Читать книгу Шоколад с перцем, или От любви бывают дети - Тара Сивик - Страница 7

Все происходило как в замедленной съемке. Ну, скажем, для меня это происходило как в замедленной съемке. Наверное, оттого, что алкоголь, потребленный мною в тот вечер в непотребных количествах, отключил у меня половину мозговых клеток, а остальных хватало только на неспешное наблюдение изнутри.

Интересно, смог бы я откинуться на сиденье у стойки бара и проделать тот классный трюк из «Матрицы»: я, вися в воздухе, финтами ухожу от замедленно летящих пуль? Мне б только классную черную кожанку надеть да волосы назад зализать. Интересно, там трос используют или Киану Ривз и впрямь мог так сгибаться? Спорить могу, он йогой занимается. С этого парня станет встать в позу Собаки Мордой Вниз.

Во как, собака мордой вниз. Смешно. Мне надо завести собаку.

Погоди-ка, это что такое я делал? Ах да. Барменша обернулась и уставилась на меня, и не успел я толком разглядеть ее сквозь пьяное марево, как вдруг вижу, весь поднос со стеклотарой срывается у нее прямо с руки. Стаканы брякнули об пол раньше, чем я успел среагировать, грохот и звон разбившегося стекла перекрыл гудеж музыки и громких голосов.

Мне б вскочить да прыжком (кувырок вперед через бар) ей на помощь кинуться. Потому как, знаете ли, прямо сейчас у меня кошачьи рефлексы… Ну, если кот вылакает текилы в три раза больше, чем сам весит, даже не знаю, выживет ли, бедолага. А все оттого, что я только-только выяснил, что меня целых два года обхаживала одна «подружка». Она никогда не хотела иметь от меня детей и решила превратить свою киску в кипятильник для способных на подъем сосисок половины населения Толидо.

Мне надо завести кошку, а то и двух. Уход за ними довольно простой. Может, я даже смогу научить их писать в унитаз, вроде толстой сиамки Джинкси из «Знакомства с Факерами»[27]. А может, кто-то обратится в бешеную леди-кошку? Я вдруг представил себя стариком, шаркающим по тротуару, покрытым кошачьей шерстью и мяукающим на всех прохожих.

Но… по здравом размышлении – никаких кошек. Нельзя мне позволять думать, когда я пью.

Барменша нырнула под стойку, и я на минуту сосредоточился, сумел встать и перегнуться как можно дальше, чтоб только сиденье из-под меня не вылетело, и глянуть, не нужно ли ей помочь.

Говоря «помочь», я имел в виду удостовериться, что она не истекает кровью. А потом плюхнуться обратно на сиденье, прежде чем все помещение шарахнется резко влево, голова и задница поменяются местами, и я стану посмешищем.

Мой рыцарский поступок завершился, так и не начавшись: какая-то крохотуля с длинными белокурыми волосами (лицо вроде знакомое?) забралась внутрь бара, подошла к тому месту, куда я пытался заглянуть, и уставилась на пол.

– Иисусе, растяпа, ты что…

С той стороны бара взметнулась рука, ухватила беленькую повыше кисти и рванула вниз, грубо оборвав ее. Та, охнув, исчезла, а я только головой покачал: отчего это бабы такие чудачки? И такие шлюхи.

«Мать твою, Тэша. И мать их, всех кошек, что не писают в унитаз. И мать твою, Киану Ривз, с твоей собакой мордой вниз».

Дрю уселся рядом со мной и выкрикнул:

– Эй, бармен!

Неожиданно из-за стойки вынырнула блондиночка с широко раскрытым ртом и уставилась прямо на меня.

– Не дадите нам пару рюмок текилы? – обратился к ней Дрю. Она же в его сторону даже не взглянула, просто вытаращилась на меня, совсем не мигая, будто мы с ней какие-то игры в гляделки затеяли.

Ну, я ей покажу! Я ж король конкурсов переглядок.

Дрю подался вперед и несколько раз прищелкнул пальцами прямо у нее перед лицом.

– Ал-е-ооо?

Черт возьми! Я моргнул.

А она даже не шелохнулась, так и стояла на коленях за стойкой, только голова торчала над столешницей. Что стряслось с этой бабой? Уставилась – с ума сойти можно.

– Ммм, текилой не попотчуете? – попросил я, выговаривая каждое слово как можно старательнее, насколько позволял заплетавшийся язык. Так что по-настоящему у меня получилось: «Пфф, шлекила не попой?»

Казалось, лицо блондинки засветилось изнутри и расплылось в невероятно очаровательной улыбке, и она быстро поднялась на ноги.

– Итак, чем могу служить? – бодро-весело спросила она, опершись руками о стойку бара и подавшись вперед.

