Читать книгу Россия – боль моя. Том 3 - Татьяна Александровна Борщевская - Страница 2

Наверное, для того, чтобы понять, почему такая беда стряслась с Россией в 20-м веке, стоит еще не раз заглянуть не только в лица авантюристов, вздыбивших Россию и повлекших ее почти к исторической гибели, но заглянуть и в ее историю, где, возможно, тоже можно найти ключи к некоторым загадкам.

Как низверглась Россия в революцию, в большевизм и даже как строился большевистский социализм, уже кое-что сказано в других главах. Здесь, может быть, стоит попытаться понять, почему прижился в России социализм и просуществовал 70 лет. Ведь революции в начале 20-го века прошли во многих странах Европы, но пустила она корни, – чуждая России революция, – только на российской земле.

Мы уже говорили о том, что внедрен был большевизм в сопротивляющуюся российскую почву огромным насилием и все 70 лет на насилии держался. Но не только на насилии. Были в народном менталитете, в истории России особенности, которые помогли и большевизму, и социализму все-таки прорасти в России. (Считаю эти категории разными: большевизм был авантюристическим, кровавым, бандитским механизмом вколачивания в российскую почву совсем не бандитских, хотя, быть может, и сомнительных, социалистических идей).

Большевики, крушившие Россию «до основанья», вернули ей все, что создавало в ней в начале 20-го века революционную ситуацию: самодержавие, рабство, нерешенный земельный вопрос, бедность. Но все это приняло новые, большевистские черты, которые не снились старой России.

Создав номенклатуру, Сталин вернул и социальное неравенство, более глубокое, чем в дореволюционной России.

Сталин вернул и бесправие, и произвол, каких не знала Россия ни в какие времена. ЗАКОН как основа, стержень государства только создавался, входил в жизнь, становился, когда большевики обрушили Россию.

Но в России было православие и было понятие совести и справедливости (естественно, тоже работавшие не везде и не всегда), но была такая ходячая поговорка: «Тебя как судить – по закону или по совести?»

В истории России была попытка установить законную сверхсправедливость. Киевский князь Владимир Святославич, правнук Олега, имевший очень большую семью, за что был прозван: «Владимир – Большое гнездо» – решил установить закон наследования престола справедливый для всех детей – и старших, и младших. История знает, что эта ситуация не имеет справедливого решения: старшие и младшие дети всегда не равны в правах наследных.

Владимир решил обмануть историю и здравый смысл. По его закону о наследовании Великокняжеский Киевский престол получал старший сын. Дальше шли княжества поменьше, менее привлекательные и более удаленные. Их получали соответственно возрасту следующие дети.

Когда старший сын умирал, его престол по праву получал следующий сын, брат умершего князя. А все остальные перемещались, соответственно, на лучшие места, ближе к центру.

Но к моменту смерти Великого князя у него нередко был уже достаточно взрослый сын, прямой его наследник.

Этот непродуманный утопический закон наследования положил начало вековым распрям между дядьями и племянниками, а поскольку князья нередко привлекали к своим междоусобицам татар, эти распри принимали жестокий, кровавый, разрушительный характер. Да и в удельный характер владения землей были заложены не только междоусобицы, но и бесхозяйственность. Все общее и ничье, сегодня мое, завтра – чужое. Единственное желание – Великий престол. Зависть, интриги, предательство, преступления, братоубийство. Раздираемая распрями Россия не могла противостоять игу монголов, которые выжигали, вырезали, продавали русичей в рабство. И понадобился святой гений и энергия Сергия Радонежского, посланного Богом страждущей России. Сергий Радонежский, – возможно, единственный в мире святой, чистый политик сумел положить конец распрям, объединить разрозненный народ в святой вере, подняться и победить вековечного врага, создать свое единое государство – Святую Русь.

(Стремление к абсолютному совершенству, как и к абсолютной истине, по-видимому, пагубно, ибо нет совершенства в этом мире… Много веков спустя мы снова попытались построить совершенное общество… Но род человеческий несовершенен – в этом просчет и причина провала утопических идей, более совершенных, чем человечество. Исторический опыт показывает, что идеи справедливости должны реализовываться в рамках здравого смысла и нравственных норм).

Российское самодержавие. Оно губительно опаздывало с реформами, или необоснованно обрывало, или отменяло их, не отвечало во-время на острые вызовы времени. Возможно, всегда боялось раскачивать такую большую и сложную «лодку», как Россия. Оно платило за это революционным напряжением в обществе, которое угрожающе нарастало и рвануло революцией, которая самодержавие смела.

Была палочная система наказаний. Она была отменена только в 1861 году (эта система касалась крестьян и солдат, основную массу которых составляли крестьяне, а крестьяне – это 83% России).

Позорное крепостное право, просуществовав 2,5 века, было отменено только в 1861 году. Реформа шла трудно, не одно десятилетие, и в итоге до конца не была доведена: земельный вопрос решен не был. Этот не решенный, вечно больной крестьянский вопрос в крестьянской стране был причиной большой революционной смуты 1905 – 1906 годов и стал основополагающим в революции 1917 года (при наличии массы других проблем и лозунгов).

Революция смела самодержавие: Февральская революция его устранила, большевики выжгли его с корнем.

На смену самодержавию пришло большевистское насилие, которое вскоре обернулось тиранией Сталина.

Да, в системе самодержавного правления России были тираны, и прежде всего наиболее значительный, вошедший в этом облике в историю, Иван Грозный.

Сталин учился у Грозного.

Преступный царь казнил страшными казнями своих сподвижников и противников, вырезал и выжигал со своими опричниками (у него была для этого своя специальная служба, своя «железная рука» – опричники) не только семьи со стариками и младенцами, но и целые деревни и города. С особым тщанием и сладострастием он вырезал высшую элиту общества. Как пишет Валишевский в «Смутном времени», центральные области обезлюдели, поместья служилых людей обратились в пустыни, сократилось в числе тяглое население, до крайности обострились столкновения между различными элементами населения. Огромное количество народа было в бегах. Густо заселенные ранее места обезлюдели, хозяйство пришло в упадок, люди ушли в бродяжничество и разбой. Он разрушил такие города, как Воронеж, Курск и мн. др.. Колыбель русской демократии Новгород он вырезал; в Волхов было сброшено более 10 тысяч трупов – вода в полноводной широкой реке была красной от крови. И никогда больше Новгород не поднялся.

Иван Грозный своей безудержной, неоправданной, изощренной жестокостью подорвал нравственные устои в народе (и без того шаткие), опоив его кровавым пойлом. Его царствование – это царство страха и тайны. Как пишет Валишевский: «Русское государство 16-го века было царством тайны. На всех лицах были маски, на всех вещах – покрывало.» [284].

Он расширил Россию, укрепил ее. Он же потом обратил ее в нравственную, интеллектуальную, экономическую пустыню.

После его смерти наступило Смутное время: это цепь предательств, колебаний, измен, смутьянства и разбоя больших масс народа.

Нашествия на ослабленную страну иноземцев поддерживали толпы озлобленного народа, согнанного опричниной со своих земель, озверевшего от крови, лжи, голода. Металось и предавало и боярство, и дворянство, так же растленное, возглавляя этот сброд и банды.

Смута – это помрачение сознания… человека и целого народа.

