Читать книгу Подарок судьбы - Татьяна Андреевна Деркс, Татьяна Деркс - Страница 3

Мы снова вернулись в Тольятти. Вот уже и 2003 год. Я думала, что долги и нищенское существование ушли в прошлое, благодаря каторжному труду на рынке – без выходных, праздников и больничных. Я выходила на работу в любую погоду, даже в мороз за минус двадцать пять. Когда стоишь на рынке весь день (хотя на тебе три куртки, а на ногах валенки), к концу дня чувствуешь себя куском льда. Кажется, что вместо позвоночника – ледяной столб и даже глаза стали стеклянно-ледяными. Сердце заходится от этой боли и дискомфорта.

В метель порывы ветра буквально разбирали палатку на части, и приходилось в прямом смысле висеть на ней, удерживая конструкцию. Но в такие дни продажи были всегда намного лучше и выручка несравнимо больше, чем в обычные. Люди приходили за какой-то определённой вещью, а конкурентов не было – на весь рынок меньше десяти палаток с такими же ненормальными, как я.

И в жару стояла, когда на улице за плюс тридцать! И ещё жар от раскалённой заасфальтированной площади, на которой расположен рынок. Может быть, вам доводилось видеть машину скорой помощи у рынка? Бывали случаи, что продавцы теряли сознание и привести их в чувство нашатырным спиртом или другими подручными средствами не удавалось.

Как-то муж, с которым мы счастливо живём вместе четырнадцать лет, сказал:

– Хорошо, что ты при первой нашей встрече не сказала, что когда-то работала на рынке! Я бы сразу прекратил всяческие отношения!!!

– Почему? – удивилась я.

– Потому что принято думать, что все «рыночные» – хитрые, меркантильные и к тому же все пьют спиртное, как воду, – улыбаясь, ответил он.

– Почему? – снова удивилась я. – Наверное, потому, что невозможно поверить, что можно выстоять изо дня в день в мороз, в непогоду, в жару. Тут прибежишь за покупками, на часок, на рынок и – бегом домой!

Я же говорю: – Стояла. Да миллионы таких, как я. Видела, что женщины пьют спиртное, и совсем не осуждаю их за это: условия нечеловеческие, а выстоять нужно. Чтобы семья, дети выжили, получили образование и могли достойно жить. В общем – отступать некуда! Мне повезло: за пять лет так и не научилась пить, курить. На всё это у меня был стойкий «иммунитет», привитый моей бабушкой и родителями.

Торговля – это не моё. Как-то старший сын сказал с укором:

– Мама, ты продала костюм на несколько рублей даже дешевле, чем купила!

– Но мы уже завтра едем за товаром, а у этой женщины, наверное, очень трудное положение. Она так уговаривала продать, как можно, дешевле, – ответила я.

– Возможно, у неё нет таких финансовых проблем, как ты предполагаешь, а просто она умеет торговаться, – возразил сын. Средний сын с укором заметил:

– Мы ведь так разоримся!

Я улыбнулась: вот он в торговле действительно как рыба в воде, это его стихия. И надо признать, это не моя профессия. Хотя я больше трёх лет работала в палатке, принадлежащей вьетнамцам. Торговала спортивными костюмами, куртками, джинсами. Всё было отлично. Мы даже товар пересчитывали нечасто. Я говорила хозяйке палатки:

– Нужно пересчитать товар.

Она говорила:

– Ну, хорошо, пересчитай.

Я возмущалась:

– Это ваш товар, вам и считать.

На что она отвечала:

– Таня, я не укради. Ты не укради – куда он денется?

Дети подросли, и вот тогда я решила открыть свою торговую точку. Продали свой домик, что был в деревне, за символическую цену, добавили те деньги, что удалось накопить. Конечно, эта профессия мне не по душе. Но другой работы нет и выбирать не приходится. Может быть, дети позже заменят меня.

Старшие дети отлично справляются. Дела идут неплохо. Наш доход позволяет нам жить комфортно, и мы сделали неплохой запас на будущее. К тому же, снимаем квартиру у пожилой пары за разумную цену. Всё отлично. Но, как часто с укором говорила мне моя бабушка, простота хуже воровства! Вот уже воистину так!

Я свалилась в долговую яму. Было понятно, что, если и выберусь, это будет просто чудо. Нет, я не вложила деньги в акции или в какую-то компанию. Хуже – я отдала деньги в долг. Даже те деньги, что были оставлены на закупку товара. Нет, не под большие проценты. Как раз без процентов, на очень короткое время и практически под честное слово. Женщине, которой, казалось, можно верить, и нет даже повода сомневаться, что не вернёт. Но у неё случилось несчастье. Когда я поняла, что денег не вернуть, дважды взяла товар на очень крупную сумму на реализацию. Но товар, который раньше расходился довольно быстро и без проблем, сейчас буквально «завис»! Это не объяснить, но практически ничего не продавалось!

Снова стал вопрос – что делать? Нужно было оплачивать аренду на двух рынках, оплачивать жильё, расходы на учёбу и питание. Много ещё других трат, которые мы раньше просто не замечали. Необходимо вернуть деньги за товар, взятый на реализацию. Мне пришлось сделать горький вывод: «Нужно ехать в Москву, здесь не заработать этих денег».

Вот здесь я должна всех предупредить, как предупреждают перед очень опасным трюком: это опасно для жизни и не стоит его повторять без навыков и подготовки.

В общем, седьмого ноября 2003 года я вышла из вагона поезда Тольятти – Москва на перрон Казанского вокзала. Уже через несколько минут я поняла, как же я не практично подготовилась к поездке. Модный плащ не спасал от холодного ветра, фетровая шляпа не добавляла тепла. Модельные сапожки также комфорта не доставляли. Дома я была уверена, что сразу же выйду на работу и смогу купить необходимые вещи. Свои старые, приспособленные для работы на рынке, я взять просто постеснялась.

Вмиг словно слетели розовые очки! Мне некуда идти!

Я практически без денег! Сумма, что я взяла с собой, настолько мала, что даже не стану её называть. Я запаниковала: хотелось сейчас же купить билет и уехать домой! И я уже направилась в сторону касс, но поняла, что тщетно – денег на обратный билет у меня недостаточно, мягко говоря.

Боже! Куда идти, с чего начать? Почему я решила, что уже завтра же я смогу работать? Почему я такая безответственная?! Что делать и как быть теперь? И сама себе ответила: «Что случилось, то случилось, хоть обкричись – мне не на кого надеяться». Меня буквально колотило. И тут словно всё моё существо возмутилось: «Вытерла сопли, собралась! А ну! Встала и пошла, раскисла она, видите ли! А дети? И проблемы, в которые ты вляпалась, кроме тебя, никто не решит!»

Подошла к женщинам, которые предлагали ночлег, выбрала ту, у которой дешевле. Далеко и немного страшно ехать неизвестно куда и к кому. Решила схитрить, говорю:

– Тетя Маша, я сейчас своим знакомым скажу только, что остановилась у вас, и уточню, во сколько встречаемся завтра.

