Читать книгу Бесцветный человек - Тата Либер - Страница 3

«Как только я получила твой ответ волна эмоций захлестнула меня. Это и страх вперемешку с волнением, и радость, что ты все же прочитал мое письмо, и надежда на твое согласие. Я настолько отчетливо помню первые наброски и неуверенные линии, будто они были сделаны вчера. Спасибо, что позволил войти в твою жизнь. Теперь я знаю, насколько это было сложное и тяжелое решение для тебя. Я лишь надеюсь, что ты не жалеешь о нем. Что ты также, как и я с теплотой в сердце вспоминаешь ту неудачную попытку пикника, и тех уток, которые меня чуть не съели. Чтобы ты не говорил, они определенно хотели меня сожрать! В тот день я впервые увидела твою улыбку и услышала искренний смех. Он показался мне журчанием ручья. Звоном колокольчика. Лучиком солнца. Спасибо, что был со мной!»

Сентябрь плавно приближался к своему концу. Листья на деревьях начинали менять цвет с радостного ярко-зеленого на теплый желтый. Город наполнялся людьми, вернувшимися, как перелетные птицы, из отпусков. Вот уже почти месяц Лили старательно ходила на пары пытаясь постичь науку использования различных ресурсов для удовлетворения человеческих потребностей. Беспросветное отчаянье и тоска постепенно подкрадывались к ее сознанию, не давая наслаждаться простыми вещами и отбирая последние крохи умиротворения, наполнившего ее за время каникул. Мысль, что она занимает чье-то место, живет не свою жизнь, надоедливой мухой жужжала в сознании. Ей было некомфортно в том месте, где она находилась. Хотелось встать и выбежать из аудитории, крича и закрывая ладонями уши. Бежать не оглядываясь, до тех пор, пока не окажешься в своей жизни, в своей реальности. В мире, придуманном специально для тебя. Долгожданный звонок будильника, стоявшего на кафедре рядом с преподавателем, возвестил об окончании ее мучений на сегодняшний день.

– Ты идешь пить кофе? – послышался за спиной девушки голос Алекса.

Лили обернулась, рядом с парнем, скрестив на груди руки, стояла Елена.

– Нет, мне нужно еще выучить вот это, – Лили потрясла в руках учебник.

– Брось, иногда нужно делать паузу и отдыхать, – не отступал молодой человек.

– Прости Алекс, но я правда не могу. Учеба зовет, – художница попыталась изобразить на лице улыбку.

– Пойдем, Антон уже ждет нас. Приятного вечера! – закончила Елена слегка язвительным тоном. Она все еще не могла простить подруге, мысли о ком-то еще, кроме нее самой.

– И вам, – окончательно погрузившись в тоску, произнесла Лили.

Несмотря на решение о раздельном вечернем времяпрепровождении, молодые люди вместе вышли на улицу. Елена и Алекс о чем-то постоянно шутили, а Лили молча плелась за ними следом. Оказавшись на открытом пространстве, друзья попрощались и разошлись в разные стороны. С трудом переставляя ноги и волоча за собой рюкзак, спустя час девушка добралась до своего жилища. Она медленно поднялась на третий этаж, несколько раз повернула ключ в замочной скважине и оказалась в родительском доме. И хотя для многих один только этот факт, уже дарит облегчение, для Лили это было словно добровольное возвращение в тюрьму. Один из ее надзирателей радостно порхал на кухне. Что-то напевая себе под нос, сервируя стол к ужину. Второй уже встречал студентку в прихожей.

– Привет, дочь. Как дела в универе? – послышался приятный мужской голос.

Отец Лили был очень высоким и статным мужчиной. Его каштановые волосы, слегка подернутые сединой, игриво завивались в кудри обрамляя красивое лицо. Взгляд темно-синих глаз, мягко скользил по внешнему виду дочери. Несмотря на возраст, ему было сорок пять лет, он был в отличной физической форме. Трудясь инженером-конструктором вентиляционных систем в проектной организации, мужчина любил делать зарисовки зданий. Его мама, бабушка Лиза, всегда говорила, что талант к рисованию передался Лили от отца, как и небесно-синий цвет глаз. Девушка очень любила своего папу, но несмотря на его нежность и доброту, не могла доверять ему свои переживания и секреты.

