Читать книгу Лилит. Быть человеком - Таня Ждан - Страница 6

Зима еще не вступила в свои права, пусть все чаще по утрам мы видели на засохшей траве иней, и изо рта моих союзников шел пар, а холодные дожди стали бессменным спутником нашего существования практически каждый день. Но к обеду выглядывающее из-за тяжелых облаков солнце согревало землю, и становилось даже жарковато. Такие перемены погоды были заметны только людям, конечно же: мне было все равно на смену сезонов, ровно, как и на перепады температур. Мое бионическое тело было создано и рассчитано так, чтобы я могла работать и приносить пользу даже в экстремальных условиях Арктики или Долины смерти. Хотя проверять, как поведут себя там мои суставы и бегущая по венам биожидкость, я бы все-таки не рискнула. После просчетов с моими поломанными алгоритмами остался какой-то налет сомнений по поводу компетентности разработчиков.

Поэтому можно сказать, что я вместе со всеми радовалась затяжной осени и обилию мелкой дичи в окрестностях: так с разменными монетами для бартера спустя три недели после вылазки в гетто, когда я раздобыла сустав для своей ноги, проблем не возникло. Встретив ранним утром Гарри, Нейта, Марию и Габриэля, вернувшихся с новой порцией сорбентов, консерв и макарон, после плотного завтрака я занималась с Джессикой и Габриэлем, пока все остальные мирно спали. В такие пасмурные дни, когда из-за последствий тревожной ночи бодрствовали только мы трое, в тоннеле было непривычно тихо, но зато ничто не отвлекало детей от учебы. И когда усидчивость и терпение Джессики и Джейкоба подошли к концу, проснулась Мария, предложив пройти проверить силки на пути в гетто, до которых в ночи ход не дошел.

Вечернее небо затянуло тяжелыми серыми тучами, моросил мелкий дождь, девушка плотно куталась в свою куртку, но не жаловалась. Я мало была осведомлена какими-либо подробностями о прошлом Марии. В памяти всплывали только обрывки фраз о том, что когда-то она была военной, что и без лишних объяснений было очевидным. Крепко слаженная, с развитой мускулатурой и отточенными чуть ли не до совершенства рефлексами и реакциями Мария совершенно точно была либо среди блюстителей правопорядка, либо в военном взводе, либо просто прошла тяжелую школу жизни, хотя с ее строгостью и безоговорочным потаканием правилам последнее едва ли было близко к истине. Эта смуглая девушка с пронзительными карими глазами и роскошными, черными, как смоль, волосами, которые всегда были заплетены в тугую косу, была, наверное, самой молчаливой из всего клана, предпочитая беспечной болтовне действия. И потому я была удивлена, когда спустя час пути в гордом молчании она первой нарушила тишину.

– Знаешь, все становится только хуже, – глядя себе под ноги, буркнула Мария.

– Все не так уж и плохо. У нас есть крыша над головой, еда, вода и теплая одежда, чтобы пережить зиму, – улыбнувшись, ободряюще скандировала я.

– Да я не об этом, – с тоской посмотрев мне в глаза, пробормотала девушка. – Гетто приходит в упадок, провизии становится все меньше, а плата за нее – больше. Да и люди там… Скажем так, элементарное воспитание и манеры сходят на нет. Мы постепенно превращаемся в животных.

– Если ты о похотливых мужланах в гетто – то можешь не рассказывать. Но, пожалуй, к этому стоит давно привыкнуть. Что с них взять, – подмигнув своей спутнице, отрешенно бросила я.

Наткнувшись на силки, расставленные в проплешине кустарников, я наклонилась, чтобы наверняка убедиться в своих догадках: они были пусты. Ну ничего, по пути их должно быть еще как минимум восемь.

– Дело ведь не только в них, в мужланах, как ты их называешь. Когда я ушла из взвода миротворцев, покинула городские стены, я верила, что таким образом проявляю свое несогласие, демонстрирую протест и то, что я готова бороться за нечто большее, чем жалкое существование, которое мы теперь влачим. Я оставила свою семью, разбила сердце своему отцу, который был бесконечно горд, что его единственная дочь подала достойный пример своим младшим братьям, продолжив семейную традицию военного ремесла. А все для чего? Когда-то я надеялась, что со временем все наладится, изменится в лучшую сторону, но все происходит в точности, да наоборот. Мне кажется, что однажды нам просто придется сдаться и вернуться за городские стены. И все было тщетно.

