Читать книгу Океаны в трехлитровых банках - Таша Карлюка - Страница 9

С морскими котиками мне было бы значительно веселее, чем с моими друзьями – Нытиком, Лентяем и Сверхчеловеком. Дело не в них, они все те же и так же – нытик, лентяй и сверхчеловек. Дело было во мне: что-то надломилось или, наоборот, отросло.

Я всех обманула, чтобы сегодня побыть одной. Не то чтобы мне с самой собой интересно – я так себе собеседник, так себе слушатель, так себе друг, но кое-как я научилась с собой сосуществовать. Правда, в друзья бы я себя не взяла, будь я – не я.

Всех обманула. На работе сказала, что температура. Учителю, что должна быть на работе. Нытику, что у меня урок. Лентяю, что я с Нытиком, а Сверхчеловеку… Сверхчеловеку я просто не ответила на звонок.

Я съела яблоко, оставив лишь хвостик, бросила лифчик, юбку в стиральную машинку, надела круглые очки с синими окнами и поехала к морю.

– Bonjour, monsieur!

Я не знаю французский. Толком не знаю ни один язык. Как попугай. Слово там, слово здесь, если долго не повторять – забываю. Но у меня идеальное французское произношение, и меня часто принимают за француженку.

– Comment allez-vous?

На этом пляже каждый первый, каждый второй, каждый третий – француз. Мне нравится общество этих канареек. Я не понимаю, о чем они говорят, поэтому мне кажется, что они все время читают друг другу стихи.

Доплыв до волнореза, я взобралась наверх. Кроме камней, там было несколько чаек и желтая табличка, запрещающая прыгать с камней в море. Она давно мне не нравилась, эта табличка. Я скинула ее в воду, а на ее место установила табличку с номерами автобусов. Последний автобус был под номером 72 и его конечной остановкой была «Остановка, где исполняются желания».

На следующий день знакомый француз сказал, что видел автобус под номером 72, но не успел в него сесть.

Город маленький, и новость про волшебный автобус облетела его за три часа сорок две минуты. Я еще не успела подгореть, как на автобус уже выстроилась очередь, которая брала начало около желтой таблички и заканчивалась на улице Алленби.

Я не верила своим глазам, но предпочла смолчать о том, что желтая табличка – моих рук дело. Мне оставалось лишь смотреть.

Из глубины моря появилась маленькая черная точка, она из маленькой становилась большой, из черной – желтой. Ей оказался автобус. Он ехал по морю или, скорее, плыл. Это был автобус под номером 72.

Как такое возможно? Это невозможно! Но, по всей видимости, так считала только я. Ни один человек в очереди не сомневался, что конечная остановка автобуса под номером 72 – «Остановка, где исполняются желания».

«Все сошли с ума!» – кричала я внутри себя, потом меня озарило: сошли с ума не все, а только я. Ведь так не бывает, чтобы в одночасье сошли с ума все!

Собравшись с духом, я поплыла к камням, доплыв, села на один из них и стала наблюдать. Через час я выяснила, что автобус под номером 72 – один-единственный, также я обнаружила, что на автобус 58, который едет в Яффо, и на автобус под номером 14, следующий на площадь Кикар Рабин, никто не садится, они приезжают пустыми и уезжают пустыми. Вся очередь ждала только 72-й номер. Одновременно автобус мог вместить человек сто пятьдесят, но по факту их было больше – около двухсот. Водитель – пожилой мужчина с черной бородой, в белой рубашке и в отутюженных брюках, в очках с золотой оправой – был мил, спокоен, не словоточив. Он не брал денег за проезд – проезд был бесплатным.

Прошло совсем немного времени, как автобус вернулся. Я всматривалась в лица людей. Это были те же люди, что садились в этот автобус меньше чем час назад. Все они улыбались и молчали. Нет, они не светились, не летали, они просто улыбались и молчали. Люди, ожидающие своей очереди – никто, ни один человек, – не расспрашивали приехавших или, скорее, приплывших, они молча ждали своей очереди.

В половине седьмого вечера водитель попросил, чтобы очередь больше никто не занимал, и пригласил всех желающих на завтра, сказав, что первый автобус будет на остановке ровно в 8:00 утра.

Я посчитала: оставалось сто семьдесят два человека, ровно столько, сколько могло уместиться в автобусе.

Менее чем через час он вернулся, вернулись все сто семьдесят два человека. Люди улыбались и молчали, они по очереди аккуратно спустились вниз по камням в море и поплыли к берегу.

– Этого не может быть! – крикнула я водителю, когда мы остались вдвоем. – Ты лжец! Кто ты?

