Читать книгу Похитить Дольче&Габбана - Тануши Сковородка - Страница 1

Мне никогда не везло с погодой. Если я надевала босоножки, в Лондоне обязательно лил сильный дождь. Приходилось плыть по огромным мутным лужам, которые оставляли мелкие камешки в подошве, как воспоминания о том, что существует прогноз погоды и Твиттер. Таксисты в этот день, следуя законам подлости, вступали во всемирный заговор и проезжали мимо, сверкнув бампером напоследок и оставляя в таком прескверном настроении, которое только может появиться у человека, прилетевшего в другую страну в пять часов утра. Мелочь упала в маленькое отверстие, послышался звук падающих монет и, через некоторое время, пластмассовый стаканчик наполнился темной жидкостью. Какая мерзость, ваш утренний лондонский чай! Облокотившись об три громоздких чемодана, окидываю взглядом зал ожидания – кому только взбрело в голову назвать пластмассовые стулья и вечно спешащие толпы людей местом, где можно блеснуть модным гардеробом! Взять вот старушку, которая нервно следит за табло и крепко сжимает изношенный чемодан. Она явно не придаст значения одежде прохожих, только если вы не служащий таможенной службы. Или странный субъект в коричневом пальто (терпеть не могу этот цвет, что в нем дизайнеры находят). Смотрит себе по сторонам, оглядывается. Кажется, он меня заметил. Отлично, не зря я сюда добиралась на огромных каблуках, нужно ведь красотой мир спасать. Но моя радость улетучивается быстрее, чем воспламеняется порох. Коричневое пальто направляется в сторону киоска с надписью «Пресса». Вокруг тишина и в зале ожидания ни души, только уборщица, которая моет пол, иногда украдкой рассматривая мое одеяние. Вот и верь после этого модным журналам. Одна известная журналистка недавно написала статью о том, что знаменитости в край разленились – в аэропорт приезжают, чуть ли не в домашнем халате и бигуди. Что толку в моих двухчасовых предполетных сборах? Как будто обслуживающий персонал проходит обязательный тест на понимание различия между Кристианом Лубутеном и Ив Сэн Лораном.

Попиваю содержимое стаканчика, непонятно чего ожидая. За массивным окном капли бьют по стеклу, словно напевая странный дивный мотив, известный только им самим. Горизонт скрылся за широкой стеной утреннего тумана. Люди ходят туда-сюда, укрывшись огромными зонтами и обращая внимание по сторонам, только нечаянно задев друг друга. На моих часах начало шестого. Хоть бы не застрять тут надолго.

Выбросив в ближайшую урну стаканчик и собрав волю в кулак, я выкатываю чемоданы на улицу. Ох, и тяжеленные они, скажу я вам: нести 20 пар обуви – нелегкое дело. Где же подевались все средства передвижения? Хоть бы одно желтое такси проехало мимо! Настроение на нуле. А ведь неделя начиналась на положительной ноте… Расскажу по порядку, пока волочу чемоданы в конец улицы. Понедельник стал лучшим днем месяца. Я получила премию и редактор похвалила меня за статью несмотря на то, что она была написана головой не совсем трезвой. Только тсс. Это ну очень большой секрет. Просто Майки переехал в новую квартиру и мы не могли не поддержать лучшего друга. Мы – это Хаквон, Джереми, Стейси и я. Так уж сложились обстоятельства, что квартиру я снимаю вместе с Хаквоном – корейцем 25 лет, который наперекор родителям бросил бизнес и приехал в Нью-Йорк учиться на дизайнера модной одежды. Наверное, вас немного смущает тот факт, что живу я вместе с парнем. Очень-очень красивым парнем. Ха-ха, я иногда переодеваюсь в его присутствии и между нами исключительно братские чувства. Не верите? ОК. Я и не прочь с ним замутить, но сердце Хаквона отдано только одной женщине – Анне Винтур, а моя стрижка не станет каре, даже если блоггеры введут на нее тренд, впрочем и редактором Vogue мне в ближайшее время тоже не быть. Вдобавок, я просто не могу наплевать на чувства человека, который отдает последние 10 долларов за последний выпуск Cosmopolitan только потому, что на обложке Рианна и соседка по комнате потратила все деньги на новенькие туфли, но мечтает об этом журнале; человека, который за пять минут сотворит из метра ткани такое платье, что люди шепчутся, пытаясь отгадать дизайнера, не догадываясь, что творение из старых занавесок; человека, который выслушает тебя в любое время дня и ночи и накормит печеньем, если Мэтт, Скотт и Брайан упустили лучший шанс в своей жизни. Мы немного отошли от темы, извините, но не рассказать про Хаквона – это все равно, что напялить блузку с декольте в комплекте с мини-юбкой.

Понедельник стал лучшим днем месяца, потому что мне выдали премию. Я готова была расплакаться, когда засовывала деньги в клатч. Представьте себе человека, который две недели ел рис утром, днем и вечером без всяких соусов и гарниров. По ночам я просыпалась от запаха жареной курицы, который мне чудился даже на работе – хотя нет, именно там вряд ли: редакция отыскала на просторах интернета какую-то супер-фешн-жиросжигающую диету на основе… риса. И вот представьте себе, как 20 человек от 18 до 50 лет носятся с судочками, полными этой белой неаппетитной гадости каждый день, когда могут позволить себе отбивные, панакоту и трюфеля (последнее про редактора). Теперь догадайтесь, что я сделала первым делом, когда Бенджамины Франклины оказались в моем кармане? Ха-ха-ха-ха-ха-ха.

1. Хот-дог.

2. Огромный хот-дог.

3. Хот-дог с двумя сосисками.

