Читать книгу Серебро. Полночь оборотня - Татьяна Абалова - Страница 7

Глава 6

Оглавление

Утром я силком заставила себя встать. Могла бы остаться в постели, потому что никто не осудил бы человека, вернувшегося домой на рассвете, но мне крайне важно было увидеться с Вито. Мы вчера плохо расстались, и я собиралась просить у него прощения. Пока умывалась, я тщательно продумывала речь.

«Дорогой Аурелио! Я вела себя как законченная эгоистка. Ты имеешь полное право любить кого угодно. Ты не моя собственность».

Да, я извинюсь перед Вито, но это будет тактический ход. Никогда и ни за что я не приму поражения.

«Умная женщина всегда добьется своего, – говорила я себе. – Ни мытьем, так катаньем. До моего совершеннолетия целых два года – это масса времени, чтобы отвадить от Аурелио всяких красноперок».

У меня были грандиозные планы.

Но все они рухнули. На пробежку со мной вместо Вито вышел Гонго.

– А где мой брат?

– Его не будет.

– М–м–м, секретное задание, – я сделал вид, что меня совсем не задела внезапная отлучка Аурелио. «Я тут нужней». Ага. Врун. Хотел заняться моим воспитанием, а как понял, что перед ним крепкий орешек, так сразу сбежал. Слабак.

Одно хорошо, теперь я могла забыть про суровые тренировки.

М–да. Зря я тешила себя, что в обмен на финт Вито получу свободу. Как выяснилось, Гонго – преданный друг. Такой не подведет, если его попросят о подмене. И отличный учитель. С твердыми моральными принципами. И железной хваткой. Здоровяка Инвара на слабо не возьмешь.

Рядом с ним мне было стыдно вспоминать, как я чудила с Вито. Гонго за волосы вытащил бы меня из бассейна, если бы я вдруг вздумала плавать нагишом. И, не дав одеться, погнал бы по центральной улице, чтобы впредь неповадно было издеваться над взрослым человеком. Как же сильно, оказывается, послаблял мне Аурелио!

– Тебе кто платит за мое истязание? Отец или Вито?

– Я умный. Беру с обоих, – Гонго увернулся, не дав себя задеть деревянным кинжалом.

– Чувствуется. Я до встречи с тобой не понимала, что такое рабство. Думала, гремлю кандалами с Вито.

– Теперь видишь разницу?

– С тобой сдохнуть можно. Совсем загонял.

– Я честно отрабатываю деньги, – выпад вперед заставил меня отпрыгнуть. Но подсечка не позволила удержаться на ногах. Я повалилась на спину. Тупой клинок тут же прижался к моему горлу. – Ты убита.

Вито не вернулся ни через месяц, ни через год. Мне казалось, что он исчез из моей жизни навсегда.

Поначалу я не находила себе места. Злость переросла в беспокойство, а беспокойство в высшую степень уязвленности. Меня бросили, даже не захотев объясниться. Гонго молчал, в Департаменте делали удивленные глаза. Иногда издевались. «Вито Аурелио? Кто такой? Нет, не знаем».

Лорд Сэкхарт хмурился и притворялся, что сильно занят. Серьезного разговора не получалось.

– В чем дело, Лети? Работа есть работа. Почему тебя раньше не удивляло исчезновение Аурелио?

Да потому, что раньше у меня не было к нему чувств.

В желании узнать, куда делся Вито, я пошла на преступление. Украла ключи и переворошила все документы в отцовском кабинете. Кроме того, что в пригороде продолжала орудовать банда незарегистрированных оборотней, ничего нового я не нашла. Я даже опустилась до того, что устроила слежку за Ханной Бушер, всякий раз надумывая причину смены ее настроения. Ханна улыбается? Значит, ночью ее навещал Вито, и она счастлива. Грустит? Неужели поссорились? Наверное, никто, даже она сама, так не жаждали ее свадьбы с каким–нибудь из ухажеров, как я. Вокруг нее их крутилась тьма. Вот и пускай выбирает, а Аурелио мой.