– Все хорошо, – незамедлительно выдала привычную лож студентка.

– Ты выглядишь подавленной. Что-то случилось? – настаивал отец.

– Просто устала. Четыре пары разных отраслей одной, довольно скучной и однообразной, на мой взгляд, науки – это вам не шутки! – попыталась сострить Лили.

– А что для тебя не скучно и однообразно?

– Папа, ты это прекрасно знаешь, – устало парировала Лили.

– Ну да, ну да – рисование, – задумчиво произнес отец девушки, – вы, молодые люди, всегда уверены в том, что знаете, чего хотите. Но в силу своего недостаточно зрелого возраста и отсутствия какого-либо опыта, еще не можете осознать своих истинных желаний и понять, как следует жить в этом мире.

– Жить следует счастливо! И делать только то, что приносит тебе радость! – запротестовала художница.

– Откуда ты знаешь, что экономика не будет приносить тебе радость? В будущем.

Лили вскинула брови. От удивления она просто не знала, что сказать. Когда встал вопрос о поступлении в высшее учебное заведение, отец принял сторону матери, которая даже слышать о художественном факультете не хотела. Но Лили всегда считала, что папа сделал это, просто чтобы не ругаться с мамой. Он убедил своих женщин пойти на компромисс. Лили получает диплом нормальной профессии, и может в свободное время заниматься рисованием, а мать не мешает ей в этом. Таким несложным способом, все получили то что хотели. Родители – хорошо звучащую специальность, а дочь – полностью обеспеченную беззаботную жизнь. Соглашаясь, Лили не думала, что осваивать предмет, ей неинтересный, будет так трудно. Она была уверена, что если захочет бросить университет, то папа непременно, поддержит ее, ведь она его маленькая принцесса, и он хочет того же чего и она сама. Но теперь спустя год, девушка весьма четко осознала, что отец действительно был солидарен с Розой. Он тоже не хотел, чтобы его единственная дочь, в которую вложили столько сил и времени, занималась такой ерундой, как рисование. Единственный человек, который категорически выступал против поступления Лили на экономический, была Елизавета Петровна. Она так и не приняла условия их соглашения и всячески пыталась помогать внучке на ее художественном пути. Только в ней будущий экономист с самого детства видела настоящего друга, искренне поддерживающего ее.

– Конечно, отец, ты прав. Откуда мне знать, – сдалась девушка, только ради того, чтобы загасить назревающий конфликт.

– Вот и правильно, слушай родителей и все будет хорошо, – мужчина подошел обнять дочь, – ужин почти готов. Не опаздывай! Ты же знаешь, как сильно это расстраивает, твою маму.

– Да, пап. Я быстро. Только переоденусь.

– И вымоешь руки, – нежно по-отечески напомнил мужчина.

– И вымою руки, – спокойно повторила за ним девушка.

Надзиратель номер два, отпустил дочь и с чувством выполненного долга, ровным четким шагом промаршировал на кухню.

После вечерней трапезы, когда Лили шла в свою комнату, чтобы скрыться в ней до следующего утра, ее позвала бабушка.

– Лили, милая, не хочешь посидеть со мной немного?

Девушка очень любила такие моменты. Они устраивались вместе в бабушкиной комнате, наполненной кружевными салфетками, старыми книгами в выцветших переплетах, цветами и корзинками с рукоделием, на любой случай жизни. Лили обычно занимала мягкое большое кресло, удобно убрав под себя ноги. Бабушка Лиза же садилась напротив, брала подходящее ее настроению или случаю занятие, и они вместе наслаждались минутами, проведенными наедине.

– Бабушка, я сегодня очень устала, – девушка взялась за ручку двери в свою комнату.