4. Гамбургер.

5. Курица гриль.

6. Шаурма.

7. Двойная шаурма.

8. Платье IVANOVA…..Так, это в другой список.

Обычно мой обед выглядит скромнее. И провожу я его, рассматривая витрины. Но после стольких дней мучений. После длительного рассматривания десертов на кулинарных сайтах. Я заслужила. Столько калорий. Откуда я могла знать, что спустив половину зарплаты на:

1. Платье (а что, если Майк снова позвонит мне и пригласит на свидание? Следует теперь одеть старые и всеми забытые тряпки, которые не осмелиться на себя нацепить самый бедный торговец с Мадагаскара?).

2. Туфли (не обсуждается).

3. Ботильоны (не стоит говорить, это просто надо видеть)

4. Ботинки (через месяц ожидается ухудшение погодных условий. Уж лучше я буду есть один рис, чем оставлю эту новенькую пару какой-нибудь хорошей стервочке с кошельком из крокодильей кожи, которая потом окажется соседкой или, не дай Боже, коллегой по работе) в один прекрасный момент у меня зазвонит телефон и на экране высветится неизвестный мне номер. Естественно, я ответила. Хотя… Лучше бы утром я забыла телефон, чем услышала голос Мэри Бьяджи – моей любимой бабушки.

– Бонжорно, любовь моя, – послышался строгий и лишенный всяких чувств голос. – Как поживаешь? Бумаги и принтеры еще не взяли тебя в плен? О, Кристиан мне столько рассказывал о тебе. Ходят слухи, что ты подносишь кофе этой мымре с выгоревшей головой? Её волосы словно шерсть вымокшей кошки, на которую вылили банку краски и лака. – Гул и смех то и дело раздавался в трубке, заглушая почти все слова.

– Б – б – б – бабушка? Ты в Нью-Йорке? – Вот все, что мне удается выдавить из себя. Не знаю, что вы думаете, но с Мэри Бьяджи я никогда еще не разговаривала в спокойном и уверенном тоне. Каждый раз теряюсь, как маленькая девочка, которую отчитывает взрослый. А самое обидное – я не могу понять, почему такое творится.

– Извини, но я пока не спятила. Кристиан говорит ты мучаешься за мизерную зарплату. Дорогая, моя уборщица получает больше.

Ну давай, скажи ей что-нибудь в ответ. Я начинаю, наконец, приходить в себя. Еще вдобавок этот Кристиан. Блондинчик-выпендрежник. Пусть он будет хоть самым известным фотографом в мире – никому не позволю себя унижать. – Боюсь, что вакантное место уже занято – Кристиану ведь надо что-то зарабатывать. Ему еще не надоело быть мальчиком на побегушках? – В телефоне повисла пауза. Я заранее знала, что ненадолго – никто не мог заткнуть моей бабушке рот. Хотя… Может этим занимается Кристиан на досуге?

– В твоей голове, милая, как всегда не те представления! А я предупреждала, что Нью-Йорк ни к чему хорошему не приведет. Место – полное деградации и дешевого одеколона.

– Но на самом деле все не так… – Мямлю невнятно. Станиславский явно бы потешился.

– Мне все равно как и чем ты портишь себе жизнь, но в четверг состоится семейный ужин на котором тебе нужно присутствовать. Твои родители наконец-то решили пожениться.

– Мне не отец этот Пьерр. Пусть катится в Париж к своим круассанам! – Снова невнятно. Ну почему я так теряюсь? Рушится моя семья, а я даже свое мнение высказать не могу!

– Ты нужна. Пьерр хочет, чтобы вся семья присутствовала на таком важном событии.

– Как Венеция? – спрашиваю я, но бесполезно. Меня никто не слышит – гудки тоскливо раздаются из трубки, оставляя в замешательстве.

Почему, почему, почему? Если день начинается хорошо, обязательно должно произойти что-то настолько печальное, что не радует килограмм вафель, лежащий в сумке. Главное сейчас не разреветься – я до последнего верила в то, что родители снова будут вместе, но после того, как папа уехал несколько месяцев назад и больше не объявлялся возник из неоткуда Пьерр – француз, который то и дело обвивался вокруг мамы. Я знаю и до сих пор уверена, что именно бабуля свела его с мамой – кому еще так не нравился мой отец? Радует то, что это не происходило на моих глазах, а вдаваться в интимные подробности моих родителей – это запрет и мне не хочется никогда знать что-либо об этом. И вот сейчас свадьба. Я проплакала всю неделю, выпав из жизни и забыв про все. Во вторник вечером Хаквон влетел в квартиру с бутылкой соджу (корейская водка) и билетом в Лондон. Я только уткнулась в подушку и заревела еще сильнее.

– Кто плачет по утрам, тому не носить обувь от Шанель, детка. – Он пропел, пытаясь меня успокоить. – Держи! – Хаквон протянул стакан. – Сейчас ты почувствуешь, как проблемы тонут в каналах Венеции. Мистер Хаквон – лучший доктор в городе.

– Я не пью, ты же прекрасно это знаешь. – Прошептала я, заглатывая слезы и еще крепче обняла подушку.

– Я тоже, но ведь это лекарство! – Хаквон выглядел достаточно убедительно.

Сколько стаканов я выпила…. Эм, нет. Логичнее задаться вопросом сколько бутылок. У Хаквона оказалось в запасе еще несколько емкостей с водкой, поэтому….поэтому голова все еще болит.