Подошла к группе мужчин и женщин, которые стояли возле кучи вещей. Поздоровалась, спросила:

– Вы надолго в Москву?

Они ответили, что в Москве проездом и уже уезжают сегодня, только с другого вокзала.

– А я приехала сегодня и остаюсь здесь, надеюсь, что у меня всё получится. Доброй дороги вам! – сказала я и попросила: – Пожелайте мне удачи! – Помахала им рукой, словно прощаясь. Они весело ответили мне, улыбаясь и подбадривая, дружно помахали мне в ответ. Подойдя к тёте Маше, я им снова помахала рукой. И они снова дружно ответили мне.

Уже в метро тётя Маша объясняла мне правила проживания:

– В комнате уже живут три женщины. Все оплачивают койко-место. Спать придётся на кушетке. Тебе ещё повезло, – добавила она, – у меня ещё двое ночуют на кухне на полу. Их сейчас нет, они на работе. Распорядок такой: приходить на квартиру не раньше восемнадцати часов, уходить не позднее восьми утра.

– А если выходной? – спросила я.

– А если выходной – это ваши проблемы, – ответила она. «За такие деньги можно было бы и побольше комфорта дать людям, – подумала я. – Но спорить не приходится – у других ещё дороже было бы».

Наконец-то добрались до квартиры. Познакомилась с подругами по несчастью. Они тоже не от хорошей жизни приехали в Москву, бросив семьи. Спросила, где они работают. Двое расклеивали объявления и получали чисто гроши за свою работу. У них были какие-то проблемы с документами, и нормальную работу им было найти непросто. Нина была самой старшей из них, она работала на частной фабрике по производству пельменей. Предложила мне работать с ней. Работать по двенадцать часов, плюс время на пересменку и на дорогу до квартиры – за весьма скромную зарплату. Я подумала: «На эту зарплату трудно даже просто нормально жить, а не то, что решить мои проблемы». Я сказала, что работала на рынке и здесь рассчитываю на это же.

– На рынке? – удивились они.

– У тебя очень тихий голос – не пойдёт! Это тебе не в Тольятти, где все знают друг друга. Здесь на рынке все «прожжённые» и хозяева так обставят дело, что не заработаешь, а ещё им должна останешься. Отберут паспорт, и ты будешь работать на них бесплатно. Ты хотя бы смотри, с кем придётся работать, а лучше не суйся туда совсем, от души советую, – сказала Нина.

– Огромное спасибо, я буду внимательна.

С утра пораньше отправилась на рынок, который был на слуху, – Черкизовский. Погода была отвратительная. Было холодно, ветренно и сыро. Рынок встретил меня дикими воплями продавцов, предлагающих свой товар, и сильнейшим сквозняком. «Ну, ничего, – подумала я, – привыкну. Другого варианта у меня пока просто нет». Подошла к одной из женщин, сказала, что хотела бы устроиться на работу.

– Не подскажете ли, с чего начать и кому обратиться?

Она сказала, что работает у знакомых, им продавец не нужен. Вот соседям – нужен, но продавцы у них часто меняются и там сплошные разборки.

– А вы уверены, что сможете здесь работать?

– Да, уверена, – ответила я.

– Тогда попробуйте спросить вот здесь. – Она написала свое имя и номер торгового места, куда мне нужно подойти. Поблагодарив, я отправилась искать, где это. Нашла, показала листочек-записку, говорю:

– Вот, хотела бы работать у вас.

Женщина, бесцеремонно рассмотрев меня, сказала:

– Ты хотя бы оделась попроще, не в бухгалтерию пришла работать! И вообще, какой дурак посоветовал тебе на рынок устраиваться? Я советую тебе поискать другую работу – сожрут тебя здесь! До свидания!

Я пошла вдоль рядов, все ещё надеясь, что найду здесь работу. Мне очень нужна работа, и нужна срочно. Ничего другого не хотелось принимать и понимать. Я остановилась у палатки с верхней одеждой. Пальто и шубы, красивые и дорогие.

– Вам помочь? – спросила у меня женщина, поправляя пальто на вешалке.

– Я ищу работу, – ответила я. – Вы не подскажете, к кому обратиться?

– Это к хозяину, – ответила она и, нырнув куда-то за вещи, вышла с мужчиной в возрасте лет за пятьдесят, как говорят у нас, кавказской национальности.

– На работу? – спросил он.

– Да, – ответила я. – У меня есть опыт работы на рынке.

Он наклонил голову, словно прислушиваясь. Я громко, как мне казалось, продолжила:

– Я могу хоть сегодня начать работать.

Он повторил:

– Хоть сегодня? – Он посмотрел на меня пристально, улыбаясь с прищуром. Разглядывал как бы снизу вверх и обратно. Было такое чувство, словно я стою абсолютно раздетой.

– Извините, извините, – сказала я и заторопилась уйти.

– Дэвушка! Дэвушка! – Пытался он остановить меня. Но я, не оглядываясь, буквально бежала к метро.

«Что делать? Работа на рынке отпадает. Но у меня ещё целый день впереди, буду искать», – думала я. Купила газету с объявлениями: «Требуются…». Наменяла монет и стала обзванивать из таксофона всех, кто предлагал работу. Потратила кучу времени и монет – и всё впустую. Одним нужно, чтобы была московская прописка, некоторые требуют уплатить им энную сумму, а потом они дадут рекомендации и направление на работу. Или заплатить – тогда они дадут адрес общежития.

– Нельзя ли оплатить там, в общежитии?

– Нет, – ответили резко, – только у нас. Не бойтесь: мы оплату вам заверим печатью!

Другие просят оплатить курсы, мол, после обучения я легко смогу получить работу. Чистой воды развод. Сплошной лохотрон. В очередной раз набираю номер телефона. В объявлении пишут, что срочно требуется повар на стройку, с проживанием и питанием. Я предположила, что зарплата там, возможно, небольшая, но, устроившись поваром, потом найду более оплачиваемую работу. Опыт работы поваром у меня был – в общей сложности лет семь отработала в столовой.

Звоню. Мне долго перечисляли и объясняли мои будущие обязанности. Наконец-то мне удалось спросить:

– Какая у меня будет зарплата и как её выплачивают, раз в месяц или есть аванс?

Это для меня было очень важно сейчас. На что мне с тем же жутким акцентом, раздраженно-громко сказали:

– Ээээ! Ты ещё нэ пришёл на работу, а уже зарплата спрашиваэшь!!! Всё понятно, и я повесила трубку.

Может быть, дворником или уборщицей куда-то устроиться? В советское время этим категориям выделяли комнату для проживания, сейчас это было бы кстати. Но ничего не получилось. Я объехала и обошла несколько ЖКУ. Было такое чувство, что, как только видели мою «краснокожую паспортину», так сразу же и отказывали. Расстроенная, в шоковом состоянии, уже поздно вечером вернулась на квартиру.

– Идём с нами расклеивать объявления, – предложили соседки. – Оплата ежедневно – вечером, пусть небольшие деньги, но пока продержишься, а по ходу будешь искать работу.

