Читать книгу Мне бы в небо - Татевик Артаваздовна Гамбарян, Татевик Гамбарян - Страница 3

Гай заехал за мной рано утром, и по пути на работу, узнав, что я не успела позавтракать, остановился возле кафе. Я заказала пасту в сливочном соусе с зеленым горошком и посыпанным сверхусыром пармезан, аппетитно облизнулась и принялась за блюдо. Гай заказал себе зеленый чай, он позавтракал дома и на данный момент с улыбкой на губах наблюдал за тем, как я отправляю непослушные макароны в рот.

– Ты очень красиво ешь, мне нравится, – вдруг сказал он.

– Красиво ем? Это что-то новенькое.

– А ты говоришь, что я не делаю тебе комплименты.

– Говорю из-за вредности, – я вытерла губы салфеткой и улыбнулась ему, – кстати, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Слушаю.

– Помнишь, я тебе рассказывала про Луиса, Валери и остальных ребят, которые живут в деревне?

– Помню, ты с ними познакомилась, и вы весело проводили время… – Гай сказал это с неким упреком, от чего я поежилась.

– Да, именно. Вчера звонила Валери…

– Она тебе каждый день звонит. И не только она…

– Они все приедут в город, и некоторое время поживут у меня…

– Что? – Гай не смог скрыть своего изумления, – зачем?

– Валери хочет поступить в медицинский университет, у Франца отбор в футбольную команду, а Луис и Тео за компанию, никогда не бывали в больших городах.

– Сказать, что я в шоке – ничего не сказать.

– Но почему? Они же мои друзья.

– Аврора, три взрослых парня в твоем доме? Тебе не кажется, что это слишком? – Гай нервно теребил в руках чехол телефона.

– Ну и что? С ними Валери. И вообще… – у меня в горле все пересохло, и я потянулась за стаканом воды, – мы очень сблизились…. Их семьи хорошо общаются с моими родителями, я не могу отказать им.

– Я не удивлюсь, если узнаю, что ты сама их позвала!

– Да, сама. Потому что не вижу в этом ничегоплохого. Я говорила им, что если они приедут в город, могут остановиться в моем доме.

– Я в шоке.

– Если Валери поступит, она останется жить в моей квартире.

– А если Франц пройдет отбор, тоже будет жить с тобой? – язвительно поинтересовался Гай.

– Нет… Послушай, я понимаю, как ты сейчас чувствуешь себя. Но я вас познакомлю, ты убедишься, что они хорошие люди, вы подружитесь.

– Не уверен.

– Гай, не будь таким резким…

– Мне нужно подумать обо всем.

– Как всегда, – я закрыла лицо ладонями, – ты даже не хочешь меня понять.

– Официант, принесите счет, пожалуйста, – сказал Гай мимо проходящему парню, – Аврора, собирайся, я отвезу тебя на работу.

– Если хочешь, можешь позвонить моим родителям…

– Зачем?

– Папа любит Луиса как собственного сына.

– Прекращай, я опаздываю на работу.

Я глубоко вздохнула и встала из-за стола. Гай укрылся от меня своим хладнокровием словно бронежилетом, и уже никакие мои уговоры не способны были смягчить его.

-Когда они приедут? – спросил он, когда я собиралась выйти из машины.

– Через неделю…

– Понятно.

– Пока, – я хлопнула дверью и быстрыми шагами направилась к зданию типографии.

– Аврора, доброе утро!

В лифте я встретила Роберта,высокого худого писателя с торчащими в разные стороны темными волосами и с небрежной щетиной.

– Оно не совсем доброе, – сказала я, нажав кнопку этажа.

– Не у тебя одной. Отказались напечатать мою новую книгу, я в отчаянии.

– Почему?

–Говорят, слишком много философских мыслей и слишком мало интересных сюжетных линий.

– Мне жаль, – я положила руку на плечо подавленного мужчины, – просто они ничего не понимают в настоящей прозе.

– Это так грустно.

– Согласна.

– Я теперь на долгое время впаду в глубокую депрессию…

– Как я тебя понимаю. Кажется, я уже впала…

– Может быть, поужинаем вместе? – мужчина сощурил свои темные глаза и улыбнулся мне, – тогдамы сможем поднять настроение друг другу.

– Прости, но у тебя сегодня неудачный день во всех смыслах.

– Это значит, ты мне отказала?

