Читать книгу Приготовь мне завтрак - Татьяна Алексеевна Горьковская - Страница 4

– Почему ты не одела то нежно-персиковое кружевное платье, что взяла на прошлых выходных? – озадаченно спросил Виктор, останавливаясь на красном сигнале светофора.

Он был недоволен моим нарядом по случаю дня рождения своего родного брата Макса. Вместо этого на мне были темные джинсы с черным вязаным джемпером, а поверх него светлая кожаная куртка.

– Виктор, у меня был тяжелый день из-за плохого настроения Натали. Тем более что торжество проходит дома, а не где-нибудь в дорогом ресторане. Да и, в конце концов, из гостей, возможно, будем только мы.

Виктор раздраженно фыркнул, быстро пробормотав такие слова, как «в том платье ты смотрелась бы намного красивее, чем в этом». Сам он выглядел замечательно. Классическая белая рубашка из мягкой дорогой ткани с элегантными черными запонками на манжетах хорошо сидела на нем, придавая статный образ, а также тёмно-синие брюки, подчеркивающие его фигуру. Виктор был выше среднего роста, хоть и обладал немного худощавым телосложением, но с хорошо развитыми мышцами, что придавало его фигуре не менее привлекательный вид.

– У меня к тебе есть просьба… – начала неуверенно я.

– Какая? По твоей интонации могу предположить, что она окажется финансовой? – сказал он улыбаясь.

– Скорее потерей будет твоё время на мою просьбу.

На лице Виктора появилось любопытство:

– Ты меня заинтриговала.

Я перевела взгляд с ночных улиц на его лицо.

– Приготовь мне завтрак.

– Что? Зачем? – воскликнул он удивленно. – Кира, я занимаюсь вещами намного важнее, чем приготовление какого-то завтрака. Нашим будущим. Ты, что, фильмов насмотрелась?

На ненадолго я замолчала от удивления.

– Приготовление завтрака для жены бывает только в фильмах?

У меня на душе появилась досада.

– Да, и только в жанре романтики или фантастики. Такие мелочи добавляют в сцены фильма с любовной драмой, придавая ему слезливый шарм.

– Такие мелочи и в жизни придают смысл.

– Почему ты вообще решила спросить об этом? – начал возмущенно Виктор. – Ты же не относишься к девушкам, чьи головы забиты глупой и бесполезной романтикой?

– Это просьба исходила не как от девушки с глупой и бесполезной романтикой, а от человека, желающего просто ощутить человеческую взаимность чувств.

– Я могу подарить тебе целый дом! И мне не жаль будет потраченных денег на него, – воскликнул Виктор, недоумевая от моей просьбы. – А ты просишь о каком-то завтраке, состоящем из двух чашек кофе и пары яиц?

– Мне нужен только дом, наполненный счастьем, или иначе это будет просто груда кирпичей с возведенными стенами. И, кажется, для тебя моя просьба выглядит гораздо дороже нового дома.

Больше я ничего не сказала. Виктор также не стремился разрушать вдруг образовавшееся молчание в машине. Иногда я не узнавала его, особенно в те моменты, когда просыпалась посреди ночи из-за кошмаров. Пытаясь отогнать еще врезавшиеся в память сновидения, я поворачивала голову на спящего возле меня человека и вдруг не понимала, кто он такой, откуда он здесь, почему я здесь. В такие минуты появляются ощущения, что ты всегда будешь один. Никто до конца так и не поймет тебя, и совсем не важно, сколько вокруг людей, как долго ты с ними знаком или помечен родственной связью. Затем это мимолетное чувство отчужденности вскоре исчезает и теряется в бытовой суете.

Подъехав к дому Макса, Виктор заглушил двигатель. Посмотрев внимательно на меня, он нахмурил брови. Протянув правую руку к моему джемперу, он убрал маленький кусочек светлой нитки, по-видимому, оставшийся после шарфа. Осмотрев еще раз меня, он не нашел больше ничего, что могло испортить идеальный портрет не просто девушки, но и его жены. Со временем я привыкла к его приобретенной педантичности, учитывая смягчающие обстоятельства его прошлого. Все мы не те, кем хотели бы стать.

Выйдя из машины, мы направились к дому. Дверь открыла улыбающаяся, как и всегда, Луиза.

– Давненько с вами не виделись! – воскликнула она. – Всё работа да работа. Проходите в гостиную, все гости сейчас там.

Сняв верхнюю одежду, мы с Виктором направились на громкий смех, доносившийся из комнаты.

– Виктор, Кира! Я рад, что вы пришли, – воскликнул Макс, держа в руке бокал виски.

Мы поздравили виновника торжества. За столом сидели незнакомые нам девушка и парень, их нельзя была назвать совместной парой.

– Знакомьтесь, – продолжил полупьяный Макс, – это Диана, коллега Луизы с бывшей работы. А этот самодовольный тип с ухмылкой в синей рубашке – Герман, мой хороший приятель.

Макс – самый младший в семье Виктора, что позволяло быть капризным ребенком с остро развитым чувством собственной важности и нередко служило поводом неприятностей для его семьи. В любой конфликтной ситуации он не признавал свою вину. Оскорбленное прошлое не давало такого права.

Герман, кивнув в знак приветствия, начал крутиться на стуле, явно смущенный комплиментом от Макса. Возможно, они с Германом виделись пару раз, поговорили о машинах или о политике, что привело к дружеским нерушимым отношениям со стороны Макса. Таких приятелей было очень много, и я думаю, что некоторые из них вряд ли об этом даже догадывались.

Мы с Дианой направились в кухню на помощь Луизе. Она вечно хлопотала по любому мелкому поводу, и мы боялись, что не дождемся ее вовсе. Луиза крутилась по кухне в фартуке, трудясь, как пчела, только вместо цветов она бегала от одной кастрюли до другой сковородки.