Я согласилась. И вот уже две недели как я расклеиваю объявления. Выкладываться приходится по полной – с утра до вечера. Оплата крохотная. Этих денег даже не хватает на проживание и проезд. На еду мне тратиться почти не приходилось. Так как начисто пропал аппетит и просто желание есть. Абсолютно. Я через силу заставляла себя проглотить немного еды, понимая, что иначе я скоро просто упаду.

Нам на несколько дней задержали зарплату, и мои знакомые попросили заплатить за них за три ночи хозяйке. Это были единственные и последние мои деньги. С большим сожалением я всё же днём раньше заложила в ломбард обручальное кольцо, добавила те деньги, что прислала сестрёнка из деревни. Наверное, этой суммы было бы достаточно, чтобы купить, наконец-то, обувь и продержаться то время, пока будет нормально оплачиваемая работа. Но мне неловко было им отказывать: они же подсказывали и поддерживали меня в первое время. Оплатила ночлег за них и за себя тоже.

– Как только выплатят нам деньги, мы сразу же вернём, – заверили меня мои соседки.

Я уже совсем освоилась и работала самостоятельно. Единственное, что огорчало, – приходилось много ходить – весь день на ногах. Я также пыталась найти более подходящую работу. Мои модельные сапожки развалились, и мне приходилось утром надевать носки и целлофановый пакет, а сверху ещё чёрные носки, чтобы не было заметно, что мои ноги идут рядом с подошвой. Уже почти конец ноября, на улице холодно и слякотно. Слякотно больше, наверное, от реагентов, чем от погоды. Но самое противное было даже не то, что я шла по этой каше из воды и снега, и то, что на моих ногах была только видимость обуви. Я старалась совсем не обращать внимания на то, что сыро. Так как ноги в целлофановом пакете «парятся» и носки влажные, поэтому очень холодно и больно. К вечеру ног просто не чувствуешь – они что-то отдельное от тебя, совсем чужое, отзывающееся дикой болью.

И всё же самое противное было – снимать эти чёрные носки! Я старалась не думать о людях, сморкающихся прямо на снег, про заплеванный асфальт и снежную кашу из всего этого – это что-то страшное! Но другой работы и дохода не было – так и не удаётся пока найти. «Я ещё плохо знаю город, хорошо ориентируюсь лишь в метро. Потерпи, – успокаивала я себя, – завтра будет новый день и все изменится». Вот правда, никогда не знаешь, в какую сторону изменится! Казалось, что хуже уже некуда! Нет, ошибалась.

На следующий день, отработав, вечером зашла в контору за деньгами. На что мне удивлённо сказали:

– А твои заходили и получили за тебя. Разве вы не договорились?

«Боже, – с ужасом подумала я, – если бы я потратила те деньги, что у меня остались, как бы добиралась до квартиры?» Приехав на квартиру, я узнала, что мои знакомые съехали – ушли незадолго до моего приезда.

– А деньги? – спросила я. Они же должны были оставить полученные за меня деньги и те, что брали в долг.

– Ничего не знаю и знать не хочу, – грубо ответила тётя Маша. – А ты сегодня оплатишь?

– Нет, – ответила я.

– Ну, тогда вот твоя сумка – уходи! Сможешь заплатить – всегда рады. Она захлопнула дверь.

Я вышла на улицу. Уже темно, я еле брела в сторону метро. Сыро, холодно и страшно. Куда идти, что делать? В моём кармане всего лишь несколько монеток, их не хватит, чтобы заплатить за проезд в метро. Придётся проскочить – за чьей-то спиной пройти через турникет. Я видела, как это делает молодёжь довольно часто. Решила ехать на Казанский вокзал. Отчётливо было видно: у метро две ярко освещённые площадки. На одной, скорее всего под фонограмму, громко пели и плясали девчата. На второй, словно стараясь переорать девчат, с высокого помоста что-то громогласно говорил, размахивая руками, оратор…

Вдруг, как черт из табакерки, передо мной выскочил мужчина. Он что-то бормотал, у него от шеи и почти до земли висел плакат.

– Господа, не поддавайтесь!!!

Я посторонилась, и он проскочил мимо. Мне казалось, что это всё – дурной сон, похожий на кадры из фильма о революции. Словно я попала в другое измерение. Ночь, две толпы народа вокруг площадок. Песни, пляски и орущий словно сумасшедший – оратор. Я в лёгком плаще, идущая в никуда по каше из снега на задубевших, распухших, ничего не чувствующих ногах. «Всё пройдёт, – подбадривала я себя, – всё будет хорошо. А это лишь предвыборная кампания. Все будет хорошо, Москва слезам не верит», – грустно подумала я.

Без приключений добралась до вокзала, нашла свободное место в надежде просидеть здесь до утра. Но, если у тебя нет билета на поезд, и чтобы тебя не выгнали на улицу глубокой ночью, нужно заплатить дань шустрому человечку – тридцать рублей. Конечно это немного – но это когда есть деньги. Как кто-то пошутил – полкило мяса или два литра бензина.

Без денег не выжить, если выгонят на улицу – запросто можно погибнуть. Там может случиться всякое, я не выдержу на улице до утра в мокрой «обуви», отнимут документы – и тогда беда. Я вспомнила слова Нины:

– Если ты упадёшь, хотя бы на одно колено, тебе не дадут подняться! Тебя не станет!!! И близкие твои не будут знать, где ты сгинула.

«Мне нужно выжить для начала этой ночью!» – успокаивала я себя. Из ценных вещей у меня остались лишь золотые часики. Золотую цепочку с подвеской я ещё в первые дни отдала хозяйке – за возможность ночевать у неё три ночи.

Маленькие часики, изящные, овальной формы, с красивым ажурным браслетом, они больше напоминали украшение, чем часы. Когда я жила уже одна с детьми, у этих часиков было интересное свойство. Если кто-то из мужчин начинал оказывать мне знаки внимания, предлагая дружить, эти часики останавливались.

Когда это случилось в первый раз, я подумала, что они сломались или села батарейка, и положила их в ящик стола. Через несколько дней обнаружила, что они идут. В следующий раз я не стала снимать их с руки, оставила как украшение. И они снова пошли. Когда возмущённые подруги спрашивали меня, отчего я не стала общаться с таким положительным и замечательным человеком, я им шутливо отвечала:

– Часики не разрешили! Наверное, это не мой человек.

Подруги были в курсе этой истории.

Эти часы когда-то мне подарил Алексей Гаврилович, который приютил нас в 1990-е. Помнится, я тогда возмутилась: это же очень дорого! На что он ответил:

– Зато они всегда выручат, когда будет трудно.

Словно предвидел. И вот я их продаю, хотя более правильно будет сказать – отдаю. Слишком мала была цена за такую прекрасную и дорогую во всех смыслах вещь. Чувство было, словно что-то живое отдаёшь. Точнее – предаешь!

Я предложила женщине в кассе купить эти часики. Она назвала цену, за которую их возьмёт. Я назвала цену, за которую могу отдать часики. Женщина согласилась, сказав, что больше этой суммы мне здесь никто не даст. Но стоявшая рядом со мной другая женщина возмутилась:

– Это очень дёшево, гораздо больше вам дадут утром в любом ломбарде, хотя там тоже не цена за такую вещь.