Я вместо ответа кивнула и вышла из лифта. Напоследок наградила его самодовольным взглядом, от которого он нахмурился. Не люблю наглых мужчин, особенно таких, которые уверены, что любая женщина в мире мечтает поужинать с ними. Роберт писал книги, которые к тому же печатались, и он относился к тем многочисленным холостякам, не желающим жениться в ближайшие лет двадцать, и прожигающим свою жизнь среди молоденьких девиц, покоренных писательским даром.

– Аврора, – в коридоре меня догнала Софи, – доброе утро. У меня завтра день рождения, мы собираемся с девочками сходить в бар. Я приглашаю тебя.

– Спасибо, – я окинула блондинку в ярко-красном платье с глубоким декольте взглядом, который ее рассмешил.

– Слишком глубокое, да?

– Эмм… – я почесала затылок, – для меня да, но тебе к лицу красный.

– Забавная, – она потрепала мои волосы, – присоединяйся к нам, будет весело.

– Постараюсь, дорогая, – сказала я, взмахнув своими длинными волосами.

Софи сделала комплимент моей прическе и позволила мне, наконец, дойти до своего кабинета. Я незамедлительно приступила к работе, закончила с первой книгой, принялась за вторую, пропустила обед. Честно говоря, я старалась отвлечься от настойчивых мыслей, нагло лезущих в мою голову, а работа в чем-то помогала этому. Но мысль о том, что через несколько дней я увижу Франца, не оставляла меня ни на секунду.

Что я почувствую, увидев его? Кажется, моя внезапная влюбленность к этому сероглазому парню уже угасала. Расстояние заглушает все, даже такие сильные чувства, которые заполняли меня почти все лето. Мне хотелось верить в то, что встретившись друг другом, нас ничего не будет объединять кроме дружеского тепла, но я знала, что заблуждаюсь. Он в меня влюблен, и в его отношении ко мне ощущается еле заметное упорство, а я в свою очередь пытаюсь убедить себя в том, что не испытываю ничего.… Из-за страха.

Я не собираюсь расставаться с Гаем ради воздушных, прозрачных отношений с Францем. Позволить нашей истории продолжаться – как отправиться в далекое плавание без корабля на маленькой непрочной лодке. Риск застать сильнейшую бурю очень велик; я могу утонуть в этом человеке словно в открытом, переменчивом море.

Кроме того, я не могу причинить боль Гаю. Я люблю его. Пусть и эту своеобразную любовь невозможно объяснить словами. Но она есть, она совершенно реальна, более того, она крепка. Ее не исчерпать ничем, она вросла в мое сердце подобно тому, как корни дерева врастают в твердую почву, зная, что найдут там убежище.

Я предала нашу верность. Еще в тот момент, когда увидела Франца и позволила своим ногам оторваться от земли.… Разве я могла противиться этому? Может быть, и не могла, но это не успокаивает меня, когда я смотрю на свое отражение в зеркале. Я вижу предателя, который не смог подавить безумное влечение и разочаровал в первую очередь сам себя.

Поверьте, если человек уважает себя, то не избежит душевных терзаний, не важно, насколько далеко он сбился от своего правильного пути. Даже малейший, незначительный шаг в другую сторону – это уже измена. А те, кто этого не признают, просто тешат себя иллюзиями и пустыми оправданиями.

К счастью, рабочий день подошел к концу, и я почти выбежала из этого душного помещения на свежий воздух. Погода исправилась, и кусочек лета все-таки остался в большом городе В… Я решила прогуляться пешком до метро, не хотелось звонить Гаю, тем более, я прекрасно понимала, чем вызвано его недовольство. Но я слишком сильно хотела увидеть мою волшебную четверку и ни за что на свете не смогла бы отказаться от времени, которое могу провести с ними.

Во мне произошли яркие перемены, вызванные предвкушением встречи с ними. Осенняя хандра отошла на второй план, появилось желание прикупить новой одежды, изменить прическуи сделать пирсинг. Эта идея давно таилась в моей безумной голове, но ее всячески пытался изгнать оттуда Гай. Проснувшись сегодня утром, я поняла, что мне хочется совершить какой-нибудь поступок, выходящий за грани моего целомудрия. И по дороге к метро я зашла в тату-салон.

Мне прокололи хрящик уха, и я, довольная тем, что поборола еще один свой страх, с приливом странного энтузиазма, вернулась домой. С порога мне в нос ударил аппетитный запах еды, я застала на кухне Рене, она тихо напевала какую-то французскую песенку и мешала на сковородке деревянной лопаткой белые шампиньоны.

– Аврора, – она встретила меня своейбелоснежной улыбкой, – я решила приготовить твои любимые шампиньоны. Разговаривали с утра с твоей матерью, и она напомнила мне, как ты их любишь.

