Читать книгу Заклинание шамана - Татьяна Антонова - Страница 6

– Уф, неужели добрались? Глазам своим не верю, вот и Асаджун, – произнёс светловолосый мужчина, по имени Роматис.

– Три дня ходу, ради клана. Поэтому, можно и потерпеть.

Десять мужчин остановились на последнем спуске с предгорья, у мягких, поросших сочной зеленью ступеней, оглядевшись по сторонам.

– Не нравится мне всё это. Может, Аркял преувеличивает? – обратился эльф к своим собратьям.

– Да, правда, столько оружия приобрести велел. Мы и в руках-то не удержим его. Как же обороняться тогда?

– Ребята, раз вождь приказал, значит, будем выполнять, – проговорил самый молодой из попутчиков, по имени Бьюч.

– Скажи-ка нам, братишка Бьюч, неужели, ты веришь в то, что орки могли быть нашими прародителями? Только вдумайся, где мы, и где они, – вещал Роматис.

– Скажу, ребята, только одно. Да, вроде, есть такое, что они, это мутанты эльфов, посредством чёрной магии. И да, орки стали неспокойны. Если они и раньше чинили варварские проделки, то теперь, и вовсе озлобились. Поговаривают, что их вожак Зодон, хочет Катасану себе захватить.

– Я не хочу воевать, – вступил в разговор ещё один эльф. – И зачем ему наша гора? Мало их, что ли?

– Ты думаешь, кто-то из нас этого хочет? Может, всё ещё обойдётся. Аркял решил перестраховаться, – предположил Роматис.

– К тому же, Дикий вопль, заказал не только оружие, но и сладости, и немного посуды.

– А я, хочу ещё вина купить.

– Моджин, какое тебе вино? Ты как выпьешь его, так начинаешь танцевать, без удержи. Тебе, твоя дикая Мушша потанцует, – пошутил ещё один путник.

Все мужчины дружно засмеялись.

До чего же, представители клана эльфов, были красивые, все до одного. Светлая кожа и длинные, платиновые волосы. Кто их заплетает в одну косу, кто в две, три, а кто делает высокий хвост на макушке. Зелёные глаза, опушенные длинными ресницами. Взгляд прямой и глубокий, поражает своей мудростью и пониманием, читает душу и мысли. И недаром, этих очаровательных существ величают детьми леса, ведь они понимают язык цветов, слышат голоса животных, и различают шёпот ветра. До чего они горды и честолюбивы. А главное, любят и ценят свободу. И даже удлиненные, заострённые уши, не портят их облика, а наоборот, придают некоего шарма. А обворожительная улыбка, заставляет чужие сердца плавиться и гореть.

Многие скажут, что эльфы ветрены и не постоянны. Несерьёзно относятся к остальным, и верить им, особо не стоит. Но, это не так. Все они умны, дружны и сострадательны. Эти волшебные существа очень преданны и честны. Всегда придут на помощь. И при схватке с недругами, будут отстаивать до последней капли крови, не только себя, но и всё племя в целом.

К тому же, этот род очень любопытен и любит путешествия. Их некая неутомимость, и сон несколько часов, в любое время суток, потому что, в темноте они видят, также отлично, как и днём, позволяет это. И довольно часто, многие из них отправляются в поход, для того, чтобы отыскать новый земли, узнать окружающий мир, повидаться с друзьями из других племён.

– Ладно, шутки в сторону, ребята, пойдёмте. Раньше покончим с делами, быстрее вернёмся домой, для обороны. Лично я, не любитель долгих отлучек с нашей горы, особенно, когда свирепствуют орки. И здесь, мне не уютно, от этого, – проговорил Бьюч.

– Нет, ну как так, – возразил Моджин, – а состязания? Неужели, никто из вас не хочет посоревноваться, например, с «Горными яками», за поцелуй их красивой Ашимы?

– Почему именно Ашимы? Может, в этот раз тебе подарит поцелуй другая милашка?

– Ага, подарят ему. Только не поцелуй, а оплеуху, и не милашка, а Мушша, – подшутил над приятелем другой эльф. – Ты же знаешь, что она всегда в курсе твоих проделок.