«Что я делаю?» – я билась головой о стол, призывая себя вернуться к прежней жизни.

Да, первая любовь редко бывает счастливой. Моя оставила широкую борозду в душе. И пока она кровоточила, я не находила себе места.

Но однажды, когда боль перестала быть острой, а надежды на то, что Вито скоро вернется, иссякли, я очнулась.

«Я человек. И не позволю зверю, сидящему во мне, взять надо мной верх».

Я была уверена, что в Аурелио влюбилась именно моя волчица, иначе я не вела бы себя так дико.

Стать новой, сильной и независимой помогли уроки, преподанные мне братом и его другом. Да и взросление внесло свою лепту в формирование стоического характера. К восемнадцати годам я больше не поддавалась ни всплескам отчаяния, ни зову луны.

***

– Вот скажи, как у тебя получается? Едим мы одинаково, но я расползаюсь, как сдобное тесто в тепле, а ты все такая же тонкая, – Шелли облизала пальцы, испачканные кремом. Мы сидели в знаменитой кондитерской «Торты мэсс Тутси» за столиком у окна. Перед нами стояла трехэтажная тарелка с пирожными, и мы разделывались с нижним ярусом. Все самое вкусное ждало впереди.

– Приходи каждое утро в шесть, увидишь, – я отпила из чашечки новомодный горький напиток.

– Фи, в шесть я еще сплю, – подруга поморщилась, пригубив кафу. Мучилась, но пила, боясь, что ее сочтут недостаточно утонченной. В полдень кондитерская полнилась посетительницами, которые тоже потягивали привезенный из Абратии напиток. Добавить в него сахар и молоко могли только отважившиеся получить звание «деревенщин». Истинные леди должны мучиться, но пить кафу в первозданном виде. Ну или закусывать пирожными, как мы с Шелли.

– Вот то–то и оно. Любишь ты себя сильно.

– Больше любить некому, – вздохнула Шелли, высматривая следующую жертву неуемного аппетита. Заварное пирожное ладно легло в руку. Откусив, подруга закатила глаза от удовольствия. Ложкой она категорически не пользовалась. «И так крохотные, на два укуса, зачем ложка?»

Я с тоской посмотрела в окно. Отголоски первой любви еще жили во мне. Тем более, что полночь оборотня, когда до боли обостряются все чувства, только–только миновала.

– Слышала, вчера нашли еще одну девушку на холмах?

Я кивнула. Не слышала, но читала доклад в кабинете отца. Горожанка. Возвращалась в полночь из трактира, где работала посудомойкой. Разорванная одежда, следы крови под ногтями, что говорило о ее сопротивлении насильнику. Примятая трава. Лишь ниже, у самой кромки реки, где почва никогда не просыхает, нашли глубокий отпечаток волчьей лапы. Наклонился к воде, когда пил. В природе таких крупных волков не существует. Значит, опять оборотень.

– Жуть.

– Лакомитесь?

За наш стол бесцеремонно сел Харрит. Вопреки прогнозам Шелли, после бала принц не атаковал меня визитами и предложениями руки и сердца. Что значительно упростило наши отношения. Мы встречались, перекидывались парой слов, могли даже вместе сходить на выставку или концерт, но дальше дружеского общения дело не шло. Принца совершенно не смущало вечное присутствие подруги рядом со мной. Иногда он даже заезжал за ней первой, и я от них узнавала, что мы куда–то собираемся. Нам было комфортно втроем.

– Слышал о новом нападении оборотня? Говорят, он ее всю порвал. Мерзко, да? – Шелли умеет создать приятную атмосферу. Улыбка с лица Харрита моментально слетела. Он удрученно цыкнул и отвернулся к стеклянному стеллажу. Там хозяйка торопливо выставляла свежую порцию выпечки.

