Читать книгу Из Осло с любовью - Таша Строганова - Страница 4

***

Энзо проснулся от звука сообщения на телефоне.

Он потер глаза, перевернулся на живот и поднес телефон к лицу.

Мама: Сын, будете ехать, захватите вина

Энзо: У вас же есть винный погреб

Мама: Был

Энзо: ??

Мама: Мы с твоим отцом немного повздорили

Энзо: Мне стоит волноваться?

Мама: Не переживай, все в порядке)

Хотелось бы верить. Энзо ненавидел, когда родители ссорились. На самом деле, это случалось не часто. На его памяти крупных ссор было всего три. Таких, чтобы с криками, битьем посуды и скандалом.

Но оба его родителя быстро остывали и также быстро мирились.

В том, что они любили друг друга, Энзо никогда не сомневался. Поэтому ему и не нравилось, когда они находились в состоянии холодной войны.

И если дома сейчас такая обстановка, то тащить туда еще и Оливера – безумие. Но выбора не было. Мама вчера, да и сегодня тоже, ясно дала понять, чтобы Энзо привез Кристиансена на обед.

Что ж, родительская воля – это святое.

Время уже подходило к двенадцати, и если они все же хотели успеть на обед, то, пожалуй, стоило подниматься.

Приняв душ и одевшись, Энзо спустился вниз.

Прошлой ночью они с Оливером так и не сказали друг другу ни слова. Просто разошлись по комнатам, вернувшись. И Энзо еще долго не мог уснуть, рассматривая потолок.

Сегодня же все казалось странным сном. Поэтому он решил не заморачиваться и пустить все на самотек.

Внизу царила тишина.

Оливер явно еще спал. Что ж, ему хуже. Энзо собрался готовить завтрак только на себя. Он достал упаковку яиц и пачку сливочного масла.

Кулинарные способности Энзо Лорана достались ему, к сожалению, не от лучшего представителя их семейства на этом поприще. Этьен Лоран, возможно, и был чертовски талантливым художником и дизайнером, но готовил он весьма посредственно.

Вот от него Энзо и получил свои руки-крюки.

Когда масло зашипело на раскаленной сковороде, он разбил туда три яйца и стал медитировать, пока те поджарятся.

В голове была абсолютная пустота. Энзо намеренно отгонял и игнорировал едва успевавшие зарождаться в ней мысли. Хотелось просто тишины и покоя.

А не думать, блядь, о прозрачных голубых глазах и по-девчачьи пухлых губах.

Тут дверь одной из спален, скрипнув, открылась, и в коридор вышел лохматый и заспанный Оливер. На нем были лишь одни боксеры, и он, похоже, толком еще не проснулся.

Не заметив Энзо, он побрел в сторону зала. Наверняка, курить на балкон.

Энзо сглотнул, проводив голодным взглядом его подтянутую фигуру. Джинсы не обманули, задница Кристиансена действительно была аккуратной и круглой. А на спине виднелась россыпь родинок.

Еда.

Энзо собирался есть. А не глазеть на несовершеннолетних норвежцев с говнистым характером.

Он достал тарелку и как раз успел положить на нее свой завтрак, когда услышал отборную ругать.

– Да чтоб тебя тараканы покусали!

Энзо недоуменно вскинул брови. И тут же из зала вылетел мокрый и разъяренный Оливер.

Что ж, похоже мадам Фуржо объявила ему войну. Потому что обычно к этому часу полив своих фиалок она уже заканчивала. Видимо, решила сделать исключение для такого важного гостя.

Энзо не сдержал смешка, и, похоже, только тут Оливер его заметил.

А <i>Энзо заметил</i>, что белье на застывшем в дверном проеме Кристиансене, абсолютно мокрое. И ни черта ничего не скрывало.

С трудом отведя взгляд от его паха, Энзо заставил себя посмотреть Оливеру в глаза.

– Я отравлю ее, клянусь, – слава богам, кажется, он не заметил откровенных разглядываний со стороны Энзо. Был слишком занят собственным гневом. – Крысиным ядом!

– Да зачем крысиным, – усмехнулся Энзо, отворачиваясь к своей тарелке, – можешь сцедить свой.

– Слишком много шуток про мой член, – Оливер скрестил руки на груди и, сощурившись, уставился на Энзо. – Лоран, ты такой озабоченный? Или тебе приглянулся именно мой?