– Ладно, не пугай его, – вступил в разговор Бьюч. – Поцелуй на базаре может подарить только Ашима. Она вдова. И, конечно же, ей хочется немного ласки. А я считаю, что, таким образом, по грубым мужским объятиям, она выбирает себе нового мужа.

– Может, ты и прав, Бьюч, – поддакнул Моджин. – Да и состязания не такие уж и трудные. Скажи, разве мы не сможем перепилить бревно, быстрее, чем другие участники? Разве мы не сильны? Зато, получим приз. В этой игре всегда дарят что-то из посуды.

– Точно. А их пресловутый столб. Мы ведь сможем на него забраться, если захотим. Там выигрывают обувь. Вопрос в том, зачем нам нужны сапоги большого размера?

– А вот ради знаменитых сладостей Тропоса, я бы посоревновался. Никто ведь так и не выведал у него секрет приготовления ягод в сладком, медовом сиропе.

– Верно. Вы только подумайте, есть ягоды, есть мёд, есть другой нектар, но как это совместить? А он делает такое, что получается сладость, за уши не оттащишь.

– Или же, сойтись в рукопашном, – вставил Моджин. – Я смогу побороться.

– Да, мы уже слышали, что за поцелуй Ашимы, ты на многое готов, – рассмеялся Бьюч. – А горящую колесницу осилишь?

– Зачем, ты так, друг? – обиделся Моджин. – Ведь сам знаешь, как мы боимся огня, ещё с древних времён.

– Не обижайся, я не хотел так шутить. Само как-то вырвалось. Может, потому, что стало обидно за Мушшу? Она там ждёт тебя, а ты, мечтаешь о поцелуях другой.

– Да, конечно, я был не прав. Просто, понесло меня не туда, вдали от дома.

– Ай, яй, яй. А говорят, что шалопай – я, – вступил в разговор парень, молчавший до этого момента.

Он немного отличался от своих собратьев. Был чуть выше ростом и бледнее кожей. К тому же, и худее всех телосложением. Его серебристые волосы, собранные в высокий хвост, были заплетены ещё и в косу, оставляя на конце, приличной длины густую кисточку, перетянутую серебряным зажимом. А вот, глаза у парня разительно отличались от зелёных глаз всех сородичей, и были они бирюзовыми, с золотыми искорками вокруг радужки. И было в его взгляде что-то такое, что не передать словами. Это просто нужно видеть. То ли мудрость, не по годам, а как у старца, повидавшего жизнь в разные времена бытия, то ли пронзительность, которой он проникал в тайные глубины мыслей окружающих. Эльфы, слабо, но могли читать мысли у чужих, но, не у своих представителей клана. И вот, когда парень смотрел в сторону, можно было общаться легко и непринуждённо, а как только он прямо смотрел в глаза собеседнику, тот запинался и терял суть разговора.

В расе, его считали полукровкой. Да ещё и из бедной семьи. И если быть до конца честными, недолюбливают его остальные эльфы, за разбитной и бесшабашный характер. Парню давно пора остепениться, жениться, заняться делом. А он, знай себе, бродит по лесам, общается с животными, озорничает, и подстраивает шутливые трюки своим собратьям. И только, один единственный, кто его понимает, это лучший друг, Бьюч.

Сам Бьюч, состоит на службе у вождя клана и выполняет все его поручения. Своей сдержанностью, он старается одёргивать непутёвого, расшалившегося Ирима, который, только что, вступил в разговор. На деле, Бьюч давно изучил друга, и знает, насколько тот честен и ответственен в различных обстоятельствах. Просто, он прячется за оболочкой разгильдяйства, по ему одному известным причинам. Хотя, сам друг, больше склоняется к мысли, что это, просто такой нрав, от рождения.

– Ладно, друзья, пойдёмте дальше. Пора, – позвал всегда решительный Бьюч.

– За мной, братья мои, – пропел Ирим.

Он махнул рукой, в знак, следовать за ними. Эльф бесшумно ступал по мшистым ступеням, своими мягкими зелёными сапогами. За его спиной висел лук и колчан со стрелами, а в голенище сапога был вложен кинжал.

– Да, поспешим, – согласился ещё один эльф. – Я впервые пришёл на этот базар. Как-то всё не удавалось выбраться.

– Верно, не всегда находишь время. Два раза в год, длиною в пять дней, тянется эта ярмарка. А мы, три из них, тратим на дорогу. Конечно, разве, что-то там осталось для нас?