22 Лжедимитрия разных мастей, поддерживаемых армиями поляков и литовцев, разбойным казачеством, беглым людом и потерявшим руль и ветрила бедствующим народом, превратили Россию в пустыню, в которой мели метели и выли волки. Казалось, это конец России…

(Это особое явление в русской истории – лже-цари: лже-Димитрии, лже-Константины (при Николае Первом), Петр Третий-Пугачев (при Екатерине Второй)! Какое-то специфическое наслоение лжи на поиск истины! Поиск истины превращается в великую ложь и смуту).

В революции тот же элемент.

И в том и в другом есть примитивизм мышления, эмоциональная возбудимость и склонность к разрушительству. Правдоискательство через разрушение и разбой. Это смесь света правдоискательства с сумерками разума: суевериями, тягой к домыслам и слухам, стихийным действиям одиночек и толпы).

Но в самом народе нашлись и здоровые силы. Объединившись в ополчение, возглавленное купцом Кузьмой Мининым и князем Дмитрием Пожарским, эти силы очистили русскую землю от пришельцев. На опустевший российский престол в 1613 году был возведен первый Романов – 15-летний Михаил.

Сталин очень внимательно изучал опыт И. Грозного. Учился! (Он умел учиться). На полях множество заметок. Среди них и такие: «Не дорезал!», «Не дожал!»… [285].

Россия поднялась, как птица Феникс из пепла. Менее, чем через 60 лет, в 1672 году, родился внук Михаила Романова, Петр Первый – Петр Великий!

Для такой гигантской страны, как Россия, нужен был такой гигант, как Петр Первый. В нем было сочетание гениальности; невиданной несусветной, нечеловеческой энергии, природного здоровья и всепоглощающей любви к России.

Он был гигант во всем. Он был более 2-х метров роста, сложен, как Бог, и красив лицом. Особенно прекрасны были его глаза; «по временам, – как пишут его современники-французы, – в них сверкало дикое пламя, и тогда невозможно было вынести блеск его пронзительного взгляда; в такие мгновения по лицу его пробегали судорожные подергивания» [286].

Он сжигал себя великой деятельной жаждой изменить Россию, вырвать ее из дикости.

Петр своей железной волей, нечеловеческой энергией, насилуя себя, свою семью, своих соотечественников, создал Великую державу, военно-бюрократическую, основанную на рабстве и послушании.

Сталину было чему поучиться. И он учился!

Но Петр Первый был властью наделен от рождения и все, что делал, делал не ради власти, а ради пользы отечества, из любви к нему. (Для большевистских вождей Россия была лишь трамплином, «слабым звеном» в мировой революции, и все, что делалось ими, делалось не ради России. Сталин ненавидел Ленина, ленинскую гвардию, надо полагать, и Россию – он любил ВЛАСТЬ. И все делал ради личной власти, ради ее укрепления и расширения).

Петр Первый был жесток, но не из любви к жестокости. Он был воспитан в жестокой стране, на примерах жестокости, насилия, предательства и воровства. Он вырос в стране, где просвещение и деловая активность были не в чести, и надо было обладать гением Петра, чтобы в одиночку восстать против этого, рвануться к свету со всей присущей ему неукротимой энергией.

Он слишком много хотел успеть (и успел!) за свою не очень продолжительную жизнь. У него не было времени на эволюцию, да он и не был подготовлен к ней ни воспитанием, ни образованием, ни историческим опытом России. За 52 года своей жизни он заставил Россию пройти путь, на который без него, без его нечеловеческих трудов и воли ей понадобилось бы не менее 2-х веков.

Петр почти все делал своими руками, ибо, чтобы научить своих, чтобы направлять и контролировать, недостаточно было иностранных специалистов. Надо было научиться все делать самому. Таков был темп и напряжение реформ.

Он дал служилому дворянскому сословию землю в собственность – дворяне перестали быть холопами, и в России уже при Петре появились свои генералы и адмиралы, флотоводцы, государственные деятели, промышленники и ученые. Он сам стал вице-адмиралом, выигравшим со своими сподвижниками не одно морское сражение (со шведами, англичанами, турками). А родился российский флот, один из самых сильных в Европе, от английского бота, найденного подростком Петром в сарае среди хлама. А его потешные полки стали регулярной европейской армией того времени.

Петр ликвидировал местничество и открыл дорогу талантам из любых народных слоев.

Для революционных быстрых перемен нужна была опора в обществе. Ее не было. Все, на что он мог опереться, он ценил, воспитывал, посылал учиться, одаривал почестями и богатствами. Все, что мешало, – не щадил. Но не щадил он и себя – до последней минуты… (Сталин уничтожал все яркое и талантливое, даже нужное ему. Ему нередко приходилось извлекать из лагерей необходимых ему специалистов – тех, кто еще не успел там погибнуть.)

Петр Первый позволил России сделать мощный скачок в ее историческом развитии, ибо он дал возможность (заставил) России воспользоваться готовыми плодами западной цивилизации, которую Европа выстрадала и создала многовековой и многотрудной работой.

Немцы, французы, итальянцы, хлынувшие в Россию, привезли сюда своекорыстные интересы, но и свою культуру.

Немцам мы обязаны многими трудами. Немецкие ученые кропотливо собирали и издавали летописи и другие памятники древнерусской литературы (Г. Ф. Миллер и Авг. Шлецер) – [287]; лучшие, наиболее полные русские словари и энциклопедии созданы немцами и их потомками.

Итальянцам мы обязаны многими дворцами и школами зодчества. Французам мы обязаны гуманитарным воспитанием нашего дворянства. Европейцы создали у нас многие школы, ремесла, производства, академии и формы хозяйствования. Достойный народ, уважающий себя, должен быть благодарен, а не говорить: «Я и сам с усам».

Россия после Петра – Америка для Европы. (Они потом почти все покинули Россию, любя ее, как Родину, но спасаясь от революции, так как большинство из них стало состоятельным сословием, смешалось, вросло в Россию).

(А Сталин окружил Россию «железным занавесом», отрезав ее от всего мира, от его культуры, его развития: мир не должен был знать об его злодеяниях…)

Однако нельзя не заметить, что истинное развитие России, бурное развитие ее глубоко национальной культуры, плодотворное, которому было не видно конца, которое на высоком подъеме было оборвано в 20-е годы 20-го века, началось спустя столетие после насильственного импорта западной культуры.

Потребовалось столетие (всего!), чтобы впитать, усвоить эту культуру и на оплодотворенной западной культурой российской почве родить новую великую русскую культуру.

Петра Великого славянофилы обвиняют в насильственной европеизации России. Но Россия – не Азия, Россия – Евр-Азия. И не была ли она насильственно обазиатчена трехвековым владычеством над ней полудиких азиатских племен. Это владычество оторвало Россию от Европы (откуда и пришли на новые земли восточно-европейские племена), от ее развития, от ее духа и на столетие погрузило ее в жестокие кровавые распри, во тьму дикости, междоусобиц, разорения и рабства.

Догнать ушедшее время, вернуть утраченное можно было только рывком, который не мог быть щадящим, и он мог быть сделан только силами и методами, присущими этому обществу.

Военно-бюрократическая держава, рабство и послушание… Это было близко и понятно Сталину. И он учился…

Маленький, рябой, сухорукий, с вызывающим дрожь взглядом желтых змеиных глаз, с речью невыразительной, бесцветной, примитивной, с акцентом, который не встретишь среди образованных кавказцев, даже не живущих постоянно среди русскоязычного населения.

Он реставрировал самодержавную власть и рабство и построил военно-бюрократическую державу на основе казарменно-крепостного социализма.