– Луиза, ты поставила на стол так много аппетитных блюд, которые я даже уже не понимаю, из чего они состоят, – вмешалось Диана в кухонную работу Луизы. – Там нет места еще для какого-нибудь твоего шедевра, вы, что, планируете праздновать с Максом всю неделю? Хотя боюсь, вы даже за неделю не съедите приготовленный тобой запас.

В глазах Дианы стоял упрек женщины, пытающейся сказать про тщетные старания ради Макса. Всё равно это всё останется призрачной и ненужной суетой.

Луиза на минуту остановилась. Вытерла немного вспотевший от пара лоб и, сделав глубокий вдох, проговорила уставшим голосом:

– Да, девочки, что-то я чересчур закружилась сегодня. Пойдемте лучше выпьем по бокалу вина, нужно перевести дух от всей этой кухонной суеты.

Отложив кухонную форму, Луиза подошла к зеркалу снять платок, повязанный на голове, и поправила выбившийся волос из своей прически, так называемой «пучок». Луиза была поваром. На прошлой работе она попала под сокращение и вот уже полгода не может найти достойную работу по своей профессии. Луиза заметно прибавила в весе, причиной тому послужила череда неурядиц, что сейчас у нее протекают. Макс, как и Виктор, часто пропадает на работе, и Луизе приходится нелегко сидеть дома одной в этих четырех стенах и ждать по вечерам возвращения мужа. Виктор рассказывал про их частые ссоры в последнее время, а с учетом постоянной невиновности Макса, наверно, ей тяжело находить доказательства его вины. Но сейчас, стоя у зеркала, Луиза просто светилась, как солнце летом после долгой зимы. Так излучается счастье оттого, что сегодня ей не придется быть одной, наедине с самой собой.

У Луизы определенно есть талант. Всё приготовленное было невероятно вкусным. Специи приправлены в меру, оттеняя вкус одного блюда от другого. Я была удивлена, как Луиза раньше еще не поправилась от таких каждодневных вкусностей на прошлой работе. Видимо, когда ты самозабвенно отдаешься своей идее, своим целям, тебя больше не волнуют такие потребности, как, например, хорошая еда, но стоило это отнять у нее, началось бесцельное существование с тревогами и страхами. Тогда и начинаешь прибегать к обычным методам по вкусу радости к жизни.

За столом протекала обычная непринужденная беседа. Мужчины разговаривали прежде всего о марках машин, что выпустило производство в этом году, об их комплектации и неоправданно завышенной цене. Иногда в разговоре проскальзывала работа, или, отпуская шуточки в свой адрес, они время от времени оказывали мимолетные знаки внимания женской половине. Мы с Дианой в основном слушали Луизу. Нам удавалось вставить несколько слов в тот момент, когда ей нужно было откусить какой-нибудь кусочек или сделать глоток вина. Луизе было приятно обсудить абсолютно любые новости, о которых ей было известно, но большее удовольствие доставляло то, что у нее имелись слушатели.

К девяти вечера все уже изрядно подвыпили и расслабились, кроме нас с Виктором. Завтра он планировал рано вставать, а также на него возлагалась обязанность отвезти нас домой целыми и невредимыми. Пить много и мне не хотелось, я боялась, что может вновь начаться сильная головная боль. Больше всех был пьян Макс.

– Дорогая, принеси еще бутылочку виски на верхней полке справа от холодильника. Господь подарил виски человечеству, грех его нам не принять, а я, знаете ли, очень религиозный человек и окунаюсь в веру до дна, – парировал Макс с пьяным добродушием.

– Макс, может, хватит заниматься нырянием сегодня? А то еще будешь завтра на больничном весь день находиться. Ты же помнишь, мы завтра вместе хотели в кино сходить, прогуляться в парке, пока у тебя появился выходной, – ответила Луиза немного с нервной раздраженностью.

– Дорогая, – повторил Макс, – я всё прекрасно помню. Отдел моего головного мозга, отвечающий за память, не утратил свою функцию, и будь так добра, у меня сегодня праздник! Ко мне приехали мои друзья, и им явно не хочется слушать твои планы на завтрашний день, – с повышенной интонацией ответил Макс.

Алкоголь – опасный друг. От добродушия до ярости может быть всего лишь одно слово, особенно для таких переменчивых личностей, как Макс. Я заметила, как блеснули на секунду глаза Луизы. После его слов она резко встала, задев стол руками, и послала в сторону Макса яростный взгляд:

– Не «ТВОИ» планы на завтрашний день, а «НАШИ». Всё-таки, кажется, плохо работает твой отдел памяти, раз ты забыл, что мы женаты уже три года.

– Нет, кажется, это ты забыла, что именно я обеспечиваю нашу семью и плачу за всё, в том числе и за предстоящие завтрашние походы в театры или кино. Поэтому, если я хочу сегодня отдохнуть и завтра болеть, так тому и быть, – ответил Макс, не скрывая уже своей злости.

Теперь слезы Луизы больше не скрывались, смахнув их небрежно рукой, она быстро ушла из гостиной в спальню. Атмосфера в воздухе стало напряженной. Диана последовала вслед за Луизой. Поднимаясь из-за стола, я бросила Максу:

– Молодец Макс. Ты показал, насколько же ты можешь быть высоконравственным и духовным человеком, пока получаешь то, чего желаешь.

Оставаться с пьяным Максом за одним столом больше не хотелось. Закрыв за собой дверь спальни, я увидела, что Луиза сидит на кровати вся в слезах и рядом с ней Диана старается утешить ее. Мне стало жаль Луизу. В семейных отношениях она просила немного, всего лишь необходимое человеческое понимание в трудное для нее время. Ведь без понимания нет вообще смысла в человеческом существовании. Через закрытую дверь я услышала, как Виктор успокаивает пьяное бунтарство Макса. Луиза через слезы пробормотала:

– Диана, я больше так не могу! Он совсем не хочет меня понять… Как мне здесь тягостно быть одной, хоть и стараюсь чем-нибудь отвлечь себя… Позвоню родным, знакомым, но это лишь временное облегчение, к тому же у них своих забот хватает. Разве я много прошу?