Думаете, что я опомнилась, отрезвела и приехала в Лондон с позитивным настроением? Куда там. Это лишь часть моих приключений. Вбухав в себя весь алкоголь, который только можно было найти в квартире (напару с Хаквоном), мы вызвали такси и поехали в клуб. Естественно в корейском квартале. После полуночи все понеслось в каком-то непонятном направлении: караоке, соджу, танцы… Ближе к утру, когда алкоголь стал по чуть-чуть выветриваться из моей головы, я заметила компанию парней, явно американцев. Я – не расистка, но странно в среду вечером встретить не корейцев в корейском районе (хотя это громко сказано: ресторан и клуб, но все же). Знаете что? Среди них был неплохой блондин. Хотя… чего скрывать, красавчик. Не могу вспомнить как, но в итоге… Мы оказались целующимися в темном углу клуба, где нас никто не мог видеть. Желающих, в принципе, и не было.

– Мне пора домой. – Я попыталась внятно проговорить, но у блондина был явный аргумент – превосходнейшие поцелуи со вкусом клубники.

– Еще немного… – Он нежно сжал мою руку так, что до сих пор, как вспомню, мурашки по коже. Жаль, но это единственное, что приходит в голову при попытках воссоздания картины вчерашнего вечера. Хорошо, что я проснулась в квартире одна.

И вот теперь я иду под дождем, пытаясь найти средство передвижения и думаю, что же здесь делаю. Голова болит, ноги устали и будущее мое такое же серое, как лондонское небо.

Полтора часа я добиралась до нашего загородного особняка. Не знаю, чем руководствовались мои предки, но не вижу ничего хорошего в том, чтобы жить в окрестностях Лондона. Унылая погода вгоняет меня в тоску, да и где можно найти хоть один признак веселья среди унылых деревьев и полей? И при этом просто омерзительный автобус – еще хуже лондонского чая, вот что я вам скажу.

Наконец я стою перед домом моей бабушки. Весьма впечатляющее здание: идеальный цвет слоновой кости, причудливые орнаменты среди высоких зеленых кустарников. Давным-давно, когда я еще была маленькой, мне хотелось прожить здесь всю свою жизнь долго и счастливо. Куда только делись эти мечты, когда я ранним утром уехала в Нью-Йорк на следующий день после получения паспорта? Теперь я снова здесь, но мысленно в своей скромной комнате и Хаквон мне рассказывает о новой коллекции Виктории Бэкхем.

– Наконец-то вы пришли. – Дворецкий Дэмпсли крепко схватил меня за руку, едва открыв дверь и потащил в гостиную, не дав занести чемодан и представиться.

– Но……

– Все с утра на ногах. Мы звонили очень много раз, но вы не отвечали и этим перепугали мисс Бьяджи. Она ужасно нервничает. – С этими словами он впихнул меня прямо в зал, где обычно собиралась вся семья за огромным обеденным столом.

В первые секунды у меня перехватило дыхание. В комнате царили светлые тона: повсюду стояли белые розы в вазах, а в воздухе перемешались ароматы дорогих парфюмов и любимых бабушкиных сигарет. Диваны, обитые дорогой тканью и огромные картины на стенах сразу же приковывали взгляды. Посередине находился стол, размеры которого были необъятны: создавалось впечатление, что свадьба должна состояться сегодня. Сколько родственников планировала собрать бабушка – всю Италию и Францию? Девочки-официанты украшали стулья белыми бантами и разносили угощения в больших золотых блюдах, а возле широкого окна стоял, задумчиво глядя вдаль, какой-то мужчина. Дорогой костюм говорил о том, что передо мной весьма важная влиятельная персона на этом празднике жизни.

– Мисье Брюйер, куда поставить цветы? – К незнакомцу обратился мальчик-официант с громадным букетом роз.

– На стол. – Последовал ответ на ломаном английском. Когда он повернулся то, заметив меня, стал приближаться.

Вот тут и случилось самое страшное. У меня во второй раз перехватило дыхание. Он был настолько красив, что мужчины на обложках глянцевых журналов казались жалкими и ничтожными, и бросили бы модельную карьеру, как только увидели его взгляд. Выразительные большие глаза будоражили душу, даже когда я смущенно смотрела вниз на пару секунд, а кучерявые волосы игриво торчали, при этом не теряя блеска и лоска. В каждом шаге чувствовалась уверенность и очарование парня – ему нельзя было дать и 20 лет. У меня в голове был только один вопрос – неужели это Пьерр???!!!

– Вы прийти, мисс. – Он подошел очень близко, но я и так стояла в полном ступоре. Хотя чего там говорить. Он мог делать со мной все, что только захотел бы – меня словно парализовало. Но оказалось, что он просто поприветствовал меня поцелуем в щеку, при этом оставив шлейф дорогого парфюма. – Выглядите потрясающе.

Ну конечно. Еще бы я не выглядела чудесно в моем новом обтягивающем черно-белом платье и любимых ботильонах. Мне так хотелось сказать что-то вразумительное и перестать пялится, но я только выдала какие странные звуки, вроде:

– Дддддааа, это я.

– Деточка, этот милок предназначен совсем другой. Не смотри на него, как на последнее тирамису в магазине. – За спиной послышался знакомый голос. Да, его я узнаю не то, что из тысячи – его я узнаю из миллиона.

Затем появилась она. Если честно, с момента нашей последней встречи она совсем не изменилась, словно время обходило стороной это аристократическое лицо: оно выглядело идеально. Черные штаны, белая рубашка (явно дизайнерская), и все это (как она бы сама сказала) под соусом с темной длинной накидкой.

По-моему, бабушка стала еще тоньше, чем была. Все руки в массивных перстнях, в руках мундштук – бабушка умела быть эффектной.

– Ну? – Она села на диван, закинув нога на ногу. – Где он?