Ошарашенная непривычно длинным монологом от такой молчаливой особы, я даже не рискнула ее перебить, хотя вопрос буквально сжирал меня изнутри.

– Так ты была миротворцем? Серьезно?! Ты?! Которая мутузит и колотит своих бывших сослуживцев так, будто они отняли вафельный рожок у ребенка?!

– Представь себе. У меня даже до сих пор лежит в закромах тоннеля пара комплектов серой миротворческой униформы, которую я трепетно храню, как собака на сене. И выбросить жалко, и самой уже не нужно, – горько буркнула Мария, одарив меня грустной улыбкой.

– У меня сейчас буквально произошел разрыв шаблона.

И это была чистая правда. Трудно представить, сколько среди тех миротворцев, с которыми мы всегда бились не на жизнь, а на смерть, тех, кто на самом деле действует только исходя из приказа вышестоящего руководства, игнорируя собственные суждения и намерения жить в лучшем мире.

– Ты себе даже не представляешь, в каком ужасе от самой себя я сама была в первое время. Как старший ребенок в семье, где династия военных насчитывала чуть ли не с десяток поколений, беря свое начало еще до времен первой мировой, я, к сожалению, родилась девочкой. К сожалению, потому что еще долгое время мои родители не могли завести еще «нормальных» детей, мальчиков. Мои двое младших братьев родились, когда мне было уже десять и тринадцать соответственно, и потому мне казалось, что иного выхода, кроме как показать им пример, у меня просто не было. Не знаю, заложены ли такие сведения в твою память, но сражаться с мужчинами на их поприще ой как нелегко. Но, скрипя зубами, игнорируя сотни насмешек и предрассудков, я дослужилась до командира взвода, стала предметом гордости для отца. Меня ждало блестящее будущее…, – Мария тяжело вздохнула, отведя взгляд в сторону, словно придавшись каким-то болезненным воспоминаниям.

Мне было горько видеть ее такой. Уровнем проявления каких-либо эмоций Мария всегда была больше похожа на андроида, чем на человека, что, пожалуй, оправданно для вышколенной строгой дисциплиной и устоями военной. И потому сейчас я даже не могла подобрать слов.

– Так почему же ты ушла?

– Не смогла так больше. Струсила. Когда началась вся эта заваруха, какое-то время я еще могла терпеть нелепые приказы. Но потом мне пришлось сражаться против собственных друзей, соседей по школьной парте, просто соседей, которые были не согласны с навязываемыми устоями. Я верила, что своим протестом помогаю им, что вместе мы сможем чего-то добиться. И теперь мне кажется, что все было напрасно. Я только надеюсь, что не встречу однажды среди миротворцев отца или, упаси Господи, Диего, старшего из моих младших братьев, которому сейчас девятнадцать…

– Мне так жаль, Мария, но…, – отрешенно пробормотала я, но тут же осеклась. Мои визоры засекли три тепловых излучения, идущие нам навстречу. – Там кто-то есть.

Инстинкты девушки не заставили себя долго ждать. Выхватив из-за пазухи пистолет, она заняла боевую стойку, усиленно вглядываясь в пелену дождя. Я с облегчением вздохнула, когда смогла разглядеть разношерстные одежды неожиданных гостей на нашем пути: по крайней мере, это не вооруженные до зубов миротворцы во главе с Преследователем, но все равно приятного мало. Сбежав прямо сейчас, мы рискуем привести их прямиком к нашему убежищу. Оставалось только ждать, надеясь, что это такие же заплутавшие беженцы. Но, чем ближе три силуэта подходили, тем меньше было надежды на благоприятный исход: странный отряд возглавлял никто иной, как те самые пьянчуги из прилавка с запчастями андроидов, Бобби и Скотти, и еще один мужчина, которого я, кажется, тоже видела в гетто.

– Что бы они не сказали и не сделали, мы ни в коем случае не должны привести их в тоннель, – процедила сквозь зубы Мария, словно прочитав мои тревожные мысли.

Я кивнула, в голове уже просчитывая возможные варианты развития событий. И результаты мне, мягко говоря, не нравились.

– Так, так, так, кто тут у нас, – расплывшись в жеманной гнилой улыбкой, бросил Скотти. – Такие красотки и без охраны.

Зайдясь противным хриплым хохотом, двое его товарищей окружили нас, сверкая лезвиями ножей в их руках. Сам же Скотти достал из кобуры за спиной дробовик. Где он вообще откопал эту рухлядь?!