Но до утра ещё нужно было дожить. Я решительно отдала часики. Утром снова пошла на работу, зашла в контору, спросила:

– Что делать? Мне не передали денег.

Девушка извинилась, сказала:

– Знаете что, я им задержу зарплату на несколько дней, а вы потом подойдёте и при них заберёте.

Я была очень благодарна девушке, но всё же я не смогла взять с них всю сумму. Мои соседки были растеряны и расстроены: я знала, что у них нет других денег, и я вернула им часть суммы. «Пусть сегодня у них будет ночлег и не будет проблем с проездом». Я же наконец-то купила тёплую и удобную обувь. Непередаваемые ощущения!

Почти неделю я проживала на вокзале и уже в какой-то степени приспособилась к этой жизни. Пользуясь случаем, много читала. Самое главное – уберечь и не потерять документы, заплатить, чтобы тебя не тронули, не выгнали ночью на мороз.

Я случайно услышала, что в аэропорту Шереметьево-2 тоже можно ночевать, и после работы отправилась в аэропорт. Если бы знать раньше! Здесь гораздо удобнее: никто не требует денег, никто не беспокоит и туалет бесплатный. Здесь гораздо чище и спокойно можно умыться. Единственное, что плохо – долго добираться. Позже выяснилось, что можно ночевать, не бесплатно, конечно, в вагонах поезда, который отстаивается две недели на станции между поездками. И это гораздо ближе, чем ехать в аэропорт.

Я сейчас даже не вспомню название станции, а тогда чётко знала, куда доехать, затем идти пешком, где нужно свернуть и как пройти, чтобы найти нужный вагон. Я подружилась с проводницей, и у меня, в отличии от других, всегда было чистое постельное бельё. Наконец-то есть хотя бы возможность спать лёжа – это блаженство. И всё же было одно неудобство: иногда по ночам были проверки, и нужно было быстрее, чем в армии, собраться и выскочить на улицу в том, что успела надеть. Потом гулять час – полтора, пока все закончится. Декабрь, ночь, мороз! А утром ещё затемно нужно уйти.

Однажды в одну из таких проверок я замешкалась и не успела выскочить. Слышала, что проводница уже открыла дверь и проверяющие зашли в вагон. Я понимаю, что не успеваю добежать до другого конца вагона, и замираю. В купе заглянула бледная проводница.

– Сиди, – коротко сказала она. И почти сразу же в купе вошли двое.

– Ваши документы, почему вы здесь находитесь? – спросил один из них. Неожиданно для себя самой, кивнув головой в сторону проводницы, я нагло и громко заорала:

– Я шо ж до куми и прийхати вже не можу побачитися?!!

Проводница подтвердила:

– Да, кума. – Они прошли дальше. Надо же, как!

Я едва сдерживала смех. Ну, ты, матушка, и актриса! Откуда знаю украинский? Моё детство прошло в Оренбургской области, в деревушке, где основная часть населения была украинцы, предки которых переселились сюда ещё при Екатерине II.

Шли дни. Я очень сильно похудела, с удивлением заметила, что у меня «прорезалась», нет, не талия – шея! Так я выглядела только лет в двадцать. «Ну, хоть что-то приятное», – шутила я. Мой модный плащ ветром просто заворачивало вокруг меня, когда я шла.

Всё также с трудом заставляла себя съесть что-либо. Я абсолютно не ощущала ни вкуса еды, ни запаха. Просто разжёвывала и проглатывала, запивая водой, – я должна выжить! Но работу найти всё не удавалось. Подумала, что, наверное, уже придётся выходить на малооплачиваемую работу с проживанием – это пошив белья, шоколадная фабрика и много других. Там люди живут, где и работают, – в помещении, бывает, проживают от десяти до тридцати человек. Или уборка городских улиц по ночам – условия те же.

Сегодня в конторе выходной. В моем кармане ничтожно маленькая сумма. Весь день я бродила по городу в поисках работы. Есть варианты, и завтра, в понедельник, можно будет звонить. Иду по улице вдоль бесконечных магазинов. Вот большой магазин обоев, уже темнеет. У магазина стоят пять – семь человек, у них в руках небольшие плакатики: ремонт квартир – все виды работ. Подошла к одной из женщин, поздоровалась. Спросила, давно ли она работает.

– Да уже восемь лет, – ответила она. – Я из Молдавии.

Разговорились, я сказала, что всегда дома делала ремонт сама, но сейчас, наверное, и материалы другие. Она с удовольствием назвала материалы, чаще всего используемые, я записала названия. Она говорит:

– Присоединяйся к нам.

Я взяла простой тетрадный листок в клеточку, сложила пополам, затем ещё раз и крупно написала: «Ремонт квартир!» – и встала рядом Тамарой (так звали мою новую знакомую). Постояв ещё минут 10, она ушла домой, и почти сразу же ко мне подошла молодая пара. Видно было, что женщина на последнем месяце беременности. Они сказали, что им срочно нужно отремонтировать большую комнату в квартире, так как они ждут малыша и им хотелось бы квартиру быстрее привести в порядок.

– За какую сумму вы сделаете эту работу? – спросили они. – Нам лишь потолок побелить и поклеить обои.

«Боже, – думаю, – это моё спасение».

– А какую сумму вам называли мои соседи? – тихо спросила я. Они ответили:

– Восемь тысяч рублей.

– Я согласна за половину, – ответила я, так как очень боялась упустить эту работу.

– Я выполню эту работу наполовину дешевле, – повторила я. – У вас, вероятно, и так большие расходы перед рождением малыша. Только с условием: пока я делаю ремонт, буду жить у вас.

– Отлично, – ответили они, – нас это устраивает.

Мы приехали на квартиру, я попросила хозяйку одолжить что-нибудь из старых вещей. Затем договорились, что, пока завтра они будут закупать материалы, я съезжу за своей сумкой с вещами. Они ушли, оставив мне необходимый инструмент – чтобы снять старые обои. Назвав свой номер телефона, закрыли меня на ключ. Я, в свою очередь, закрылась ещё на защёлку – так мне будет спокойнее – и позвонила с домашнего телефона Тамаре. Она жила уже больше пяти лет у одной бабушки – все же хороший она человек, с её лёгкой руки у меня такие крутые перемены. Она искренне порадовалась за меня. Подсказала, какие лучше обои заказать, грунтовку и краску. Поблагодарив её, я первым делом пошла в душ. Затем с удовольствием взялась за работу.

Уже часа через три от старых обоев не осталось и следа. Мне повезло: снимались они легко, и стены под ними были ровными и гладкими. Закончив работу, снова пошла в ванную. Набрала воды. Люди! Я стояла и смотрела на ванну, наполненную горячей водой, как на что-то священное, испытывая просто благоговение! Вошла, затаив дыхание, в воду. Ванна была большая, наверное, ещё с советских времён. Боже, какое же это блаженство! Устроилась поудобнее. Закрыла глаза и нафантазировала себе, что вокруг стоят ароматизированные свечи, их много, они тихо мерцают, и от них исходит тонкий аромат экзотических цветов. Вода в ванне не простая, а с морской солью!