– Кто? – Выдавила я из себя очень тихо (как вы помните, я не очень сильно могу строить диалог с ней, хотя что говорить… вообще не могу).

– Вы сейчас себя ведете точь-в-точь как моя внучка. – Усмехнулась Мэри Бьяджи, даже не подозревая насколько она близка к истине.

Одного понять не могу, за кого они меня приняли. У меня начиналась паника от стального бабушкиного взгляда.

– Наш ужин. Или вы предпочитаете кормить своих клиентов воздухом? А может надеетесь, что гости забудут об еде, когда увидят ваши ноги?

Ее глаза демонстративно окинули меня сверху вниз. Этим она ввела меня в еще более сильный ступор. Мозг отказывался работать и скажу вам честно, мне стало очень плохо.

– Мадемуазель побледнела… – Красавчик Пьерр попытался заступиться за меня. – Ей срочно вода (видели бы вы его глаза при этом. Каким заботливым человеком надо быть, чтобы так переживать за незнакомую девушку).

– Нет, ей бы срочно с тобой в Монако. – Промолвила Мэри холодным голосом. – Я наберу вашего директора, деточка, и вы больше никогда не сможете работать даже в дешевой забегаловке.

– Дело в том, что…

– Не утомляйте меня ненужными вещами. Это все terribilmente, у меня кружится голова. Дэмплси, воды! – Бабушка грациозно приложила руку ко лбу – театральности у нее, конечно, столько же, сколько воды во всех океанах вместе взятых.

Дворецкий тут же появился с подносом, на котором стоял большой хрустальный бокал.

– Что это? Вы хотите меня окончательно уничтожить? – Стальной взгляд накрыл дворецкого и я, наконец смогла ненадолго передохнуть.

– Что-то не так, мисс Бьяджи? – Дэмпсли испуганно поставил поднос на стол, чуть не выронив его перед этим. – Обыкновенная вода без газа.

– Вы действительно не видите или нарочно издеваетесь?

– Ммммиссс Бьяджи! Я принес вам воду. – У него дрожали руки и на лбу выступил пот. Неужели я веду себя также? Если честно, это ужасно.

– По-моему вам пора к окулисту, truffatore! – Бабушка положила руку на сердце. – Мне очень плохо. Все в этом доме сговорились против свадьбы. Пьерр, мальчик мой, rogazzo prediletto! Сядь рядом. – Она схватила красавчика за руку и силой потянула к дивану.

Я в это время несколько раз рассматривала бокал, пытаясь понять, что могло вызвать у бабушки такую бурную реакцию. Кусок хрусталя весьма банального дизайна – такими завалены полки всех дешевых магазинов. И в конце концов до меня дошло. Конечно, Мэри Бьяджи всегда нужно издеваться над людьми – повод для этого она найдет везде. Однажды она десять раз вызывала такси и ровно столько же отсылала их обратно, только потому что у водителей были ужасные (по её мнению) прически.

– Дэмпсли, я уволю вас, если вы не скажите, зачем так поступаете! Посмотрите на этот бокал внимательно и задумайтесь! Хотя чем вам думать.

– Мы его несколько раз протирали. Это…. – Он почти рыдал, при том, что Мистер Дэмпсли – один из лучших дворецких во всей Англии.

– Бокал из сервиза, который папа подарил маме на день рождения. Она тогда была такой счастливой. – Промолвила я, глядя на поднос. Перед глазами снова возникли воспоминания того вечера и на глаза даже выступили слезы – такое впечатление, что ничего и не случилось. Словно еще вчера мы тихо и спокойно сидели в этой же гостиной, попивая вино и смеялись над шутками друг друга. Куда теперь подевались те счастливые минуты?

– Мисс Бьяджи? – удивленный голос дворецкого вернул меня обратно. Зачем он это сделал? Минуту назад я пыталась убедить себя в том, что реальность всего лишь кошмарный сон. Я только сейчас увидела бабушку и Пьерра с широко открытыми от удивления ртами. Но сказать им я ничего не успела. Сзади раздался еще один до боли знакомый голос.

– Мэри, дорогая!!!!!!!! – Он пронесся мимо с бешеной скоростью.

О, да, голос принадлежал еще одной весьма удивительной персоне в моей фамильном древе. Аника Бьяджи – бабушкина двоюродная сестра. Весьма известная особа в фэшн-бизнесе, которая то и дело тусуется с дизайнерами и моделями. Как по мне, голые манекены выглядят куда моднее и милее, чем Аника во всем своем гардеробе вместе взятом. У нас в редакции постоянно отпускают шуточки по поводу её убранств. Мне нечеловеческих трудов стоило доказать всем, что она – всего лишь моя однофамилица, потому что работы, мне кажется, у меня тут же бы не стало, если все узнали, что Аника – моя родственница.

Так, нужно срочно куда-то скрыться, пока мисс Бьяджи не начала выносить мне мозги. Как это делать она знает получше, чем правильно одеваться.

– Адриана, стой! – Приказала бабушка, пытаясь вырваться из объятий Аники и подойти поближе, – Прости меня, солнце, ты так повзрослела и похорошела, что выглядишь, как метрдотель “Спелого персика”. Это комплимент. – Она обняла меня, щедро одарив ароматом Шанель № 5.

Приятных слов от бабушки дождаться можно в двух случаях. Первый. Ты – Кристиан. Кстати, где этот фотограф-выпендрежник? Второй. Ты напомнил чем-то бабушке самовлюбленного блондина и кажется это снова Кристиан. Сегодня я добавлю в этот список третий случай. Ты – француз и ты – самый красивый из всех красавчиков.

– Ничего, бабуля. – Я улыбнулась ей, но внутри каждой клеткой я была готова к удару. Так, кажется и Аника поняла, кто перед ней.

