Читать книгу Любимый босс - Танна - Страница 2

В нашей жизни постепенно все стало налаживаться. Детки росли, я все так же работала удаленно, даже несмотря на тот дурацкий случай с флешкой, который я благополучно забыла, погрузившись в повседневные заботы.

Антона повысили. Зарплата мужа стала чуть больше.

Мне оставался последний год обучения, как я снова забеременела.

И вот, в двадцать три года, я имею уже трех детей. Два сыночка и лапочка дочка. У них разница в возрасте: два года.

Конечно, это очень тяжело, но к любой ситуации можно приспособиться.

И вот однажды, сидя на балконе и попивая горячий шоколад, я вспомнила слова бабушки.

Рассмеялась, потому что мне это показалось до ужаса нелепым. Ну, какие семь детей? Какой еще второй брак?

Я люблю единственного мужчину, и пусть у нас не всегда все сладко и гладко, но мы вместе.

Посмеявшись, я благополучно об этом забыла.

Спустя еще год совместной жизни, я начала подозревать Антона в изменах.

Да, сейчас я не такая хрупкая и нежная девочка, все же трое родов не прошли бесследно. Но я не запустила себя. Тело пришло в норму. Даже грудь не обвисла. Животик красивый.

Моя подруга Лена, говорит, что я ведьма. Она поражается тому, что родив трех детей, мое тело быстро вернулось в исходное состояние.

А мне просто всегда некогда. Я почти не ем нормально, потому что ребятки мои забирают все внимание на себя. Да и с тремя детьми сильно не засидишься. Особенно когда они такие активные.

Первый звоночек о том, что Антон завел себе любовницу, прозвенел тогда, когда я почувствовала запах чужих духов. Не стала молчать и сразу предъявила ему. Он лишь покрутил пальцем у виска, сказав, что у меня слишком много свободного времени, если я забиваю голову всякой дурью.

Я обиделась. Он был не прав во всем. Но я слишком сильно любила его, чтоб долго не прощать.

Проаннотировав, пришла к выводу, что сгущаю краски.

Но когда все повторилось снова, а потом еще раз, мы разругались сильно.

Он сказал, что раз я не верю ему, то о какой любви может идти речь?

В тот день он собрал сумку и съехал.

Телефон не отключал, но на звонки и сообщения не отвечал.

Я едва не впала в депрессию.

Но наличие трех маленьких детей, просто не позволило мне этого.

Муж вернулся спустя неделю. Где был, не рассказывал. Но между нами, на какое время, установился мир. Только вот прежней теплоты уже не было.

Так пролетел еще один год.

И однажды, я все же застала его с любовницей.

Это было как в кошмарном сне: я смотрела, и не могла поверить. Мой любимый, целует другую женщину. Причем целует так страстно, что в моей душе все обрывается.

Я смотрю на них и не замечаю, как по щекам текут слезы.

– Как ты мог – рыдание вырывается со всхлипом. Они отскакивают друг от друга. И если в глазах девушки паника и непонимание, то в глазах мужа: ярость и ненависть…

Боже…

Не помню, как бежала и куда. Хотелось просто оказать как можно дальше.

Очнулась в квартире Лены. Она отпаивала меня чаем и материла Антона.

– И что, ты снова его простишь? – довольно грубо спросила она.

Я обхватила плечи ладонями, чувствуя пробирающий до костей холод.

– Не знаю…

– Не будь дурой, Аленка! – она встряхнула меня, заставляя смотреть на себя – Он изменяет тебе. Ты что, позволишь вытирать об себя ноги?!

Я прикусила губу до крови, чтоб не разреветься. Что делать, не представляла вообще. У нас ведь дети.

– Твои дети ходят в сад. Ты можешь уже выйти на полный день. У нас сейчас как раз появились свободные вакансии. Зарплата будет больше. Подашь на развод и алименты.

Я слушала, но словно не слышала: перед глазами все еще стояла та ужасная сцена.

– Но если простишь, то будешь дурой. Не заставляй меня разочаровываться в тебе.

Я не знала, что ей отвечать. Не знала, о чем вообще думать. Нужно идти забирать детей с садика. Потом домой. А потом…

– Я пойду. Уже шесть. Садик скоро закроется – скрылась в ванной, немного приведя себя в порядок. Мои малыши не должны видеть, что мама плакала. И что папа…

Слезы снова наворачивались. Я впилась ногтями в ладони, ожидая, когда боль отрезвит.

Кое-как добравшись до садика и немного успокоившись, я забрала малышей. По дороге домой мы долго гуляли. А когда вернулись, увидели стоящий в прихожей чемодан.

Дети, сразу же бросились к вышедшему Антону. Он ласково потрепал их макушки, не смотря на меня.

– Папа едет в командировку. Как вернусь, сходим с вами в детский центр.

А я понимала, что на этом все. Мне даже не пришлось принимать решение, Антон сделал это за нас.

– Позвони мне, как успокоишься. Поговорим – он взял чемодан и вышел, закрывая дверь. Разделяя нашу жизнь на до и после.

Я без сил скатилась на пол и, обхватив колени ладонями, тихо плакала.

– Мам? – испуганный голос Никиты заставил вздрогнуть.

– Все хорошо, малыш. Просто соринка в глаз попала. Иди в комнату, поиграй. Скоро подойду. Будем пить чай с тортом.

Не знаю, поверил он мне или нет, ведь сыну уже было шесть, и он многое понимал. Но тот вдруг кивнул серьезно, подойдя, обнял меня за шею:

– Только не плач больше.