Я просто физически ощущала, как наполняется силой каждая клеточка моего организма. После ванны, впервые с удовольствием выпив кефира, купленного заранее, отправилась спать!

Приехавшие утром хозяева очень удивились, увидев комнату. Смеясь, сказали, что вчера им сильно досталось от мамы и тёщи! Их пожурили и отругали за то, что позволили мне остаться у них до конца ремонта.

– Ремонт теперь затянется на месяц! – уверяли их.

Но уже через четыре дня я закончила ремонт комнаты. Я и раньше бы могла, но нужно дать просохнуть каждому слою грунтовки и краски, прежде чем наложить другой слой.

Снова позвонила Тамара, сказала, что соседка, с которой они живут у бабушки, уезжает, и я могу перебраться к ним. Наконец-то началась светлая полоса в моей жизни! Я перебралась к Тамаре, и жизнь моя потихоньку налаживалась. Встретили новый, 2004-й год. Красавица Москва! Море огней! Великолепное оформление и подсветка. Так величественно, празднично! Но отдыхать было некогда.

Я даже не знаю, чем объяснить, но у меня не было проблем с работой даже в январе. Как его называют – мёртвый месяц. За полтора-два часа набиралось несколько заказов. Я выбирала себе то, что попроще, остальные заказы – хорошие и дорогие ремонты – приходилось отдавать другим, так как я не смогла бы выполнить эту работу, не имея опыта. Тамара подсказала: «Отдаешь заказ и бери с тех, кому отдаешь, 15 процентов от суммы – неплохо получается».

Я вызубрила все расценки. Уверенно договаривалась о цене за ремонт. И потолок, и стены выровнять, плитку положить и ламинат, двери заменить. Стоявшие рядом шутили: «И за что, Татьяна, к тебе народ так тянется? За красивые глаза?» Я улыбнулась: очень сильно похудела, и глаза действительно стали большими и красивыми.

В Новый год Тамара мне сказала, когда я извинилась, что не приготовила, как должно быть, новое платье к празднику:

– Тебе, Татьяна, и нарядов не нужно, ты просто улыбайся!

Распорядившись с новыми заказами, я ехала в квартиру, где делала очередной ремонт. Тамара уезжала домой, говорила:

– Маленьких детей оставляла на маму, а подростков – страшно. Мама уже не может их контролировать.

Но один большой и дорогой заказ на ремонт загородного дома я всё же взяла, потому что решили выполнить его вдвоём с Тамарой. Она сказала:

– Сделаем этот заказ, и я уеду домой.

«А мне домой не скоро, – подумала я. – Мне ещё работать и работать, пока рассчитаюсь с долгами». Хотя теперь уже я, точно, смогу рассчитаться, а раньше в это верилось с большим трудом. Я купила себе пальто и шапку и даже отправила первый солидный перевод в счёт погашения долга.

Работая с Тамарой, я очень многому научилась: ведь я практически ничего не умела в ремонте и отделке. Даже не знала, как правильно держать большой шпатель. Поняла, что держу его не так, как нужно, только когда Тамара спросила – ты, что, левша? Когда закончили работу и получили деньги (заказ принимала я, и поэтому рассчитались со мной), я сказала Тамаре:

– Возьми денег, сколько считаешь нужным. Ведь я только помогала, а ты сделала всю основную работу.

На что она ответила:

– Да ты что, Татьяна? Здесь высота потолков 3 метра 60 сантиметров – что бы я без тебя сделала? – улыбнулась она. – С тобой легко работать, за троих успеваешь, деньги делим пополам!

Это удивительная женщина, я благодарить её буду, пока жива. Жаль, что тогда я не взяла её адреса, о чем очень сожалею сейчас. Знаю лишь только, что она из Молдавии – из города Бендеры. Тамара уехала, а я с головой ушла в работу. Мне уже не нужно было стоять возле магазина и искать заказы. В основном те люди, у которых я делала ремонт, отдавали номер моего телефона своим друзьям и знакомым. Работу стараюсь выполнять хорошо, как если бы делала для себя.

Приехала близкая родственница Валентина, и мы стали работать вдвоём. Но, получив расчёт за несколько заказов, она уехала домой. – Девчонок боюсь оставлять надолго, – сказала она.

– Что я за мать такая?! – с горечью подумала я. – Все к детям летят, а я…

Менялись адреса и районы города. Мне везло на хороших людей: не было скандалов и разборок. Работа нравилась. Хотя были два случая, когда пытались «кинуть» (не заплатить), но я быстро сориентировалась и ушла. Потраченных сил и времени было, конечно, жалко, но хорошо, что выполнена была лишь небольшая часть от заказа. В обоих случаях мне грозили проблемами, если я не закончу ремонт. Пришлось их «послать». Первые отстали практически сразу. Вторые звонили и угрожали, что «отловят» и заставят работать. Я не знаю, откуда что взялось, но я просто громко сказала:

– В отличие от вас, я на своей земле! Я из Тольятти!

Там мои друзья, и они в курсе, теперь знают вас в лицо. А у моих друзей – большие друзья в Москве. Вы вместе со своей компанией и пикнуть не успеете, как огребёте проблем кучу!!!

Подействовало мгновенно. Тот, кто позвонил мне, положил трубку, и больше звонков не было.

В силу занятости или суматошной московской жизни, что ли, ремонты в квартирах москвичей не делались десятилетиями. Я приходила просто в ужас, когда начинала ремонт. Столько грязи и даже какой-то чёрной копоти! Всё крошится и сыплется, лишь только тронь.

В деревне не принято доводить жильё до такого состояния. Как-то я пришла вечером к своей средней сестрёнке – посидели, поговорили, почаёвничали – и я ушла. На следующий день я снова зашла к ней. Уже через несколько минут я стала ощущать какое-то беспокойство.

– Что-то не так?» – спросила она.

– Мне кажется… Или вчера в зале были другие обои? – спросила я.

– Да, – подтвердила она, – я их ночью переклеила, они совсем не подходили под новый ковёр!

Но у москвичей другой менталитет. Как громко заявила однажды холёная дама бальзаковского возраста, заметив, как я оцениваю масштаб «разрухи»: – Я выше всего этого!

Конечно, далеко не все живут в таких условиях.

Но для меня это даже было выгодно. Чем больше «убита» квартира, тем колоссальнее разница после ремонта! А если это ещё и «сталинка», так вообще – дворцовые палаты. Самой не верилось, что эту красоту сделала я, своими руками. А уж как хозяева были рады!

Люблю эту работу! Я даже не заметила, как загнала себя. Меня выматывала сильнейшая слабость. А может быть, это ещё последствия стресса? Я обращалась неоднократно в поликлинику, но эта была только бесполезная трата сил и времени. Сказали:

– У вас очень высокий холестерин, а те отклонения, что есть, тоже не смертельны…

Вот уже второй год я в Москве. Ещё немного, и я рассчитаюсь, наконец-то, с долгами. И нужно сделать запас на будущее. Моя младшая сестрёнка, приехавшая ко мне помочь и подзаработать, сказала:

– Нет, я не буду работать так, как ты! Я ещё пожить хочу. Ты же убиваешь себя, работая по пятнадцать – семнадцать часов ежедневно, без выходных и практически не делая перерывов.