– Адриана? Это ты? Не может быть! Выглядишь словно Ери Мокаво после пластической операции. – Она на секунду прижала меня к себе, будто боялась помять хотя бы одну ворсинку своего отвратительного платья. Пожалуй, чай был намного приятнее этого нелепого куска тряпья. И кто такая Ери Мокаво?

– Спасибо. – Я была лаконичной.

– Мадемуазель в своя комната? – Промолвил красавчик с кучеряшками, напомнив, что он тоже находится в комнате.

Меня так утомляют все эти полеты и тряски, словно не людей везут, а ящики с бананами! – Бабушка держала руку на моем плече. – Как будто выпив этого дешевого шампанского, я лишаюсь всяких чувств.

– Полностью согласна, Мэри! Эти ужасные пилоты специально набирают неимоверную высоту так, что перестает действовать моя диоровская сыворотка для кожи. – Аника театрально закатила глаза. Сколько ненужного драматизма. Это, наверно, семейное.

– Кристиан, иди сюда! Ты мне очень нужен. – Чувствую, что голос бабушки услышали даже голуби на крыше. Так, так, сейчас будет что-то весьма интересное. Появится наш гениальный фотограф и начнет угождать всем прихотям Мисс Бьяджи.

– Он все еще твой помощник, Мэри? Хотя чему удивляться, он очень способный мальчик. – Аника выпила всю воду из бокала, который предназначался её сестре.

– Целый день сидит в интернете и пытается найти какую-то особу женского пола. Позавчера он был в Нью-Йорке и познакомился с ней в каком-то ночном клубе. Кристиан! – Наш прекрасный фотограф не появляется при первом упоминании своего имени? Неужели время действительно меняет людей. И нашлась же дура, которой понравился этот идиот. Я бы не пошла с ним на свидание, даже если бы мне заплатили.

– Я настраивал камеру, мисс. – Послышался голос из соседней комнаты, а затем он зашел в гостиную.

Не может быть. Этого просто не может быть. У меня отвисла нижняя челюсть и на секунду отключилось сознание. В голове замелькали знакомые картины весьма буйного вечера. Мне захотелось одновременно и плакать, и смеяться. В жизни, конечно, может всякое случится. Хаквон однажды встречался с девушкой-трансвеститом, причем узнал это только когда дело дошло… до подушечно-одеяльных отношений. Но я не могла попасть в такую ситуацию.

– Покажи Адриане её комнату, ragazzo! – Бабушка улыбнулась своими ослепительно белыми зубами.

* * *

…Моя комната была полностью обустроена в стиле итальянского барокко. Огромный постер, который висел на одной из стен с изображением вида ночного Нью-Йорка, был единственным элементом, не сильно вписывающимся в интерьер. Но он явно выражал мой бунтарский дух. Мне всегда хотелось выделяться, но я не из тех, кто добивается целей любой ценой. Пожалуй, вся проблема в складе ума, а может в моем темпераменте? Папа – наполовину англичанин, наполовину – украинец, а мама – итальянка. Они познакомились в лондонском университете и по окончанию пятого курса поженились. Бабушка была против этого брака, поэтому на свадьбе не присутствовали ни она сама, ни многочисленное семейство Бьяджи. Не думаю, что от этого кто-то пострадал. Да и к чему было устраивать показательное недовольство, если спустя 2 недели она позвонила маме и спросила, как она теперь чувствует себя замужем.

Если честно, до сих пор не могу понять, как родителям удалось обойти стену под названием Мэри Бьяджи: бабушка просто помешана на своей родословной и любит в лишний раз подчеркнуть, что она – самая настоящая итальянка. Никто и не пытается ей противоречить, ведь она сразу же возьмется искать рукой область сердца, повторяя при этом terribalmente и срочно требуя воды (этим приемом она пользуется в ста случаях из ста, хотя нет из девяносто девяти – только Кристиан имеет право влияния на бабушку. Хотя, нет! У них, скорее, взаимная манипуляция).

Однажды я очень долго изучала наше родословное древо и узнала, что у моего прапрапрадеда были английские корни, только тссс!!!!!!!! Никому, никогда, нигде не говорите об этом, даже если вам пообещают туфли Кристиан Лубутен, потому что гнев Мэри Бьяджи подобен паровозу – вроде кусок железа на колесах, а шуму и тряски, как в метро в утреннее время.

Как только Кристиан… Меня передергивает при одном воспоминании этого имени и щеки начинают краснеть, выдавая мои мысли. Думаю, вы уже поняли, что блондин из корейского клуба оказался бабушкиным любимцем, а та дура (причем самая настоящая), которая целовалась с ним, никто иной, как я. Как хорошо, что мы так и не остались один-на-один – я схватила чемоданы и понесла их наверх.

Не представляю, как посмотрю снова в его глаза – мне стыдно. Теперь не докажешь, что я – приличная девушка. Хотя со мной такое было в первый и последний раз. Это во всем чертова свадьба виновата. Ну и соджу. Больше никогда не буду слушать Хаквона в вопросах, связанных с алкоголем. А если Кристиан обо всем рассказал бабушке? Тогда мне точно не удастся убедить семью в том, что у меня складывается карьера журналиста. Представляю бабушкино лицо, когда она огласит приговор: «Не способна приносить пользу обществу, уничтожив имя Бьяджи!!!!! Да чтобы ты всегда носила дизайнерские подделки с ужасно выполненными швами!!!!»