– Да, очень люблю, – сказала я, вдохнув чарующий запах.

– Рассказывай, – Рене вновь повернулась к плите, когда я опустилась на стул возле окна с нежно-голубыми занавесками, – как на работе дела?

– Как обычно. Сегодня один писатель хотел пригласить меня на ужин, но я красиво ему отказала.

– Только Гаю не говори об этом, ему и так не нравится твоя работа.

– Гаю вообще не нравится, когда женщина работает.

– И я его могу понять, – Рене тоже села за стол, напротив меня, – ты такая хорошенькая, страшно отпускать на работу, где много голодных мужчин.

– Которым нет до меня никакого дела, – резюмировала я.

– Сама-то веришь, в то, что говоришь?

– По крайней мере, мне хочется верить в это. Я так устала от всего, честно.

– Моя милая, – Рене заботливо погладила меня по голове, – что с тобой такое? Я думала, ты хорошо отдохнула, набралась сил. Аврора, ты проколола себе ухо? Совсем обезумела?

Взгляд Рене упал на мое красное ухо. Я засмеялась, посмотрев на ее ошарашенное лицо.

– Это всего лишь пирсинг, – сказала я, переведя дыхание после приступа смеха, – а у тебя такое смешное лицо, будто я сделала на лбу татуировку.

– Даже не знала, что в этом месте можно вставить сережку, – она покачала головой.

– Теперь знаешь, – хихикнула я.

– Несносная девчонка.

– Кстати, хотела поделиться с тобой. Ко мне приезжают друзья, я так хочу познакомить их с тобой.

– Знаю, твоя мама говорила.

– Они так отличаются от всех людей, которых мы с тобой встречаем в городе. Ты увидишь.

– Хорошо, дорогая, – Рене поправила свои волосы и снова принялась за готовку.

Шампиньоны получились вкусными. Мы с Рене наелись их до обжорства, после устроились на диване, посмотрели старую, но самую любимую экранизацию «Гордость и предубеждение» по книге Джейн Остин. Когда Рене заснула, прижав к себе свои острые коленки, я накрыла ее пледом и вернулась на кухню.

Два часа я посвятила своей книге. Мне оставалось дописать последнюю главу и отдать ее на оценку писательнице, с которой мы познакомились благодаря моей работе. Это первый роман, о котором хотелось рассказать. И он с первой и до последней страницы должен был быть обо мне. Странно обнажать перед читателями свою душу, открывать ее совершенно незнакомым людям, но порой это становится необходимостью. Тогда, когда в жизни наступает переломный момент, когда понимаешь, что собственные мысли заводят в тупик. Так и появляется книга, где множество страниц, исписанных одними лишь ощущениями.

Однажды я подумала о том, что могу помогать людям. Тем, что пишу. Вдруг у кого-то такая же история, как и у меня? И как минимум, когда он будет читать мою книгу, подумает о том, что не одинок в своих переживаниях.

В детстве я написала маленький рассказ, в который вложила все свои переживания. Совершенно случайно мама нашла его и прочитала. И, как мне казалось, с этого дня ее отношение ко мне изменилось. Она стала разговаривать со мной. Долгими вечерами, когда отец задерживался на работе, мы с ней говорили обо всем, и благодаря этому, у меня никогда не было секретов от нее. Это я и называю особой связью, которая соединяет нас за много километров друг от друга. Связь, которая с годами не пропадает.

– Алло, – я ответила на телефонный звонок.

– Аврора… – голос Гая звучал тревожно.

– Что случилось?

– Мне придется на две недели уехать в другой город из-за работы. Ничего не могу сделать, чтобы отказаться от этой командировки.

– А зачем от нее отказываться?

– Я не хочу оставлять тебя наедине с этими парнями.

– Ты о ком?

– О твоих друзьях из провинции.

– Гай… – я глубоко вздохнула, – мы друзья. Они младше меня, намного… нет причины беспокоиться.

– Не знаю… – немного помолчав, сказал он.

– Что ты не знаешь?

– Ты любишь меня?

– Да, – искренне сказала я, – ты не веришь мне?

– Верю.

– Когда уезжаешь?

– Через два дня.

– Так скоро…

– Я приеду завтра к тебе. Поговорим.

– Хорошо, родной. Пока.

Гай уезжает…. Франц приезжает. Ирония судьбы или нелепая случайность? Я уронила голову на руки, вытянутые на столе. От чего-то неприятная дрожь прошлась по всему телу. Если жизнь бросает мне вызов, я приму его… только не знаю, достойно или же недостойно. В любом случае, во всем этом чувствуется неизбежность… моя неизбежность.