– Не ворчи, – улыбнулся Ирим. – Сам же знаешь, раньше выйти мы не можем. Ведь сбор ягод, среди олиствы, приходится именно на этот период.

– Да, наша священная олиства, в этот раз, особенно щедро наградила нас. А как мало осталось этих деревьев, – вздохнул Бьюч. – Орки обнаглели, вырубают нещадно. Им не понять, как целебна её хвоя, что любую хворь исцеляет. А ягоды, какие это волшебные ягоды. Они же растут на кустарниках, которые ветвятся от корней самой олиствы. Это же, Боги нам так раздают свою милость.

– Верно, всё верно, – подытожил Ирим.

Эльфы спустились со склона и ступили на территорию клана дворфов «Горные яки», в городе Асаджун. Их вождём был Пуотс, Громовой голос.

По сути, эти два клана не дружили между собой, но и не враждовали. Пока они ничего не делили и спокойно встречались на базаре. Но постепенно, могла назреть незримая, холодная война за территорию. И тем, и другим, становилось тесно ютиться по соседству, на горе Катасана. Острые углы сглаживались, но, это, до поры, до времени.

– Ой, ба, смотрите, кто к нам пожаловал, – произнёс невысокий, коренастый мужчина, приближающийся к путникам. – Никак, светлокрылые эльфы взлетели к нам ввысь.

– Приветствуем тебя, Жилос, – произнёс Бьюч, здороваясь с представителем вождя «Горных яков». Как здоровье Громового голоса? Всё ли в порядке на ваших землях?

– Вашими молитвами, – пробасил Жилос. – Вы как всегда, с запозданием. Чем на этот раз порадуете?

– Мы принесли священной травы, сладких и солёных ягод, мёда, грибов и корнеплодов. И много рыбы, вяленой, сырой, солёной. На любой вкус.

– Что приобретёте сами? У вас достойный товар, на что обменяемся? – деловито осведомился Жилос.

– Немного, с дюжину, мисок, кувшинов и плошек. Десять горшков вина. И оружие. Только то, что по тяжести, не больше моего веса, – пошутил Бьюч. – Арбалеты возьмём.

– Эй, парни, зачем вам оружие? Своего мало? Уж не нас ли, вы пришли убивать?

– Нет, не волнуйся, Жилос. Вас, мы прибережём, на потом, – отшутился эльф.

– Порадовал, парняга, – рассмеялся дворф. – Можете пока перетащить свой товар, вон туда, к амбару. А мы, с братьями, подготовим ваши поклажи.

Жилос развернулся и ушёл. Эльфы перенесли мешки в указанном направлении и отправились гулять вдоль рядов с различными товарами.

На базаре было очень шумно. Торговцы громкими криками зазывали за своим товаром. А уж, чего тут только не было.

Женщины, молочницы, в холщовых длинных платьях, с повязанным поверх, льняным передником, и в забавных чепцах на голове, предлагали свои, не хитрые продукты. Молоко в небольших глиняных кувшинах, и свежее, и скисшееся; масло в горшочках с липкой желтоватой прослойкой; и круглые, маленькие головки сыра, обёрнутые льняной тряпицей.

Между рядами со специями и травами, прогуливались представительницы прекрасного пола, а именно, хозяйки, с плетёными ивовыми прутьями, корзинками в руках. Вдоль ряда, с яблоками, ягодами и сладкими кореньями, бегали ребятишки, и так и норовили что-нибудь стянуть у зазевавшихся торговцев.

В те дни, когда открывалась ярмарка, а случалось это два раза в году, на территории горы Катасана, в городке Асаджун, где проживали дворфы, съезжались несколько рас. Здесь можно было повстречать и людей, и эльфов, хоббитов, и даже гномов, которые выходили из своих подземелий.

Эти сильные и выносливые существа, приходили на базар без своих женщин, не только потому, что их очень мало, и кто-то должен следить за хозяйством, но и потому, что вести «бизнес», у мужчин получалось гораздо успешнее. И поэтому, к базарному дню, они успевали изготовить достаточно оружия и кольчуги (именно она, получалась у гномов лучше всего).