– Нет, конечно, нет, – вздохнув, ответила Диана.

И Луиза плакала и плакала. Диана обняла ласково ее за плечи, а я просто сидела рядом с другой стороны кровати, слушая поток горьких слез, наверно, уже привычный для нее. Никто из нас не пытался с ней заговорить. После слез наступает временный покой, обиды притихают, тревоги делаются тише, а разум немного очищается от терзающих душу страданий.

Луиза начала успокаиваться, вытирая оставшиеся слезы платком. Осталось только небольшое хлюпанье носом, потекшая тушь и раскрасневшееся лицо. Я нашла у нее в столе влажные салфетки и подала ей, чтобы вытереть черные от туши пятна под глазами.

– С меня достаточно! – сказала вдруг Луиза. – Я переезжаю к своим родным, завтра соберу вещи и прочь от этой жизни с Максом. Сможет кто-нибудь из вас меня перевезти? – она обратилась к нам. – Ой… Кира, я совсем забыла, ты же завтра работаешь… А ты, Диан? Когда наступает твоя смена?

– Послезавтра. Завтра как раз у меня выходной. Ты хорошо всё обдумала? – сказала Диана, пристально смотря на красное лицо Луизы. – Давай так, ты сегодня выспишься, а завтра на свежую голову мы всё решим с тобой, хорошо? Ты не в первый раз уже собираешься уходить от него… Но всегда оставалась, стоило ему извиниться.

– Она права, – ответила я. – Сейчас все немного на взводе и еще под алкоголем. Утром всегда мир кажется более или менее яснее.

Луиза молчала.

– Хорошо, – вздохнула она. – Дайте мне две минуты, я приведу себя в порядок, а вы пока идите в гостиную, я сейчас буду.

Больше мы с Дианой ничего не сказали ей, обе понимая, что Луиза должна сама принять решение. Влезать со своими советами опасно в таких сердечных делах, можно только выслушать и поддержать принятое ею решение.

Выйдя из спальни, мы с Дианой направились к столу. Макс уже снова стал святым благодетелем. Не было и следа от прежней враждебности. Виктор, наклонив голову в мою сторону, прошептал:

– Где Луиза? Все нормально?

– Она сейчас выйдет, – кратко ответила я.

Кивнув головой, они втроем продолжили свой горячий спор из-за популярного ролика в сети про автокатастрофу, унесшую жизнь девятилетней девочки. Беременная женщина не справилась с управлением своего автомобиля на крутом повороте ночью и столкнулась с находящимся в тот момент на том же самом злосчастном повороте другим автомобилем. Там находилась семья, не успевшая вовремя приехать домой. Муж с женой получили небольшие травмы, в отличие от их дочери, мирно спавшей на заднем сиденье. Беременная женщина выжила, потеряв, правда, неродившегося ребенка, и получившая множество операций, с примесью физической и душевной боли. В заголовке новостей было сказано только о трагичной гибели девятилетнего ребенка. Краткое упоминание о нерожденном ребенке констатировали в конце ролика, как малозначимую смерть. Получается, мать, не родившая еще своего ребенка, не имеет такого права на горе, как та, чьё дитя уже дышало вне материнской утробы. Виновница, по словам многочисленных зрителей ролика, никогда не сможет увидеть и почувствовать погибшего внутри нее ребенка, подержать его за руку и не услышит его детский голос. Он просто исчез, не оставив никаких воспоминаний. Его лицо так и останется неизвестным для матери, в отличие от другой потерпевшей. Вокруг чужой трагедии все сразу становятся судьями, каждый из которых знает о правосудии больше, чем другой. Как по мне, так здесь нет виновных, только потерпевшие. У обоих случилось непоправимое, где каждый из них потерял частичку себя навсегда.

Луиза вернулась в гостиную, надев вежливую улыбку, но с выдающими ее красными глазами от недавних слез. Макс не взглянул на нее, делая вид, что ничего не произошло. Он с Германом и Виктором был занят более важными делами, решая судьбу невиновности героев видеоролика.

Время показывало уже за одиннадцать часов ночи. Я намекнула Виктору, что пора уезжать. Луиза весь оставшийся вечер сидела поникшей, изредка пытаясь говорить с нами, да и то в основном отвечая теперь на наши вопросы. Диана, как и Герман, собиралась уходить. Только ничем непоколебимое и веселое настроение Макса нельзя было испортить, он продолжал рассказывать очередные и смешные, по его мнению, истории из своей жизни. Он пытался задержать Германа еще на час, предлагая выпить очень дорогого виски, что посоветовал ему еще один лучший друг и приятель. Но Герман, как и все, старался побыстрее отделаться от неприятного осадка, что отложился сегодняшним вечером после их ссоры с Луизой. Все чувствовали стыд за то, что стали свидетелями их размолвки, хотя и не были в этом виноваты. Луиза положила всем еще с собой своего фирменного торта, отказываться было нельзя, либо еще больше это могло огорчить ее. Выйдя наконец-то из дома, я почувствовала свежий, прохладный запах ночи. Закрыв глаза, я вдохнула как можно глубже этот ни с чем не сравнимый аромат, возможно, единственное, что могло привлекать в ночной тьме. Мы распрощались на улице с Германом и Дианой, они оба сели в одно такси, возвращаться поодиночке домой в ночной темноте всегда пугает и наводит тоску.

Мы с Виктором отправились домой. Ему нравилось полностью отдаваться влечению, исходившему от автомобиля. Для мужчины – это опьяняющие чары, как для женщины гардероб, красивые и изысканные платья. Предстоящая впереди ночная дорога была охвачена безудержной скоростью, с мигающими включенными светофорами, приятной негромкой музыкой и лишь изредка появляющимися автомобилями на полуночной дороге.

– Кира, ты не видела мою зарядку для телефона? Нигде не могу ее найти.

