Читать книгу Здесь делают магию - Татьяна Антипина - Страница 2

Анастасия

Причуды волшебной академии

Когда вы слышите «Академия магии», что вы себе представляете? Наверное, вы видите величественный замок, взмывающий в небо остроконечными шпилями. В его стенах живут магические существа, по коридорам важно шествуют магистры в расшитых звёздами мантиях, а в общих залах царит атмосфера дружбы и приключений, прямо как в книгах, которые я читала в детстве. Я тоже когда-то верила в эту сказку. Но в моей реальности не всё так радужно.

Друзей нет. Учёба идёт из рук вон плохо. Прошло четыре года после той ночи, которая перевернула мою жизнь. Четыре года с тех пор, как я осталась одна, с разбитым сердцем и сломанными костями, в мире, о существовании которого даже не подозревала. Теперь я – Анастасия, ученица четвёртого курса шестого потока Магической Академии имени Иннокентия Великого. Звучит солидно, не правда ли? Только за этим громким названием скрываются бессонные ночи над учебниками, постоянное чувство, что ты отстаёшь, и леденящее одиночество.

Преподавателей здесь много – суровых, мудрых, эксцентричных. И я, как и многие девчонки с потока, невольно выделяла среди них Александра. Он был не совсем учителем в обычном смысле. Молодой, но уже невероятно сильный маг, давно закончивший обучение, он остался в академии – формально для заработка и повышения квалификации, но на самом деле, как шептались в коридорах, по велению семьи. Он вёл дополнительные занятия по практическому применению магии, и его аудитории всегда были переполнены. Он был звездой, уважаемым человеком, на которого равнялись. И он, конечно же, даже не замечал моё существование. Почему я, серая мышка с проблемами в учёбе, должна была привлечь его внимание? Я сама не знала ответа, но каждый раз, встречая его взгляд (вернее, его взгляд, скользящий мимо), внутри что-то сжималось.

В тот день, как и во многие предыдущие, я корпела над уроками в Главной библиотеке. Теория магии – самая скучная её часть, и я снова зашла в тупик. Задача касалась сложной системы записи заклинаний метода Алихана Мудрого. Его система была самой распространённой во всех одиннадцати известных магам мирах – элегантная, логичная, построенная на универсальных символах-концептах. Она была простой в записи, чтении и исполнении, но имела один коварный недостаток: при поиске ошибки в формуле этот язык можно было сразу отправить на гильотину. Малейшая неточность – и заклинание не работало, а найти, где именно ты свернул не туда, было задачей для посвящённых.

Снова и снова я пыталась создать устойчивый демонстрационный шар – базовое упражнение для отработки контроля. И снова шар, едва сформировавшись над моей ладонью, с треском распадался на сноп мелких, безвредных, но досадных искр. Я понимала разумом, что, скорее всего, нужно было найти ошибку в поддержании и подпитке заклинания, но чувствовать эту ошибку я не умела. Это было невыносимо трудно, унизительно. Вокруг другие ученики легко вызывали сложные иллюзии или перемещали стопки книг, а я не могла удержать простой светящийся шарик.

– Можно подсесть?

Я вздрогнула и посмотрела в сторону, откуда послышался голос. Там стоял ученик, явно из другого потока, а может, и курса. Высокий, со спокойным лицом и внимательным взглядом.

– Да, садись, – сделала я приглашающий жест рукой, стараясь скрыть раздражение от прерванных, хоть и безуспешных, попыток.

Парень разложил на круглом столе свои учебники – томы потолще моих – и начал что-то быстро записывать в тетрадь. Пока он возился, я украдкой его разглядывала. Скорее всего, он был с шестого курса, ненамного старше меня, но в нём чувствовалась уверенность, даже харизма, которой так не хватало мне. На нём была аккуратная, но не новая мантия, а в уголке рюкзака виднелся знак отличия за успехи в практической магии.

Снова потеряв концентрацию на его фоне, я осыпала себя очередным снопом искр и от досады даже уронила тетрадь на пол.

– Не получается? – спросил незнакомец, поднимая на меня глаза.