– Печенька, всего несколько минут. Я жуть, как по тебе соскучилась, – настаивала пожилая женщина.

Лили посмотрела на бабушку, и заметив в ее глазах заговорщицкий огонек, молча направилась в ее сторону. Оказавшись в комнате, девушка села в кресло и машинально достала, заботливо припрятанные под ним, наброски. Елизавета Петровна заняла привычное для такого случая место. Она взяла в руки вязание. Методично перебирая петли на спицах и добавляя пряжу, женщина вела светскую беседу. Студентка чувствовала, как просто находясь рядом с близким любимым человеком, ее тоска и напряжение растворяются, словно на краску капнули ацетоном.

– Как твой ангельский портрет? – спустя пятнадцать минут, неожиданно сменила «погодную» тему пожилая леди.

– Никак. Я оставила надежду, – изумилась Лили, столь неожиданному вопросу, – без того парня у меня не получится выполнить его на должном уровне. Я думала мы это уже обсуждали…

Елизавета Петровна аккуратно прижала указательный палец к губам, взглядом указывая в сторону двери. Девушка поняла причину, столь резкой смены темы разговора. Все это время они были под наблюдением. Как только бабушка убедилась в безопасности обсуждения, действительно важных вещей, она тут же рьяно взялась за дело.

– Я сделала, все что могла. Он не хочет меня ни видеть, ни слышать, ни тем более работать со мной. В прочем не могу его в этом винить, – художница понизила голос, – я так и не получила от него ответа.

– Кренделек, поставь пожалуйста эту корзинку на подоконник, – бабушка протянула внучке корзину, доверху наполненную кусочками разноцветной ткани, – только примни их немного, чтобы ветром не раздуло.

– Конечно, – Лили взяла предложенный предмет и подошла к окну. Немного надавив на ткань, она почувствовала что-то более жесткое и хрустящее, покоящееся на самом дне. Девушка аккуратно запустила руку в обрезки материала и нащупала бумажный конверт. Медленно и осторожно она извлекла его из рукоделия. Художница пробежалась по бережно спрятанному письму взглядом. В строчке отправитель значился «Прекрасный незнакомец». Радость захлестнула ее. Ей хотелось прыгать, размахивая долгожданным ответом.

– Когда? Когда оно пришло? – в глазах девушки стояли слезы.

– Сегодня днем. Я ходила в магазин и нашла его в почтовом ящике. Естественно, я успела спрятать конверт, до того, как о нем кто-либо узнал. Подальше от любопытных глаз, – женщина задорно подмигнула внучке, – скорей, убери его.

Лили послушно засунула письмо под кофту, надежно закрепив под ремнем брюк. Девушка, еле сдерживая эмоции вернулась на свое место и еще около получаса проговорила о погоде и учебе, усиленно создавая вид, что ничего не изменилось.

Оказавшись в своей комнате, юная конспираторша тотчас дрожащими руками вскрыла конверт. Внутри лежал небольшой листок бумаги. С замиранием сердца Лили прочла невероятно важные для нее строки.

«Я принимаю твои извинения. Рад, что ты осознала, как ужасно себя вела. Видимо у меня нет возможности отвязаться от тебя до тех пор, пока ты не напишешь свой дурацкий портрет. Жду тебя в эту субботу в десять утра. У тебя будет два часа. Адрес ты знаешь.

Марк.»

Можно ли воспарить на вершины блаженства за долю секунды? Определенно! Лили кружилась по комнате, прижимая письмо к себе. Улыбка не сходила с ее губ. Тоска, уныние и апатия растаяли словно снег на ярком солнце. Радость, надежда и необъяснимое счастье поглотило девушку до последней капли.