Петр Первый ценил таланты, растил их, множил, берег.

Сталин уничтожал таланты, он их расстреливал, загонял в лагеря, тюрьмы, отправлял в ссылки, самых необходимых запирал в «шарашки» или закрытые города. Он создал рабскую империю лагерей – ГУЛАГ, огромный архипелаг за колючей проволокой – «Малую Зону». Но и в «Большой Зоне», между колючей проволокой и «железным занавесом», тоже были рабы, в любую минуту рисковавшие попасть в «Малую Зону». Даже своих ближайших сподвижников он превратил в рабов. На созданной им наковальне более семи десятилетий государственный молот ковал «послушных» «патриотов», «строителей». Непослушных убивали на этой же наковальне, в лучшем случае – изгоняли. Все обернулось глубоким цинизмом и полной нравственной разрухой.

Сталин легко разрешил вечно больной вопрос в крестьянской России: он отобрал землю у крестьян, насильственно согнал их в коллективные хозяйства и закрепостил, т.е. снова превратил в рабов, но без земли. Российское великое крестьянство перестало существовать.

Петр Первый создал мощную Великую Российскую державу, которая победно развивалась и расширяла свои территории, а после отмены крепостного права вышла в передовые страны мира, беспокоя соседей темпами своего развития.

Сталин создал нежизнеспособную державу с однобокой ущербной военизированной экономикой и нищим полуголодным населением, державу, которая неуклонно сыпалась, пока не рухнула.

РАБСТВО. Россия на протяжении всей значимой своей истории была страной рабской. Менее 60 лет, между 1861 и 1917 годами, в России не было узаконенного рабства. За этот период Россия совершила огромный скачок в своем развитии – в развитии промышленности, образования, науки, культуры, всех форм общественных отношений.

Рабство, возникшее в России в форме крепостного права, не было чем-то исключительно российским. Крепостное право было и в Европе: на определенном историческом этапе оно возникло, как необходимость, особенно во времена постоянных междоусобиц между вассалами, но по мере объединения мелких княжеств в королевства с централизованной властью и формой защиты крепостное право постепенно исчезло за ненадобностью.

В России все складывалось сложнее. Племя русов трудно отвоевывало территории у дебрей и топей. Но как только им это удавалось и появлялись города и поселки, сейчас же появлялись желающие эти освоенные территории отнять: шведы, немцы, литовцы, поляки, хазары, крымские татары, монголы.

Россия – это задворки Европы и Азии. Это та холодная и неуютная часть Европы, которую европейские цивилизации не торопились осваивать. Ее освоили русы. (Как пишет С. М. Соловьев: «… природа для Западной Европы, для ее народов была мать; для Восточной, для народов которой суждено было здесь действовать, – мачеха.» [288].

Человечество селилось и развивалось в местах с благодатными природными условиями. В песках, во льдах, в джунглях тоже зарождалась жизнь, но не развивалась – время там как будто стояло или текло чрезвычайно медленно; в таких местах и сейчас живут люди так же, как жили их предки несколько веков назад.

Русы освоили эти суровые задворки двух материков.

Но и в Азии рядом с ними оказалась не оседлая древняя цивилизованная Азия, прошедшая тысячелетия культурного развития, а страшная, жестокая кочевая Азия.

Кочевые народы перемещаются в пространстве, но стоят во времени. Они замечают смены времен года, но почти не замечают смены веков. Столетиями бродят они, не меняясь, в замкнутом пространстве, как во тьме. Если их пассионарность, выражаясь терминами Льва Гумилева, повышается, они прорывают это пространство, чтобы надолго или на миг подавить своею тьмою, залив кровью, другие народы.

Вся история человечества – войны.

Были войны Александра Македонского, были войны Юлия Цезаря. Были войны Чингиз-хана, Батыя, Тамерлана.

Азия дышит особой специфической жестокостью массовых убийств, вырезанием до единого и выжиганием дотла целых селений, городов, племен, пирамидами отрезанных голов, кубками из черепов, ядрами из голов…

(Сегодня человек готов уничтожить мир, но он относит трупы на расстояние, он не хочет пачкаться кровью, дышать смрадом смерти – он «гигиеничен»: ему достаточно ощущения власти… Сейчас он может сидеть в мягком кресле и нажимать на кнопки компьютера за тысячи километров от тех мест, где от нажатия на эти кнопки будут литься кровь и рушиться города. Это продолжение привычных компьютерных игр…)

В определенном смысле мы исторически побратимы с Китаем: иго монголов нависало над ним много веков и задерживало его развитие. В 3-4-ом веках постоянные набеги северных кочевников разоряли раздробленный Китай. – Задолго до появления русичей.

Но в 1206 году пробил час: съезд представителей монгольских племен избрал Чингисхана правителем всех монголов. О завоеваниях монголов под его предводительством арабский историк писал: «Не было от сотворения мира катастрофы более ужасной для человечества и не будет ничего подобного до окончания веков.» [289].

В 11-м веке в Киеве пишется «Слово о полку Игореве», строится величественный храм Святой Софии, роспись которого не отличается от росписи ряда европейских соборов того времени. Но в 1242 году внук Чингис-хана Батый пришел в Киев, после чего Великокняжеский Престол в Киеве перестал существовать. Русичи ушли на север, в непроходимые леса и топи. Но и это не спасало их от систематических кровавых набегов. На своем пути монгольские всадники вытаптывали посевы, разрушали ирригационные сооружения; разрушали, грабили, сжигали города, население вырезали, насиловали, уводили в рабство.

(Возможно, жестокое чудовище кентавр, созданное греческой мифологией, появилось не случайно. Вполне можно предположить, что дикие бешеные конники специфически, «по-своему» нарушали покой и древних народов, которые память об этом ужасе увековечили в противоестественном сплаве человека и коня).

Китай попытался отгородиться от монголов Великой китайской стеной. У русичей еще не было таких возможностей, и они почти 3 века умывались кровью, плодили рабов для Востока, прикрывая собой Европу. Освобождение пришло почти одновременно: Китай добился независимости в 1368 году, русичи одержали решающую победу на Куликовом поле в 1380 году. (Окончательное освобождение и снятие дани пришло в 1480 году).

Окрепшая, объединившаяся в религии Русь победила их, подмяла, слилась с ними, навеки став Евр-Азией.

В этой победе над монголами невозможно переоценить подвиг Сергия Радонежского. Он создал 27 монастырей, вокруг которых объединились в вере потянувшиеся к ним разбросанные по дебрям и топям племена и общины. Это объединение в вере положило начало Святой Руси. На Куликовскую битву, на которую Дмитрия Донского благословил Сергий Радонежский, русичи шли, впервые ощущая себя единым народом. Они не отражали нападения —они сами отыскали монголов в степи и победили их. Это стало началом конца ненавистного ига.

Россия постоянно воевала. (У России особая историческая миссия – быть костью в горле завистников. Судьбы народов и стран, наверное, как и судьбы людей, прописаны где-то в Книге Судеб. Судьба формирует национальный характер, язык, стиль жизни, культуру, определяет значимость народа, его роль в мировой истории. Российскому народу Судьбой предписано было осваивать, защищать, расширять и любить суровую свою землю и умирать за нее). Войны требовали постоянных тяжелых поборов и с сельского, и с городского люда. Крестьянское хозяйство в условиях тяжелого климата не давало больших доходов. И для крестьян, и для ремесленников поборы были непосильны. Это порождало очень большую беглость населения: бежали крестьяне, бежал городской люд, бегала дружина от князя к князю – благо было где разгуляться на воле… Бежали в леса разбойничать, бежали в новые земли казаковать.