– Нет, – ответила я Виктору, стоя у зеркала и вытирая остатки макияжа. – Ты не мог забыть ее у Луизы с Максом?

– Я оставил ее дома и в последний раз видел на кровати, она точно должна быть здесь, впрочем, как и ты сейчас… – ответил Виктор, смотря на меня блуждающим взглядом с едва заметной улыбкой.

– Ну что ж… я могу выполнить эту столь привлекательную просьбу, но только при одном условии.

– И что же это?

Я забралась к Виктору на коленки, нежно дотронувшись до его лица. Заглянув ему в глаза, я тихо прошептала:

– Ты должен сказать, что любишь меня. Что я – самое прекрасное чудо, какое случалось в твоей жизни, и та единственная, с кем ты хочешь провести время, которое дано на часах.

Уголки его губ немного приподнялись. Он обнял меня за спину.

– Ты сама прекрасно знаешь, что это так и есть, – ответил он, поцеловав мою шею.

– Я хочу это услышать, для меня очень важны такие слова, в них вся моя значимость не только как человека, но и женщины.

Заглянув в глаза, он понял, что я не шучу. Убрав лишний волосок с моего лицо, он произнес те заветные слова, что мне так хотелось слышать в эту минуту. После них я ощутила прилив чувств, в которых нуждается каждый из нас… Любовь, желанность и необходимость присутствия в чей-то жизни…

– Нет… нет… нет! – крикнула я во весь голос, пытаясь поскорее вырваться из плена кошмарных снов.

Я резко села на кровати. По телу еще проходил тот холодный ужас, что принес с собой ночной сон. Сердце мое, кажется, слишком громко стучало, его биение эхом разносилось по квартире, так мне по крайне мере казалось. Виктор проснулся от моего крика.

– Что случилось? – сказал он сонным голосом. – Опять кошмары?

– Да, – ответила я хрипло. – Спи дальше, тебе уже скоро на работу вставать, а я пойду выпью немного прохладной воды.

Виктор снова закрыл глаза, и в ту же минуту послышалось ровное дыхания мирно спящего человека.

Несмотря на озноб во всём теле, мне хотелось выпить стакан воды со льдом, чтобы полностью пробудиться от еще свежих воспоминаний сна. Достав лед из холодильника, я ощутила его реалистичную и живую прохладу. Выпила стакан воды, приятный холод окутал мое горло и разум. Пробовать ложиться спать снова не вызывало никакого желания, читать книгу после неудачного сна также не привлекало, и я включила телевизор, сделав звук еле слышным, чтобы не разбудить Виктора. Время было три часа ночи. Я устроилась на кожаном диване, поглаживая кота на своих руках и слушая его полуночное мурчанье, что хозяйка не спит. На экране шел какой-то неизвестный фильм, но сейчас это мало меня волновало. Мои мысли были далеко от сценария этого сюжета.

«Возможно, серьезно стоит задуматься об отпуске», – промелькнуло в голове. Уехать куда-нибудь с Виктором подальше от всего нам привычного. Окунуться во временную смену обстановки. Дом, работа, дом, частые вечера без Виктора нагоняли душевное беспокойство и дурные сны. Если даже у него и появлялись выходные, то пойти дальше, чем на пять метров от кровати и телевизора, Виктору не особо хотелось.

К одиночеству я была приучена с одиннадцати лет. В мою одинокую компанию входили чрезмерно любящая мама, старший брат, который часто забывал о моем существовании. В последнее время все больше и больше я возвращалась к своему прошлому. Мне казалось, что так смогу найти ответы в настоящем, но в голове крутились все те же вопросы без ответов. Как сложилась бы наша жизнь, если бы отец не бросил нас? Что если мама, не задетая своей гордостью, стала бы совсем другим человеком? Какими мы были бы с братом теперь? Другими? Возможно, тогда наши отношения с Виктором не получили своего начала, потому что мы имели бы слишком разные впечатления от жизни. Как и все, мы сформировались в зависимости от семейных драм и историй, что сблизило таких похожих, но в то же время таких разных людей.

В квартире стало немного прохладно. Я прикрылась светлым покрывалом, лежавшим рядом на диване, чем заставила подняться недовольного сонного кота. При подъеме из него выпало зарядное устройство от телефона, которое Виктор не мог найти. Улыбнувшись, я отправилась в нашу спальню. Открыв тихо дверь и убедившись, что Виктор крепко спит, я аккуратно искала телефон, стараясь не шуметь. Не обнаружив ничего в комнате, я догадалась, что скорее всего он в брюках, которые Виктор оставил в гостиной после приезда. Взглянув еще раз на безмятежное лицо Виктора, я осторожно закрыла дверь. Найдя наконец-то телефон, я положила его на стол около дивана и включила зарядку. Снова усевшись, я посмотрела на время, было уже 04:57. За окном, кажется, шел небольшой дождь, разрывая своим стуком ночную темноту в квартире. Укрывшись теплым покрывалом, я попыталась позвать кота, но он, только посмотрев на меня из своего домика, остался равнодушным к моему призыву, видимо, обиженный за еще недавнее внезапное пробуждение. Спустя несколько минут телефон Виктора включился. На ярком дисплее появилось сообщение:

«Телефон недостаточно заряжен, пожалуйста, не выключайте его».

Когда загрузился главный экран, поступило уведомление о подключенной подписке. Я знала Виктора, он не любил тратить деньги на бессмысленные вещи, такие как платные подписки по номеру телефона. Мне нечем было заняться в пять утра, и я, взяв телефон, намеревалась отключить надоедливые подписки. Открыв полученное сообщения, я прочитала его содержимое:

«Подписка-krasivue-devyshki-topliz.org подключена. Приятного Вам просмотра! Техническая поддержка работает круглосуточно».

