Читать книгу Сферосоид. Эротическая фантастика - Таня Сербиянова - Страница 10

– Оно! Оно, проснись! – трясет меня за плечи Моно.

– Что? Что случилось? – в тревоге просыпаюсь и чувствую, как сердце колотится.

– Тебя срочно просят прийти на центральный пульт! Вызов не очень срочный, но без тебя там не могут обойтись. Прости меня, я своей болтовней даже не дала тебе как следует поспать.

Я одеваюсь и отвечаю, что с ней рядом я всегда крепко сплю и даже успеваю немного передохнуть.

Меня вызывает дежурный пайлот, так, как к нам приблизился чей-то неопознанный сферосоид. Вылет беспилотника откладывается из-за того, что все время идет ремонт остекления, и мы в наступившей кромешной темноте не можем видеть, кто это.

Связь не работает. Атмосфера буквально через несколько недель бомбардировок так ионизировалась, что сигналы тонут в хаосе помех, треска и грохота многочисленных молний. Ну, что же, будем ждать. Скоро в оптику мы все рассмотрим. Но мне кажется, что это Саша идет к нам на сближение, не иначе она.

По инструкции составленной для безопасного плавания нам запрещалось сближаться, во-первых, тем самым увеличивалась вероятность попадания сразу в два ковчега, а во-вторых, чтобы ковчежцы не могли расслабляться. Видимо уже тогда все понимали прекрасно, что нам придется все время бороться за свое выживание. Ведь знали же, что посылают нас на верную гибель, но все равно отправляли!

Все эти мысли мелькнули в моей голове, прежде чем я смогла подтвердить свою догадку.

Точно! Это Сфероид-3289! Это Саша! Напряженно всматриваюсь, и сразу же бросается в глаза через мощную оптику бинокля ночного видения, как он поврежден! Купол сильно разбит. Даже переломлены многие дуги несущей конструкции сферы и потом, он же наполовину притоплен. Мне не хочется думать, что это все произошло после нашего разговора с Сашей. Иначе бы она мне обязательно сообщила о том, в каком они оказались состоянии. Неужели их за это время так сильно поколотило? Ведь они, как и мы, должны были уходить в тень Земли. Тогда почему они пострадали? Не могли же траектории так искривиться, что падающие обломки завернули. Такое противоречит всем законам физики, понимаю я. Так что же тогда случилось?

Объект приблизился настолько, что уже невооруженным глазом во мгле становиться все хорошо видно. Глядя на них, я понимаю, что сейчас мы приступим к спасению, и нам придется принять на борт всех, кто там остался. Интересно, сколько их? Где же Саша?

Времени остается немного, скоро мы выйдем из тени, и по нам опять будут вестись прицельные и смертельные бомбардировки. Подаю команду для спасения наших бедных подруг по несчастью.

Немного просветлело, и мы уже несколько часов все принимаем и принимаем к нам на борт пострадавших с этого гибнущего на наших глазах сфероида. А то, что он гибнет, уже было хорошо заметно, так как уже часть палубы ушла под воду, а противоположная часть полусферы неестественно высоко задралась.

Мне видно, как с внешней ее стороны на поверхности прочного корпуса, тянутся многоярусные технологические отверстия для забора и слива воды, системы успокоения качки и деферента. А также, поворотные сопла системы гидравлического торможения сфероида, которой мы все время пользуемся при всплытии из глубины.

Пока к нам густой толпой переходят все те, кто выжил, по моей просьбе, я связываюсь по внутренней связи с помощью временной перемычки между корпусами наших сфероидосов.

Саша все никак не может прийти в себя от учиненного ночного разгрома. Она говорит, что такого явления, что произошло с ними, ей не приходилось еще сталкиваться.

Они уже заходили на темную сторону, как тут стали буквально взрываться и рассыпаться на более мелкие части крупные осколки метеоритов. И каждый такой взрыв сопровождался выбросом во все стороны тысяч обломков. Эти осколки в считанные минуты сотворили такое, чего с ними не происходило до сих пор. Так что спасение сейчас может кратковременно наступить, только после значительного захода в теневую область Земли. Все это я немедленно передаю Моне и прошу ее продумать, что мы сможем этому противопоставить. А тем временем мы уже выходим из тени.

Само понятие, тени солнечной стороны стали чисто условны. Так как самого понятия чистого неба, света и солнца не стало. Вся воздушная оболочка Земли забита плотными облаками пепла и дыма, часть ее стянута и выброшена в космос, а свет лишь еле-еле пробивается сквозь эти плотные облака и дымы. К тому же температура воздуха все время снижается.

Сказывается отсутствие солнца. Земля начинает остывать.

А это еще одна неприятность. Скоро льды скуют океанские просторы, и нам не придется маневрировать, мы так и будем поворачиваться и подставляться под удары и уже никак не сможем отреагировать зажатые льдами. Правда, появляется другая, очень слабая надежда на то, что ледяной панцирь сможет ослабить пробивную силу метеоритов и если под этот лед поднырнуть, скажем, под массивные айсберги и ледники, то может что-то и получится…

По крайней мере, я дала задание Моно просчитать и сравнить варианты нашего выживания на поверхности и подо льдами.