– А ну–ка, покажи свои глаза. Почему они у тебя красные? – никак не могла угомониться Леди Бестактность. Она, схватив Харрита за подбородок, заставила посмотреть на нее. Я пнула подругу под столом. – Опять всю ночь с моими братьями в карты играл?

– Шелли, какое тебе дело до нас? – он убрал ее пальцы с лица.

– Выпускной год, а вы как с цепи сорвались. Ты тоже пропускаешь занятия в академии?

– Я как раз оттуда. Вышел перекусить, но увидел вас и зашел поздороваться. Теперь, наверное, не успею, – Харрит глянул на огромные напольные часы, стоящие у входа. Вместо гирь на цепочке висели две огромные конфеты. Стрелки перемещались по циферблату, выполненному в виде кремового торта.

– Хочешь? – Шелли подвинула вазон с пирожными, но недовольно скривила лицо, когда Харрит презрительно фыркнул.

– Мне бы мяса, – он вновь посмотрел на прилавок с выпечкой, но ничего мясного кондитерская предложить не могла. – Ладно, пойду дальше грызть гранит науки.

– А мои братцы, наверное, до сих пор спят.

– Они так поздно вернулись? – Харрит нахмурился.

– Они и рано не вернулись. Когда я уходила, их еще не было дома. Постой, но разве вы не гуляли вместе?

Известие, что друзья продолжили шляться без него, вконец расстроило принца. Быстро попрощавшись, он покинул кондитерскую.

– Чего это он так разозлился?

– Сколько тебя можно пинать, чтобы ты заткнулась? Человек лучился счастьем, пока ты не начала о растерзанной покойнице и непутевых братьях.

Шелли заглянула под стол.

– И ничего ты меня не пинала, я ноги под стулом держала.

Я тоже задрала скатерть.

– Черт.

– Ищи причину в себе. Человек лучился счастьем, а ты его пинала. Кто захочет после такого приема продолжить светскую беседу?

Аппетит окончательно пропал. Остаток пирожных мы забрали с собой. Мэсс Тутси разделила их на две коробки и перевязала лентами. Мы молча шли по центральной площади. Дети шумно бегали между каменными скульптурами, пожилые леди кормили птиц, играл, путаясь в нотах, уличный музыкант. Звон колоколов на курантах распугал голубей.

– Последние теплые деньки, – произнесла Шелли, подставляя лицо солнцу.

Как оказалось, это были наши последние безмятежные дни. Братья Вайрих домой так и не вернулись. А где–то через месяц в одном из подвалов Заречья нашли два полуразложившихся трупа оборотней, умерших насильственной смертью.

Я читала документы отца. В них высказывалось подозрение, что неизвестные и есть Свирг и Готвер, поскольку их исчезновение произошло как раз в полнолуние. Новый час волка ожидался только через три дня, так что сомнений у следствия не оставалось, что нашлись трупы именно братьев Вайрих. Сенсационная новость о том, что оборотни проникли во дворец, разнеслась со скоростью ветра. Но я отказывалась верить в эту версию. Я ни разу не чуяла от них характерного запаха оборотня.

Убитый горем отец Шелли тем не менее подал в отставку и вывез осиротевшую семью в особняк за городом. Я ожидала, что король отговорит лорда Вайриха покидать пост, но Генрик Третий молча подписал документы. Мало того, приказал гвардейцам оцепить загородный особняк бывшего казначея.

– Неужели кто–то верит, что Шелли и ее родители тоже оборотни?

У отца были больные глаза.

– Дочь, в королевстве творится неладное. Ты просто не осознаешь масштаба беды. Пусть лучше Вайрихи посидят взаперти, чем будут закиданы камнями. Народ возбужден. Кто–то сильно мутит воду.