Пройдя по ссылке и ожидая загрузки страницы, я размышляла о том, что это должно быть просто случайная подписка, Виктор не стал бы регистрироваться на подобных сайтах, но холод теперь чувствовался не только снаружи, но и внутри меня от поселявшегося страха. Мне открылось множество картинок, где изображены молодые стройные девушки разных этнических принадлежностей. Некоторые были в красивых купальниках, а некоторые без всего вовсе. Нахлынуло горькое чувство досады от увиденного, но все равно я старалась переубедить себя в обратном мнении, на уже закономерную случайность и не более того. Может, Виктор вовсе и не заходил на эту страницу? А даже если и да, то наверняка это также вышло случайно? Мысли в голове путались одна за другой, и я решила заглянуть в историю поискового интернета. После ее просмотра случайности стали очевидными.

Что в этот момент может почувствовать женщина? Это просто чужие фотографии, но фотографии других красивых и молодых девушек, которыми твой муж втайне любуется. Стало невыносимо холодно внутри, дрожь пробивала в такт дождю за окном. Я больше не могла на них смотреть. Входящее сообщение о подписке я удалила, чтобы Виктор не догадался о его прочтении, и, убрав телефон с глаз, я плотнее укуталась в одеяло с головой. Не знаю, сколько неподвижно я так просидела, мысли были заняты лишь увиденным, а не временем. Голова разболелась от нахлынувшего потока мыслей. Я резко поднялась и начала ходить по комнате из одного угла в другой. По телевизору шел уже другой фильм, судя по всему, любовная драма, что обставляло ситуацию довольно иронично. Сидеть на месте я не могла, ощущая, как на смену досаде внутри души понемногу нарастают гнев и обида на Виктора.

Что его не устраивает во мне? Что ему не хватает? И как теперь вести себя? Выслушивая его популярный ответ на звонки «Я занят». Виктор угодил в самое болезненное и гордое место любой девушки, ущемив женскую красоту, сравнивая ее с другими. Я заглянула в большое зеркало, висящее в гостиной. Раскрыв покрывало, я посмотрела на свою подтянутую стройную фигуру, за которой тщательно следила, занимаясь два раза в неделю бегом и плаваньем. Приблизив лицо, я внимательно разглядывала каждое изменение на нем, но не нашла пока ни возрастных морщин, ни прыщиков, только небольшие синяки под глазами от проведенной бессонной ночи. Головная боль утихла, и усталость начала постепенно одолевать моё тело. Кот, свернувшись пушистым клубком, спал в своей кроватке. Еще раз прокрутившись перед зеркалом, мне захотелось прилечь и заснуть крепким сном, забывая о проведенной ночи, чтобы, проснувшись утром, понять – это был всего лишь еще один ночной кошмар напрасных переживаний.

– Кира… Кир… проснись, пора вставать, будильник прозвенел уже три раза, – издалека я услышала голос Виктора.

– Что… Сколько времени? – пробормотала я сонным хриплым голосом, не понимая еще, что происходит.

– Время 07:54, поторопись, если не хочешь привлечь на свою голову Натали. Если у нее получится туда влезть, то долго и упорно будет там зудеть, хуже любой головной боли, по твоим рассказам, – проговорил Виктор, бегая и собираясь по квартире.

Через минуту он воскликнул:

– Нашла мою зарядку? Спасибо тебе, ты и не представляешь, как выручила. Мне никак нельзя оставаться без телефона!

И тут память резко начала возвращаться к сегодняшней ночи: подписки, картинки обнаженных девушек… Схватившись за голову, я осторожно села на край дивана, сдерживая поток чувств, что сейчас восстали во мне. Закрыв глаза руками, я не произнесла ни слова.

– С тобой все хорошо? – спросил Виктор, наклонившись.

Открыв глаза, увидела перед собой знакомое и уже ставшее таким родным лицо Виктора. Я никогда не открывалась ему до конца, боясь напугать своим мировоззрением. Так я поступила и в этот раз, подавляя инстинкты разума выслушать любое оправдание для его счастливого существования. Может, конечно, я промолчала от физического бессилия в тот момент или все же боялась, что могу услышать не то, что мне хотелось.

– Я… Наверно, возьму сегодня выходной. Позвоню Натали и предупрежу, что не выйду из-за плохого самочувствия, – ответила я, уходя от своих расспросов.

Мне нужен был отгул. Обычно я не спешила оставаться дома, но не сегодня. Безмолвное присутствие на работе не спасет от самой себя.

– Ты думаешь, она позволит взять тебе выходной? Она скорее уволит всех сразу, чем даст одному отгул.

– Уволить она не сможет, к счастью, пока у нее есть ограничения служебной власти в связи с вышестоящим начальством. Возьму больничный за свой счет, поговорю и с нашим генеральным директором. Пару дней отгулов я смогу себе взять за долгую и хорошую работу.

– Тебе лучше знать, а я уже опаздываю, – поднявшись, сказал Виктор.

Выдернув зарядку, он ненадолго погрузился в телефон. Что-то быстро напечатав, сунул телефон в карман брюк. Приведя себя в порядок перед зеркалом, в заключение он сбрызнул себя дорогой туалетной водой. Все это время я оставалась на диване, наблюдая за торопливыми движениями Виктора. Кот лежал до сих пор в своей кроватке, наблюдая за всем происходящим, как и я, только с полным безразличием. Виктор, вернувшись в гостиную, надевая на ходу свои часы, подошел ко мне, чтобы поцеловать в щеку.

– Пора уходить, я и так задержался. В офисе уже ждут заказчики, а ты отдыхай, – проведя кончиками пальцев по моему лицу, произнес Виктор, – чтобы по возвращении домой меня ожидал домашний уют вместе с моей красивой женой, – продолжил Виктор с улыбкой.

Я так и ничего не ответила ему, лишь приподняла уголки губ в ответ, и Виктор ушел, оставив после себя запах своих духов и мою невысказанную тревогу.

Натали не была в восторге от моего отгула.

– Как же так! У нас сейчас авральный режим работы, и мне нужны все наши сотрудники. Болеть в данный момент не вовремя.