– Ну, это временно, – объяснила я, – мне только с долгами рассчитаться и младшего сына забрать хотелось бы поскорее. Тяжело думать, что он без меня живёт уже второй год.

Под давлением сестрёнки всё же стали придерживаться восьми – двенадцати часового рабочего дня. Хотя это и не всегда удавалось. Работы все прибывало. Но с каждым днём мне становилось всё хуже и хуже. И я была вынуждена делать перерывы – два дня работаю – день отдыхаю. Люди терпеливо ждали, когда дойдёт их очередь.

Сестрёнка сказала:

– Я не могу больше на это смотреть – как ты доходишь. Я тащу вечером с работы сумку с инструментами на одном плече и тебя – на другом! Что будем делать – ведь скоро ты совсем не сможешь работать.

Я говорю:

– Недавно слышала, что на кладбище нужны плакальщицы (прости, Господи, меня), чтобы оплакивать покойников, и там неплохо платят.

Она возмутилась:

– Ты же еле ходишь!

– Так ты же будешь поддерживать меня под руку, и это даже будет выглядеть более естественно – ведь мы же не плясать идём.

– Как же ты будешь плакать за него – допустим, он бандит или убийца? – спросила она.

– Я буду плакать о том, что ведь его тоже родила мать, он был ребёнком когда-то – душа его была чистой. Ну, и буду плакать за себя: ведь мои мысли никто не проверит – как я докатилась до такой жизни.

– Возвращайся домой, погибнешь здесь, – наставляла сестрёнка.

– Поехали вместе – уговаривала она.

– Нет, куда я поеду? На шею старшим детям? Или к кому-то из вас? У всех хватает своих забот и проблем.

– Умру – значит, судьба – мне здесь умереть. Только маме не рассказывай – попросила я.

Мама, наверное, догадываясь, что у меня не всё так гладко, плакала, когда мы говорили с ней по телефону. Она говорила:

– Делай так, как считаешь нужным. Но знай: мы всегда будем тебе рады, молюсь за тебя днём и ночью!

Сестрёнка, взяв с меня клятвенное обещание, что, когда мне станет совсем плохо, я вызову скорую помощь или выйду к остановке, и люди сами вызовут, уехала.

Я дошла до того, что комнату в восемь квадратных метров делала девять дней! Конечно, там нужно было выравнивать и потолок, и стены – но это ведь всего восемь квадратов по полу! Я поняла, что действительно дохожу. Но упрямо шла на работу, решила: вот когда не смогу подняться с кровати, тогда и буду переживать – как быть дальше? А пока не паниковать! Ничего, оклемаюсь. Потом уже я день работала, а день просто лежала.

Однажды в один из таких дней я включила телевизор, взяла газету, которую покупала всякий раз, проходя мимо киоска, даже сама не знаю зачем. Этих газет набралась целая стопка. Та самая газета «Из рук в руки», что когда-то выручила меня и, в буквальном смысле, спасла жизнь моему младшему сыну. Если бы мы не уехали из кочегарки, то давно похоронили бы его. Год выхаживали его, и, слава Богу, удалось спасти. Наверное, поэтому я неосознанно покупала и складывала газету в уголочке.

Я сидела на диване, голова моя просто лежала на плече и даже немного как бы свешивалась. В нормальном состоянии это невозможно сделать, а на тот момент я даже не испытывала дискомфорта. Не было сил держать голову, казалось, что это невероятно трудно, просто невыносимо тяжело. И я смирилась: в конце концов – мозг работает, глаза видят, со слухом нет проблем. Я не переживала и просматривала газеты: где что продают, и сравнивала цены на отделочные работы. Снова зашла на страничку знакомств. И хотя мой разум возмущался: зачем тебе это нужно?! Тебе не до встреч! Сердце говорило: «Пробуй! Вдруг встретишь хорошего человека и тоже будешь кому-то нужна – станешь ему поддержкой».

Из всей кипы газет я выбрала три объявления, а точнее – два. Третье отбросила, так как в нем было написано: «Нужна вдова, умеющая работать и отдыхать». Меня это так возмутило и задело, что я решила написать ему «отлуп» и высказать всё, что о нём думаю. На моей памяти много знакомых вдовушек, и живут они практически все в «шоколаде». А я работаю, как проклятая, так ещё и не в почёте! Вдову ему подавай!

В общем, написала я ему письмо, другим двоим тоже. Те, двое, ответили сразу – потом я с ними созвонилась. Один доктор, был трижды женат и со всеми женами не сошелся характером. Я подумала: и начинать не стоит. Второй – военный высокого чина. Говорил по телефону минут десять – пятнадцать без перерыва, и за это время мне не удалось задать ему ни одного вопроса, хотя я несколько раз пыталась. Закончив речь, он сказал:

– Знаете, у вас есть плохая привычка – перебивать.

На что я мысленно ответила ему: «Пошёл нафиг (адью)», а вслух сказала:

– Знаете, мы с вами абсолютно не подходим друг другу! Пожалуйста, больше не звоните мне.

Но он упрямо звонил вечерами, но я так и не подняла трубку. Порадовалась, что мой телефон с определителем номера. Мы, ещё когда работали, с сестрёнкой сняли эту комнату. Тот, которого отругала, не ответил.

Естественно, подумала я, любой на его месте поступил бы так же. Тем более, я во всех письмах писала о себе всё, как есть, не скрывая. Как когда-то выразилась моя сестрёнка: «Ты ещё бы дустом посыпалась, чтобы наверняка никто к тебе не подошёл!»

Ещё я несколько месяцев переписывалась с мужчиной из Австралии. Его адрес дала моя знакомая, преподававшая в институте английский язык. Она же и переводила письма. Он немолодой уже человек, вдовец. У него довольно большая и интересная коллекция ретро автомобилей и мотоциклов. Он ей очень гордился. В последнем письме – фото: он сидит в шикарном автомобиле, а рядом с автомобилем стоит красивая молодая женщина в великолепном платье. Было подписано – это я и моя дочь. Также было написано, что он уже год как переписывается с женщиной из Малайзии, но я ему очень нравлюсь. Он хотел бы пригласить меня в гости и надеется, что у нас получится замечательная семья.

Я подумала: «Та женщина из Малайзии, переписываясь с ним год, уже, наверное, давно строит планы на будущее. И что же я – вот так возьму и всё сломаю ей? Говорят: «На чужом несчастье счастья не построишь».

Я не стала отвечать на его письма и взялась за ремонт очередной квартиры – сроки обговорили, и даже с большим заделом. Я считала, что за это время спокойно выполню заказ. Но уже через неделю я с ужасом поняла, что ошиблась и мне будет очень непросто закончить работу в срок.

Уговор был жестким – или я заканчиваю в срок, или заканчиваю, когда мне удобно, но мне дадут от заработанной суммы пятьдесят процентов – так как у них тоже сорвутся планы и они теряют деньги.