***

Остаток недели пролетел незаметно. Лили словно отсутствовала в этой реальности, она порхала где-то далеко-далеко среди облаков, радуги и солнечного света. Девушка и сама не заметила, как проснулась в субботу, не дожидаясь звонка будильника. Проглотила, любовно приготовленные, бабушкины блинчики с клубничным джемом. Выскочила из квартиры. Перепрыгивая по несколько ступенек за раз, быстро оказалась на улице, залитой ярким солнечным светом. И обдуваемая теплым нежным ветерком, обнаружила себя в заколдованном тихом дворике, где жизнь текла исключительно по своим собственным правилам. Художница разгладила руками одежду, уверенно прошагала к подъезду и настойчиво нажала на кнопку звонка.

– Кто там?

– Лили. Мы договаривались на сегодня, – ответом была тишина, – художница Лили!

– Ну да, конечно. Надеялся ты не придешь. Входи. Шестой этаж.

Послышался звук открывающейся двери. Лили прошмыгнула в темноту подъезда. Отыскала лифт и в томительном ожидании поднялась на указанный этаж. Двери распахнулись. Перед ней стоял он.

– Привет, – девушка энергично замахала рукой.

– У тебя два часа. Не рассчитывай на большее, – молодой человек отступил в сторону пропуская ее во внутрь квартиры.

Лили ступила в новый, совершенно неизвестный, но такой притягательный и завораживающий, мир.

У Марка была большая современная квартира. Минимум мебели и декора, максимум света и пространства. Огромные окна во всю стену, высокие потолки. Лили почувствовала себя маленьким человечком в огромном жилище великанов. Она разглядывала окружающее пространство широко раскрытыми глазами. И хотя это было явно не похоже на ее маленькую уютную комнатку, наполненную подушками, пледами, разной мебелью, фотографиями в неповторяющихся рамках, свечами и разбросанными всюду карандашами, мелками, красками, кисточками и кусочками бумаги, девушке было удивительно хорошо в этой квартире. Не отдавая себе отчета, он глубоко вдохнула, шумно втягивая носом воздух и расправила плечи.

– Сюда, – молодой человек рукой указал на самую дальнюю дверь.

Лили, все еще разглядывая чужую обитель, проследовала за хозяином квартиры в отведенное специально для нее место. Комната оказалась кабинетом. Перед окном стоял большой стеклянный стол, на котором покоились два монитора, планшет, клавиатура, мышь и еще ряд приборов название и назначение которых, девушка не знала. Рядом стояло большое удобное кресло из мягкой белоснежной кожи. На полу расположились системный блок и бессчетные книги, аккуратно расставленные стопками. Они напомнили девушке сталагмиты, растущие в какой-нибудь пещере, где непременно обитает грозный великан. Он обязательно что-нибудь охраняет и по праву считается самым страшным на всем белом свете. Также он просто обязан в действительности, быть тем еще добряком, но из-за своей внешности не иметь друзей, что конечно же должно приносить ему самые ужасные страдания. Вообразив все это буквально за секунду, Лили тихо хихикнула своему выдуманному миру.

– Ты увлекаешься программированием, – поинтересовалась совершенно спокойным тоном художница, пальцем указывая на одну из многочисленных бумажных колонн, посвященных этой тематики.

– Это моя работа, – сухо ответил Марк.

– Круто! Сколько же тебе лет?

– Двадцать семь, – все так же сухо произнес молодой человек.

– А мне девятнадцать, скоро будет двадцать, – не унывая поведала художница.

– Мне плевать.

– Значит ты – Марк, – словно, не заметив последней реплики, продолжила Лили.

– Просто скажи, что мне нужно делать?

– Ах да, прости, – смутилась девушка, – вот, садись сюда.

Она быстро выкатила кресло, установив его ближе к окну. Парень, не теряя времени подошел и сел на указанное место. Художница немного развернула стул, так чтобы падающий свет из окна, мягко озарял лицо Марка. Она протянула руку к его волосам, но он резко схватил ее за запястье, не давая прикоснуться к себе.

– Что ты делаешь? – грубо спросил он.