Мы с Дрю медленно переглянулись. Оба пожали плечами, и я отвернулся, вновь переведя взгляд на блондинку, успев при этом заметить, как Дрю поспешно запихивает рубаху обратно в джинсы.

– Т-е-к-и-л-у, – выговорил я по буквам, думая про себя, не пьяней ли эта барменша меня самого.

Улыбка ее сделалась еще шире, если такое вообще возможно.

– Виски. Сию минуту подадим!

Она круто развернулась и тут же рванула к той, которая, я так полагаю, была другой барменшей, все еще ползавшей внизу и собиравшей осколки стекла. Блондиночка пошатнулась, но удержалась на ногах, резко фукнула и нагнулась, поднимая другую девушку. Последовала короткая перепалка, треск, потом громкое перешептывание, потом несколько раз было исполнено упражнение «тяни-толкай», и, наконец, блондинке удалось (довольно грубо) вытащить другую из-под стойки. Длинные волнистые темно-каштановые волосы этой другой, застывшей с опущенной головой, свисали как занавес: лица за ними было не разглядеть. Обе вновь принялись перешептываться и судорожно размахивать руками, потом они повернулись и вместе потопали куда-то, на ходу поочередно шлепая друг друга по рукам. Взгляд мой прилип к попочке удалявшейся темноволосой девушки, облаченной в черные шорты-крохотули.

– Мне ненавистен ваш уход, но вслед смотрю я с наслажденьем, – промямлил я.

Дрю двинул меня в плечо кулаком, и я с неохотой отвел взгляд от улетной попки и длинных ног, пока у меня слюнки не потекли.

– Ну как, сладилось что-нибудь с официанткой? – спросил я его, пока мы сидели, ожидая чего-бы-цыпочкам-ни-заблагорассудилось принести нам выпить.

– Нет, мы всего-то перепихнулись в туалете. На вкус напоминает вяленое мясо с «Капитаном Морганом»[28]. Офигенно дико, но, как ни странно, довольно-таки пикантно. Впрочем, ее вырвало, когда я кончил. Кажись, у нее скоро месячные.

– Ты что, офонарел? Как только у тебя еще член не отвалился? – брезгливо пробурчал я.

– Не будь сексоненавистником только потому, что ты свой фитилек два года макал в одни чернила. Мне нравится отыскивать новые глубины и пробовать разный товар. Плюс мне в магазинчике возле дома уже столько наклеек надавали, что еще одна пачка презервативов, и я получу бесплатно двадцать унций[29] «пепси».

– Да ты что? А медаль ты не получишь?

Дамы явились с нашей выпивкой прежде, чем он успел сообразить в ответ что-нибудь умное. Низенькая блондинка, продолжая бесстыдно таращиться на меня, бухнула на стойку бутылку «Джонни Уокера (голубой ярлык)», а та, другая, встала в нескольких шагах позади нее. Лицо ее по-прежнему было скрыто волосами.

– Ну, мальчики, за что сегодня пьем?

Поскольку она больше не буравила меня глазами, как жуткий клоун Пеннивайз из фильма «Оно»[30], я счел, что она не опасна.

– Если вы присоединитесь к нам, я, может, вам и скажу, – произнес я и подмигнул.

Во всяком случае, мне так показалось, что подмигнул. Блондинка смотрела как-то странно, может, меня и впрямь сильно скорчило? Попробовал снова.

Блин, что, уж я и подмигивать разучился?

– У тебя с лицом что-то не то? – спросила блондинка.

Слишком давно не игрывал я в эти игры. Мне даже уже не по силам напиться и флиртовать. Смог только напиться и изобразить из себя жертву инсульта. Я просто повел головой в обе стороны и указал на стаканы, призывая блондинку наполнить их.

– Вы уж извините моего друга, – сказал Дрю, похлопывая меня по спине. – Он все еще оплакивает потерю своей подружки, и ему совсем не в кайф, что я вынудил его вылезти из дома, где он сидел бы себе, ящик смотрел да шкурку свою шершавил.

– Заткнись, ископаемое, – буркнул я, беря один из наполненных блондинкой стаканов.

Та, обернувшись, позвала стоявшую позади девушку:

– Придвинь сюда свою скромную попочку и выпей рюмашку с этими милыми джентльменами.

– Лиз, я на работе. Мне нельзя пить, – процедила та сквозь стиснутые зубы.

При звуке ее голоса у меня ушки встали торчком, как у собаки, услышавшей, как кто-то произнес «печенье». Я уже наполовину поднес свой стакан к губам, когда темненькая шагнула вперед и тряхнула головой, убирая волосы с глаз.

Какая же она была красивая! И не с пьяных глаз, а просто – красивая. Уверен на все сто: даже если б я был как стеклышко, она все равно была бы хороша. Длинные волнистые темно-каштановые волосы, гладкая кожа и карие глаза, великолепнее которых я не видывал.