Человек был ценностью в этих пустынных землях: воин, хлебопашец, ремесленник, плательщик податей. Поэтому он и бежал в поисках лучшего, пока этому не был положен конец. Воинам дали в пользование землю, крестьян «закрепостили».

Хозяева заключали с безземельными наемными крестьянами договоры – «крепости». Нарушивший «крепость» подвергался жестокому наказанию. После сбора урожая осенью, в «Юрьев день» крестьянин мог уйти «на волю» или перейти к другому хозяину.

Но история сыграла злую шутку, и «крепости» обернулись рабством.

После кровавого разбоя Грозного огромное количество народа из разоренных княжеств, имений и хозяйств бежало в леса разбойничать. Нравственные и хозяйственные устои были разрушены. Такое царство принял Борис Годунов. На краткий срок его царствования выпали три засушливых года, это вызвало большой голод, увеличило разбой и беглость.

Но эта беда была искусственно усугублена негодяями земли русской. Царь не жалел казны и усилий, чтобы смягчить бедствия, карал виновных. Монастыри отдавали бедствующим последнее. Однако, при первых признаках неурожая началась хлебная спекуляция, скупщики забирали продажный хлеб, крупные землевладельцы заперли свои склады. Цены на хлеб поднялись в десятки раз. Но беда в значительной мере была искусственной. Хлеба оставалось довольно от прежних урожаев. Позже, когда самозванцы наводнили Русь шайками поляков и казаков, которые своими опустошениями прекратили посевы на обширных пространствах, этого запасного хлеба много лет хватало не только на своих, но и врагов. [290].

(Всякое бедствие на Руси активировало в ней злые силы, всякая буря рождала грязную «пену». Но не знающая меры в крайностях, противоречивая Русь всегда в минуты бедствий круто разводила Зло и Добро по полюсам, и против зла восставало все доброе и служило России беззаветно, «не щадя живота своего». Известные и безвестные «святые» Руси Православной раздавали бедствующим все, иногда до последнего, бедствуя сами).

Чтобы хоть как-то остановить это бегство, всеобщий обвал и бандитизм, Годунов «на время» отменил «Юрьев день».

Затем последовала Великая Смута, нашествия иноземцев, 22 Лжедимитрия и почти погибель Руси.

Русь поднялась, но «Юрьев день» восстановлен не был. Крестьяне, заключившие с хозяевами договоры-крепости, превратились в рабов.

Крепостное право просуществовало в России 2,5 века. Оно стало позором России, оно породило в народе брожение, «больную» интеллигенцию, и именно последствия крепостного права, его поздняя, трудная и не завершенная отмена создали революционную ситуацию в стране, которая взорвалась событиями 1905 – 1906 годов и, наконец, революцией 1917 года.

(Мы платим за все, рано или поздно, – за промахи, прегрешения и за грехи тяжкие. За все своя плата. Платит каждый отдельный человек, платит семья. Платят целые народы.

Россия дворянская очень долго не хотела отказаться от удобств крепостного права. Ни Екатерина Вторая, ни Александр Первый не смогли преодолеть сопротивление крепостников. Даже Николай Первый всходил на престол со светлыми проектами. Эту очень трудную реформу осуществил Александр Второй.

Перегретый общественный «котел» выплеснул огромную положительную энергию и накопившийся «гной». – С седьмой (или девятой?) попытки царь-освободитель был убит 1-го марта 1881 года. В этот день Россия подписала себе приговор: революция неизбежна…)

Реформы Александра Второго дали возможность «страдающим нетерпением» (по определению Достоевского) говорить, писать, стрелять… Дарованные свободы развязали им языки и руки.

Но и с другой стороны (дворянской), которая должна была признать, что отмена крепостного права устранила вековую неправду, позорившую Россию, явилось много людей, которые стали говорить об «обиженном сословии», недостаточно удовлетворенном за свое «нарушенное право».

«Эта точка зрения восторжествовала даже в царствование царя-освободителя, и она-то вызвала в России мертвящий застой последних царствований и возрождение старой правды в новых формах… То, что падало естественной силой вещей – поддерживалось искусственно из общенародных средств и, что еще важнее, – ценой глубокого застоя в жизни всей страны». [291].

(Россия имеет пахотных земель более, чем какая-либо страна на планете. И менее всего ее хозяевами на протяжении всей истории (и по сей день) были те, кто ее обрабатывает).

Бескрайняя богатая земля России, ее богатство и гордость, в течение многих веков была предметом унижения ее народа.

До реформ Петра Первого все в России, всё служилое сословие, бояре и дворяне, не говоря о закрепощенных крестьянах, были холопами главного лица в государстве (князя или царя) – единственного владельца всех земель. Все получали земли от него во временное пользование и по его воле и в любой момент могли их лишиться. Но не только земли, царь был владетелем всего: крестьян, домов, мебели, посуды, утвари, одежды. Он жаловал имениями, лошадьми, шубами, серебряной утварью – всем: за верную службу. Царь же и отнимал своей волей всё – вплоть до тарелок и вилок. От роскошеств до нищеты – всё в воле царской. Отсюда холопство, лицемерие, доносительство, подлость. (Доносчику часто давали то, что отняли у жертвы – большевики тут нового не придумали). [292].

Только Петр Первый сделал служилое сословие истинными дворянами, отдав им в вечное пользование закрепленные за ними земли. Екатерина Вторая освободила их от обязательной службы и создала тем русскую образованную аристократию.

Так в России появилось два народа: образованные, культурные европеизированные владельцы земли и рабы-крестьяне.

Реформы Александра Второго могли положить конец этому разрыву, ибо он освободил крестьян и дал доступ к образованию всем сословиям.

Но реформы опоздали, Александр Второй был убит, реформы свернуты, и в 1917 году эти два народа встретились по разные стороны баррикад.

Верхние слои были уничтожены или ушли за рубеж, а нижние остались в России строить социализм.

Наверное, в наших исторических корнях были и другие, более давние, но глубокие предпосылки той дикости и зверств, которые определили лицо нашей революции и зверский сталинский оскал методов строительства российского социализма.

Почти 3 века монгольской дикости, которую они вносили в жизнь Древней Руси, разрушая и выжигая ее; кровь, которую они вливали, насилуя русских женщин. Многие жестокие законы Орды вошли и в методы ведения войны и расправ внутри страны и в домашний уклад.

Это та Азия, которая вошла в кровь и плоть нижних слоев России. Верхние в значительной степени очистились от этой дикости европейским образованием и культурой, и новой русской культурой, самобытной, выросшей от европейских корней, но на русской почве.

Запад относится к России, как к стране, в глубинах своих темной, жестокой, мракобесной. Так ли?

Да, Россия, как и все народы, прошла через средневековые жестокости: пытки, казни, сажание на кол, колесование… Но Россия почти на 1,5 тысячелетия моложе Западной Европы. Пусть старушка Европа вспомнит о дикой жестокости гладиаторских боев, Крестовых походах, кострах инквизиции, о «молоте ведьм», о прилюдных казнях, о четвертовании.

А «великий» инквизитор Томас Торквемада за 10 лет сжег тысячи людей, еще большее количество подверг пыткам и тюремному заключению. Казнь – «аутодафе» проводилась, как церковный праздник, при большом стечении народа, в присутствии короля и вельмож… (Явление Сатаны, обрядившегося в одежды судии от Бога).