– Мне в принципе нравятся члены, – Энзо пожал плечами. – Но я говорил лишь о твоем змеином яде. Это ты вечно сводишь все к шуткам ниже пояса. Кто из нас еще озабоченный.

– О, да пошел ты, – Оливер закатил глаза. И, судя по порозовевшим щекам, Энзо попал в точку. Белая кожа Кристиансена играла с ним злые шутки.

– Только после тебя, – пропел Энзо, довольный этой маленькой победой.

– Отсоси! – Оливер показал ему средний палец и, сердито топая, ушел в сторону ванной.

Как ни крути, а день начался неплохо.

***

Судя по обстановке в доме, родители не просто повздорили. Они всерьез посрались.

Конечно, мама сияла радостной улыбкой, обхаживая Оливера, предлагая ему добавки и расспрашивая о родителях. Но от внимательного взгляда Энзо ничего не укрылось.

Ни тени под глазами мамы, ни заострившееся лицо небритого, нонсенс, отца. Ни тяжелые взгляды, которые они периодически бросали друг на друга.

Энзо встревожился. Что такого могло произойти между родителями?

Эльза, сидящая у него на коленях, рассказывала о том, как прошла ее неделя. О своих друзьях в детском саду и о том, что у нее появился парень.

– Да что ты говоришь? – Энзо невольно улыбнулся. – И какой он?

– Красивый, – Эльза мечтательно закатила глаза. – Как Оливер.

Кристиансен, услышав эти слова, зарделся. Ни дать, ни взять, невинная овечка.

Он вообще вел себя невероятно скромно, едва перешагнул порог этого дома. Просто херувим в церковном хоре на воскресной мессе.

Вот только от херувима у Оливера была лишь внешность. А в церкви он бывал, дай Бог, раз в десятилетку.

Энзо бросил на него короткий взгляд и тут же отвел глаза, потому что Оливер смотрел прямо на него.

Вот черт.

Они сидели друг напротив друга. И им волей-неволей приходилось смотреть через стол. Но Энзо, как мог, пытался минимизировать зрительный контакт. Хотя бы потому, что отец, кажется, что-то заметил.

Пиздец.

– Котенок, – Энзо переключил внимание на сестру, – не хочешь показать мне свои рисунки?

– Конечно! – его сестра святая, она сразу же с энтузиазмом подхватила эту идею и спрыгнула на пол. – Пошли!

– Господа, – Энзо улыбнулся, – прошу меня простить. Но я должен уделить время моей даме сердца.

В комнате Эльзы царил творческий беспорядок. Она любила рисовать, и повсюду валялись какие-то альбомы, кисточки, палетки. Ну, и, конечно же, ее рисунки.

Усевшись прямо на пол, Энзо принялся рассматривать сокровища сестры, которая с радостью рассказывала невероятные концепты своих работ.

Для трехлетнего ребенка она, кажется, была довольно гениальна. По крайней мере, рисунки Энзо нравились. Не так, как нравится гордым родителям любая мазня их детей, а действительно нравились.

В них имелась идея и какой-то невероятный шарм.

– Вы тут? – голос отца заставил Энзо вздрогнуть. Он не ожидал, что тот пойдет за ними. – Люси и Оливер стали обсуждать музыку, а мои вкусы для них слишком ужасны, поэтому я решил сбежать.

Он улыбнулся уголком рта, но Энзо видел, что отец грустит.

– У вас все в порядке? – спросил он осторожно. Конечно, он давно вырос и в принципе мог говорить с родителями на любые темы, но некоторые они все равно обычно не обсуждали.

– Все-то ты замечаешь, – отец усмехнулся, усаживаясь на пол рядом с ними. Эльза уже отвернулась, начав рисовать. И, казалось, перестала обращать на них внимание. Умная малышка.

– Мама утром рассказала, – Энзо нервно играл с краями рисунка, который держал. – В общих чертах. Что случилось?

– Скажем так, я облажался.

– Ты?.. – видимо, в голосе Энзо послышалась такая паника, что отец поспешил его разуверить. На самом деле, он даже рассмеялся от нелепости его страха.

– Нет, идиот, – отец покачал головой. – Конечно же, я ей не изменял. И в мыслях не было. Тут дело посерьезнее. Я забыл о годовщине нашей свадьбы.

– Но ведь она только через месяц? – Энзо испытал такое облегчение, сам не осознавая, как его тяготила ссора родителей. Точнее, ее причины.

