Читать книгу Не сотворяйте ангелов из женщин - Таня Сербиянова - Страница 3

– Да где же эта глядища! – ругался матом Михалыч, скрежеща зубами.

– Борт 856 ответьте! Почему не заказывайте буксировку и не запрашивайте время на предварительный? – снова неприятно и резко послышалась в наушниках. – Повторяю, почему не….

– Я борт 856. Успокаиваю пассажира. Пьяного успокаиваю. Работаю, работаю, принял меры! Докладываю, что через десять минут запрошу готовность на буксировку и исполнительный. – Щелчок отключения связи дает Михалычу еще какое-то время на раздумье.

– Ну, что ты с ней возишься, Михлыч? Я бы на твоем месте, – встревает второй пилот, Колька…

– Вот когда ты сядешь на мое место, тогда и будешь принимать решения! А пока я командир и я принимаю решения!

– Михалыч, – со щелчком, теперь уже подключается Валерьян, или его как все называли на борту и в быту— Колдун Он, бортинженер Ил-18 бортовой номер № ….5 856 ….ольского авиаотряда.

– Да ну ее, брось! —в сердцах высказывается Колдун, – сдай ты ее, шалаву, к чертовой матери!

А это та, кого три члена экипажа и два бортпроводника напряженно ожидаем с самого утра. Она тоже член нашего экипажа и к тому же она у нас штурман.

– Эх, глядь! – снова ругается Михалыч, – ну говорил же я им, говорил, что психологически мы несовместимы, ведь доказывал!

– Значит, плохо доказывал! – снова умничает Колька с места второго пилота. А это место справа и от того их называли: – «Правочками».

– Да иди ты!… – огрызается командир, – иди к ним и докажи, что баба на борту, да еще в кабине самолета…

– Борт 386, почему не запрашивайте буксировку? Ответьте!

– Ну, вот же, глядь! – уже и не говорит, а ревет во весь голос Михалыч, отчего Галочка Погорелая, старший бортпроводник вздрагивает за дверью кабины в своем служебном отсеке.

Она хоть и понимает его состояние, но так же нельзя ведь! Ведь нам еще несколько часов предстоит вместе напряженно работать в полете и сажать машину! А с другой стороны, в самом-то деле, что она себе, эта заносчивая вертихвостка себе позволяет? Это надо же, такого спокойного и рассудительного мужика как Михалыч, вывела из себя и так его разозлить, что он уже во весь голос орет в кабине благим матом. Да и где ж она?

Выглянула в проем входной двери, за которым все еще просматривался аэродромный трап автоподъемника. Он как припал к нашему борту час назад, так все еще стоял, обреченно ожидая подхода последнего члена нашего экипажа.

А то, что Валька, или как она себя называла Валентина Ивановна или же, как любила сравнивать себя с Терешковой, первой космонавткой Союза, да что там Союза, Мира! Так вот, эта Валька, действительно нагло и в открытую глядовала, а сейчас снова и в который уже раз опаздывала… Да ведь не просто опаздывала, а срывала наш вылет!

Вылет срывала и вместе с ним и нашу квартальную премию. А ведь я так надеялась на этот четвертак! К тому же все деньги сейчас я откладывала к выходу на пенсию.

Да! На пенсию…

Подумать только, мне сорок пять, а что я видела? – говорила о себе Галина. Одни взлеты и посадки, гостиничные койки с дурацкими панцирными сетками, на которых проваливалась не раз так, что на следующий день болела поясница как перед месячными.

Да, некстати вспомнила… В последнее время с моим здоровьем происходило что-то такое профессиональное по женском линии. То какие-то боли, особенно когда приходилось загружать контейнеры с бортовым питанием, то месячные скачут по календарю… А это уж никуда не годится, потому… Ведь так и залететь недолго.

Пробовала говорить об этом с Эдиком, но тому как-то все на меня не хватало времени. А жаль, ведь если так пойдет и дальше, то я ему вынуждена будет отказать в ближайшем времени. И что тогда? Она уже не раз этот вопрос себе задавала… Мало того, что заканчивала летную работу, так еще и лечится надо было, как следует, а не скрывать это от своего молодого любовника!

Скажешь тоже мне, любовника? А что, не любовника, что ли? Подумала и задумчиво замерла в своем привычном для нее отсеке бортпроводников…

И как-то от всего неопределенного у нее уже в который раз за это утро совсем испортилось настроение.

К тому же пассажир с десятого «Б» места, можно сказать, уже прямо достал ее своими расспросами! Когда же мы полетим? Когда? И почему мы до сих пор стоим?

По своему многолетнему опыту она уже с первого взгляда научилась сортировать пассажиров и потому знала, что такой каприза и беспокойный нытик мог сильно повлиять на состояние атмосферы в салоне ее самолета и взбудоражить всех остальных пассажиров.

Потому она как можно спокойнее и со своей фирменной и, можно сказать, профессиональной улыбочкой наклонилась к самому его лицу, и как можно спокойней, но, так, чтобы слышали и сидящие рядом.

– Мы пережидаем грозовой фронт по маршруту. Потерпите минуточку и мы взлетим.

– Пять минут, ведь можно спокойно еще подождать?

И уже распрямившись им всем, кто просто выставился в проходе и следил за всеми ее действиями, добавила:

– Наш командир, летчик первого класса, Константин Михайлович, и он же не хочет неприятностей своим пассажирам, и не желает отвезти туда, где болтанка застала бы нас в воздухе. Потерпите, уже осталось…..

И зачем-то посмотрела на руку, как будто бы там у нее, в самом деле были часы.

– Нам осталось….. еще пять минут! Пять минут, ведь можно спокойно еще подождать?

И обвела пассажиров обворожительно спокойным взглядом своих необыкновенно умных и красивых темно-коричневых глаз. Для уверенности пару раз картинно зажмурилась, похлопав своими густо и аккуратно подкрашенными ресницами. Вот так вот! Так она как бы всем своим видом и статью показывала, что им не о чем беспокоиться, и пока она с ними, то все у них будет в порядке!

Ведь она же Погорела Галина, старший бортпроводник …ольского авиаотряда, отличница и заслуженный работник Аэрофлота, бригадир и потом, сейчас я рядом с вами!

И как всегда, ощущая эти взгляды, волнующие оценивающие ее замечательную фигурку сзади, уверенно и вместе с тем мягко зашагала, как балерина на сцене, в своих фирменных чехословацких туфлях фирмы Цебо…

Чем в очередной раз покорила мужскую и заставила от зависти заерзать женскую половину всего пассажирского салона.

За такие минуты она и любила эту профессию, в которой она себя чувствовала, словно заботливая хозяйка и в то же время, как флиртующая и сексуально аппетитная дама. Да, аппетитная и флиртующая, да в придачу еще и сексуальная…

Все это были не ее, а его слова, ее любимого мужчины, Эдика…