Хотя, особой разницы между ними, ни в одежде, ни в облике, не было. Бороды носили все представители этого народа, не исключая и женщин, только они были гораздо симпатичнее гномов мужчин. Вот, мужчины и старались обеспечить своих дам всем необходимым, и трудились без устали. Гномы любили торговать украшениями. И в знак особой дружбы с эльфами, всегда создавали что-то особенное, для своих, любивших самоцветы друзей.

Помимо этого, между рядами, сновали юные девушки и предлагали маленькие букетики цветов на разный выбор.

На добротно и аккуратно сколоченных сильными руками дворфов прилавках, была разложена разнообразная снедь. Разное масло, в горшочках и бутылях; мука в мешках; яблоки и репа в корзинах; булочки на блюде; рыба связками; мясо быков и овец, товары поражали своим изобилием. На других столах были разложены куски кожи. Чуть дальше, выделки из шкур, меха, шелка, лён, шерсть. На третьих, стояли рядами кувшины, вино, эль, пиво, квас.

Всё это, и многое другое, крестьяне и крестьянки, на рассвете, волокли на своих спинах на базарную площадь. Раскладывали изо дня в день на столах для торговли, а вечером, собирали и тащили назад, в свои временные палатки.

Дворфы очень рьяно следили за чистотой и порядком на улицах и базарной площади. Поэтому, каждый вечер, как только солнце опускалось за горизонт, а базарный день завершал свой очередной этап, наводили чистоту. Мели дворы, собирали объедки и огрызки. Затем, счищали раздавленный, подгнивший товар с мостовой, чтобы надоедливые насекомые не устраивали лакомых пиршеств.

И вот, пробираясь среди галдящей толпы, между рядами, эльфы-путники свернули к прилавку с украшениями. Но тут, прозвучал удар молота по металлу, объявляя тем самым, начало состязаний.

Мужчины ринулись вперёд. Ирим, как обычно, мечтательно смотрел по сторонам, и, не особо интересуясь силовыми турнирами, не успел среагировать на спешку. И от того, что верный дружок Бьюч ухватил его под локоть, и неожиданно сильно дёрнул, не удержался и споткнулся о булыжник на мостовой. Пролетев немного вперёд, он уткнулся во что-то мягкое и нежное.

Это что-то, разглядывающее в данный момент тонкий витой браслетик, резко развернулось. И… Их взгляды схлестнулись. Браслетик выпал из рук и звякнул о дорожку. Не важно…

Яркая бирюза взгляда Ирима, поразила орехового цвета негу глаз потрясающе красивой незнакомки. Но, она не растерялась, треснула незадачливого путника кулаком по лбу, подбоченилась, и, отставив одну ногу в сторону, с интересом оглядела неуклюжего парня.

«Дворфка. Красавица, – подумал Ирим».

«Надо же, какой необычный эльф, совсем не похож на остальных, – размышляла девушка».

Но тут, в их молчаливый диалог вмешались, завершив поединок.

– Ирим, ну где ты опять затерялся? – подскочил Бьюч. – Пойдём скорее, я хочу принять участие в конкурсе стрелков. Как думаешь, я же меткий?

Друг снова взял Ирима за руку и увёл за собой.

Парень, уйти-то, ушёл, но перед его взором так и стоял насмешливый взгляд дворфки. Эти глаза, пока Ирим удалялся, прожигали ему спину. Задумчивым взором незнакомка проводила эльфа за поворот.

Девушка была ошеломлена. Среди всех мужчин их клана, не набралось бы и десятка, чтобы затмить этого красивого юношу. Какая осанка, какая стать. Он царственно держал спину, будто бы в его крови текли тёплые струи родовитого класса.

Кирма развернулась, позабыв о том, зачем пришла, и собралась идти, когда один из торговцев, гном, напомнил о браслете, который она собиралась приобрести до столкновения. Дворфка отрицательно мотнула головой, и ещё раз взглянула в сторону, где происходили состязания. Решила для себя, что лучше уйти.

Хотя, сама Кирма знала себе цену, но её действительно потрясла случайная встреча. Только, долго размышлять ей об этом не удалось. Впереди предстояло много дел. Ведь она, дочь вождя «Горных яков», следовательно, помощница и отрада своего отца, Пуотса. Он хоть и грубил, но, по своему, любил дочь, одному ему известной любовью.