– Ой, закрой варежку. Ты ж знаешь, Фостерам тупо без разницы, пьешь ли ты на работе. Ведешь себя как дочка, которой у них никогда не было?

Какие глаза! Было в них что-то такое, что буквально гипнотизировало, никак не отпускало.

– Лиз, у Фостеров есть дочь.

– Пэтти играет в футбол и лежа выжимает двести пятьдесят фунтов[31]. У нее член, наверное, побольше, чем у этого парня, – усмехнулась блондинка, указывая большим пальцем на Дрю.

– Э-э-эээ, – защищаясь, протянул Дрю.

Я не мог глаз отвести. Просто хотелось, чтобы она на меня посмотрела. Почему она на меня не глядит? Ее подруга не заткнется, а она в мою сторону даже не покосится.

– Извини, крутой парень. У тебя, я уверена, член очень славный.

– Ну, спасибо. А как насчет, чтоб ты да я…

– Даже не намекай! – бросила блондинка, закатывая глаза и качая головой. – Видела я, как ты в женский туалет заполз трахнуть Вяленую Венди, двадцати минут еще не прошло. Ты что, всерьез решил приударить за мной?

– Вяленая Венди? Я думал, ее зовут Алисон.

– Да ты ведешь себя как потаскуха! Ее зовут Венди. От нее всегда пахнет вяленым мясом, и мы зовем ее Вяленая Венди.

Пока шла словесная перепалка между Дрю и Блондиночкой, я по-прежнему не сводил глаз с тихони. Хотелось потрогать ее волосы и убедиться, что они такие же шелковистые на ощупь, как и на вид. Спорить готов, я мог бы на ее волосах, как на подушке, устроиться – на шелковистой, пушистой подушке, которую я всю ночь гладил бы пальцами и которая дарила бы мне легкий сон.

Не маньяк я. Нет в этих мыслях ничего, наводящего страх. Совсем. Надо и впрямь завязывать с выпивкой. Кто эта девушка, которая добавляет алкоголь к тому, что у меня уже есть внутри?

– Господи, Лиз, перестань! Она же вон, совсем рядом.

У меня ушки опять топориком встали, когда она заговорила, указывая куда-то в сторону девчушки, которая пахнет вяленым мясом.

Надеюсь, лаять я не стану.

– Ой, я тебя умоляю! Будто она не знает!

Темноволосая раздраженно тряхнула головой.

– Если я выпью, ты любезно прекратишь разговор о Венди? И обещаешь никогда-никогда не употреблять в речи слово вяленый?

– Гав!

Три пары глаз разом повернулись и уставились на меня.

– Я что, взял и вслух гавкнул?

Три головы согласно закивали в унисон.

– Я как-то с парнем встречалась, который почти каждую ночь мокрые сны[32] видел. Просыпалась, когда он на подушку наскакивал и выл во сне, – задумчиво проговорила Лиз, на минуточку переводя огонь с меня на себя.

Тут роскошная брюнеточка подошла к стойке, все еще не поднимая взор, схватила стакан с виски, ближе всего стоявший ко мне. Вперила взгляд в стакан, будто в нем плескался смысл жизни.

– Ну, так и за что же мы пьем? – спросила она стакан.

– А вам стаканы обычно отвечают? – со смехом спросил я.

Она метнула в меня тяжелый взгляд исподлобья, а у меня появилось такое чувство, будто мне под дых врезали. Глаза ее были такими жгучими и блестящими, что походили на расплавленный шоколад.

Вот черт! Меня опять на шоколаде зациклило? Уж сколько лет я про ту ночь и думать забыл, а теперь вдруг никуда не могу от воспоминаний подеваться. По-моему, сегодня вечером аромат шоколада у меня через мозги волной прошел, и вот теперь я сижу пьяный и утопаю в глазах какой-то фигуристой цыпочки. О, вездесущий шоколад! Он совсем заколебал – повсюду мерещится. Моя единственная пахла шоколадом.

После той ночи я, со стыдом признаюсь, несколько месяцев только и делал, что вынюхивал лосьоны да мыло во всех магазинах, в каких бывал, но ни один крем или лосьон не источал такого аромата. Единственным, что хоть как-то отдаленно напоминало тот запах, был натуральный шоколад. Я еще, помнится, гадал, уж не мажет ли она себе за ушками шоколадкой вместо духов? А потом предположил: а не похожа ли она на шоколад по вкусу? От этого наваждения потом долго пришлось отмахиваться – слава богу, удалось, иначе я всю душу в клочки порвал бы, терзая себя тем, что не попробовал ее в ту ночь.