– Да, но это наша двадцатая годовщина, – отец улыбнулся. – И Люси запланировала кое-что грандиозное. А я забыл, и назначил мероприятие на те же выходные.

– И его нельзя отменить? – Энзо сочувственно усмехнулся. Он-то знал, какова бывает в гневе его мама.

– Теоретически можно, – ответил отец. – И я, конечно же, предложил это Люси. Но она встал в позу и заявила, что если я такой безалаберный, то она не хочет быть такой же и подводить столько людей. Ну, а потом, слово за слово, и в общем, нет у нас больше винного погреба.

– Да, об этом я в курсе, – Энзо с улыбкой покачал головой. – Но это фигня на самом деле. Уверен, завтра же вы помиритесь. Я уж боялся, что что-то серьезное случилось.

– Ну, по масштабам твоей мамы это очень серьезно, – отец рассмеялся, запрокинув голову. И Энзо невольно подумал, что его батя все еще чертовски красив.

Оба его родителя.

И вот наверняка мириться они будут очень по-взрослому.

– Кхм, – он откашлялся. – Вы только, когда мириться будете, третьего нам с Эльзой не заделайте. Ладно? А то наследство делить, все дела.

– Ну, ты и засранец, – отец, смеясь, шутливо отвесил ему затрещину. Но тут же опомнился и повернулся к Эльзе. – Прости, малышка, ты ничего не слышала!

– Без проблем пап, где копилка, ты знаешь, – ответила малявка, не оборачиваясь.

Вздохнув, отец поднялся, достал из заднего кармана бумажник и положил один евро в керамического розового енота с выпученными глазами.

– Какие же меркантильные дети у меня выросли, – проворчал он, подавая Энзо руку, чтобы тот поднялся. И удержал ее, когда тот встал на ноги. – Кстати, что происходит между тобой и Оливером?

– Между мной и Оливером? – приподняв брови, переспросил Энзо, пытаясь немного потянуть время.

– Да, сын, между тобой и Оливером, – отец усмехнулся, его глаза смеялись. – Мы можем повторить это еще раз десять, но лучше тебе ответить мне, чтобы за дело не взялась твоя мама.

Энзо передернуло от такой перспективы. Он обожал маму. Но та могла вычерпать чей угодно мозг чайной ложечкой, если бы захотела.

– Па, что ты хочешь услышать? – сдался он. Отец продолжал крепко сжимать его руку. И забавно, но этот жест был непросто физической поддержкой, но и в какой-то степени моральной. – Ну, он меня бесит.

– Но? – отец приподнял брови. Жест, который позаимствовал Энзо именно у него.

– Но я, кажется, его хочу, – пробормотал Энзо, отчаянно краснея. – Блядь, это максимально неловкий разговор.

– Сын, – отец вздохнул. – В сексе нет ничего неловкого. Но я хочу, чтобы ты не забывал, что ему всего семнадцать. И его родители наши друзья.

– То есть, вы были бы против наших отношений? – Энзо, сощурившись, посмотрел на отца. – Чисто теоретических.

– Конечно нет, – отец снова улыбнулся. – Если бы у тебя были чувства к нему. Но если он станет обычным развлечением на одну ночь, я буду первым, кто надерет твой зад.

– Ты так говоришь, как будто я самый бессердечный ублюдок в этой вселенной, а он – сама невинность, – Энзо начал раздражаться.

– Ты мой сын, – в глазах отца мелькнула легкая грусть. – И я был в твоем возрасте. И совершал ошибки. А Оливер, он, – на секунду замявшись, он все же продолжил, – он был увлечен тобой в юности. Довольно сильно. Если верить Лив. На самом деле, Лив не хотела отпускать его в Париж, опасаясь, что её драгоценному чаду тут просто разобьют сердце. Но Оливер уверил её, что влюбленность, которой, конечно же, не было, давно прошла. Вот только у меня есть глаза. И я видел, какие искры буквально витали в воздухе между вами.

Энзо был ошарашен.

Что? Какого черта?

Он так и стоял, вытаращив глаза, когда отец разжал их руки и похлопал его по плечу.

– Не наделай ошибок, сынок.

***

Им все же пришлось вернуться за стол.

Атмосфера там царила довольно странная и максимально неловкая.

Мама, видимо слегка раззадоренная ссорой с отцом, решила выместить раздражение тем, что вспоминала идиотские истории из детства Энзо.