Россия не уничтожала туземцев и не ввозила рабов (правда, у нее были свои…) Дореволюционная Россия никогда так не эксплуатировала детский труд, как это делала Англия.

Россия объединила под своим скипетром огромные территории и десятки, даже сотни, народов и народностей, никогда не истребляла их и была веротерпимой. И нельзя не уважать народ, который создал и удержал в условиях непрерывных нападений огромную страну. Россия не колонизировала побежденные народы, а объединяла их в единую семью, поэтому и осталась единой многонациональной державой, как США, а не распалась, как Великобритания и другие колониальные державы. Отсюда тоже такая злоба западных стран и желание ее непременно рассыпать. (С середины 12-го до середины 15-го века Русь пережила 245 нападений, из них в течение 200 лет – ежегодных нападений. Более половины своей истории она провела в войнах. За это она заплатила стилем своей жизни и особенностями национального характера.) (Исключение – долгая война с чеченцами, но в ее результате наступил мир, и чеченская дивизия была предана царю и Отечеству и во время Первой Мировой войны наводила ужас на противника.) Угнетены были в России евреи (и не волею народа, а волею Церкви и государства, особенно в период царствования Александра Третьего и Николая Второго). Народ поневоле проникался этим духом. А позорный суд над Бэйлисом (пившим, якобы, кровь христианских младенцев) кончился его оправданием. Его оправдали 12 присяжных: 8 крестьян и 4 мелких чиновника…

А взаимоотношения с Польшей – это особые страницы истории.

(У автора нет желания представлять Россию этакой безгрешной девственницей, но и старушка Европа пусть не забывает о своих грехах…)

Почти все силы племени, а затем народа и страны: зарождавшейся, мужавшей, становившейся значимой и великой – во все времена, на протяжении всей истории уходили на защиту. Защищаясь от нашествий, как правило, рано или поздно, относительно легко или очень трудно, россияне побеждали и, как правило, присоединяли покоренные земли к землям своей страны, потом державы, но никогда не угнетали покоренные народы, не мстили за обиды. Оттого расширялась и на том стояла огромная Россия.

Русскому крестьянину некогда было разводить цветочки на окнах и в палисадниках, чинить покосившиеся заборы и избы. Все силы уходили на войны и на выживание в тяжелом климате. Интересы страны всегда были выше личных, от древних времен до 20-го века. Патриотизм был истинным, он был в крови, в стиле жизни и в мировосприятии. Это рождало и героизм, и самопожертвование, и бескорыстие. Российский крестьянин не был мещанином, не был меркантилен. От великих трудностей, от соборности, от огромных просторов российских лесов и полей, от тесного общения с природой, которая есть храм Божий, наверное, рождалась российская вселенская особая мирская философия. В своей бедности он выработал презрение к собственности. Он нашел другие ценности: веселие, застолье, крепкие напитки (в российском холодном климате виноград не рос, да и холода требовали «сугрева»), выносливость, героизм, патриотизм, соборность.

Все величие, все беды России растут из ее географии-истории: и особенности национального характера, и крепостное право, и самодержавие, и власть чиновников.

Аристократические круги облекли все это в формы культуры, поэзии, литературы, понятий долга и чести. Русское офицерство – это были дворяне. Родина, честь, долг были для них превыше всего.

Интеллигенция, и дворянская, и разночинная, была воспитана той же средой, на тех же принципах и идеалах.

Русская культура развивалась невиданными темпами, как будто нагоняя упущенное. «Великая Хартия вольностей дворянства» породила Золотой век русской культуры, отмена крепостного права – век Серебряный.

Как сказал Фазиль Искандер в одной из телепередач, русская литература от 1820 года (20 лет Пушкину) до конца 19-го века проделала путь, который литература других народов проходит за 500 – 600 лет.

Это было время великих исторических событий: война 1812-го года, восстание декабристов, отмена крепостного права, реформы Александра Второго, убийство царя-реформатора, реакция Александра Третьего, восшествие на престол Николая Второго.

После реформ Александра Второго Россия переживала свое Возрождение, которое впитало в себя достижения мировой истории и боль собственной. Отсюда ее невероятная плодотворность, буйство талантов и истинно ренессансная широта характеров, образованности, разносторонность дарований и неукротимый характер ее деятелей. Эта эпоха породила мощные фигуры «третьего сословия», которые были не менее меценатами и благотворителями, чем промышленниками и купцами. Она породила передовую науку и мощное развитие движения за народное образование; земство – явление новое в мировой медицинской практике; но более всего сил она влила в литературу и искусство и социальное брожение. Сотни имен поэтов, писателей, художников, композиторов, актеров, режиссеров и среди них десятки великих. Они вошли в мировую классику. Десятки, сотни клубов, студий, школ, направлений во всех сферах искусства. Декаденты, футуристы, акмеисты и пр., пр, – пышный многообразный букет российского авангарда, положивший начало многим направлениям в мировом искусстве.

Тысячи печатных изданий – такого не знала в те времена ни одна страна. Серии «Библиотека самообразования». Комиссия по организации домашнего чтения.

Театр пронизывал Россию от императорской сцены до самой малой сцены деревенской школы.

В1864 году была проведена судебная реформа. Появился открытый суд, суд присяжных. Судебные процессы собирали тысячи людей, становились весьма значимыми политическими событиями. Они переживались всем образованным обществом, обсуждались активно в печати и интеллигентских кругах. Появились знаменитые адвокаты: Кони, Плевако.

«Не с ненавистью судите, а с любовью», – из речи Федора Никифоровича Плевако.

В 1890 году в Москве был образован Клуб адвокатов. Его члены бесплатно консультировали и защищали всех беззащитных и неимущих (!).

Россия бурно вырастала из своих старых «одежд». Устаревшие старые структуры сопротивлялись, трещали. Сопротивление усиливало напор, обостряло противоречия, подогревало социальное брожение. Все это вызывало предчувствие революционного взрыва. Рабско-самодержавные формы не могли выдержать напора внезапно прорвавшейся энергии народа и таланта. Это был ренессансный напор духовного восстания, устремленного к высоким целям.

А другая часть народа бурлила нерешенными земельными проблемами.

Была и мелкобуржуазная шушара, устраивавшая питейные заведения, в которых забывались обездоленные, оставшиеся не у дел крестьяне и новый, не оформившийся появившийся в России рабочий класс.

Россия справилась бы, надо полагать, со своей запоздалой, тяжелой и бурной «детской болезнью», не навались на нее невиданная доселе Первая в истории Мировая война.

Война и трагическое роковое стечение обстоятельств оказались чрезмерными. Каждое отдельное обстоятельство показалось бы мизерным перед масштабом той катастрофы, одним из катализаторов которой оно явилось, ибо она не только стала исторической трагедией огромной страны, но в значительной степени определило лицо планеты 20-го века.

Когда два народа оказались по разные стороны баррикад, и те, и другие дрались самозабвенно за свои идеи. В кровавой схватке зверели постепенно обе стороны, но методы большевиков, у которых не было Родины, – были идеи, – методы беспощадные, не знающие ни долга, ни чести, ни морали – взяли верх.

Верхи погибли или ушли. Низы остались строить большевистский социализм.