Все необходимые материалы были завезены. Чтобы не тратить времени и сил на дорогу, я жила здесь же, в этой квартире. Включив громче телевизор, работала допоздна – хотелось сделать быстрее. Но опыта не хватало: там, где профессионал сделал бы за один раз, мне приходилось проходить по два раза – обидно было до слез.

Когда, несмотря на мои усилия, что-либо не получалось, я в отчаянии кричала громко, во весь голос:

– Я никогда больше не буду делать то, чего не умею! Я никогда больше не буду делать то, чего не умею!!!

Бедные соседи. В тот момент я о них не думала. И вот осталось немногим больше двух суток. Хозяева, посмотрев работу, остались довольны. Но снова предупредили, что уговор остаётся в силе, и у них нет возможности как-либо помочь мне.

Я с ужасом смотрела на то, что мне нужно было сделать за оставшееся время. Едва не расплакалась, снова сказала себе: «Не раскисать! Лучше береги время и силы, надо – значит, надо». На сон я позволила себе полтора часа в первую ночь, во вторую ночь решила не прерывать работу. Ведь, прервав, потом трудно настроиться, да и, не дай Бог, ещё уснешь. Под конец вторых суток это было что-то. Чувство реальности абсолютно терялось. Я контролировала себя, боясь, что могу просто шагнуть с высокой стремянки. И пару раз я все же едва не сорвалась.

Наверное, от усталости дёргался зрачок, и казалось, что метнулась тень – словно пробежал кто-то. Глубокая ночь, чужая квартира – немного жутковато. Я говорила себе: «Это от усталости, не обращай внимания». Отчаянно била себя по щекам, чтобы хоть как-то привести себя в чувство. Хлестала что есть силы, но всё словно занемело и потеряло чувствительность. Что есть силы, сильно щипала себя, чтобы хотя бы от боли держать разум в порядке – тщетно. И только под ледяной струёй воды в ванной я приходила в себя. Этого хватало на какое-то время.

Может быть, от шока, но появился даже какой-то кураж. Откуда что берётся: бегаешь как заведённая, мозг работает чётко. И удивительно – ошибок не допускаешь, всё словно на автомате, ничего лишнего – ни слов, ни мыслей, ни движений. Осталось доклеить одну стену обоями и протереть полы. Я смотрела на всё это, и казалось, что я уже просто не смогу закончить работу. И так всё на грани сумасшествия.

«Но мне нужны эти чёртовы бумажки, чтобы вернуть долг! – мелькали мысли. – Я не могу подвести людей, которые доверяют мне. И очень хочется забрать к себе сына-подростка. Но сейчас у меня нет сил – даже просто стоять!»

Я встала на колени, но не было сил говорить или плакать. И я обратилась, наверное, больше мысленно, чем вслух, душа плакала и кричала:

– Господи! Я ведь женщина, человек, я всегда много работала, не хитрила и не старалась переложить свою работу на кого-то. Я не лидер по характеру и часто не могу решить простых вопросов. Господи, я устала быть одна! Я не могу больше быть одна! Прости меня, Господи, за грехи мои! Я прошу тебя, Господи, пусть встретится мне человек. Пусть он будет много старше меня, лишь бы был умным и в меру пьющим, с огромным желанием жить. Чтобы я могла гордиться им и собой и радоваться жизни. Чтобы он был моей защитой и опорой, а я буду заботиться о нём и поддерживать его, пока сама жива! Господи, я очень устала, но мне необходимо закончить эту работу. Прости меня, Боже, что прошу о помощи! Спасибо, Господи, что Ты никогда не оставлял меня без Твоей поддержки! Я прошу всех святых, Пресвятую Богородицу и ангелов хранителей! Я прошу вся и всех: если когда-то кого-то обидела, – простите меня Христа ради за всё! Помогите мне выстоять, мне не на кого больше надеяться! – Перекрестилась трижды со словами: «Да будет царствие Твоё, Господи, и ныне, и присно, и во веки веков! Аминь!»

Поднялась и снова пошла в ванну под ледяную воду. И словно открылось второе дыхание, я закончила всю работу буквально за несколько минут, до прихода хозяев. В этот раз я далеко побила свой последний рекорд. До этого мне доводилось работать, с короткими перерывами восемнадцать и двадцать три часа подряд. Сейчас же, практически без отдыха, – сорок семь часов! Учитывая моё состояние, для меня это был предел.

Получила деньги и даже не пересчитала. Нет смысла: если они не захотят платить всю сумму, то и не станут. Придя домой, пересчитала: сумма была существенно больше, чем оговаривали. Я проспала весь день. Вечером буквально заставила себе одеться и выйти на улицу, хотя бы немного прогуляться. Решила, что сделаю два дня выходных, но не тут-то было.

Рано утром разбудил звонок:

– Танечка, вы обещали начать у нас ремонт сегодня. Мы давно уже ждём, хочется сделать до майских праздников.

– Так ведь ещё больше двух месяцев до майских праздников!

– Ну, вы же обещали, что начнёте сегодня!

– Хорошо, я пришлю к вам своих знакомых.

– Нет, нам не нужно знакомых, мы хотим, чтобы были вы, – с дрожью в голосе отвечали мне на другом конце провода.

Это были пожилые люди, мне было жалко их.

– Ну, хорошо, тогда я приду вместе со своей знакомой. Не переживайте – всё будет отлично.

Если бы они только знали! Мне даже думать было страшно, что я сегодня иду на работу! Мои пальцы на руках распухли и почти не сгибались, ноги – как у слона, сердце колотится, как загнанное. Лицо… Лицо такое, что жители Крайнего Севера признали бы меня за свою!

Я позвонила знакомой, объяснила ситуацию, договорились о встрече. Она меня успокоила:

– Главное – твоё присутствие. Ты делай вид, что работаешь, а все остальное я сделаю сама.

Да, у меня не было проблем с заказами, но у знакомой была большая семья, и ей не хватало работы.

Даже сейчас я не могу шутить по поводу того заказа. Выполнение его было на пределе человеческих возможностей. Хотя, конечно, приятно вспоминать: эту работу мы закончили на отлично и вовремя, люди были очень довольны.

Так потихоньку летели дни. Мне в январе исполнилось всего лишь сорок пять лет, но я с ужасом думала: доживу ли до осени? Становилось всё хуже и хуже. Утешала себя тем, что уже весна и скоро лето, все наладится. Я зашла на почту, что рядом с домом. Я здесь давно уже не была, потому что у них вечно какие-то проблемы: то кассир один, то компьютер завис. В итоге – большая очередь. Мне нужно было снова отправить деньги. Повезло – в очереди всего несколько человек. Увидев меня, женщина-оператор обрадовано улыбнулась:

– Добрый день! Вас так долго не было. Вам тут два письма уже полтора месяца лежат. Их давно нужно было уже отправить обратно, но я задержала, зная, что вы здесь часто бываете. Она протянула мне оба письма, я поблагодарила её и отправила перевод.