– Я просто хотела взъерошить твои волосы для образа, – немного опешив произнесла Лили, – что? Почему ты…

Молодой человек отпустил ее руку. Он молниеносно растрепал свою прическу. Девушка несколько раз растерянно моргнула, стараясь понять, что она сделал не так, но не найдя ответа решила не обращать внимание на причуды ее модели. Она могла смериться практически с чем угодно, если при этом, получит желаемое. Художница медленно, стараясь не делать резких движений, аккуратно переложила несколько белых мягких, словно шелк, прядей.

– Так, смотри на меня. Прекрасно. Немного приоткрой рот, вот так, да. Отлично! Сейчас я тебя сфотографирую, чтобы дома дорисовать детали, – она достала телефон и сделал несколько кадров, – как долго ты сможешь так сидеть?

– Два часа.

– Тебе не будет плохо?

– От чего?

– От солнца? Я прочитала, что вам нельзя долго находиться под прямыми солнечными лучами.

Марк обреченно вздохнул.

– Стекло покрыто специальной пленкой. Она не пропускает ультрафиолет. В комнате я могу находиться под солнцем столько сколько захочу.

– Оу, отличный выход, – резюмировала она.

– Твое время идет. Или ты еще хочешь что-нибудь обсудить?

– Нет, – Лили быстро собрала небольшой переносной мольберт. Достала из тубуса и прикрепила к планшету белоснежный лист. Девушка оценивающе окинула взглядом получившуюся конструкцию и приступила к долгожданной работе. Четкими уверенными движениями она сделала набросок лица героя. Сверяясь с оригиналом, она жадно поглощала каждый миллиметр его образа, пытаясь уловить ускользающие детали.

– Нам придется встретиться еще несколько раз. Я не смогу закончить работу за два часа.

– Как скажешь, – без упорства согласилась модель.

– Ты здесь работаешь? – Лили указала головой в сторону компьютерного стола.

– Да.

– Почему не ходишь в офис.

– Здесь мне удобнее.

– Из-за солнца?

– Из-за людей.

– Здесь уютно, – заключила девушка, – почему-то мне так спокойно в этом месте. Я так же себя только в своей комнате чувствую, хотя она совершенно не похожа на эту.

– Ты так и будешь болтать все время?

– Да. За приятной беседой работается лучше и время летит незаметнее.

– Кажется мне придется с этим просто смириться.

– Именно! – радостно подтвердила Лили, но дальше, как бы она не старалась, Марк резко пресекал все ее попытки его разговорить. Так прошли первые два часа. Телефон парня зазвонил. Позирующий встал с кресла.

– Тебе пора.

– Уже? Но я так мало сделала, – заупрямилась девушка.

– Я предупреждал, – стоял на своем герой картины.

– До следующей субботы? – с надеждой спросила Лили.

– У тебя так же будет только два часа.

– Спасибо огромное, – художница подпрыгнула на месте, как маленький ребенок, неожиданно получивший конфету до ужина, – можно…

– Что еще?

– Можно я оставлю мольберт здесь? Он довольно тяжелый, не хочу таскаться с ним по городу. Дома у меня есть еще один, так что я смогу продолжить… – мягко спросила Лили.

– Поставь все в тот угол, – отмахнулся от нее Марк, как от назойливой мухи.

– Спасибо, ты лучший, – просияла назойливая муха.

– Просто, убери все и проваливай уже, – процедил сквозь зубы юноша.

***

Следующая суббота прошла по такому же сценарию, затем следующая и еще одна. Лили почти закончила работать с лицом и ей необходимо было переходить к другим не менее значимым деталям – к телу и собственно к одежде, но она никак не могла найти подходящую рубашку. Девушка перерыла половину магазинов мужской одежды, но все что они могли предложить, ее не устраивало.

– Мне нужна слегка просвечивающая, легкая, широкая, белая мужская рубашка. Я что много прошу? – негодовала она, расхаживая из угла в угол, в комнате Елизаветы Петровны.

– Определенно нет, тыковка.