Из учебника истории я знала, кто оказался повинен в гибели добропорядочных граждан Заречья. Потому смело предположила, что зачинщик прежний. Тот, кто похитил маму, кто сделал меня недочеловеком, но так и остался в тени. Я пребывала в полной уверенности, что он и сейчас следит за мной. Очень хорошо, что меня отучили бегать на зов луны. Враг давно бы догадался, что за моим милым личиком скрывается недоделанный оборотень.

– Нет, папа, что–то не сходится, – поразмыслив, я возразила самой себе. Только что уверяла, что зачинщик из оборотней, а теперь вдруг усомнилась. – Смута явно направлена против оборотней. А значит, они сами не могут быть причастны к ней. Зачем им подвергать себя нападкам?

– Смута направлена против власти. Если братья Вайрих – оборотни, то получается, что один из представителей короны укрывал в своем доме иных. Незарегистрированных и без браслетов усмирения. Не зря же на каждом углу кричат, что власть имущие не подчиняются собственным законам. Мол, богатенькие не переезжают в резервацию и не подвергаются унизительному ношению Стража. Каждое полнолуние приносит новую жертву на холмах, а король бездействует.

– Я все рано не понимаю, – я мотнула головой. – Какой резон тайному врагу обвинять оборотней? Он же, судя по всему, сам из них? Иначе зачем ему пытаться протолкнуть нелюдей к власти?

– Кто–то очень умный показывает на примере братьев Вайрих, что есть оборотни–убийцы, возомнившие, что им все ни по чем, так как они сынки богачей. И есть законопослушные, живущие в резервации. Одним нельзя доверять, другим можно.

– Игра в плохих и хороших?

– Верно. Когда–то у нашего врага не вышло нахрапом взять власть. Оборотней посчитали исчадием ада и прокляли. Поэтому он потратил долгие годы, чтобы создать благополучный образ иных. Мол, сами оборотни, плодящиеся щенками – достойные жители Тамбера, а те, что когда–то напали на Заречье – истинные звери. И они никуда не делись. Спрятались при дворе и продолжают чинить непотребства.

– Но если Готвер и Свирг на самом деле были оборотнями, то при дворе должна начаться чистка. Будут искать их пособников.

Отец кивнул.

– Она уже началась.

– Папа, мне страшно. А вдруг меня вычислят? Где Вито? Он так нам сейчас нужен!

– Девочка, он занимается делами короля. Не будем отвлекать его тем, с чем можем разобраться сами.

Я кивнула. Мы можем разобраться сами.

Нет, все–таки мне повезло, что я недо–оборотень. Иначе мой папа тоже слетел бы с должности. Он укрывал у себя «волчицу» долгие семнадцать лет. Это ли не пример того, что власть делит людей на тех, кто обязан жить в резервации, и на тех, кому все дозволено?

Предупрежденная о волнениях я старалась не покидать дворец. Все, что мне нужно было для жизни, находилось здесь. Собираясь на будущий год поступать на курсы при магической академии, я с особым усердием взялась за учебники.

Учителя, нанятые Аурелио, продолжали ко мне приходить. Его друг, хоть и был по самую макушку занят в Департаменте, все же находил время погонять меня. Единственное, что раз и навсегда отменилось с уходом Вито – это уроки танцев. Но по этому «предмету» я скучала больше всего. Гонго Инвар оказался никудышным партнером, и я убедилась в этом не раз. Во дворце время от времени давались балы или музыкальные вечера, куда меня неизменно сопровождал один и тот же кавалер. Папа доверял ему. И Гонго с особым усердием отгонял от меня сомнительных ухажеров, отказывая им под предлогом, что следующий танец я обещала ему. Но я не скучала. Рядом всегда были Шелли и Харрит, и мы чудесно проводили время.

Сейчас же все изменилось. Поэтому я решила заняться танцами самостоятельно. Кроме того, близилась полночь оборотня, и мне срочно требовалось занять себя.

