у гроба мальца и принялась копошиться в рюкзаке.

– Не здесь. В игрушке… – подсказала Катя.

Сунув под мышку медведя, я застегнула рюкзак и возложила его в гроб у ног Влада. Затем медленно, стараясь не особо привлекать внимания, взяла медведя в обе руки. Завесившись длинными волосами, принялась внимательно рассматривать медведя. Тогда-то и заметила сзади на нём молнию.

Игрушка-тайник!

Молнию на медведе заело, и она не желала расстёгиваться. Наконец, я справилась с нею под редкие недоумевающие взгляды собравшихся.

Внутри игрушки оказалась плотная бумажка, скрученная в трубочку. Я осторожно вытянула её и медленно, не делая резких движений, размотала. Это оказалась фотография. Сильно помятая. На ней светловолосая девочка лет пяти сидела возле новогодней ёлки. Не очень улыбчивый ребёнок.

– Ты чё?! Живых нельзя класть к мёртвым! – с суровым видом заявила Настя появляясь рядом.

– Знаю! – тихо пробормотала я, но призраки уже исчезли во избежание конфликта с ранговыми.

Я сунула фото в карман. Положила Владу у изголовья медведя, отчего его бабушка всхлипнула. Ранки на голове мальчишки просматривались через грим. Всё же у гримёра руки из задницы!

Погладив мальчика по ручке, я вздохнула.

– Я сделала, что ты просил. Тебе пора идти! – опять вздохнула и отошла.

Работяги подошли к гробу отца Влада и накрыли гроб крышкой, фиксируя её болтами. Держащаяся до этого момента бабушка не выдержала. Её ноги подкосились, руки в отчаянии сжали холодную сырую землю, а плечи затряслись от рыдания. Она начала выть. Очень жутко. Так воют плакальщики на похоронах. Я почему-то вспомнила жуткий вой собаки утром и передёрнула плечами. Это собравшихся обступили ранговые, и с удовольствием «подтягивали» энергию толпы.

Я протиснулась, выходя из скопления людей, дабы не подпитывать духов. Став позади, наблюдала, как гробы заваливают замерзшими комьями земли.

Ничего! Золотистое свечение обычно говорит о том, что Дух может перейти в мир иной… И?

Где. Золотистое. Свечение?!

Я отошла ещё дальше от людей, подметив, что устанавливают кресты. Взялась за лоб, как будто мне это что-то даст:

– Не понимаю… Что не так?!

– Это не его последняя воля? Странно, – удивилась Настя, появляясь рядом.

– Что тебе нужно, надоедливый мальчишка, – принялась трясти Ира бедного паренька.

– Перестань. Он в шоке. Только что побывал на собственных похоронах. Забыла, как это неприятно?! – напомнила Катя.

Ира задумалась и созналась:

– Это было больше двадцати лет назад. Вполне привычно ходить сквозь стены и пугать соседей.

– Попытайся вспомнить, что тебя беспокоило в момент смерти. Почему не ушёл вместе с родственниками? Что тебя держало? – уставилась я на Влада, словно хотела залезть к нему в мозги и покопаться там.

– Я честно не знаю, – сознался он.

Спонсор моего сегодняшнего настроения – тяжкий вздох. Очередной тяжкий вздох!

– Всё, что ты просил, я уже выполнила. Пока ничем не смогу тебе помочь! Можем попробовать завтра ещё раз посмотреть момент смерти.

– Ага, – кивнул грустно мальчик. – Но что делать сейчас?

Этого я уж точно не знала. Я предложила Владу пойти со мной. Поживёт у меня, пока буду думать, как ему помочь. Или Влад может остаться здесь среди ранговых. Он тут похоронен и имеет право здесь находиться. Станет ранговым. У них срок пребывания от десяти до пятидесяти лет. А потом их забирает «Свет», и они уходят, пересекая «черту».

– Соглашайся. Я, например, жалею, что не стала в своё время «ранговой». Сейчас бы уже попивала вино на брудершафт с Цоем в мире ином, а не терпела тупое зудение некоторых блондинистых личностей.