Я посмотрела на него, сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в руках от злости на себя, и ровным, насколько это было возможно, голосом сказала: – Да. Совсем недавно начали проходить новый вид записи магических заклинаний, и сразу же – такое сложное задание. – А что, у вас не с самого начала обучения объясняли систему Алихана Мудрого? – заглянув в мою раскрытую тетрадку, спросил парень. – А что, есть такие везунчики? – вопросом на вопрос ответила я, чувствуя, как на щёки наплывает краска. – Конечно. Я и несколько моих друзей, да и почти вся старшая школа. Нас с первого курса учили мыслить его символами. – Вот нам не повезло, – вздохнула я. – Мы на первом, втором и третьем курсах учили записывать заклинания по системе Герасима Четвёртого. А в этом году говорят: «Забудьте, теперь только Алихан».

Ученик с лёгким, едва уловимым презрением посмотрел на меня, и мне стало ещё горше. – Такую допотопную чушь? Она же в десять раз медленнее и требует втрое больше ментальных усилий! Нас сразу тренировали в системе Алихана. Так проще: если ты привык сразу думать и говорить на языке, не нужно будет потом ломать себя переучиванием. – Да уж, нам просто не повезло, – повторила я, глядя на свои каракули в тетради. – Даже этот простой демонстрационный шар не могу создать и удержать дольше пяти секунд.

Парень подвинулся ко мне поближе, снова заглянул в тетрадку с умным видом, пробежался глазами по цепочке символов и сказал: – Ну, тут же всё понятно. Смотри. Если проиграть эти знаки в голове как единый поток, то чувствуется отдача – будто где-то спотыкаешься. Нужно не просто смотреть на символы, а почувствовать, в какую сторону идёт энергия и на каком именно участке происходит разрыв с подпитывающим знаком. Вот здесь, – он ткнул пальцем в середину формулы, – у тебя стоит символ «стабильность», но он конфликтует с предыдущим «импульсом». Ты пытаешься сделать шар одновременно статичным и живым. Так не работает.

Я попробовала сделать, как он описал: не просто механически воспроизвести символы, а представить их как течение реки, почувствовать его кожей. И снова что-то пошло не так – энергия забуксовала, шар даже не начал формироваться. Полного понимания ошибки я не достигла, только смутное ощущение препятствия.

Мой новый знакомый посидел и подумал, его брови сдвинулись. Потом он сказал: – Я понял, почему у тебя не получается. Ошибка не только в зоне подпитки. Она глубже – в самом ядре заклинания, а именно в сети безопасности. Посмотри сюда. – А что не так? – Тут у тебя записано, чтобы шар одновременно был и опасным (для демонстрации силы), и абсолютно безопасным (по требованиям техники безопасности в библиотеке), а также чтобы его эффектность была приравнена к параметру безопасности. Эти параметры в такой формулировке противоречат друг другу на фундаментальном уровне. Заклинание путается в собственных условиях, его логика зацикливается, поэтому тебе не получается его долго удерживать. Мозг, даже подсознательно, отвергает эту не стыковку.

Он говорил так просто и уверенно, будто разбирал детский пазл. Я снова попробовала, на этот раз мысленно убрав из формулы требование «эффектности» и ослабив парадоксальное условие об опасности. Я смогла почувствовать ту самую отдачу – не ухаб, а ровное течение. Увидела нужные символы, которые теперь складывались в гармоничную картину. И поняла, как же я была слепа, пытаясь заучить, а не понять.

Он протянул руку: – Владимир. Я пожала её – крепкое, тёплое рукопожатие – и ответила: – Анастасия. – Приятно познакомиться, Анастасия. – Взаимно, – сказала я, и на мгновение в груди растопился лёд, сковавший её последние годы. – Ты меня, можно сказать, спас. Как мне тебя отблагодарить?

Мой новый друг усмехнулся, и в уголках его глаз собрались лучики морщинок: – Мне ничего не нужно. Знания должны быть общими. Но если хочешь отблагодарить – просто приходи завтра вечером. Будет небольшое собрание. Можешь считать это… неформальным клубом по интересам.

Он достал из складок мантии небольшой бумажный билет, аккуратный, с тиснёным орнаментом по краям, и протянул мне. – В 18:00, комната 138 в крыле преподавателей. Не опаздывай.