Ладно, отойдем от прозы жизни и вернемся к реальности. Я сладко потянулась в кровати – что может быть прекраснее долгого сна? Только распродажа в Кристиан Лубутен. Я уверена, что что-нибудь придумаю, журналист же я в конце концов. Хотя, может наш фотограф и не помнит ничего. Главное знаете что? Я проснулась утром сама, абсолютно сама!!!! Ну секси-белье не в счет, даже Хаквона в квартире не было, а на остальное наплевать. И к тому же имеет право молодая симпатичная девушка, которой руководят маленькие алкогольные пузырьки, танцующие под Бензино и Блок Би, поцеловаться с первым встречным парнем в ночном клубе? Взять хоть одно из любимых правил Аники: «Помаду нужно наносить для того, чтобы она была смазана». Я одна сейчас думаю, что зря рассказала вам о нашей родственной связи с этой личностью?

Неохотно встаю и, лениво потянувшись, открываю чемодан: половина одежды вываливается прямо на ноги. Когда я уже научусь брать только самое необходимое? Ведь прекрасно знаю, что половину взятого носить не буду. Эх, организованные люди, поделитесь со мной упорством и умением. Ну не могу я оставить любимые платья одиноко торчать в шкафу, когда сама буду далеко. Неужели одежда не имеет права тоже путешествовать? Как по мне – прекрасная идея. Кто-то должен создать гостиницы для шмотья, потому что иногда мне просто не хватает шкафа.

Беру из огромной кучи первую попавшуюся вещь, начинаю рассматривать её и меня прошибает насквозь: я даже вскрикиваю. Нет. Я не могла. Конечно, разум может ненадолго исчезнуть после слишком бурной ночи, отключиться, остаться ненадолго за барной стойкой, но потерять рассудок настолько. Я даже не могу припомнить, чтобы со мной когда-либо случалось такое.

Как-то на первом курсе у нас намечалась огромная вечеринка и тематикой вечера был Голливуд (каких годов точно не припомню). Так я обошла половину магазинов Нью-Йорка, чтобы найти то самое, единственное и неповторимое платье. В итоге мне не понравилось все, что я примеряла и видела, а те вещи, которым я хоть немного симпатизировала, просто не подходили мне по размеру. Радовало, что объявили о вечеринке за месяц, хотя для меня это очень мало. Люблю походить, примерять, подумать. Даже Хаквон теперь только так покупки делает.

Хорошо, что продукты питания мы покупаем совсем по другой схеме: сколько позволит сумма, которую мы смогли собрать, обыскивая сначала мои, а затем хаквонские лохмотья. Точнее вещи, просто мой любимый сосед по комнате любит небрежно давать всякие милые словечки общеизвестным названиям. Люди, непосвященные в такие пикантные предпочтения, очень часто от удивления раскрывают рты. Вот недавний разговор Хаквона с другом по телефону (мы сидели в моей редакции).

– У меня снова не работает висяк. Веревок не подбросишь?

Кэрол – наш зам-редактор, в это время делала себе кофе.

– Корма, как всегда, не хватает. Но мы клюем крошки, все нормально. Зато я купил себе отпадные трубы.

Кэрол, конечно, вышла из комнаты, не сказав не слова, но затем постоянно пыталась накормить меня своим удивительным печеньем, уверяя каждый раз, что оно приготовлено по новому рецепту. Это все похвально, но после выпечки Кэрол действительно придется остаток жизни клевать крошки, потому что с зубами придется попрощаться, хотя мне кажется, что и с желудком тоже. А ведь в понимании Хаквона висяк – это всего лишь интернет, веревки – кабель, корм – еда, крошки – рис, а трубы – джинсы. Он употребляет такие словечки не очень часто, просто в тот день у него было особое воодушевление. Знаю, что вы уже устали от моих пустых рассказов, но позвольте объяснить зачем я это делаю.

Вчера, перед отъездом Хаквон сказал мне, что его котомка в углу. Там лежала огромная спортивная сумка, с которой он ходит в спортзал и я подумала, что именно её Хаквон имел ввиду. Какой же наивной я была.

Знаю, что вы забросаете меня помидорами, но мне нужно поведать вам еще кое-что. Недавно в Луи Вьютон были огромнейшие скидки. Мы с Хаквоном решили приобрести два фирменных чемодана, потому что не купить прекрасное текстильное чудо модного значения за такие гроши было бы преступлением мирового масштаба. Не думайте, что я – фанатка ЛВ, но сумки и рекламные кампании у них, что надо. Так сказал и Хаквон, положив одну руку мне на плечо, а другой размахивая чемоданом и при этом напевая:

– Мы теперь, как брат и сестра!!!!! В любом уголке мира мы с тобой всегда будем вместе.

Жаль, что Хаквона нет рядом, я бы процитировала его же собственные высказывания. Знаете, что я взяла в руки? Его розовые трусы от Кельвина Кляйна. Разложив груду вещей, я понимаю, что это – окончательная катастрофа. Осталось одеть трубы, взять веревки и пойти клевать крошки. Потому что мне нечего надеть!!!!!!

Так, чужой чемодан – это, конечно, ужасно. С другой стороны хорошо, что я уверена в возврате своих вещей, но есть одно большое НО!!!! Мои превосходные платья, туфли и украшения остались в другой части света.

Я убью Хаквона. Хотя нет, лучшего соседа по комнате мне не найти. Тогда я побью его этим Луи Вьютоном.

Представляю, как я сейчас выгляжу. Сижу на коленях посреди комнаты, окруженная мужской одеждой, лишенная каких-либо надежд и ожиданий. Хорошо, что вокруг тишина и полумрак (нет желания встать и включить свет), хотя иногда можно услышать стук автомобильных дверей и голоса на улице. Гости уже, наверно, собираются. Я тяжело вздыхаю. Просто не могу поверить, что это происходит на самом деле. Мама больше не будет с папой. Вот так легко и просто заканчивается любовь.