А пока мы все принимаем и принимаем остатки экипажа Сфероида-3289. Мне все время докладывают о количестве прибывающих. Саша права. У нее также были очень большие потери. Из ста тысяч ее экипажа, что вышел в океан, остались в живых чуть больше двадцати тысяч. Скоро закончат свой переход оставшиеся тысячи, и я смогу увидеть и обнять Сашу. Она, как и я, капитан, и миы покидаем тонущий корабль, последними…

Я жду, время идет. К сожалению, быстрому переходу экипажа стала мешать крутизна задранной палубы, которая все растет и растет с одной стороны и все больше и больше погружается с другой. Если не принять каких-то дополнительных мер с нашей стороны, то последние сотни, либо вообще не смогут перейти из-за вздыбленной палубы, либо им придется плыть к нам в ледяной воде, а тогда из тысяч доплывут только сотни. К тому же среди экипажа много маленьких девочек. Нам надо идти на помощь и спасать, помогать. Подаю соответствующую команду. А потом все слежу, как все получается.

И пока они к нам переходят, я расскажу об экипажах сферосоидосов и нашей экипировке.

Его комплектовали в основном из тех, кто выиграл право в лотерее, но при этом в экипаж включали специальные команды специалистов, кто потом брал на себя обязанности по обслуживанию и ремонту всех систем и механизмов. А это были специалисты, женщины-мастера своего дела.

Кроме того, в состав экипажа включался трехсменный расчет ремонтников, золотых помощников пайлота. Именно с ними, нам все время приходилось бороться со стихией и последствиями попаданий. Были еще и группы аналитической обработки информации и выдачи решений и рекомендаций пайлоту, которые управляли потоками поступающей информации и загружали ее в бортовой компьютер сфероидоса. А тот уже сам обрабатывал всю поступающую информацию и выдавал пайлоту варианты решений.

Моя задача была выбрать тот вариант, которым я решала воспользоваться. Это и была моя задача как чиф-пайлота.

Должна вам сказать, непростая задача.

Как правило, у каждого чиф – пайлота, помимо штаба, все время на ЦП круглосуточно дежурила смена операторов по оборудованию и эксплуатации систем и смена управления ядерной установкой.

Вот всем этим мне и приходилось руководить и привлекать тех специалистов, кого я считала необходимым дополнительно вызвать и подключить.

Сама по себе задача непростая – управлять такой махиной и всеми людьми, а тут еще и повседневные стрессы при попаданиях метеоритов, воздействии сверхзвуковых волн, многометровых валов воды и прочего, прочего, прочего…

Не случайно, многие не выдерживали и месяца, я пока что держалась уже год. Можно сказать, что все еще благодаря мне мы выживали.

Но все бы ничего, да предел наступал не только у меня, но и у других.

Очень часто мои дамы-господа не выдерживали этой бесконечной череды ударов и либо сваливались в приступах болезни, гибли или сами уходили из жизни добровольно. Это не осуждалось. Каждый сам решал.

Я решила бороться и выжить, на меня равнялись и поступали так же.

Однако уже скоро, из-за естественных и боевых потерь стала ощущаться нехватка специалистов. И хоть подготовка специалистов на замену не прекращалась ни на минуту, мы уже очень остро ощущали свою ослабленную готовность.

За год многократно сменились составы ремонтных бригад. Они, мои самые нужные и верные помощники гибли каждый раз и почти каждый день.

А что я могла сделать для них и как мы могли, им помочь?!

Все понимали, что без них сферосоидос не продержится, поэтому им позволялась многое и очень многое. Главное, чтобы они в свою смену опять были в форме. И самое главное, Все о ком я говорю, они были женщинами!

Первоначально ими были самые взрослые, а сейчас во многих командах работали девочки. Да, да! Девочки по десять, двенадцать лет работали тоже наравне со взрослыми! А что было делать? Единственное, что я могла делать для наших ремонтниц, так не мешала им любить!

У многих взрослых ремонтниц было сразу же по несколько любимых, и они жили с ними так, как им они позволяли. И это тоже никогда не осуждалось.

Я уверенно могла сказать, что весь наш экипаж был одной и большой колонией любимых.

О нашей любви все время писали, снимали и показывали такие фильмы, что куда там Голливуд! Пожалуй, не одна порностудия не могла бы создать такие шедевры, какие снимали на нашем сфероидосе. И когда смерть настигала самых любимых героинь, то вся колония очень сожалела и страдала.

Мы умели и хотели любви и умели любить, что не делали сами, тому тут же учились у других и сразу же пробовали со своими подругами.

Не знаю, как было на других сфероидосах, но у нас, в этом плане, была полная вседозволенность.

Главный принцип, что исповедовала я и чему учила других: все по взаимности и все по любви! Все во имя спасения ее и себя, всех нас грешных и праведных.

Поэтому, пополнение состава нашего экипажа, тут же вызвало целую волну сексуальных взрывов.

