Читать книгу Преломление света - Татьяна Аксенова - Страница 11
Скамья Иннокентия Анненского
ОглавлениеИ снег, и фонари слепят мои глаза,
И звёзды мечутся на ветках, будто иней.
– Кто ночью в Царское? Извозчик! Кто же «за»?..
И сани делятся, как хлеб, между своими.
Ахматова и Гумилев – им ночь светла!
Но нам-то, нам-то всем какое дело
До закоулка в парке Царского села
И до скамьи, где Анненский сидел там?
Любил сидеть… Его любимая скамья…
Там чья-нибудь сейчас фигура седокудра…
В «акмеистических санях» как-будто я.
Обратный поезд в Петербург уходит утром…
Отяжелел сугроб – замёрзший Мандельштам,
Городит чушь про птиц лубочный Городецкий.
А мы уже не здесь, но и ещё – не там,
Где монархизм живёт в воспоминаньях детских…
«Коль славен…» заменил «Интернационал».
А у «Двенадцати» такая подоплека,
Что словно он Христа повторно распинал!» –
Затравит Гумилев застенчивого Блока…
И будет страшен мир и отчуждаем Блок,
Расстрелян Гумилев с последней папиросой.
Нам на миру и смерть красна! И каждый лёг,
Столь жертвенно прервав «проклятые вопросы»!
И слезная купель сквозь огненный фонтан
Пробьется Божьей правдой, Словом тем же…
А мы ещё не здесь, но и уже – не там,
И сани унеслись к скамейке опустевшей…