– Даже если я ее найду, заставить его переодеться будет задачей не из легких. Я даже не знаю, как ему это сказать, чтобы не нарваться на очередную грубость. Вот поему он такой грубый?

– Милая моя клубничка, ты просила его стать своей моделью, и он согласился, хотя не обязан был этого делать. Почему ты считаешь, что общение с незнакомым человеком должно приносить ему радость? Он вправе вести себя так, как ему хочется.

– Ты, как всегда, права, – внучка нежно обняла бабушку, – но мне бы хотелось, чтобы он был чуточку веселее.

– Можешь попробовать устроить ему сюрприз. Но не расстраивайся если он ему не понравится или ты вновь «нарвешься на грубость».

– Я что-нибудь придумаю. Спасибо за идею.

В субботу ровно в десять утра Лили с корзинкой еды в руках и пледом подмышкой, стояла у Марка на пороге.

– Мы идем на пикник, – радостно возвестила она.

– Нет.

– Я все подготовила.

– Нет.

– Ну не пропадать же еде! Тем более мне нужно сравнить уличный свет с уже отрисованным.

– С чего ты вообще взяла, что я пойду с тобой на пикник? – все еще искренне недоумевал Марк.

– С того, что это мои два часа, и мне нужно сравнить свет.

– Мы не договаривались о походах на улицу.

– Ну пожалуйста, – мило протянула Лили, сложив руки в просящем жесте.

– Нет!

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Я буду ныть все два часа.

– Ты просто сейчас отправишься домой и будешь дорисовывать картину используя свое воображение.

– Чего ты боишься? – поняв, что умолять бесполезно, девушка перешла в наступление.

– Ничего.

– Тогда пошли на пикник.

– Я сказал – нет.

– Я оставлю тебя в покое на целую неделю, – шантаж, был следующим в списке: «Сто верных способов получить желаемое».

– Нет!

– Две! Две недели спокойствия и отсутствия меня на этом пороге.

Марк медленно вдохнул.

– Хорошо. Но мне нужно собраться.

– Я жду, – радостно пролепетала Лили, явно довольная своей победой.

– И это время войдет в счетчик.

– Только не затягивай, – промурлыкала нарушительница спокойствия.

Молодой человек удалился в спальню, а Лили осталась стоять у входной двери. Через двадцать минут Марк, растирая остатки солнцезащитного крема на руках, жестом пригласил ее начать их пикник. Они быстро добрались до городского парка, Лили отыскала подходящую полянку, расстелила плед и быстро расставила заготовленные припасы. Импровизированный стол наполнился домашними пирожками с картофелем, клубникой и грушей. Бутербродами с копченой курицей и огурцом, с рикоттой, помидором, маслинами и чесноком, пышными тыквенными кексами с разнообразными начинками, дольками апельсина в шоколаде, канапе с сыром, оливками и красной рыбой, кусочками пиццы, густо посыпанной сыром, оливками, томатами и колбасой. Завершали этот гастрономический парад два термоса, один с холодным лимонадом, другой с горячим чаем.

– Я не знала, что тебе нравится, – заметив ошарашенный взгляд Марка, уточнила Лили.

– Ты сама это приготовила? – девушка утвердительно кивнула, – чтобы отвести меня на пикник? О котором я даже не просил?

– Да, – Лили потупила взгляд, – честно я хотела насладиться теплой прекрасной погодой с тобой. На самом деле мне не нужно «сверять свет», с ним все в порядке. Мне хотелось сделать для тебя что-нибудь приятное. Прости, если снова лезу не в свое дело и причиняю тебе неудобства.

– Не страшно, мне давно нужно было выйти из дома, – Марк разлил чай и протянул дымящуюся кружку Лили.

Они ели, наслаждаясь осенней природой, рассматривали уток, резвящихся неподалеку в пруду, и почти не разговаривали. На самом деле им это и не нужно было. Лили с удивлением отметила, что Марк единственный человек, с которым ей комфортно молчать. Его присутствие необъяснимо успокаивало ее. Дарило безмятежность и легкость. Ей просто хотелось улыбаться.