Еще бы! Так много новых лиц, столько судеб, эмоций! Столько новых фигур и тел, и все можно и доступно. Главное, по любви, по любви… во имя и с их именем на остывающих губах, во имя всех нас! Главное, выжить!

Наконец-то я встречаю Сашу. Она очень красивая. Всегда была такой, а сейчас стала еще более яркой, красивой…

Обняла ее, расцеловала. Обе потом всплакнули украдкой.

– Сашка! Как же ты хороша! Тебя не узнать прямо, – говорю ей, чтобы ее поддержать и невольно любуюсь. А она и, правда, хороша! Чертовски!

– Так! Ко мне! Ты идешь ко мне! Я тебя со своей девочкой познакомлю.

Она тут же меняется и наивно так спрашивает.

– Что? И у тебя на нее есть еще силы?

От того, как я смеюсь, она все никак не может понять и, пытаясь выяснить все до конца, уж такая наша женская суть, снова расспрашивает.

– А она хороша? Возраст?

Да ты что?

А фигурка? Рост?

Не может быть!

Как же ты с ней? Ведь это же так…

Я перебиваю ее. И уже замечаю, что операторы отвлекаются, нас слушают.

– Идем, идем. Я тебя провожу и с ней познакомлю.

– Как интересно?

А потом, словно спохватившись, начинает вместе со мной уточнять все о своих сострадалицах: сколько, где, как? И все, что в таких случаях делала бы я.

Мы так и не уходим с ЦП еще долго.

Во время перехода мне подают знать о себе наши компьютерщики. Спрашивают меня, что будем писать в памяти нашего бортового компьютера с тонущего борта. Если все подряд, так нам не хватит времени, а если выборочно или же через входные фильтры, то я должна им сказать, на что они их должны выстроить. Спрашиваю об этом Сашу. Она оживляется и говорит, что надо все записать, а то, как же. Что же все старания девочек ее экипажа оказались напрасными?

Я понимаю щекотливость положения, но, желая мирным путем разрешить напряжение, прошу ее вместе со мной просмотреть выборочные записи кого-нибудь из ее экипажа. Она соглашается…

На экране мелькают стихи, письма любимым, видео и фотографии. Масса эпизодов, фотографий оголенных тел. Своих и тех, с кем она, эта неизвестная спала и как занималась любовью…

Я уже бросила на Сашу не один укоряющий взгляд, но она тупо смотрит на все это и молчит.

Наконец, я не выдерживаю, потому что мелькает целая подборка с отборных и непристойных фильмов. Подаю голосовую команду, и на огромном экране застывает крупным планом она. Ту, которую так все время добивалась и увековечивала она, эта безыменная владельца частного архива.

На нас смотрит хозяйка, довольно откровенно демонстрируя свою прелесть….

Дело в том, что почти все девчонки увлекались подобными съемками и потом, глядя на них, в одиночестве расслаблялись. Многие обменивались такими файлами, и это было повсеместно.

– Ну, что? – дипломатично спрашиваю. – Будем ставить на все это фильтры? Только записывать биометрическую информацию, и то самую минимальную. Кто, откуда и кем. Что еще писать?

Поворачиваюсь к Саше. Она стоит и беззвучно плачет. Я понимаю, что ей дорого все, как память, как интимная информация с записей чувств и желаний девочек из ее недавнего экипажа.

Опять отвлекают. Саша молчит. Спрашивают, что делать с записями секса из клуба радости?

– С чем, чем? – переспрашиваю я.

Саша оживает и тихо так и виновато мне поясняет…

Что, мол, не у всех девочек была правильная ориентация, и она разрешала своим ремонтницам некоторые вольности в групповом сексе.

– А, что? – с вызовом спрашивает меня. – У тебя разве не так же?

Говорю, чего – чего, а вот вольностей я своим ремонтницам также позволяла какие угодно, но не такие же? Ну, да ладно, – говорю, – пусть пишут. Но только под личную ответственность.– А потом оборачиваюсь и спрашиваю.

– Надеясь, что крайне неприличных и экстремальных записей вы с собой не будете брать. Я этого не терплю!

И вижу, как Саша впервые за все это время оттаивает и говорит.

– Нет! Такого я не одобряла даже в секс-клубе. Другого добра хватало. – Шутит.

Но она, я вижу, сильно измотана, и я, несмотря на ее заверения, веду ее к себе в каюту.

По дороге смотрю на нее каждый удобный случай. Она это замечает и смотрит на меня виновато и как-то уж больно жалко. Я как могу ее все время успокаиваю и говорю.

– Тебе надо хорошенечко выспаться, Сашка. Завтра я тебя не тревожу, если это получится. А послезавтра, ты вместе со мной, а вернее, по сменам заступишь на вахту. И не возражай даже. Я так решила! Я здесь чиф-пайлот!

Она, молча, кивает. Грустная, видно ее так перетрепало, что у нее уже нет никаких сил. Не только эмоциональных, но и физических.

Последние метры я ее уже волоку на себе, так как она валится просто и на ногах не держится. Я ее тащу на себе, а вот же подлая баба, отмечаю, что если бы, да время бы мне, то я бы с ней…