– Болеть никогда не вовремя, особенно на работе. Лучше вспомните, когда я уходила в последний раз на больничный? Помните? – я замолчала. – Никогда. Я уверена, Натали, что под вашим чутким руководством все отчеты будут сданы вовремя и без меня.

– Хорошо, – голос Натали изменился, теперь в нем звучали нотки вынужденного согласия, – жду твоё заявление на почте не позже чем через час, или иначе эти дни будут числиться как прогулы.

– Да, я знаю наши законы.

Звонок я сбросила, недовольный голос Натали еще звучал отголоском в голове. Напечатав сразу же заявление, я отправила его по электронной почте Натали.

Пока я наводила себе кофе, раздался телефонный звонок. Я очень надеялась, что это не Натали. Это была мама.

– Доброе утро, мам, – проговорила я как можно бодрее.

– Доброе, для кого, разумеется, как, – услышала я недовольный ответ.

По маминому голосу я примерно представила наш весь следующий разговор:

– У тебя что-то случилось? Кстати, как твое горло? Назначенное лечение дало положительный эффект?

– Видимо, все врачи до одного в нашем городе купили свои дипломы, не закончив образования! Только и умеют напустить на себя уверенный образ умного и знающего врача, а платные приемы и осмотры придают им официальный вид.

Уже целый год она пытается вылечить несуществующую болезнь своего горла. Все ее недуги происходили от источников капризной старости и привлечения внимания.

– Последние анализы показали какие-нибудь изменения или отклонения? – спросила я уставшим голосом, подобные разговоры повергали меня в состояния бессилия, приводя к душевному истощению.

– Врачи в один голос твердят, что всё замечательно! Наглые самозванцы, называющие себя докторами! Мне лучше знать, как я себя чувствую и что меня беспокоит! – ее голос дрожал от негодования.

– Не переживай, мы найдем с Олегом другого хорошего тебя врача. Придумаем что-нибудь, – я старалась говорить медленно и спокойно, как с ребенком, чтобы успокоить его капризы. Раньше я пробовала донести мысль об, возможно, отсутствующей и вымышленной у нее проблеме, относящейся к психосоматическому эффекту. Но все старания оказались тщетны. В результате я получила еще больше недовольства и жалоб, а также брошенных слов об никому не нужной матери с ее проблемами.

– Ты совсем перестала звонить, – услышала я жалобный голос, – не приходишь к матери. Когда мы виделись с тобой в последний раз?

– Мам… у меня много работы сейчас, и ты же знаешь, что всегда сама можешь приехать к нам в гости и даже, более того, прийти. Нас разделяют только две остановки общественного транспорта.

– Мне будут там не рады, – недовольно пробормотала мама.

– Хватит выдумывать всё подряд и пытаться обвинить всех окружающих, что они против тебя.

Я не сдержала раздражения, одни и те же бессмысленные упреки и разговоры, мы проходили это много раз. Причиной тому был Виктора. Мама всегда считала, что мы не подходим друг другу, хоть и никогда не препятствовала развитию наших отношений. Но, наверно, главная причина обиды таилась в лишении собственности материнства.

– Послушай, я знаю, что тебе одиноко и ты скучаешь, – продолжила я, немного успокоившись. – Расскажи лучше, как у вас дела с Родионом? Вы часто встречаетесь?

– Хватит с меня Родиона, – воскликнула мама, – не хочу видеть больше этого самодовольного болвана.

– Не все мужчины похожи на отца.

В трубке повисло молчание.

– Нет, доченька, все… – в ее голосе я услышала знакомую печаль от той раны, что нанес отец. И не имеет значения, что с тех пор прошло уже более двадцати лет. Мне не хотелось тревожить прошлое, особенно если оно болезненное.

– Знаешь… я взяла отгул на несколько дней, плохо себя чувствую, но вечером я с радостью заглянула бы домой, скажем, часов в семь? Не будешь занята?

– Что ты, что ты, доченька! – голос матери повеселел. – Конечно, приходи, я приготовлю твой любимый куриный супчик, как ты любишь, сделаю котлетки и… постой… что ты сказала? Ты заболела? А температура есть?

– Все, мам, пока, до вечера, буду в семь, целую.

В трубке еще отдаленно слышался мамин голос, пока связь не прервалась, возможно, она даже и не услышала мои последние слова. Кофе уже остыл, и пришлось подогревать его заново. Кот стал кружиться возле моих ног, как только я взялась за пачку сливок.

– Но ты хотя бы не скрываешь то, что хочешь от меня, да?

– Мяу… – послышалось мне в ответ.

– Вот и я о чем говорю.

Налила ему сливки в миску, и, довольный такими обстоятельствами, он больше не обращал на меня никакого внимания. Взяв подогретый кофе, я предалась опять размышлению о произошедшем ночью. Просмотр фото обнаженных девушек нельзя отнести к измене, но и спокойно закрыть глаза тоже не представляется правильным. А что, если всё куда хуже, чем есть на самом деле? Может, у него есть не только девушки в телефоне, но и в жизни… От одной такой мысли пронзила острая боль, перехватив дыхание. Я слышала много историй о предательстве близких тебе людей, но они всегда казалось чем-то отдаленным и недосягаемым, как сценарий фильма, где наигранная правда – всего лишь вымысел.

Нет… Я должна с ним поговорить об этом, нельзя делать вид, что ничего не произошло. Плохо думать о Викторе мне не хотелось, потому что я верила и доверяла ему, нужно было разобраться с этим как можно быстрее.

Приняв решение, я почувствовала себя лучше, незачем преждевременно сходить с ума от предполагаемых неясностей. Образовался дикий порыв поделиться с кем-нибудь и выплеснуть наружу все переживания, дабы избавиться от них, как от ненужных слез, после которых всегда становится легче на душе. С мамой этого делать не стоит, несложно представить весь предсказуемый диалог. Мне нужен был человек с менее печальным опытом и с другой жизненной позицией. Я вспомнила, что давно не видела свою подругу, с которой вместе окончили институт. Найдя в телефонной книге ее номер, я надеялась, что сегодня нам удастся с ней встретиться. Трубку никто не брал, немного нервничая, я начала постукивать пальцами по столу. Раздался знакомый задорный голос на другом конце телефона:

– Только недавно вспоминала о тебе, дорогая моя. Если б ты еще немного не дала о себе знать, то всё закончилось бы выпивкой у тебя дома с объяснениями.