– Или бы ещё лет тридцать тусила на кладбище с бомжами, алкашами и незнакомыми «ранговыми», наблюдая, как твоя могила зарастает травой, потому что к тебе никто не приходит, – произнесла блондинка, презрительно сузив глаза.

– Я лучше пойду с тобой, – сказал Влад, немного надувшись, что предложила остаться здесь.

Я грустно улыбнулась:

– Как пожелаешь, – и засунула руки в карманы. Правая рука нащупала плотный кусок бумаги. – О, кстати… – вспомнила о фотографии. – Это было в твоей игрушке. Что мне делать с этим? – поинтересовалась я, демонстрируя Владу фото девочки.

Влад всматривался в фото очень долго. Наконец, глаза его расширились, и он изумлённо воскликнул:

– Это же…

– Кто? – нахмурила я правую бровь.

Мальчишка воспарил. Я надеялась, что всё-таки к свету, но нет. Его лицо застыло рядом с моим. Я молча моргнула и продолжила взирать, не понимая действий.

– Спасибо. Ты очень добрая! – произнёс Влад. Широко расставив руки, он… влетел в моё тело.

Маленький гадёныш! Я-то решила, что он хочет меня обнять… что по ощущениям тоже плохо, но…

Вероятно, моя оболочка привыкла быть «общежитием». Вместо привычного холода я почувствовала, как моё тело «поглотило» дух Влада. Сильное давление в груди и ощущение, будто голову раскололи напополам.

– Что ты… делаешь? – спросила я, схватившись за виски обеими руками.

Перед глазами всё плыло.

– Тася, Тася, – перед лицом возникла обеспокоенная физиономия Кати, – ты слышишь меня?

Всё расплывается…

– Чё происходит? – спросила Настя с недоумением.

– Мальчишка вселился в тело Таиски, – с интересом заглядывала Ира мне в лицо.

– Сча я его вышибу! – пообещала Настя, но прошла сквозь меня. Ещё раз. И ещё…

Всё такое мутное… Как же плохо!

– Чёт не получается, – нахмурилась Настасья и снова прошла сквозь меня, – не выходит задержаться в теле. Она не пускает! – возмущённо воскликнула рокерша.

– Тася, – обратилась Катерина, – слушай меня внимательно! Оставайся в сознании. Слушай мой голос! Ты должна собрать все мысли и вышвырнуть мальчишку из тела. Ты слышишь?!

– Я… не могу, – просипела я.

– Она не может! – констатировала факт Настя, взмахнув одной рукой в воздухе, – дай-ка, я ещё раз попробую…

– Прекрати! Ты не помогаешь, – окликнула её Катя, – Тася! Оставайся в сознании. Слышишь…

– Что у вас? – перед лицом появилась физиономия утопленника. Меня колбасило ещё больше. – Какая забавная ситуация, – рассмеялся ранговый булькающим смехом.

– Ты знаешь, что можно сделать?

– Она должна разрешить «свежаку» нахождение в теле, иначе может выпасть из оболочки надоооолго! – протянул он, явно получая удовольствие от моих мучений.

– Прошло не так много времени с того момента, когда мальчишка к ней «подселялся». Если он снова подключится к её сознанию, то изъять его будет оч сложно… Кому я это всё говорю вообще? – махнула на него рукой Ирина, наблюдая, как я падаю в междурядье могил и ползу к ограде.

– Эй, спасательница «свежаков», – донёсся голос сквозь противный гуд в ушах, – если хочешь, чтобы пацан выбрался из твоей оболочки, расслабься и дай ему сделать то, что он хочет…

Мне удалось доползти до ограды и, усевшись, опереться на неё. Именно в этот момент почувствовала, как тело перестало подчиняться. Мои мысли больше не подвластны мне.

Ту-дум… ту-дуум… ту-дууум… сердцебиение начинает замедляться.

Горечь, отсутствие мыслей…

Темнота медленно застилает глаза. Страх, обнимаемый равнодушием, ослабляет хватку. И, наконец, прекрасное безразличие, за руку пришедшее с темнотой.

Темнота и безразличие… как же они прекрасны!