Он встал, собрал свои книги и ушёл, оставив меня сидеть с билетом в руках. Я посмотрела на него: «Вечеринка в 18:00 в комнате 138. Будет музыка, караоке, еда, разные напитки. Приглашённый гость – Александр Брайт». У меня забилось сердце, и в висках застучала кровь. Мелькнула мгновенная, привычная мысль: «Зачем тебе в какое-то общество? И одной неплохо. Опять будут смотреть, оценивать…» Но тут же, с неожиданной силой, нахлынуло осознание, как мне за эти четыре года одиноко в этих бесконечных стенах академии. Возможность просто посидеть с людьми, поговорить не об уроках, не о магии, а о чём-то обычном… Эта мысль стала светлой точкой в монотонной серости дней. Мне дико захотелось прийти.

Я собрала учебники и направилась в крыло младшего курса, где находилась моя комната. Дорога в академии редко бывала прямой. Долго поднималась по винтовым лестницам, прошла через три перехода, и наконец передо мной возник портал: синий, переливающийся перламутровыми всполохами магии овал, висящий в воздухе. Как нам рассказывали на вводной лекции, этот портал, как и все в школе, был создан по технологии Иннокентия Великого. Да и вся школа, по сути, была построена и поддерживалась его потомками – семьёй Брайтов. Я шагнула в портал, почувствовав лёгкое, почти незаметное искажение пространства, словно прошла сквозь стену прохладного тумана. Оказалась в знакомом коридоре своего общежития.

Конечно, у нас был общий зал с однокурсниками, где они обычно собирались, чтобы поболтать или вместе сделать уроки. Но проходить через него мне не хотелось – не было сил отвечать на формальные кивки или встречаться с пустым взглядом тех, с кем за четыре года так и не сложилось ни дружбы, ни даже простого знакомства. Я зашла через запасную дверь прямо в моё скромное жилище – маленькую комнату с кроватью, письменным столом, книжной полкой и крошечным окном, выходящим во внутренний двор.

Скинула рюкзак и плюхнулась на кровать. Как обычно, кровать ответила на резкое падение слабым отпугивающим заклинанием, и я немного подпрыгнула, будто села на упругую подушку. Сон не шёл. Я очень устала за день от уроков, но сегодня, после стольких попыток создать шар, я ещё и много практиковалась, и мои магические резервы были почти на исходе. Чувствовалась приятная, но изматывающая пустота внутри.

Я встала и подошла к окну. Если смотреть просто – ничего особенного: ночь, тёмное небо, силуэты дальних башен академии, подсвеченные окна. Но если отрешиться от мира, замереть и расфокусировать взгляд, как меня учили на курсе восприятия магических потоков, то картина менялась. Настоящий маг мог заметить гигантские, почти невидимые лучи чистой энергии, исходящие из земли где-то за горизонтом и пронизывающие всё вокруг тончайшей паутиной. Великий Маяк магии, способный насытить магией целую планету. В прошлом великий Иннокентий (а не Григорий, как я по ошибке подумала сначала) построил сеть таких маяков в каждом из освоенных миров. Каждый маяк мог питать миллиарды людей, делая магию доступной, а не уделом избранных, черпающих силу из собственной жизни. Маяки были и на Земле, только спрятаны, замаскированы – на полюсах, в глубинах океанов, – чтобы обычные люди не могли их заметить. Раскрытие правды вызвало бы панику, скандал, недоверие ко всему, что было построено. От воспоминаний о Земле, о прошлой жизни, о доме, которого больше нет, мне стало горько и грустно, и я силой воли перестала думать о ней.

Многие думают, что чтобы пополнить магические резервы, нужно обязательно подойти к маяку вплотную. Но это не так. Достаточно просто находиться на земле, где есть маяки. Они в любом случае питают тебя энергией, как солнце – растения. Ну, а если стоять прямо под лучом маяка, то магические резервы наполняются в десятки раз быстрее. Вот и сейчас, стоя у окна и бессознательно настроившись на этот тихий гул мироздания, я почувствовала, как усталость отступает, а внутренняя пустота медленно заполняется тёплым, живительным светом.

Я разделась, на мне осталась только простая ночная сорочка. Легла в кровать, которая на этот раз приняла меня мягко. Глаза сами закрылись, и в последний момент перед сном в голове всплыло лицо Владимира и бумажный билет, лежащий на столе. Завтра. Завтра будет что-то новое.

И впервые за долгое время я уснула не с чувством тоски, а с робкой, едва зародившейся надеждой.