Та новая интеллигентная или полуинтеллигентная поросль, которая после реформ Александра Второго начала заполнять провал между двумя народами, так же оказалась волею убеждения, судьбы или случая по разные стороны баррикад. Те, кто стал на сторону старой России, как и дворянство, погибли, ушли за рубеж или были позже добиты Сталиным. Те, которые стали на сторону новой России, стали комиссарами, командирами, учителями – закваской новой советской интеллигенции.

Большевикам в их напоре в борьбе со старой Россией и в строительстве новой не пришлось придумывать ничего нового. Они взяли все самое страшное из истории самой России: и беспощадность, и жестокость диких времен, и кровавые методы тиранов, и рабство, и беззаконие.

Но эксплуатировали они в народе не только темные стороны, оставшиеся в генах от времен дикости, но и лучшие его стороны: героизм, патриотизм, бескорыстие, способность на самопожертвование, аскетизм, стойкость и мн др., выработанное трудной историей.

Российский социализм не унаследовал аристократизм верхов старой России, буржуазную (купеческую) деловитость, религию, интеллигентность аристократии духа (осталась некоторая часть этих ценностей силою тех корней, которые не смогли выдрать насилие революции и сталинщина).

Основная масса российских талантов ушла за рубеж (а то, что осталось и нарождалось, – выкашивалось).

Ушло казачество – свободное деловое, зажиточное российское крестьянство. Оставшееся было уничтожено.

Лицо революции определял люмпен всех сортов – это фундаментальная, определяющая особенность нашей революции.

Социализм, в силу вышесказанного, уже не мог быть не ущербным. Сталин изуродовал его в колыбели. Это искалеченное, нежизнеспособное дитя долгие годы мучительно тащилось по дороге истории под свист партийной плети и выживало благодаря усилим недобитой советской интеллигенции, энтузиазму героев и долготерпению народа.

Как ни старались большевики стереть с лица земли старую Россию, но вытравить корни великого народа с тысячелетней историей не очень просто.

Несмотря на то, что не только старая, но и новая советская интеллигенция, несшая еще не истощивший себя полностью заряд предреволюционного ренессансного взрыва, безжалостно уничтожалась и угнеталась, полностью истребить дух великой дореволюционной культуры большевикам не удалось. Этот дух питал, окрылял советскую культуру, во всех ее мытарствах, в безденежье и удушье. Он в значительной степени определял лицо науки, просвещения, образования, медицины и искусства.

Продолжительное время военный монстр, построенный Сталиным (не построенный Сталиным, а выкованный Второй Мировой войной), пугал Западный мир. Но слабая социалистическая экономика не могла выдержать долгого соревнования с экономической мощью Запада. Но монстр оставался опасным. Огромная страна, возглавляемая номенклатурно-уголовной мафией – это был умирающий Колосс на глиняных ногах с мощным ядерным потенциалом.

Но Культура ее оставалась великой: ее запрещенная и полузапрещенная литература и поэзия, ее урезаемое кино, ее придушенный театр, ее великий балет, ее музыка, ее наука, ее образование. Мир не мог этого не признавать. (Я бы эпиграфом к этой ситуации поставила вопрос французской журналистки, который я уже приводила: «У вас нет цивилизации – откуда у вас такая культура?»).

Какая могла быть цивилизация (в европейском понимании этого слова) в стране, где на огромном пространстве разбросаны около 200 народов и народностей, говорящих на разных языках и наречиях, удаленных друг от друга и от центра страны на сотни и тысячи километров?! Если бы темп и вектор развития, имевшего место в России в начале 20-го века сохранился, Россия к середине – к концу 20-го века, безусловно,.стала бы страной цивилизованной. Но в стране 70 лет бушевал отягченный войнами и великим террором разрушительно строящийся социализм, окончившийся полным развалом страны и глубокой демографической катастрофой.

Цивилизация – это, в основном, категория материальная. Материальная основа России, и старой, и советской, была обращена в руины. Культура – категория духовная, а потому более стойкая. Она сумела сохранить старые корни и в условиях геноцида и пресса.

Советская культура – она же великая Русская Культура – научилась в отсутствии свободы внешней изыскивать неисчерпаемые запасы свободы внутренней, свободы в духе, в творчестве, в противостоянии, в прорастании сквозь асфальт.

У Фазиля Искандера в одной его пьесе есть такие слова: «Если ты не можешь распилить цепи, плюй на них, – может быть, проржавеют…»

Но не только многовековое рабство и азиатская дикость проросли в российском социализме. Многовековая трудная и сложная история России породила и в значительной степени оставила социализму много нерешенных проблем и неизбывных трудностей.

История-география России выковала особый российский национальный характер. Ее религия и культура определили ее нравственность, традиции, духовность. Все это, в той степени, в которой это выжило и выкристаллизовалось в революционной междоусобице, пришло в социализм.

Огромность России – это не география, это ее суть. География делала Россию великой, география делала Россию отсталой. История и география сплелись в единое явление, которое стало ее судьбой, трагической и великой.

Урал – излом на стыке двух материков усыпан драгоценными россыпями редких камней и полезных ископаемых. Россия – стык Европы и Азии, излом, выносящий в жизнь земную россыпь талантов и проблем.

География – это многонародье, это разнообразие языков и нравов, это огромные просторы, огромные богатства – отсюда широта и гордость души. Отсюда космичность воззрений (а не мещанская деловитость), отсюда щедрость и веротерпимость. Но отсюда и бесхозяйственность, удаль души, доходящая до разбоя, крайности характера и поведения, отсутствия привычки к кропотливой повседневной созидательной работе, не эволюционное, а революционное историческое развитие, с провалами, тотальным разрушением, с возрождением из пепла. Все в ней от этого: ее мощь, нищета, ее бездонная талантливость, смешение кровей, ее терпимость и постоянное скрытое и явное бурление, притяжение и отталкивание ее разнородных частей.

Кто знает, что такое «русские»? Что это: состав крови; земля, на которой люди живут и которую обрабатывают, или культура и вера? Кто знает, какой процент в том, кто гордо считает себя великороссом, крови татарской, мордовской, удмуртской, угро-финской, белорусской, украинской? Что же касается деятелей культуры и науки, на 80 – 90% это были (и есть) люди смешанных кровей: Державин, Пушкин, Лермонтов. Достоевский, Жуковский, Фет, Тютчев. Тургенев, Герцен, Блок, Цветаева и т. д. и т.д.. Можно перечислять до бесконечности. То же самое в науке, в театре, музыке, живописи – во всех областях русской культуры. (Тут не только российский «коктейль» кровей – тут кровь немецкая, французская, испанская, польская, турецкая, итальянская, шведская и даже абиссинская…)

Россия – это огромные просторы, неприютные, холодные, топкие, бесцветные, и вдруг – места удивительной красоты: озера, урочища, реки царственные, речушки живописные, могучие леса, древние возвышенности и горы, и вдруг те же бесцветные просторы в буйном весеннем многоцветьи… Или неоглядные заснеженные дали, удивляющие особой северной красотой.

(На этих просторах человек и видит шире, и чувствует глубже, и поступает масштабнее, в добре и зле).

В нашем климате есть все: и радость ранней весны, и тоска поздней осени, и блеск снегов в январе, и буйство лета в июле, и грустное золото «осени первоначальной», и яркая мартовская синь небес и бездонная тихая лазурь начала октября. Все времена года, все красоты их даны нам. За это мы платим тем, что принимаем, как должное, зимние вьюги, осеннее тоскливое ненастье, летний зной.