Я не знаю, может она сбегает из дома ночью, когда все спят и даже не подозревают, что утром больше не будет бабочек в животе. А может она уходит туда, где её уже заждались и будут ценить и беречь на протяжении всей жизни. Наверно, любовь пытается спастись, когда её пытаются удержать при помощи кучи бумажек зеленого цвета, а может ей просто противно слушать все те гадости, которыми её пытаются привлечь, чтобы получить временное удовольствие? Сколько живет любовь? День, минуту, год, месяц, миг? Почему два человека дают друг другу обещания, про которые не вспомнят уже через неделю?

Мои родители развелись, даже не сказав мне об этом, словно я – бесчувственный сухарь, а ведь они даже не представляют, насколько мне плохо от того, что они не вместе. Но ничто не терзает мое сердце так сильно, как факт, что свадьба должна состояться настолько быстро. Получается, мама бросила папу ради Пьера. Какого-то богатого красивого французика, прибывшего в нашу семью без спросу. Слезы начинают катиться по моему лицу. Я чувствую горечь и обиду и понимаю, что никого не хочу видеть. Эти счастливые лица вокруг сделают мне еще больнее. Буду сидеть весь вечер у себя в комнате!

Не знаю сколько времени прошло, пока я просидела неподвижно, обхватив ноги руками и дав волю чувствам, как вдруг открылась дверь и в комнате показалась чья-то фигура. Послышался звук выключателя и резкий свет ослепил на несколько секунд.

– Мисс Бьяджи готова к выходу? – Это был Кристиан. Он улыбался так, словно выиграл миллион в лотерею. От этого мне стало еще хуже.

– Проваливай! – Тихо сказала я, рассматривая педикюр, который, если честно, уже нужно обновить. Только лак мой, наверно, грустит в чемодане где-нибудь в Сеуле, пока Хаквон веселится с друзьями в кофейне.

– Ты слишком сильно воспринимаешь все к сердцу, Адриана! – Кристиан неуверенно приблизился ко мне. Неужели он стесняется? – Люди сходятся, расходятся. Счастье – оно ведь как фотография. Если в нужном месте падает правильный свет, то снимок получается идеальным. В других случаях даже фотошоп не помогает. Твой отец перестал ценить твою маму, вот они и разошлись. Я считаю, что так будет лучше для всех.

– Не смей лезть в мою жизнь, подлабузник бабский! – Вскакиваю я и честно, у меня желание ударить его. Никто не имеет права решать за других чью-то жизнь! – Папа любит маму, а она… она…. предала меня, предала Бьяджи. Да она фамилию отца брать не захотела!!!

– Что-то до этого тебя не сильно волновало, что у тебя в паспорте написано. – Спокойно вставляет Кристиан. – Можешь говорить, что угодно. Здесь никого не интересует твое мнение! Свадьба состоится и без твоего личного присутствия, если что! Лично я и Мэри были против твоего приезда.

У меня просто отпадает челюсть. Мы и Мэри? Стойте-стойте! МЫ И МЭРИ? Конечно, супер-парочка: бабуля и идиот. Аджумма и ragazzo stronzzo решили взять и уничтожить Адриану Бьяджи.

– Как видишь, я здесь! – Я ехидно улыбаюсь. – Упс! План не сработал. Так вот знай, я сделаю все, чтобы свадьба не состоялась!

Блондинчик меняется в лице. Кажется, он понял, что намерения у меня не совсем безобидные. Хотя чего удивляться. Мэри Бьяджи успела промыть всем мозги.

– Если хочешь находиться в этом доме, то помалкивай и делай то, что говорят!!!! – Рявкнул гневно Кристиан и направился к выходу.

Мда… Неужели это был Кристиан – не могу в это поверить. Сказать ему в след что-то или промолчать? Или…

– Эй, зайка моя, иди сюда! – Как можно нежнее говорю я вслух и блондинчик резко поворачивается ко мне в полном недоумении. Я направляюсь к нему и подхожу так близко, что чувствую его дыхание. Догадайтесь, чем от него пахнет. – Не то, чтобы я был против, – наглец имеет совесть обнять меня за талию. Ну-ну.

– Извини, только я не в духе, милый. – Я ударяю изо всей силы его коленку и прежде, чем он начинает скакать по комнате, жутко выкрикивая непристойные слова я добавляю, – передай это Мэри.

Я выбегаю из комнаты и я точно знаю, что Кристиан ничего не скажет бабушке, ведь он il ragazzo perfetto. Guardate le scarpe!!!

Времени у меня немного. Пока никто не увидел мою скромную персону в ночнушке, нужно срочно найти, что одеть. Вещей в шкафу у меня не было: я все увезла в Нью-Йорк. Ох, еле сейчас успела спрятаться за угол от трех официантов, которые прошли мимо. Так, нужно где-то найти хотя бы самое простое платье. Кажется, я знаю, что нужно делать.

Мамина спальня уютная, хоть и небольшая. Кровать, огромный шкаф и зеркало – ей для счастья нужно одеяло и подушка, как она сама однажды сказала. А сейчас? Хоть бы позвонила. Нет, две недели назад она вышла на связь в Скайп, но ведь сколько времени прошло. Конечно, кому нужна дочь, когда есть Пьер и маленькие бенджамины франклины? Им ведь мать нужнее.