Вместе с матерью, Жионой, они вели учёт всей провизии, которую дворфы обменивали на другой товар. Поэтому, Кирма поспешила в амбар, ведь она долго отсутствовала, бродя по базару.

Когда наступали ярмарочные дни, город охватывала не только суматоха и гвалт, но и веселье. Развлечения приходились на вторую половину дня, когда товар частично распродан и выменян, а состязания выиграны. Тогда, можно было и вина выпить, или эля, и потанцевать. Или же, послушать различные легенды о древних войнах, заклинаниях шаманов и тайных книгах, о знатных прародителях и умении читать мысли и слушать природу, да обо всём, что происходило на континенте. За столами, или на свежих срубах, любили посудачить и о многом другом.

***

Пока Бьюч метко стрелял из лука и зарабатывал золотое колечко, чтобы вставить в ухо, Ирим мечтал. Он очень хотел ещё раз увидеть ту красавицу, которую толкнул, и от которой получил совсем не романтичную затрещину. Парень ждал, что она придёт посмотреть на турнир, и всюду искал её глазами. Но, как оказалось, напрасно. Девушка так и не пришла. И бедному эльфу ничего не оставалось, как просто вспоминать незнакомку.

Она, как и все дворфы, была маленького роста, с рыжими волосами, заплетёнными в две толстые, густые косы. Её светлые, орехового цвета глаза, обрамлённые тёмно-рыжими ресницами, смотрели прямо и нагло. Хотя, было известно, как прямолинеен этот народ. Они не выносят лжи и чувствуют её особо остро. А уж, тем более тогда, когда их чудные шутки, которые они гордо именуют юмором, многих обидели в своё время.

Напористость, храбрость и сила, это читалось во взгляде незнакомки. Всё, что присуще этим народам, налицо открывалось в девушке. Рыжие брови насупились и прочертили морщинку посредине, а чуть широковатый рот, упрямо сжался в одну прямую линию, когда она приготовилась к бою, с тем, кто смел её потревожить. Воинственная дева.

Опрятная, в красивой куртке с опушкой из меха, чёрных шерстяных штанах, и меховых сапогах до колен, на подошве из древесины. С арбалетом за спиной. Дитя гор.

«Да что там говорить, дворфы, приверженцы чистоты и порядка во всём, без исключения, – подумал Ирим».

– Друг, ну как я тебе?

Парень очнулся от раздумий и посмотрел на подбежавшего Бьюча.

– Великолепно, – похвалил Ирим.

Хотя, не следил за турниром, и даже не понял, кто на самом деле выиграл.

– Пойдём, сейчас, Моджин будет бороться за поцелуй красавицы Ашимы, – позвал Бьюч.

– Что он будет делать?

– Как что? Пить эль. Кто больше выпьет, тот и победитель.

Парни рассмеялись.

– Боюсь, что, как только кто-то выиграет, ему будет уже не до поцелуев. И Ашима останется ни с чем, – пошутил Ирим.

– Нет, приятель, скорее всего, выйдет иначе. Как только победитель будет готов, Ашима быстренько его заграбастает себе. Утром, бедолага проснётся, а уже женат.

Эльфы снова засмеялись.

– Подожди, раньше, она вроде награждала другое состязание? – спросил Ирим. – Или я путаю?

– Всё верно, – подтвердил Бьюч. – Видимо, пользы никакой не было в поиске жениха, и Ашима решила поменять тактику. Ладно, хватит шутить. Пойдём, вон туда.

Кстати, страстный Моджин, чуть позже, так и не выиграл долгожданный поцелуй Ашимы, потому что, выпив две кружки эля, пустился в пляс, в то время как счастливый соперник допивал пятую.

– А теперь, пойдём туда.

Бьюч снова потянул за руку друга.

– Там, на ринге, будут гладиаторские бои, между гномом Лиссом и дворфом Кношем. Наши парни уже там.

– Пойдём, – покорно согласился Ирим.

Эльфы подошли ближе к арене, где разносились крики и улюлюканье, в ожидании бойцов. Зрители с нетерпением предвкушали начало боя, и гудели как улей, подбадривая.