У нас есть яркая прекрасная весна в тундре на вечной мерзлоте, есть лютая мошка, есть белое безмолвие огромного Севера, но есть сказочные места Мещоры, волжского Плёса, есть Валдай, Алтай, Байкал, долина гейзеров на Камчатке, субтропики Приморья, тихие красоты средней России и несказанно прекрасный, любимый, вернувшийся в Россию Крым!

Природа Европы чрезвычайно красива и благодатна: ее лазурные озера, зеленые долины, древние горы и горные скалы, как гигантские сталагмиты, рвущиеся в небо (наверное, они рождали в воображении художников-строителей прекрасную архитектуру европейских замков и соборов); неописуемо прекрасное Средиземноморье. Природа Европы благодатна, она не взымает с человека дань за свои бесценные подарки.

По сравнению с европейским, российский пейзаж очень скромен, даже беден. Но это только на первый взгляд. На самом деле, он глубок, бесконечен, суров и лиричен. И мягкие линии российского пейзажа определяли архитектуру и линии российских церквей и храмов, поэтически вписывающихся в рисунок холмистых равнин и лесов. И живописные поэтические дворянские усадьбы, прекрасные дворянские дома, вписанные в природу, были центрами русской культуры. Там рождались стихи, музыка, там расцветала живопись, там жил театр, там рождались поэмы, романсы, музыкальные произведения, посвященные русской прекрасной природе, такой дорогой истинному российскому сердцу.

В огромной России есть понятие «провинция», даже «глубинка». Она далеко от столиц. Она хранит традиции, старину, особый российский дух, дух ее глубинной культуры, которую легко в своей суете и беге утрачивают столицы (в России их две: и прекрасная Москва, и великолепный Петербург).

В глубинке много нищих, забытых Богом и людьми поселков (не говоря о десятках тысяч мертвых и полумертвых деревень). Но те областные, губернские города, в которых мне довелось побывать, легли мне на сердце. В них нет богатства, яркости и шика, но они чисты и по-своему уютны и живописны. В них есть дух русской культуры, дух русской литературы, есть спокойствие и доброжелательность, что-то устойчивое, традиционное. (Люблю бродить по улицам этих городов, заходить в магазинчики и кафе, ходить в провинциальные театры и музеи. Мне кажется, так я погружаюсь во что-то настоящее, родное).

Периферия бездонна. В ней своя великая периферийная культура: прекрасные театры, балетные и музыкальные школы, университеты, музеи, клубы; интеллигенция, сохранившая старые русские традиции, – энтузиасты, реставраторы, хранители истории, воспитатели и сеятели «разумного, доброго, вечного». Есть и такие «перлы глубинки»: в городе Мышкине Ярославской области (250 лет назад артист Волков открыл в нем первый русский театр) – живет 6,5 тысяч жителей, но в нем более 20 музеев (!). И российская провинция – это не столичные задворки – это суть России, ее питательная среда.

Есть такой старый анекдот (цифры пишу наугад): «В столице нашей Родины Москве сейчас 16 часов, в Новосибирске 19, Ирутске 21, в Хабаровске 23, в Петропавловске Камчатском – полночь. И такой бардак у нас по всей стране». Вот такой милый веселый анекдот. Вот такая у нас страна. Да еще народов и народностей около 200. – Не так-то просто навести в такой стране порядок…

Наверное, само созерцание необозримых российских просторов рождает восхищение, гордость, вдохновение; оно же под серым осенним небом рождает российскую тоску.

Богатства природы, смесь кровей, сложности истории, трудности бытия, героические войны, народные страдания составили ту уникальную богатую почву, на которой проросла европейская по форме, российская по духу Великая Культура России.

Российская география создана ее историей, героизмом, особым русским патриотизмом; национальный характер формировался более всего в защитных войнах. Не свой двор, семья, благополучие, а Родина, ее защита стала издревле главной для русича. Россия стала великой не благодаря, а вопреки географическим и историческим условиям, формировавшим ее.

(Наш удивительный Жванецкий среди россыпи своих юморесок роняет иногда мысли очень весомые, даже философские. Вот одна из них: «У нас все будет хорошо, когда Родина будет любить нас так, как любим ее мы». – Это могло бы стать нашей национальной идеей, которую мы так и не можем сформулировать.)

Но эта огромная, трудная, но чрезвычайно богатая страна всегда пробуждала аппетит, привлекала и пугала соседей, а когда после отмены крепостного права круто рванула в своем развитии, наверстывая упущенное, она стала «костью в горле» Западного мира. (Россия за 53 года от отмены крепостного права до начала Первой Мировой войны сделала в своем развитии больше, чем просвещенная Европа за 200 лет.)

«До революции она уже представляла собой четвертую промышленную державу мира. При Николае Втором протяженность железных дорог удвоилась за 10 лет, резкий скачок произошел в добывающей и металлообрабатывающей промышленности. Как писал сам Ленин: «… развитие горной промышленности идет в России быстрее, чем в Западной Европе, отчасти даже быстрее, чем в Северной Америке… За 10 последних лет (1886 – 1896) выплавка чугуна в России утроилась.» [293]. «Германия отстала от России на целых 9 лет в постройке первого паровоза [294].

Темпы промышленного роста в России перед Первой Мировой войной превышали таковые в развитых капиталистических странах в 2 раза. На дою России приходилось 25% мирового производства хлеба. В урожайные годы экспорт русской пшеницы составлял до 40% мирового, в дурные годы – 11,5%

В Нижнем Новгороде более 100 лет проходила всемирно известная и самая большая в мире ярмарка. Следующая по значению была осенняя Лейпцигская ярмарка, цены на которой определялись ситуацией на Новгородской. Председателем Новгородской ярмарки был Савва Тимофеевич Морозов. Сделки совершались под «честное слово». Обман – позор на всю Россию… Мировые цены на хлеб, лес, соль, хлопок, ценные металлы и на очень многие другие товары определялись на Нижегородской ярмарке.

(Даже в советские времена в период НЭПа в начале его на ярмарке было представлено 29 иностранных фирм, через 2 года – 410. В 1930 году Нижегородская ярмарка была закрыта).

Прирост национального продукта в 1913 году составил 19%, прирост населения 13% (в конце 19-го века демографический бум: крестьянское население страны выросло в 3 раза); Россия обеспечивала себя промышленной продукцией собственного производства на 56%, более 50% хлеба вывозила. Продукты в России были в 3 раза дешевле, чем в США.

Предсказывали, что, если она будет развиваться в таком темпе, к середине века она станет первой в Европе.

Сопоставление по пересчету зарплат 1915/1985: зарплата квалифицированного рабочего – 2000 рублей, чернорабочего – 900, инженера – 20000 рублей – в 10 раз больше, но в СССР рабочий получал значительно больше, чем инженер.

Столыпин говорил, что Россию могут погубить 2 вещи: война и революция. – Случилось и то, и другое…

Если бы Столыпин продолжил свою деятельность еще 20 лет (чье-то высказанное мнение), России не понадобилась бы революция. Американский миллиардер дал 1,5 миллиона рублей на убийство Столыпина [295]. (Очень «любит» нас Запад, особенно, Америка!).

В результате реформ Столыпина к 1917 году, несмотря на 3 года войны, наша страна занимала 5-е место в мире, в начале 21-го века – 56-е. Мы возвращаемся к его идеям спустя почти столетие.