Стоит темнота и мне страшно включать свет, а вдруг тут мама с Пьером обсуждают курс евро? Или сама Мэри Бьяджи легла отдохнуть? Я начинаю на ощупь искать шкаф, но тут же ударяюсь об что-то мягкое, но одновременно очень твердое. Теперь точно приходится включать свет и осмотрев руку, я радуюсь, что хоть синяка нет, но болит она сильно, словно руку повредила от удара кирпича. Что же меня так стукнуло? Оторвав взгляд от руки, я обнаруживаю манекен в черном чехле. В моей голове тут же появляется миллион мыслей. Это, что ли, новый способ следить за людьми, который сейчас тщательно проходит проверку у Мэри Бьяджи? В таком случае он ранит человека слабее, чем её вечные едкие комментарии. Или Кристиан решил заранее нанести мне месть за мой невинный удар? Он может, ведь он il ragazzo perfetto. А может это Пьер подарил маме какую-то дорогую одежду, чтобы в сотый раз подкупить её сердце?

Не в силах больше терпеть, подпитываясь женским любопытством, я начинаю бережно снимать чехол. Нигде нет ни лейбла, ни значка фирмы – сплошной черный цвет. Когда молния благополучно расстегивается, я вижу кусочек ткани из под черного чехла и тут же вскрикиваю.

Нет, нет, нет, нет, НЕТ!!!!Н-Е-Т!!!!

ЭТО ОНО!!!ОНО!!!ОНО!!

!!!ОНО!!!!!ОНО!!!!

Сдираю полностью чехол и замираю. Просто отключаю сознание. Стою, как вкопанная, словно меня парализовала невидимая сила. Я слышу голоса из кухни – кто-то просит принести ему креветок из морозилки. За стеной доносится бойкая французкая речь – бабушкины гости. Но для меня сейчас не существует ничего – только одна вещь, которую я вижу перед собой. Она мне снилась целый месяц после того, как я её увидела в первый раз.

Да, не могу поверить, что я держу в руках одну из самых дорогих и желанных вещей мира. Любой уважающий себя миллионер или же модный блоггер сможет узнать её с закрытыми глазами. В редакции рассказывали, как на одной вечеринке дочь известного миллиардера просила отца купить ЕГО, но богатенький Ричи даже слышать ничего не хотел: ЭТА ВЕЩЬ запросто понизила бы его материальный статус на уровень простого миллионера.

В Нью-Йорке у всех началась лихорадка и маниакальный приступ: кого ни спроси, все хотели иметь ЕГО. Конечно, я тоже попала в зависимость, только со мной она происходила совсем не из-за желания поднять свой социальный статус на отметку выше, хотя с НИМ это бы мне стоило раз плюнуть, в моих планах совсем не входило и не входит духовное породнение с миром Мэри Бьяджи и высокопоставленными лицами. Мой безупречный вкус тянул меня магнитом к НЕМУ. Я могла часами сидеть и смотреть на фото, где было запечатлено ОНО. Это равносильно желанию маленьких детей завладеть очередной новой игрушкой, когда они перестают замечать одиноко стоящий в углу ящик, забитый Барби и горой копий известных марок машин. В душе я понимала, что на самом деле ОНО потеряет весь свой шарм и обаяние, как только я прикоснусь к этой гладкой (как мне тогда казалось) поверхности и через неделю я кину его к другим, таким же, прежде вызывающим у меня трепет и волнение собратьям. Изредка я буду кидать на НЕГО взгляд и думать, зачем ОНО вообще мне понадобилось? И в конце концов, в один прекрасный день, я пойму, что в моем шкафу больше нет места для такой ненужной безделушки, как ОНО.

Странно устроен человек вообще. Годами может добиваться поставленной цели, не спать и не есть дни и ночи, окрыленный своими фантазиями о прекрасном будущем и что? Однажды он с ужасом осмотрится по сторонам и поймет, что пока он стремился то самое будущее создать, оно тихим быстрым шагом уже и прошло.

Странно, что меня потянуло на философию, хотя… Где и кому я еще смогу поведать о чувствах, которые терзают мою слабую (мэрибьяджизамученную) душу. Но не об этом. Не могу поверить, что я дотрагиваюсь к этому шедевру. Это не вещь, это произведение искусства.

Драгоценные камни даже при ночном свете переливаются всеми цветами радуги. Что уже говорить об прекрасном велюре, который расшит золотыми нитками. Вдобавок шикарные бусины разбросаны в художественном беспорядке, словно их кто-то случайно рассыпал в спешке. Может это был Доменико, а может Стефано, я не знаю. Я просто ничего не знаю. Когда я видела перед глазами этот дизайнерский шедевр, мира больше не существовало. Было только ОНО и я. Никакой свадьбы, никаких проблем. Я готова была спуститься в зал, обнять Мэри Бьяджи и сказать ей, что она – самая лучшая бабушка, затем поцеловать маму и Пьера. Да что там говорить. Мне хотелось выйти на улицу и улыбаться каждому прохожему. В ту минуту я навсегда влюбилась в это платье, в каждую нитку ткани, в бусины и вышитые цветы. Тогда я и понятия не имела, как может перевернуть чью-то жизнь обыкновенной кусок ткани.

* * *

Дорогие дизайнеры! В следующий раз, когда собираетесь создать очередной шедевр, задумайтесь. Сможет ли ваша коллекция изменить чью-то жизнь? Способна ли простая нить, вдетая в иголку и прошедшая через ткань, заставить страдать и смеяться одновременно? Помочь до последнего верить человеку, у которого в жизни черная полоса, хоть и популярная в этом сезоне? Не дать ему сдаваться? Если да, то спокойно продолжайте рисовать эскизы дальше и радовать людской взор и коммерческий мир. Если нет, то… Все равно вы меня не послушаетесь и будете делать по-своему, поэтому… Вините во всем Dolce&Gabbana, это ведь они вас вдохновляют.