Читать книгу Лечение аутизма или простое человеческое счастье. Реальная история - Татьяна Александровна Ромм, Татьяна Александровна Аверина, Татьяна Викторовна Поплавская - Страница 7

Впервые к логопеду в детской поликлинике мы попали, когда ребенку было около трех лет. До этого мы были в центре слуха, еще где то, куда можно было прийти без записи за месяц вперед. Но районный психиатр настаивал на обязательном посещении, именно, логопеда в поликлинике. Пришлось отпрашиваться с работы, чтоб записаться и пойти на прием. Мы сели напротив пожилой женщины в белом халате. Она внимательно посмотрела на всю нашу компанию – ребенка, меня, ребенкиного папу и обратилась сразу к детенышу: «Расскажи, мне пожалуйста, стишок, который ты любишь больше всего!», сказала она своим хорошо поставленным голосом. Голос был не громким и не тихим, с отлично поставленными звуками и правильным интервалом между словами. Мой ребенок, как сидел у меня на руках с видом рыбы, которая смотрит из аквариума, так и остался сидеть. Ни одна ресничка не дрогнула на его невозмутимом лице и его взгляд ни на миллиметр не приблизился к логопеду. Но вся эта явно аутичная картина, ни на секунду не смутила опытного специалиста – она так же бодро обратилась уже ко мне: «Пусть он расскажет стих, какой он любит!» Несколько секунд я, судорожно вдыхая и собирая мысли по задворкам коры головного мозга, пыталась сформулировать одно предложение, в котором бы уместилось сразу все. И то, что ребенок не говорит ничего, даже «мама» и «папа», и то, что «не говорит», это вообще только маленькая часть проблемы, и свою внезапно загоревшуюся в глубине души слезливую обиду: «У меня тут такое, а вы мне про стишок». Все это было так много и так объемно, и больно, что в одно предложение не вместилось. Сбивчиво объяснив, что ребенок не только стишок, а собственное имя не скажет, я приготовилась сама не знаю к чему. Такое чувство готовности уже привычно появляется каждый раз, когда очередной специалист готовится высказать тебе свое мнение. Вместо мнения последовал вопрос: «А как вы с ним здороваетесь, когда приходите домой?» Этот простой вопрос опять заставил меня хватать ртом воздух и мучительно соображать, что ответить. Ответить, что ребенок никак не реагирует на то, что я вообще в принципе пришла и никакими словами, звуками, жестами или хотя бы взглядом мой приход не сопровождает? Все что я смогла выдавить из себя, это то, что, когда прихожу, чаще всего говорю «ку ку». Тут же на меня совершенно неожиданно обрушился шквал критики. Надо говорить «привет», четко разделяя слово по буквам сказала логопед. А потом выразила видимо главную свою мысль, которую успела сформулировать, как только нас увидела: «У вас педагогическая запущенность, так это называется! С ребенком надо говорить правильными словами!» Этот визит закончился так же, как десятки других. Под строгим, осуждающим взглядом специалиста, я направилась к двери, таща на себе свое счастье, которое так и не сподвиглось никак прореагировать на ситуацию. Более всего, оно в этот момент напоминало большую, растекшуюся по мне медузу, с глазами устремленными, как всегда, в загадочную, одному ему понятную даль.

Потерпев неудачу у логопеда в поликлинике, я упрямо продолжила путь под названием: «Вам надо ходить к логопеду». И конечно, самая простая мысль – это мысль о том, что если не понравился специалист бесплатный, то уж платный точно поможет. Зажав денежку в ладошке, взяв под мышку свое пухлое инертное чудо, я отправилась в один из ближайших центров детского развития. Не задав ни одного вопроса, логопед, тоже женщина в годах и довольно авторитарного вида, усадила нас за маленький столик. Сама села с другой стороны столика. Достала большой картонный лист, разграфленный на множество маленьких квадратиков. Штук сорок, наверное. В каждом квадратике было изображение – нарисованные клубнички, вишенки, апельсинки с милыми глазками и странными улыбками на своих ягодных мордочках. Перед ребенком положили стопку таких же маленьких квадратиков с такими же картинками. Суть задания была проста – надо было взять маленький квадратик и положить его на квадратик с таким же рисунком на картонном листе. Но одного взгляда на все это великолепие, мне было достаточно, чтобы понять, что задача нам совершенно не подходит. Как смогла, собрала волю в кулак и под строгим взглядом педагогических глаз сделала робкую попытку объяснить, что он не поймет суть задания и картинки такие одну от другой не отличит. Отличить весело смеющуюся вишенку от вишенки, которая загадочно подмигивает, для нас на тот момент было так же невероятно, как и полететь на Марс. Но задание нам не поменяли. Решительно поджав губы, логопед сказала – значит будете делать его рукой. Смирившись с тем, что моя попытка изменить ситуацию не удалась, без малейшей надежды на чудо, я послушно взяла руку ребенка в свою и мы взяли первую карточку. Там была какая – то клубничка или другая ягодка с трудно различимыми, излишне стилизованными деталями. Мне понадобилось некоторое время, чтобы найти на картонном листе такую же картинку. Нашлась она тогда, когда я уже начала серьезно сомневаться в собственных умственных способностях. Через несколько минут дело пошло быстрее. Я нашла некоторую закономерность и начала понимать, что клубнички с бантиками отличаются от клубничек в платьицах, а вишенки имеют немного разное выражение «лица». Эти сорок пять минут были бесконечно долгими. В абсолютной тишине, под внимательным взглядом педагога, я раскладывала картинку за картинкой. Пару раз, я не могла быстро найти соответствие и пыталась неловко пошутить, что у меня видимо тоже задержка психического развития, чтобы разрядить обстановку. Но мои невнятные шутки не произвели ни малейшего впечатления на строгого специалиста. Молча окинув меня взглядом, она спокойно продолжала ждать, пока закончатся сорок пять минут. Как только была закончена раскладка на одном картонном листе, мне был дан другой. Вместо вишенок были бананчики, но смысл оставался тот же. Так, сидя в компании двух восхитительных собеседников – сурово молчащего логопеда и не речевого ребенка, внимательно смотрящего в одну точку где – то на потолке и прошло все время занятия. До сих пор помню это тягостное чувство. Комплексы не позволили встать и уйти сразу, не теряя столько времени. Как всегда, социальный реверанс оказался ценнее здравого смысла. В конце этого безобразия логопед все-таки решила со мной заговорить. Это было так неожиданно, что я вздрогнула. Мне сказали, что надо так заниматься и дома, и если мы хотим еще прийти, то записаться и оплатить надо сегодня. Я сказала, что нам надо еще подумать и мы лучше запишемся в другой день. Даже не знаю, чтобы я делала, если бы мой ребенок был не такой заторможенный. Выдержать это почти часовое сидение за столом и монотонное, бессмысленное раскладывание карточек – расторможенный, да даже просто активный и здоровый ребенок бы не смог. Мой же, так ни разу на эти карточки и не взглянул. Я была так счастлива, что все это закончилось, что даже не расстроилась, что за это пришлось заплатить.