– И вот, представь себе, Оливер, – похоже, эти двое спелись, потому что Кристиансен разве что его матери в рот не заглядывал, – выходит Энзо к гостям, а на нем только свитер с оленями. И все. Больше ничего.

Оливер прыснул от смеха, бросив красноречивый взгляд на Энзо. А тому оставалось только краснеть от злости и смущения.

– Ему, конечно, было всего пять, – добавила мама, – но на гостей он все равно произвел фурор.

Когда, наконец, обед закончился, мама засуетилась, собирая посуду.

– Сынок, поможешь? – обратилась она к Энзо. Тот уже собрался было встать, как его опередил Оливер.

– Я могу помочь, мне не трудно.

– Сидите оба, – решил отец, поднимаясь. – Вы сегодня гости в этом доме. Мы сами справимся, да, дорогая?

Он красноречиво посмотрел на маму, отчего та недовольно поджала губы.

Они оба направились в сторону кухни, и Энзо проводил их долгим взглядом, мысленно желая отцу удачи.

– У тебя классные предки, – поделился Оливер, делая глоток из своего бокала. В нем была минеральная вода. От вина Кристиансен отказался. Это ведь не входило в роль идеального ребенка с открытки. – Даже теряюсь, что в этом мире пошло не так, и у них родился ты.

– Даже теряюсь, как у тебя хватает наглости пускать пыль в глаза моим родителям, если они тебе так нравятся, – Энзо фыркнул и демонстративно забросил в рот оливку.

– Я не… – Оливер покраснел. – Мне они действительно нравятся. А ты меня просто бесишь. Вот и все объяснение.

– Бешу, значит? – Энзо усмехнулся, не сводя с него взгляда. – Ну-ну.

Слова отца о том, что это исчадье ада, оказывается, было влюблено в него тогда, пять лет назад, все еще звучало в голове набатом.

Да быть того не могло.

Не могло.

Но много объясняло.

Родители отсутствовали уже почти полчаса. Но Энзо не собирался рисковать и идти проверять их прямо сейчас. Прошлого раза хватило, спасибо.

Но судя по времени отсутствия, отцу все же удалось склонить чашу весов в свою сторону.

И, словно в подтверждение его слов, в гостиную вернулась мама. Немного помятая, взъерошенная и с ярко алеющими губами. Её глаза лихорадочно блестели, а блузку, похоже, экстренно заправляли обратно в юбку.

– Пирог будет готов через пятнадцать минут, – произнесла она немного севшим голосом и быстро схватила какие-то тарелки со стола. – Можете пока погулять.

Она снова убежала, а в дверях показался отец. Энзо показал ему два больших пальца, заставив ухмыльнуться.

Что ж, кажется, гроза миновала.

– Покажешь мне сад? – вежливо попросил Оливер, видимо восприняв просьбу его мамы буквально.

– Ты что, садов не видел? – Энзо закатил глаза.

– Тогда свою комнату? – предложил Оливер, выгнув брови. – Не в том плане, придурок. Просто надо чем-то убить время.

– Так уж и быть, пошли, – Энзо усмехнулся. – Правда я не уверен, что с момента моего отъезда она осталась прежней. У отца вечно возникают какие-то гениальные идеи.

– Ну, ваш дом выглядит просто шикарно на самом деле, – заметил Оливер, и это прозвучало искренне.

– Что есть, то есть, – Энзо улыбнулся, гордый за талант своего отца.

***

На удивление, в его комнате ничего не поменялось за прошедшее время.

Небольшое фортепьяно в углу, гитара на подоконнике, куча пластинок на полке, плакаты. Обычная комната подростка.

– Классная гитара, – Оливер провел по ней пальцем, смахивая пыль. – Жаль, что брошенная.

– Когда начал учиться, времени на музыку не осталось, – Энзо пожал плечами, чувствуя легкий укол вины.

Видеть повзрослевшего Оливера в своей детской комнате было странно. Они оба выросли из нее. И сейчас были здесь не более, чем гостями.

Словно Энзо приоткрыл дверь в прошлое. И непрошенные мысли о нем тут же ринулись наружу.

– Это правда, что ты… – выпалил Энзо, но запнулся. Нет, говорить о влюбленности Оливера было нельзя. Это слишком жестокий повод для шуток. Даже с учетом того, что они оба были детьми. И все давным-давно прошло. – …тоже играешь на гитаре? Тони рассказал.