Кому я лапшу на уши вешаю? Вовсе не годы прошли с тех пор, как я в последний раз думал о ней. Всякий раз, стоило мне оказаться в радиусе одной мили от кого-то, жующего шоколад, я вспоминал ее. Черт! Это все Тэша виновата в том, что я сейчас сижу вот тут, на шоколаде помешанный. Мой переезд по работе должен бы знаменовать начало новой жизни для нас на новом месте. В последнюю пару месяцев мы дико ссорились, а потому оба сошлись в том, что смена обстановки окажется для наших отношений несказанным благом. Сознавая, что и Тэша собирается переехать в этот городишко, я уже переставал смотреть на него как на кучку дерьма. Вот соска драная! Буквально. Какая жалость, что мой перец никогда ей в рот не попадал. Разве что разочек, и то она пожаловалась, что у нее с ВНЧС[33] какие-то проблемы, и больше никогда меня не ублажала.

«Да пошла ты в задницу, стерва, со своим ВНЧС».

Бабы – они сущий дьявол! Годами водят тебя, водят, заставляя думать, будто вас ждет совместное будущее. А потом настает день, когда ты приходишь домой и застаешь ее на коленях с органом соседа во рту, а по телеку порнуха запущена. Все это забавы да игры до тех пор, пока кто-то не положит твоей подружке в рот, обезображенный ВНЧС. И порнуху поставили пресную, далеко не лучшего качества. Из мультиков «Безумные мелодии» порнуха. Клянусь, ребят, я вам репу не парю. Она хромосомы соседа отсасывала, пока черный селезень Даффи Дак подставлял задницу кролику Багзу Бани с криком: «Пп-жжжалста, Багз, покрепче». Тут дело серьезное, ребят, такое без хорошей подготовки не состряпаешь.

Разве имеет какое-то значение, что я вполне уверен: Тэшу я никогда не любил? Что каждый день с нею воспринимал так, будто просто время пережидаю, пока ту снова не найду? Понимаю, что с моей стороны это было малодушно, но я получил по заслугам. Сижу в задрипанном баре и напиваюсь до чертиков.

Желая освободить башку от уткодолбов-кроликов и мрачных мыслей, я с сердитым рыком взметнул свой стакан и дождался, пока остальные трое подняли свои.

– Мы пьем за всех лживых сучек на этом свете, которые не будут знать, как сказать правду, если та грозит шлепнуть их по мордам. Будем!

Я выпил залпом и с маху брякнул стаканом. Стоявшая напротив брюнетка пить не стала, зато безмолвно уставилась на меня с выражением ужаса на лице. Я заметил, как подружка ткнула ее локтем, и она быстренько опрокинула выпивку в горло, как заправский выпивоха. И тут же налила себе еще. И еще. А после этого – еще с десяток раз подряд. Она явно пересмотрела свое убеждение, что пить на работе нехорошо. У нас с Дрю челюсть отпала, мы глазели на нее с восхищением. То есть я-то сегодня выпил вдесятеро больше, но все же не за раз!

Бутылка была наполовину пуста к тому времени, когда Лиз шевельнулась и забрала ее из рук подруги.

– Слушай, подруга, думаю, уже вполне хватит.

Я к этому времени всерьез терял способность сфокусироваться хоть на чем-то. Хотелось попросить у брюнетки позволения сунуть в рот один из ее пальчиков и удостовериться, правда ли на вкус он окажется шоколадкой. Хотелось спросить, как ее зовут, и сказать, что я не всегда такой тюфяк, как сейчас. Но она уже поднялась и двинулась к двери, а у меня никак не получалось поднять руку, чтобы позвать официантку обратно. Я таращился на свою лежавшую на стойке бара руку, обвисшую безвольную плеть. Как я ни старался силой мысли передвинуть ее, как ни сдвигал брови – не получалось.

Чертова рука. Она, должно, в привязке – и в отрыве. Я у себя зубов не чувствую.

– Дрон, я зубов не чувствую. – Я потыкал в них дрожащим пальцем. Что если это один из моих кошмаров? Во снах зубы у меня вываливались и падали мне на колени, кровища была повсюду, но никому не было дела, что я их все до единого выплевывал. Любой зуб, стоило его коснуться, сразу выскакивал, и никому не казалось это странным, хотя это ж просто бред какой-то, верно?

Да пошли они все. Все отлично. Зубы на месте.

– Ага, думаю, пора баиньки, поехали домой, малышок, – сказал Дрю, встал, бросил на стойку пачку купюр, подхватил мою отсохшую руку и закинул ее себе на плечи. Я поднял умоляющий взгляд на Дрю, выволакивающего меня из бара:

– Мне так хотелось съесть ее пальчик-шоколадку, но у меня на руке зубы онемели.

Что было после, помню плохо.