Боже, мне стоило огромных усилий, чтоб сдержаться. Мой маленький мальчик утешал меня. Я просто не могу сейчас жалеть себя. Я должна быть сильной ради детей.

Я не звонила ему неделю. Это время для меня было самым тяжелым. Много плакала и думала о нашей жизни. Не могла понять, чего ему не хватало. Почему он так поступил со мной?

Отводила детей в садик и пыталась работать. Получалось плохо, потому что из-за слез все расплывалось перед глазами. Но я все равно, сжав зубы, продолжала. Ведь мне за это платят. Я имею право бросить, и предаваться депрессии.

Но мысли все равно шли хороводом. Их было так много, и все они крутились возле одного и того же: измены и предательства мужа.

Как я теперь буду жить одна? Я так привыкла к Антону. Не представляла вообще жизни без него. Да что говорить, я себя без него не видела…

Почему сам не звонит, не приходит? Дети ведь ждут папу. Как он может вот так, оставить все. Разорвать и забыть, будто ничего и не было?

А дети? Неужели ему и на них плевать? Какой он отец после этого?

До сих пор не верилось, что это происходит в реальности. Как я могла так жестоко ошибаться в любимом человеке? Он ведь сам хотел детей. Радовался их улыбкам и слову папа…

Антон ни разу за эту неделю не позвонил сам. И не пришел. А я все еще продолжала ждать и надеяться непонятно на что.

Мне было больно и страшно. Я не знала, что делать и как мне быть. Хотелось поддержки от матери, но это вряд ли.

Родителям звонить не стала, не хотелось выслушивать от них: мы ведь тебе говорили. А они не преминули бы напомнить об этом и заставили бы меня страдать еще больше, делая даже самые светлые воспоминания серыми.

Хотелось заснуть, а когда проснусь, чтоб все было по – старому. Но это нереально.

Беда не приходит одна. И на следующей недели заболела Мила. Она так сильно кашляла, что я испугалась. Температура лишь поднималась. Я вызвала скорую помощь. Пришлось звонить матери и рассказывать как есть. Хорошо, что в тот момент она обошлась без нотаций.

Я собрала Милу и, поцеловав сыновей, поехала в больницу. Очень тяжело было оставлять их, но выбора у меня не было. С ними останется бабушка и присмотрит, пока меня не будет.

У Милы диагностировали пневмонию. Я закусывала губы до крови, чтоб сдержаться и не плакать. Моя малышка хныкала и была слишком вялой.

Это были несколько дней ада. Температура, отдышка. Жуткий кашель до рвоты. Она то бледнела, то задыхалась.

Я плакала и молилась. Боялась закрыть глаза хоть на минутку. Панику с трудом удавалось сдерживать. Хотелось выть от бессилия.

Когда кризис миновал, стало полегче. Мила понемногу стала просить кушать, легкий румянец вновь вернулся на щечки. Кошмар постепенно отступал.

Лечение прошло успешно, и нас выписали. Мы возвращались домой, где нас уже заждались Никита с Илюшкой. Да и мама наверняка уже не могла дождаться, когда сможет сбежать от нас.

Едва я вошла в дом и успела перецеловать своих малышей, как встретила угрюмый и полный укоризны взгляд матери. Незаметно вздохнула, понимая, что теперь мне уже не отвертеться, и придется все выслушать сполна.

Прошла на кухню и поставила чайник. Вот тогда мать и прочитала мне такую нотацию, от которой завяли уши. Она припомнила мне каждое слово, сказанное ими в прошлом. О том, что они предупреждали меня, но я уперлась и не желала слушать. И что теперь мне это вышло боком.

Она уехала, а у меня до сих пор стоял ее голос в ушах: сама виновата. Он как на повторе, звучал снова и снова. Заставляя меня думать и вспоминать. Искать себе оправдание и задумываться о том, что мать была права.

Я виновата. В том, что полюбила человека и родила от него детей. Но виновата ли я в том, что он предал меня и детей? Есть ли в этом моя вина?

Через пару дней я снова попробовала связаться с Антоном.

Да, я смогла ему дозвониться. Но совсем не была готова к тому, что он скажет, что хочет пожить для себя, не обременяя семейным бытом и детьми. Просил, больше не звонить ему и не пытаться давить на жалость. Обещал переводить деньги на карту, а сам исчез.

Это я то давила на жалость?!

Разозлилась. Сильно. Эмоции просто переполняли меня. Хотелось найти его и плюнуть в некогда любимое лицо.

Но толку от моих попыток не было. Он просто исчез. Сменил номер телефона. Бросил меня с детьми, вычеркнув нас из своей жизни.

Вот тогда и начался черный период жизни. Предательство мужа сильно ударило по мне. Я не знала, что теперь делать. Казалось, выхода просто нет.

Денег не хватало ни на что. Те копейки, что были на карте, ушли за оплату садика и немного на еду. А еще близился срок аренды. Я просто не знала, что делать и как быть.

Немного успокоившись, вспомнила о свободной вакансии, про которую говорила подруга, и решила попробовать. Позвонила, и очень обрадовалась, когда мне предложили подойти.

Сходила на собеседование, очень надеясь, что все получится.

Мне повезло. На работу взяли, хоть и не на полный день, но все же лучше, чем ничего. К тому, теперь я буду числиться постоянным сотрудником, а, следовательно, у меня будет начисляться трудовой стаж.

Зарплата была выше, чем я получала до этого. Это тоже было плюсом.

Через неделю дали аванс, потому что Лена попросила за меня. Я была благодарна подруге.

Так я смогла оплатить квартиру и купить немного еды.

Оставалось решить, что теперь делать с неверным мужем.