Я была безумно рада слышать привычные упреки Терезы с добродушным отношением.

– Хорошо, но только я бы оплатила первые две бутылки. Когда ты начинаешь так печалиться, страдает не только мой организм, но и кошелек.

У Терезы был громкий и в то же время заразительный смех, как у ребенка, невозможно не улыбнуться в ответ.

– Какие у тебя сегодня планы, кроме твоих фотографий? Не хочешь заняться женскими делами, такими как посплетничать, пообсуждать наших хороших мужей да и показать свои красивые платья этому миру? – спросила я с надеждой на положительный ответ.

– Предложение выглядит весьма заманчивым, – ответила звонким голосом Тереза. – У меня как раз осталась последняя фотосессия влюбленной пары, времени займет где-то полтора часа. Встретимся в кафе «ТЕРАМО» в два часа?

– Надеюсь, в этот раз ты будешь без постоянных своих опозданий? – спросила я ее.

– Конечно, а разве было иначе?

Время 14:40, действительно, а разве было иначе?

– Что-нибудь еще желаете заказать? – официант подошел три раза, спрашивая одно и то же, как попугай, которого научили говорить с целью доставать своего хозяина. Четвертый раз может лишить его чаевых.

– Пока нет, спасибо, ко мне должны скоро подойти.

Официант, мило улыбнувшись, развернулся и ушел прочь, но что-то мне подсказывало о скором его возвращении. Допивая свой кофе, я наконец-то увидела Терезу, открывающую дверь в кафе. Я махнула ей рукой, она быстро направилась к столику.

– Извини за опоздание, последняя парочка оказалось слишком придирчивой. Они явно хотели показать на фотографиях свою прекрасную любовь больше, чем в реальной жизни, – проговорила она на одном дыхании.

– Хотите что-нибудь заказать? – официант незаметно вновь появился у нашего столика, в то время как Тереза не успела еще выровнять и дыхание от быстрой ходьбы.

– Мне, пожалуйста, десерт «Тирамису» и капучино большой объем, без сахара и корицы, – ответила она.

– А мне, будьте добры, сделайте еще такой же капучино, – добавила я к заказу.

Всё записав, он исчез быстро, как и появился.

– Я так рада, что смогла выбраться из своей фотостудии, не могла больше смотреть на замирающие лица перед вспышкой, как маски с подготовленными уже эмоциями.

– Тебе же нравится фотографировать! Разве ты не для этого открыла свою студию? – спросила я удивленно.

– Мне нравится фотографировать неподдельные эмоции на лице человека. Фото должно передавать настоящую жизнь со всей естественной и необычной ее красотой. Объектив должен подстраиваться под человека, а не наоборот. Но есть и плюсы, – приподняв бровь, продолжила Тереза, – за это хорошо платят. А ты почему не на работе? Выглядишь не очень, подруга, что-то случилось?

Тереза всегда отличалась прямолинейностью и переходом к самой сути проблемы. Несмотря на плохую ночь, я усердно старалась стереть ее остатки со своего внешнего вида, но Терезу этим не обманешь. Она разоблачила лицемерный макияж. Приятно, когда замечают в тебе любые изменения, пускай их ты и скрываешь.

– Тереза… скажи… ты никогда не замечала за своим Игорем ничего странного? Может, находила что-нибудь непристойное у него? – спросила я с осторожностью.

– Например, чужое женское белье?

– Я не это…

– Расслабься, – улыбнулась она, – я шучу. Рассказывай, что натворил Виктор?

– Ничего… точнее, я так думаю… в общем, всё непросто, – вздохнув, сказала я. – Сегодня ночью я нашла в его телефоне массу картинок молодых стройных девушек, по большой части без одежды и еще, более того, он подписался на такие похожие рассылки.

Замолчав, я посмотрела на Терезу, ее взгляд был отсутствующим, будто ненадолго погрузившийся в воспоминания. Она моргнула несколько раз, слегка качнув головой, и в ее глазах появилась прежняя ясность и внимательность.

– Пожалуйста, ваш «Тирамису» и два капучино, – официанту, видимо, нравилась внезапность своего присутствия. Выложив аккуратно содержимое подноса на стол и пожелав нам приятного аппетита, он с напускной улыбкой для гостей удалился к другому столу.

– Послушай, Кир, я проходила похожее с Игорем около полугода назад. Я знаю, какие чувства ты сейчас испытываешь. Как женщине он нанес тебе немалый ущерб и как любящему человеку причинил душевную боль. Но посмотри с другой стороны, это всего лишь неживое фото, а на нем застывшие лица, пытающиеся выглядеть соблазнительно. Просмотр их еще не показатель измены, хоть у тебя и остается легкий вкус предательства.

– А если есть ожившие с фото девушки, что тогда? – спросила я со страхом.

Тереза, сделав глоток кофе, некоторое время молчала.

– Знаешь, однажды мама открыла одну страшную и несправедливую истину, по ее словам. Она сказала мне: «Тереза, наша жизнь не случай из романтических фильмов и не история из любовных книг, не тешь себя напрасными иллюзиями насчет верности, иначе больнее будет их разрушать. Главное, чтобы он возвращался домой к тебе и к вашим детям – вот устой семейной и счастливой жизни».

Тереза, отломив кусок от десерта, положила его в рот и закрыла глаза, может, оттого, что он был очень вкусным или чересчур приторно-сладким.

– Ты предлагаешь закрывать глаза на измену, если она существует? – спросила я ошарашенно, еще не осознав до конца трагичность ее слов.