– Опусти пистолет, дорогуша, мы пришли с миром, если можно так сказать, – прохрипел Скотти, переглянувшись со своими друзьями, обнажившими такие же прокуренные гнилые улыбки.

– Что вам нужно? – я попыталась вступить в диалог, хотя искренне сомневалась, что это хоть как-то поможет улучшить ситуацию.

– Понимаешь, крошка, – обойдя вокруг меня, поигрывая предохранителем оружия, противно пробормотал Скотти. – Мы тут с друзьями покумекали и решили, что со своими обязанностями кухарки ты вполне можешь справиться сама. Отдайте нам андроида, которого вы наверняка так и не смогли починить, и никто не пострадает. Наверное. Если ты, конечно, сама не захочешь повторить наше скромное рандеву. Или не захочешь. Быть может, твоя подружка тоже пожелает присоединиться, мы не против, а даже за.

Парочка его друзей снова зашлась тошнотворным хохотом, плотоядно глядя на нас с Марией. Я буквально каждой клеточкой кожи чувствовала эти раздевающие нас до гола взгляды.

– Мы не можем его отдать. Самим пригодится, – буркнула Мария, сняв пистолет с предохранителя.

– Ну же, девочка, ты же сама видишь, что шансы не равны, – обиженно пробормотал Скотти, который, похоже, был предводителем этой банды, потому что остальные предпочитали отмалчиваться. – Даже если ты рискнешь выстрелить и даже попадешь в кого-то из нас, если кто-то из нас сегодня ночью не вернется в нашу скромную обитель без андроида целый и невредимый, то уже завтра наши закадычные друзья бросятся на наши поиски. И я тебе зуб даю, они обрыщут здесь все, камня на камне не оставят, пока не найдут остальных ваших дружков, которые есть, мы знаем, мы ведь следим за каждым, кто входит и выходит за ворота гетто. Ну так как, опустишь оружие, или подставишь шкуры ваших трусливых хахалей под удар?

Я положила руку на ствол пистолета Марии, умоляюще глядя ей в глаза. Где-то в глубине своей бионической души я догадывалась, что наш поход за запчастями не кончится ничем хорошим. Слишком лакомым куском были дееспособные андроиды. Оставалось только надеяться, что мой искусственный интеллект, просчитав все возможные варианты выхода из этой по-настоящему патовой ситуации, подсказал верное решение.

– Хорошо, будь по-вашему, – буркнула я, под изумленный взгляд Марии. – Моя подруга приведет наших ленивых мужиков, и они даже помогут вам дотащить андроида до гетто, как вам такая сделка? Эта рухлядь чертовски тяжелая, сами понимаете. Не хочется, чтобы такие сильные и сексуальные мужчины тратили силы понапрасну.

Я изобразила жеманную томную улыбочку, которая, как я и предполагала, подействовала безотказно.

– Цыпочка, ты в очередной раз разбиваешь мое сердечко, – присвистнул Скотти, радостно ухмыляясь вместе со своими дружками. – Ты ведь останешься с нами, чтобы скоротать времечко?

Мария снова посмотрела на меня, как на ополоумевшую, но я лишь согласна кивнула.

Словно уловив нашу игру в гляделки, Скотти поспешил добавить.

– Не переживай за свою подружку, детка. Мы – уважающие себя джентльмены, не заставим же мы эту крошку воспользоваться уникальной возможностью придаться страсти с настоящими мужиками в такую промозглую погоду. Мы заботимся о своем здоровье, а уж о здоровье своих немалых братьев печемся и того пуще.

Скотти, Бобби и их безымянный товарищ зашлись гаркающим хохотом, отпуская пошлые мерзкие шуточки о своих достоинствах и средствах их применения одну за другой, но я даже была рада их беспечному бахвальству: это была единственная для меня возможность перекинуться парой слов с Марией.

– Закиньте в большой рюкзак какую-нибудь рухлядь, и приходите сюда с Гарри и Марком. Нейт и Селин пусть наденут твою форму миротворцев и следуют за нами чуть поодаль, возьмут оружие и ждут сигнала, – протараторила я так быстро, как могла, надеясь, что Мария не станет перечить, да и в целом успеет меня понять.

Девушка согласно кивнула, и, кажется, я впервые видела искренний испуг в ее вечно разумных и хладнокровных глазах.