– Смотри, кажется, они тоже хотят кусочек, – молодой человек указывал на приближающуюся к ним стаю уток.

Птицы, покачиваясь из стороны в сторону уверенной походкой направлялись прямо к обедающим. Подойдя вплотную к пледу, но не ступая на него, они смешно поворачивали головы, пытаясь рассмотреть людей каждым глазом, и забавно по очереди крякали, толи переговариваясь между собой, толи давя таким образом на жалость. Лили отломила кусочек бутерброда и кинула в толпу водоплавающих. Птицы оживились, громко крича и размахивая мощными крыльями, накинулись на кусочек хлеба. Девушка засмеялась. Она отломила еще угощение, но не успев бросить, была атакована одной бесстрашной уткой, решившей урвать лакомый кусочек не дожидаясь собратьев. Лили вскрикнула, выронила хлеб и вскочила на ноги. Птицы начали обступать ее со всех сторон, безотрывно наблюдая за оставшимся бутербродом в ее руке. Художница попятилась. Утки и не думали отпускать ее, они продолжили недовольно кричать, постепенно наращивая громкость и подступая все ближе.

– Это мой бутерброд. Я уже поделилась с вами! – запротестовала девушка, но наглым птицам было абсолютно все равно на ее возмущения.

Лили побежала, а стая уток, галдя на перебой, устремилась за ней. Преследуемая, на бегу пыталась уговорить птиц бросить эту затею, но последние не сдавались. Они бы долго могли так кружить вокруг пледа своей громкой компанией, если бы не резко остановившаяся девушка. Художница услышала, то, на что вообще не рассчитывала. Смех. Марк лежал на спине и держась рукой за живот громко смеялся. От удивления девушка машинально разжала ладонь и остатки бутерброда, к безграничной радости уток, наконец покинули ее руку. Быстро съев все что оказалось на земле и убедившись в отсутствии добавки, стая гордо прошествовала обратно к озеру.

– Чего ты смеёшься? Они меня чуть не съели, – Лили плюхнулась рядом с молодым человеком.

– Думаю, твой бутерброд интересовал их намного больше. Хотя если подумать, – Марк, все еще улыбаясь, оценивающе осмотрел девушку, – тебя бы им хватило на всю предстоящую зиму.

– Теперь у меня моральная травма. А стая уток-убийц будет приходить ко мне в кошмарных снах, – с упреком произнесла Лили.

Молодые люди дружно засмеялись. Лед в их отношениях дал трещину.

– Ладно, нам пора уходить, – неожиданно заключил Марк.

– Но ведь мое время еще не закончилось. Смотри сколько еды осталось, – запротестовала художница.

– Могу позвать твоих приятелей, – юноша тонким длинным пальцем указал на пруд.

– Нет, спасибо!

– Можем доесть у меня дома, – немного помедлив, предложил парень.

– Правда? Но это займет больше двух часов. Ты уверен, что тебе это будет удобно? – тихонько спросила Лили.

– Все нормально, пойдем, – молодой человек встал, несколько раз похлопал себя по джинсам, избавляясь от прилипшего мусора и взглянув, на все еще сидящую на земле девушку, протянул ей руку тем самым помогая подняться.

Приятели быстро собрали остатки еды в корзинку, отряхнули плед и направились к выходу. Пока они шли по тропинкам, заполненным отдыхающими горожанами, Лили поняла, почему Марк так резко захотел уйти. Своими забавами с утками и громким смехом они наделали слишком много шума, тем самым привлекли внимание окружающих. Люди разглядывали парня с легким выражением отвращения на лице. Они переглядывались, шептались и указывали в его сторону пальцами. Лили же ловила на себе взгляды полные жалости и сострадания. Девушка начинала явственно ощущать, причину добровольного затворничества молодого человека. Его нелюдимость, грубость и необъяснимую боль во взгляде.