– Если тебе интересно, ты можешь войти в автобус.

Он сел за руль, мотор зарычал. Я вошла в салон, села на переднее сиденье, водитель закрыл дверь, и мы поплыли. Не прошло и нескольких секунд, как автобус остановился, и я, оглянувшись, увидела, что вокруг нас только вода.

– Конечная остановка, – объявил водитель.

– Кто ты?

– У нас мало времени. Есть ли у тебя желание, которое ты хочешь осуществить?

– Так не бывает. Пожалуйста, объясни, что происходит. Пожалуйста. Я сошла с ума, да!?

Водитель улыбнулся, открыл ящик, достал оттуда стеклянную бутылку с какой-то жидкостью, вынул два стакана, наполнил их:

– Давай выпьем. – Он протянул мне стакан, и я, не знаю почему, взяла его.

– Выпей немного из моего стакана. – Водитель улыбнулся, взял мой стакан, отпил глоток и вернул обратно. Я закрыла глаза и выпила все залпом, не оставив ни капли.

– Сукин сын… – я успела сказать лишь это. Мое тело обесточилось, и я скатилась вниз.

Солнце было все там же, когда я очнулась, и водитель стоял там же, и ногти на руках не отросли.

– Теперь с тобой можно говорить. – Водитель сел рядом.

– Расскажи. Умоляю тебя!

– Что ты хочешь знать? Спроси, и я отвечу.

– Ты правда можешь исполнить желание?

– Конечно. Все очень просто.

– Умоляю тебя. Расскажи, как у тебя это получается!

– Мир – это сто процентов, – начал водитель. – Это всегда сто процентов и никогда не будет иначе. Стоит чему-то исчезнуть, как тут же оно и появится. Просто в другом месте. Ты никогда не знаешь где, но, будь уверена, это произойдет. Если ты сорвешь цветок, значит, где-то начнет расти такой же; если попросишь миллион, то где-то кто-то потеряет ровно миллион; если захочешь мужа, значит, кто-то разведется или станет вдовой; если попросишь новое сердце, потому что твоему остались считаные дни, значит, кто-то умрет; если попросишь, чтобы дождь прекратился и вышло солнце, значит, где-то солнце исчезнет и пойдет дождь. Мир – это всегда сто процентов, и никогда не будет иначе.

– Я могу попросить и быть уверенной, что, получив, ничего не отниму у хорошего человека?

Водитель улыбнулся.

– А кто такой хороший человек? Кто такой плохой человек?

У меня не было ответа.

– Ты не знаешь, у кого отнимаешь, и не знаешь, кому отдаешь, когда отнимают у тебя. Но, будь уверена, ничего никуда не исчезает. Все одно и то же, и все разное.

– Что же тогда? Не желать?

– Желай, конечно.

– Но я ведь могу… убить.

– И что?

– Убить хорошего человека… То есть хорошего, плохого. Я запуталась.

– Кто ты такая? Почему ты решила, что знаешь, кто заслужил хорошее, кто плохое?

– А кто знает? Кто-то знает?

– Кто-то знает, – улыбнулся водитель.

– Точно знает? Я могу не сомневаться? Они знают, что делают?

– Кто они?

– Ну… Они… Сверху… Кто-то…

– Знают. – Он вновь улыбнулся. – Нам пора возвращаться, мы слишком долго здесь. Ты хочешь исполнить свое желание?

– Нет, – ответила я.

Мне совсем не хотелось улыбаться, когда мы вернулись обратно, и у меня оставалось слишком много вопросов, чтобы молчать.

– Что ты со мной сделал? Почему все пассажиры улыбались, молчали, а я?.

– Они запомнили только то, из-за чего можно улыбаться и молчать, а ты… Я хочу, чтобы ты помнила все.

– Что будет с автобусом под номером 72?

– Ты его пожелала, тебе и решать. Мне пора.

В даль моря уплывал большой желтый автобус, он из большого становился маленькой точкой, из желтой – черной.

Через месяц я оказалась рядом с Парижем, мне захотелось выучить язык канареек. Я сидела на автобусной остановке в окружении виноградных полей и маленьких деревень. Было тихо, покойно. Вдалеке на дороге я увидела маленькую черную точку, из маленькой она становилась большой, из черной – желтой. Это был автобус. Он плыл по дороге или, скорее, ехал. Это был автобус под номером 72.

– Какая у вас конечная остановка? – войдя в салон, я спросила у водителя с черной бородой.

– Кто знает… – водитель улыбнулся.

– А кто знает? Кто-то знает?

– Кто-то знает…

– Точно знает? Я могу не сомневаться?

– Сомневаться ты можешь всегда.