Королевская библиотека располагала не только книгами, но и музыкальными кристаллами. В столице много лет работала мастерская, где записи мелодий наносились на полудрагоценные камни. Чем крупнее оказывался камень, тем больше на нем помещалось произведений. Мне однажды повезло побывать в Доме музыки. Королевский оркестр как раз записывал партию главной героини из оперы «Смерть Фисильды». Душераздирающая история любви меня, десятилетнюю, не впечатлила, но позже, когда Аурелио исчез, я нашла тот кристалл и слушала его, рыдая в подушку.

Но время любовных страданий прошло. Теперь я искала музыку, подходящую для танцев. Когда мы репетировали с Вито, он приглашал одного из музыкантов королевского оркестра, и тот подыгрывал нам на вьюдоре – сложном многострунном инструменте. Танцевать при свидетелях я не собиралась, поэтому решила обойтись кристаллами. Да, звук неживой, но вполне сойдет, чтобы отвести душу.

– М–м–м, какой странный выбор.

Я обернулась, не ожидая, что в этом закутке есть кто–то кроме меня. Отсортированные мной камни рассматривал Харрит.

– Ваше Высочество, – я присела в приветствии.

После трагедии с братьями Вайрих и ссылкой Шелли мы виделись редко. Не потому, что я сторонилась младшего принца. Он сам не проявлял заинтересованности. Отвечал сухо, вечно торопился по делам. Словно трио, превратившееся в дуэт, его мало волновало. Честно говоря, я часто думала о младшем сыне короля. Мне его не хватало. Даже нашла объяснение его отстраненности: ему нравилась Шелли, и только поэтому Харрит с таким удовольствием проводил с нами время. Жаль, что он не успел ей признаться. Подруга достойна любви принца.

– «Лебединый дуэт», «Кружение лепестка вишни», «Грезы ветра», «Морозные кружева», – продолжал перебирать кристаллы Харрит. – Разве эти мелодии не для танцев?

– Да, для них. Скоро Новогодний бал, и я хотела бы отточить основные движения.

– Если он состоится, – камни со стуком вернулись в выданную библиотекарем коробку.

– Что может помешать?

Принц посмотрел на меня осуждающе.

Дура я бестолковая. В стране смута, у моей подруги горе, и она сидит в заточении, а я думаю о развлечениях.

– Прости.

– Это ты меня прости. Пойдем, – Харрит сунул коробку подмышку и протянул руку.

– Куда? – я растерялась.

– Танцевать. Я тоже давно не разминался.

Я собиралась идти в одну из общественных комнат, специально предназначенных для занятий танцами. Там зеркала на всю стену, мягкое освещение, выверенное место для кристалла, чтобы звук, исходящий из него, распределялся равномерно. Но Харрит повел меня в Северное крыло. Королевское.

– Это мои покои, – принц кивнул на высокие двери, возле которых грозной стражей застыли два рыцаря. Я постучала по доспехам, пустота внутри них ответила металлическим лязгом.

– Для устрашения?

– Нет. Это светильники, их шлемы ночью горят.

– Чтобы ты безошибочно нашел свои покои? – я посмотрела вдаль и, хотя в коридоре наблюдалось еще несколько дверей, нигде больше не стояли фигуры в броне. Ошибиться было бы трудно.

– Я в детстве страдал лунатизмом и сильно пугался, если обнаруживал себя в кромешной темноте. Обо мне позаботились таким образом. Я привык, поэтому попросил не убирать. Иногда они и сейчас полезны, – Харрит ласково погладил нагрудник. – Когда засидимся за картами…

– И изрядно выпьете, – добавила я, улыбаясь. Видела однажды, когда ночевала у Шеллли, в каком состоянии вернулись ее братья. Они на ногах не держались. И ломились не в те двери. Пока дворецкий не довел их до нужных покоев.

Видимо, мы думали об одном и том же. Принц печально выдохнул.

– Мне не хватает братьев Вайрих.

– А мне не хватает Шелли. И… тебя.

Серебро. Полночь оборотня

Подняться наверх