– Я предлагаю ее не искать и быть счастливым человеком. Можно всё знать и жить в полном одиночестве, но от этого решения ситуация не изменится, а будет только хуже. Поэтому теперь я наслаждаюсь жизнью, как и все.

– С каких пор ты стала таким жизненным циником?

Тереза всегда выражала мысли вслух, но здесь, кажется, замешана личная трагедия.

– После разрушений своих иллюзий, – ответила она, положив еще кусок сладкого себе в рот.

Больше мы не возвращались к этой теме, позиция Терезы была ясна, но внутри я протестовала всеми своими силами. Вопросы о смысле жизни человека преследовали меня еще с двенадцати лет, конечно, слишком ранний поиск ответов для ребенка, но всё мое свободное время заполняли не игры с одноклассниками, а стены отчего дома с его нанесенными ранами, что оставил отец. Окна в этот мир мне открывали книги и мои собственные мысли, чувства, что формировали меня, как скульптор свое творение. Я не хотела больше ощущать предательство и поэтому не могла слышать равнодушные проповеди о неверности, как будто это нечто естественное для человека. Любящими и верными не рождаются, ими становятся.

С Терезой мы просидели в кафе примерно два часа, обсуждая всё на свете, что отвлекало от собственного выслушивания самого себя. По пути домой я заехала к матери, как и обещала. Стоя у порога дома, я ощутила отголосок давно забытых чувств из прошлого. Когда-то этот дом был безопасным пристанищем, где я старалась укрыться от всех бед и невзгод во внешнем мире. Постучав в дверь, я услышала быстрые шаги с криками:

– Сейчас, сейчас, уже иду!

Мама открыла дверь, на лице у нее была сияющая и теплая улыбка, предназначенная родителями только для своих детей.

– Я начала переживать, что ты не приедешь уже, – проговорила она, поправляя фартук на себе. Как всегда, из дома доносился вкусный аромат еды, явно приготовленной с особой любовью. Поцеловав маму в теплую щеку, я обняла ее и замерла в материнских объятиях на несколько секунд. В глазах появилась влажность от нахлынувших чувств. Отстранившись немного, я заметила также и в ее глазах промелькнувший блеск материнской радости.

– Сейчас будем ужинать, проходи и закрой дверь за собой, – проговорила она, отходя в сторону. – Я специально не садилась за стол, ждала твоего приезда.

На маму это так похоже… И она быстро убежала на кухню, где послышался свист закипающего чайника. Сняв с себя пальто, я оглядела знакомые мне до мелочей предметы в доме, ведь мы столько времени проводили вместе. Мама ничего так и не поменяла здесь, разве что повесила другие шторы, и то наверняка они лежали у нее года три в шкафу. Всё тот же диван, все с тем же на нем покрывалом, и хрустальные вазы разных форм, подаренные родственниками на дни рождения, даже они стоят на тех же местах и в том же порядке. Все эти вещи умеют говорить, они рассказывают о прошлом, о произошедших событиях, когда они были здесь. Если в них есть связь с плохими воспоминаниями, лучше избавиться от таких вещей, иначе можешь так и не вырваться и застрять в прошлом вместе с ними. Я прошла на кухню, где мама погрузилась с головой в свои приготовления, наслаждаясь доставленными мною приятными хлопотами.

– Как ты себя чувствуешь? Сколько раз повторяла, надевай головной убор! Сейчас весна, самое благоприятное время для болезней! Ты у меня и так красавица, никакая шапка тебя не может испортить.

Критика – неотъемлемая часть родительской заботы.

– Со мной всё хорошо. Это просто небольшое переутомление. Я же работаю главным бухгалтером, внимательность и концентрированность забирают много умственных сил, а когда еще не берешь и отпуск два года подряд, это может вызвать кратковременную потерю интереса к работе.

Мама разливала по тарелкам горячий суп. Похоже, все болезни, в том числе и хандру, лечат этим куриным рецептом.

– Ты правильно сделала, что взяла отгул. Как говорит наша соседка Зоя, чтобы вновь появился интерес, нужно всего две вещи – расстояние и время. Но головной убор всё равно нужно одевать, хоть с интересом, хоть без него! – воскликнула тут же мама, поставив полные тарелки с супом на стол.

Ужин был готов. Мама, сняв фартук, вместе со мной присела за стол для вечерней трапезы.

– Хорошо, я попробую проявить интерес к своей шапке, – ответила я маме, спорить было бессмысленно с материнской любовью.

Со временем твоё отношение к родительской опеке меняется, становясь более понимающим и терпеливым. Нельзя отнимать у матери заботу, которая приносит ей безмерную радость и утешение. Суп получился просто потрясающим, всё его тепло передалось моему телу. Ощущение тепла и сытости вскоре навеяли легкую сонливость. Торопиться домой я не спешила, но и в этом доме оставаться надолго я не планировала, мое длительное времяпровождение здесь было окончено с восемнадцати лет. Поужинав, мы просидели допоздна и непринужденно разговаривали за чашечкой китайского чая, подаренного Родионом. Про него мама так и не обмолвилась и словом, как и я о Викторе. Мужчины не входили в наши разговорные планы, они и так слишком много времени занимают в мыслях. Я не стала спрашивать об их размолвке с Родионом, зная, как может сработать цепная реакция воспоминаний от него к отцу. Мама рассказывала о магазине, что остался после развода с отцом, о недобросовестных поставщиках продуктов и авантюристке-сменщице.

– Этот магазин давно уже стоило продать. Его содержание обходится тебе в постоянные проблемы и заботы, пора бы заняться тем, чем положено в твоем возрасте – ничем. Отдых и спокойствие – вот главные твои спутники, – сказала я ей.

– А чем же я буду заниматься? Нагонять дурные мысли? Ну уж нет. Когда днем усердно работаешь, ночью хорошо спится и думать ни о чем не хочется, а так рискуешь заработать вместо отдыха бессонницу. На работе среди людей я ощущаю жизнь во всех ее проявлениях.