К 1912 году уже был «дарован» Манифест. Россия представляла собой конституционную монархию. Она имела Государственную Думу, свободу печати, собраний, политических партий (в том числе – и большевиков). В России существовало 100 партий и общественных организаций. Страна в основном была сыта.

В 1908 году вводится обязательное начальное образование. С 1902 по 1912 год ассигнования на просвещение возрастают ежегодно на 21%.

В реформах Александра Второго был путь к объединению страны. В России начался бурный рост образования, книгопечатания, появилось множество газет, журналов; бурно развивалось искусство. Народ потянулся к свету. Началось быстрое развитие всех форм общественной жизни. Быстрых темпов развития и подлинно триумфальных успехов добилась русская наука. Но такие сложные времена требуют великих государственных деятелей. Они бы нашлись в обществе. Но их не было в Доме Романовых. Оттого этот Дом так трагически рухнул…

Российский начальный капитализм имел, безусловно, основные черты мирового начального капитализма, но в нем были истинно российские особенности.

В конце 19-го – начале 20-го веков все состоятельные сословия занимались благотворительностью. Тон задавала императорская фамилия. Было дурным тоном не заниматься благотворительностью, не помогать бедным, сиротам, больным. В России, не имевшей узаконенного и развитого «третьего сословия» наживать деньги было грехом. Их надо было «отмывать». Отмаливать. (Западный мир имел в религии опору накопительству). В России было дело, на Западе – бизнес. Дело – это прежде всего – обществу, потом себе. Бизнес – наоборот. Богатство деляческое, деньги купеческие были в России, если не зазорными, то не почитаемыми. Российское отношение к деньгам, возможно, определило такую мощь благотворительности на раннем этапе развития капитализма.

Помогать, кормить странников, нищих, заключенных, помогать больным и больницам, обеспечивать в праздники праздничной вкусной едой и подарками тюрьмы, ночлежки, сиротские дома и больницы – был святой долг всякого имущего, денежного человека в России – и не ради снижения налогов и прикрытия темных дел. Эта деятельность была очень заметна и постепенно от религиозно-милосердной переходила к культурно-просветительской: от церквей, больниц и приютов к театрам, библиотекам, издательствам.

За несколько десятилетий в России появились династии, известные всей России, Дома и имена больших благотворителей. Основателями их родов были, как правило, самородки из народа, иногда из крепостных – не воры, не пираты, не разбойники.

От первого Демидова Акинфия началось коллекционирование, особенно отличился этим его сын Никита: ученый, коллекционер, покровитель наук, меценат.

Прокофий Акинфич: строитель приютного дома, меценат, покровитель учебных заведений, музеев, множества других учреждений – имел огромную империю интересов.

Алексеев Николай Александрович, купец, городской Голова Москвы 1885 – 1893 годов. Сделал для Москвы столько, сколько Петр Первый для России. По мнению некоторых историков, проживи он на этом посту еще несколько лет, Москва стала бы самоуправляющимся городом. (Убит террористом).

Купец Константин Сергеевич Алексеев стал знаменитым Станиславским – создателем всемирно известного Московского Художественного театра и всемирно известной и признанной школы театрально-художественного искусства.

Терещенко сделал Киев сахарной столицей мира. Его рабочие жили благоустроенно и сыто. Строил ночлежные дома, бесплатные родильные дома. Учил детей бедняков. Лечил раненых в русско-японской войне, построил Мариинский детский приют, Лечебницу Красного Креста, училище для слепых; коммерческие, торговые школы; создал Музей древностей, участвовал в строительстве Владимирского Собора и многое другое.

Перечислять имена великих благотворителей России не цель этой книги. Их много. Среди них такие яркие имена, как Савва Морозов, Иван Мамонтов, Сергей Щукин, Прохоровы, Рябушинские, Третьяковы, Солдатенковы.

Созданная Третьяковыми и более всего Павлом Михайловичем Третьяковым Московская художественная картинная Галерея, которая носит его имя, – это великая гордость России, ее бесценное богатство. Но это не только собрание картин – это судьба тех десятков художников, которые могли творить только благодаря помощи Третьяковых.

О российских меценатах написаны книги. Их были десятки и сотни, известных и безвестных. Здесь о них идет речь потому, что эта книга о некоторых особенностях России, ее истории, географии, русского национального характера, религии, ее аристократии и интеллигенции, об особенностях ее капитализма, о том, как впала она в социализм и как в нем выжила (или не выжила?) или большевики выбили Россию из числа передовых стран? Мы еще не дооценили свои потери…

А сохрани она свое ускорение начала 20-го века, еще не известно, Россия или Америка возглавляла бы сегодня мировой прогресс.

И большевики тоже поняли, что Россия – это надежный трамплин в мировую революцию. И когда в России началась революция Февральская, давно назревшая, ускоренная Мировой войной и проблемами императорского Дома, когда большевики сидели в эмиграции и занимались теоретическими изысканиями, Запад не только не помог России выбраться из революционной смуты, он снабдил большевиков деньгами (Германия и Америка) и помог им внедриться в российский «разброд и шатания», а дальше – большевики свой шанс не упустили…

Россия испокон веков была страна самодержавная, Она формировалась, утверждалась, росла в условиях непрерывных угроз, нападений, жестоких войн. Выживание в таких условиях было возможно только при наличии сильной власти. По мере своих побед над враждебным воинствующим окружением Россия расширяла свои границы в территориально огромную державу. Управлять такой огромной страной, имеющей к тому же, естественно, не дружественное окружение, могла только сильная централизованная власть. Для России это могло быть лишь традиционное самодержавие.

Самодержавие, по определению, не одаривает свой народ свободами. Законы России, не народом писанные, всегда были к народу беспощадны. Государство порабощало, превращало народ в рабов и холопов. Государство презирало народ и боялось его. В России издревле живет, веками, поговорка: «От тюрьмы и от сумы – не зарекайся.» Это фундаментально! Это нищета, но еще более – беззаконие, незащищенность – всех, снизу доверху. Вверху еще опаснее, чем внизу: виднее и есть, что терять.

Простолюдину до правды было не добраться, а потому научился российский люд испокон веков обходить законы, и чем жестче становился закон, тем удивительнее, ловко, умело, почти неотвратимо русский человек его обходил.

(Так и по сей день ситуация мало изменилась. Обходить закон – это в крови у русского. Власть – испокон веков его враг (чиновники, судьи). А царь-батюшка – отец родной, но он не знает, какую неправду чинят его сатрапы…)

Государство, которое давит жестоким неисполнимым законом, неизбежно порождает нарушителей закона. Государство, которое обворовывает и обездоливает народ, порождает воров. Государство, которое обманывает народ, лжет, порождает дураков и циников.

Самодержавие было и исторической необходимостью, и исторической бедой России. Самодержец лишал народ свободы. Но непосредственно его власть осуществляли государственные структуры – чиновники. (У российского человека есть 2 главных врага: климат и государство). Чиновничество – это исторически сложившаяся беда России. Из всех видов произвола, правившего Русью на протяжении веков, самым липким, самым неистребимым оказался произвол ЧИНОВНИКОВ.

Власть в России – это страсть. Власть – единственный рычаг какой бы то ни было общественной деятельности, мощный рычаг обогащения: честолюбию и корыстолюбию в условиях беззакония – простор неоглядный. Это взяточничество и воровство, а расстояния укрывают от глаза властей вышестоящих. В условиях беззакония власть плодит преступников, а умники ей не нужны – нужны хитрецы и пройдохи.