Придя домой, прочитала письма. Они были от человека, которого я в сердцах отругала. Но в них не было ни строчки обиды. Письма написаны уверенным размашистым почерком. Он сообщал, что часто бывает в командировках. От писем веяло надёжностью, что ли. Написала ответ, попросила прощения за то первое письмо и за то, что так поздно отвечаю, указала свой номер телефона. И хотя в письме был указан номер его телефона, я не стала перезванивать. Вдруг у него уже кто-то есть?

Какое-то время мы переписывались. Он настаивал на встрече, но она откладывалась: то у меня работа, то у него командировка. Однажды он позвонил и предложил встретиться у памятника Пушкину. «Боже, – думаю, – как некстати. Приехал мой младший сын, у него сегодня день рождения – ему исполнилось пятнадцать лет. У меня выходной и надо бы отлежаться, чтобы закончить в срок очередную работу». Но уже было неловко отказать человеку, которого отругала и заставила ждать так долго. Я пообещала, что встретимся.

Решила: «Схожу, поговорим, и я уйду». Я не надеялась, что из этой встречи что-то получится. Слишком много проблем у меня, а мужчины этого не любят. Как говорится, мы это уже проходили.

Я не готовила каких-то нарядов и пышной причёски, просто надела джинсы, которые на мне отлично смотрелись, и любимую кофточку из кашемира. В парикмахерскую идти не было ни сил, ни времени. Волосы у меня кудрявые, чуть ниже плеч, и я их собирала в пучок – получалось быстро и практично. Сейчас я их просто распустила и удивилась – очень даже неплохо смотрятся.

Встретились у памятника Пушкину. Мне понравился этот худощавый, подтянутый и очень энергичный человек. Правда, одет был небрежно, но это потому, что живёт один, подумала я. Он много, практически без умолку говорил. Из всего сказанного я сделала вывод: «Сам он золотой, сын бриллиантовый и ещё несколько бриллиантиков – его внуки и невестка».

Я мысленно посмеялась над собой: «Вряд ли мне найдётся место в этой коллекции. Я, может быть, тоже бриллиант чистой воды, но без достойной огранки, и золотая оправа мне вряд ли поможет». Мысленно ворчу на себя: «Больше никогда, никогда никаких встреч!» Единственное, что меня тронуло, – как он с заботой и любовью говорил о своей пожилой матери.

Я извинилась, сказала, что мне нужно идти: сегодня у сына день рождения, и мы хотели побыть вместе, так как завтра мне на работу. Он предложил: раз у сына день рождения, нужно выбрать ему подарок. Это меня приятно удивило – мало тех, кто беспокоится о чужих детях. Но, помня свой горький опыт, я сказала, что подарка принять не могу.

– Ну, хорошо, – согласился он, – тогда я просто куплю ему отличный торт.

В итоге вышли из магазина с двумя большими пакетами. Я подумала, что он для себя покупал, но он быстро вручил мне эти два пакета и, сказав: «Я позвоню», исчез. Я не успела даже возмутиться и, махнув рукой, пошла к метро. Решила: возможно, я даже не доживу до осени, но пусть в памяти сына останется его пятнадцатилетие. Я так боялась не успеть отдать долги, что высылала буквально все до копейки, оставив только чётко рассчитанную сумму. К сожалению, сюда я не включила расходы на день рождение сына. И если честно, была рада неожиданному подарку. Подумала – получу деньги за заказ и куплю этому человеку тоже подарок. Например, куртку-ветровку, у него совсем никакая. Ну, а сегодня мы с сыном отмечаем его пятнадцатилетие!

Со Станиславом – так звали этого человека – встречались ещё несколько раз и много гуляли по городу. Для меня это было в какой-то степени пыткой, потому что даже стоять для меня было почти подвигом. Сил никаких. Он очень обаятельный, весёлый человек и интересный собеседник. Он просто искрился позитивом. Затем мы встретились в Третьяковской галереи уже втроём – я была с моим младшим сыном. Боялась и переживала, как он примет его. Но, на удивление, они как-то быстро нашли общий язык. Было видно, что им нравится общение – обоим было легко и интересно.

А потом он пригласил в гости к себе, чтобы обсудить, как нам быть дальше, и предложил жить вместе. Сказал, что в силу обстоятельств мы пока не сможем официально оформить брак. Добавил: – После гибели жены я жил с одной женщиной. За десять лет мы и пяти лет не прожили нормально, сходились и расходились. Три года назад расстались совсем.

Я подумала: он много старше меня, но в нём столько энергии, что многие сорокалетние позавидовали бы. Потом выяснилось, что он более чем обеспеченный человек, и меня это просто шокировало. Богатые и обеспеченные, в моём понятии, – испорченные люди. Не знаю, почему, но я была в этом уверена. И нужно ли начинать общаться?

Материально обеспечен – это неплохо, но к хорошему привыкаешь быстро, а если отвыкать придётся? Ну, ладно ещё самой, а сыну что потом делать? Подросток – как не ошибиться и не сделать ему больно? Но, кто знает, сколько я ещё проживу? Может быть, этот человек будет моим детям если не отцом, то хорошим и надёжным другом. Но если у него не сложилась семейная жизнь с генеральской дочкой, то сколько мы проживём вместе? Вдруг ему будет элементарно скучно со мной? Также я понимала, что перейти с моего уровня на их уровень безболезненно не получится. Придётся полностью перестроиться…

Сомнения просто разрывали меня. Смогу ли? Нужно ли? А возможно, это судьба, и именно этого человека я вымолила себе, стоя на коленях? Ведь его письма должны были уже вернуть обратно, и мы бы никогда не встретились, но оператор их задержала. На конверте был обратный адрес – лишь индекс и фамилия. По ошибке он указал индекс, который был лет пятнадцать – двадцать назад, но моё письмо дошло! Я решила принять его предложение, и мы стали жить вместе.

Он обаятельный и замечательный человек. Через три года обвенчались. И всё же привыкала я трудно, мгновенно наделала ошибок и много глупостей, а потом, испугавшись этих ошибок, надолго впала в другую крайность – пыталась все исправить и быть незаметной, хорошей для всех. Я испугалась, что это ведь я пришла к ним, а не наоборот, и я не должна что-то здесь нарушать или менять. Ведь в чужой монастырь со своим уставом не ходят! Я боялась навредить.

Но всё время получалось как в той поговорке – горьким будешь – расплюют, сладким будешь – расклюют. И пришла к выводу – жить должна по совести, но всё же так, как тебе комфортно, и не допускать пренебрежительного отношения к себе.

Довольно долго, всякий раз, когда я бывала у них, они меня, почти не скрывая, «тестировали». И я их тоже, грубо говоря, проверяла. Мне ведь с ними тоже жить. Надо заметить, оказалось, что люди они порядочные и трудолюбивые, знающие цену деньгам и дружбе. Радует, что их дети растут в искренней любви и заботе. Нас со Станиславом не ограничивают в средствах и общении с внуками. И мы можем жить так, как нам удобно и комфортно, за что мы им очень благодарны. Душевности в отношении меня, конечно, немного, но они и не обязаны любить меня. Но это, как говорится, совсем другая история. И слава Богу – за всё!