Читать книгу Ангел [не] обыкновенный - Таша Истомахина - Страница 9

Компьютер спросил Бажену: «Отчет за апрель?».

«Нет. За май».

Тот не поверил и переспросил: «Использовать базу данных за апрель?»

«Май», – напечатала Бажена в диалоговом окне.

По итогу машина сама выбрала: «Сформирован отчет за апрель».

«Май!» – разозлилась Бажена.

«А ведь отчет был за апрель», – осознала она уже на улице, спустя весь рабочий день. Пришлось вернуться в контору, чтобы перехватить ошибочную рассылку. Правя период в десятке приложений, Бажена одновременно писала на телефон сообщение с адресом диспансера. Информация предназначалось для Мирона. Они договаривались дойти до больнички вместе, но теперь Бажена не успевала. Она ещё и порадовалась своему опозданию, не представляя о чём можно говорить с офисным соседом даже в длину всего лишь половины квартала.

В приемной диспансера вынула из пакета тапки под одобрительный кивок дежурной. Сзади её подтолкнули с посылом подвинуться. Мирон молча натянул на замшевые ботинки казенные бахилы, и только на втором этаже буркнул сердито:

– Так не делают.

Должно быть, ему пришлось караулить её снаружи, чтобы не идти на встречу одному.

– Я знаю. Извини.

С приходом опоздавших компания, скучающая в ожидании доктора, обомлела, как если бы услышала команду «Морская фигура на месте замри!». Первым подал голос Смола:

– А вот и Автобус пришел, – насмешливо объявил он. – Что, на дороге сегодня пробки?

Мирон был тренирован рабочими авралами на непредвиденные ситуации. Невозмутимо пристроил на плечики короткий плащ, одернул манжеты батистовой рубашки и протянул руку первым:

– Серый… Смола… Девчонки…

Марго не удержалась, разглядывая мембраны за его спиной:

– Мироша, ты опять выпендрился.

Встраивая свой стул в общий круг, Бажена наклонилась к бородачу и спросила его шепотом:

– А почему Автобус?

– Потому что Мирон никогда не опаздывал на тренировки.

Вспышкой озарения пришло воспоминание о том, как в детстве Серёга смотрел на часы перед тем, как всех запустят в раздевалку и торжественно оповещал: «Внимание, сейчас придет Автобус». Сначала она не понимала шутку. Потом ей объяснили, что своё прозвище Мирон получил благодаря своей пунктуальности.

Смола сложил руки на животе и сделал заявление:

– Похоже, меня одного пугает, что в детстве мы плавали в одном бассейне.

– Да туда весь район ходил, – возразила Марго. – Теория заговора прокатила бы, сиди мы на горшках в одних яслях или учись в одном классе.

– К тому же Федоровского среди нас тогда не было, – поддержал её Серёга.

– Мне кажется, что я видела Диму в детстве, – мягким шелестом донесло с места Леры, которую заметно тронуло появление в группе Мирона. Свидетельствовало о том нежное розовое пятно на её левой щеке. Капелька ягодного сиропа на рисовой бумаге. Мирон, хоть и зацепился за неё взглядом, но не преминул прилюдно упрекнуть Бажену:

– Могла бы меня предупредить.

Она разозлилась:

– О чём?

– Что здесь все знакомы меж собой.

– Да я тебя только сейчас вспомнила! Это ты, а не Смола постоянно топил меня за ногу.

Бажена хотела рассказать и о продырявленных нарукавниках-поплавках, но не успела, потому что в кабинет зашли Федоровские, втаскивая объемистую рульку из десятка прорезиненных ковриков для йоги.

– Просто роскошные крылья! – восхитился Дмитрий, разглядев качественно иную форму выражения их общего психоза.

Пока все ржали, Серёга объяснил Максиму Ивановичу суть неудачного совпадения комплимента и фамилии Мирона. Заодно, описал фактуру крыльев новоприбывшего:

– У нас тут огурец в яблочки замешался.

Потом все долго спорили – птица Мирон или млекопитающее.

– Придурки, – засобирался парень домой, но доктор придавил его плечо ладонью, удерживая в круге сидящих. Укоризненно покачал головой, напомнил о главном принципе подобных встреч – толерантности. Теоретическую часть доктор начал так:

– Мальчики и девочки…

Марго предложила: «Называйте нас Феечки и Упыри», на что парни с птичьими крыльями резонно возмутились, а Мирон второй раз за вечер попытался уйти. Максиму Ивановичу пришлось указать на стенной плакат с девизом, которым теперь следовало руководствоваться им всем: «И в радости, и в горе, какой бы ни был стресс, держите под контролем мозги, язык и вес».

Старший Федоровский, вообще, очень старался их вылечить:

– Важно оградить вашу психику от развития реактивной депрессии, ноги которой растут не в детских переживаниях, а являются ответом на травмирующую ситуацию.

– Так у нас же не ноги выросли…

Проигнорировав групповой сарказм, доктор обозначил проблему, с которой им предстояло работать:

– Вы, полагаю, пережили некое расширение сознания. Когда подобное случается энергично и неожиданно, то дает эффект удара по психике. Теперь вам понадобиться коррекция и существенная перестройка картины мира.

– А может не надо? – вздохнул хором весь круг, когда доктор включил видео с релаксом из геометрических фигур под усыпляющую музыку дождя.

Пока все гипнотизировались, доктор за ширмой обследовал сколиоз Бажены, негромко задавая ей вопросы и так же тихо комментируя выявленные по ходу нарушения.

– Спина болит?

– Да. Ещё под ключицей иногда стреляет.

– У тебя межреберная невралгия. Обычное дело при сколиозе. А он у тебя высший класс. Налицо несимметричные плечи – левое выше, голова далеко не на оси таза и выступают лопатки… теперь наклонись так, чтобы коснуться пальцами пола… да…, деформации налицо.

Максим Иванович попутно проверил у Бажены мышечную силу и амплитуду движений в суставах. Он делал пометки в блокноте, но никак не мог сосредоточиться. Постоянно прислушивался к тишине за ширмой, которая его почему-то отвлекала. Доктор не единожды выглядывал за створку и всякий раз убеждался, что испытуемые сидят прямо и не разговаривают меж собой, слушая монотонный звуковой ряд.

Он ведь не знал, что Мирон и Смола поспорили, чьи крылья хлопают громче. Когда к ним присоединились все остальные, шуршанье и хлопанье крыльев стало просто оглушающим и никому не неслышным, кроме них самих.