Кто-то стоял с кружкой эля в руках. Кто держал кувшинчик вина. Некоторые зрители курили длинные трубки, до половины набитые пахучим табаком. А были и такие, кто пересчитывал золотые монеты, и рассовывал их по карманам. Делалось это для того, чтобы чуть позднее, скоротать время за игрой в кости. Маленькие кубики для игры, специально вырезали из костей животных. Проделывали точки в них. И потом, эти маленькие отверстия заполняли либо капельками кипящей смолы, либо кровью.

Некоторые азартные игроки, уже сейчас, делали ставки на то, кто из бойцов, гном или дворф, выиграет схватку в два этапа, в рукопашном бою. А после, напивались от досады, что проиграли что-то из своего имущества или накопленного состояния.

В стороне от состязаний собралась группа более романтичных посетителей базара, образуя круг, в центре которого все желающие могли прочесть стихи или рассказать историю из жизни. Ирим поспешил присоединиться к слушателям. Бьючу ничего не оставалось, как последовать за другом.

Самый первый рассказ решила озвучить рыбачка. Она так проникновенно пересказала историю, которая произошла с её мужем, что некоторые собравшиеся прослезились. Женщина тоже плакала, вспоминая пережитое, после которого они вместе с мужем изложили в стихах.

Кидало лодку на волну,

И штормом уносило в море.

– Прости, любимая моя,

Что причиняю горе, –

Шептал рыбак,

И зажимал,

Свой медный крест в ладони.

Его швыряло и трясло.

Убившись головою,

На миг сознанье потерял.

Носился ветер, воя.

Она стояла у окна

И рук не отнимая,

От колотившейся груди.

Смотря в окно, шептала:

«Спаси, ты, Господи, его.

Вернётся пусть живой он.

Прощу за всё, не запрещу.

Свои грехи не скрою.

Всё расскажу, как на духу,

Я в храме пред тобою.

Спаси его, спаси, молю.

Я верю, ведь живой он.

Его люблю, его я жду,

И детки наши тоже.

Спаси его, спаси, молю.

Ты помоги нам, Боже».

А ветер лодку подгонял

И накрывал волною.

Тут течь, там щель,

Не выгрести рукою.

Уткнулся нос и обломился,

И в темени не разобрать о что.

Бок лодки накренился.

Есть миг и кувырок.

Уже рассвет и мирно море

Задремлет в тишине.

Она ревёт, случилось горе.

Душа горит в огне.

Он не вернулся. Его убило.

– Любимый мой, ну, где же ты?

Вдруг стук. Порог. Дверь отворилась.

Скрип петель. И он ввалился.

Как из метели,

Вмиг поседевший и больной.

Ползёт с пробитой головой.

Живой.

Она упала на колени,

Сначала к Богу обратясь.

Потом вскочила, побежала.

Упала, в счастье растворясь.

Итог таков, когда мы любим,

По морю босиком пройдём.

Мы, много испытав, осилим.

Невзгоды все переживём!

Закончив повествование, слушатели дружно захлопали в ладоши. Рыбачка вышла из круга, и, утирая слезы рукавом, встала в сторонке. В центр заступил гном, слегка подтянул штаны и погладил бороду. Затем, осмотрел всех, хихикнул и пояснил, что стих сочинил сам, когда ухаживал за своей любимой девушкой, но потом, передумал и в жёны взял другую, ту, у которой борода короче.

Средь далёких комет,

Где сливается небо,

По далёкой звезде

Я тебя отыщу.

Знаю, ты где-то там,

Где кончается лето.

И туда, за мечтою,

Я тоже пойду.

Как живём?

Никому нет секрета при этом.

И когда угасает наш путь,

Суть теряем, оставляем ответы.

Главного, только, увы, не вернуть.

Средь далёких комет,

Где нет горя, нет смеха,

Промелькнёт луч надежды

Сквозь тучи.

За звездой, что на небе,

Где не видно запрета,

Путь далёкой кометы

Осветил предначертанный путь.

Так живу, среди вето,

Где так мало мне света,

Без тебя, без любви,

Молинту.

Ты прости,

Отыскать не сумел я,

Глаз твоих света.

И остался

С Айссинту.

Закончив чтение, гном важно поклонился, и, перебирая коротенькими ножками, куда-то поспешил.

И вот, начал рассказ хоббит, излагая свою встречу с горным козлом посреди лесной тропинки. Ирим собрался слушать дальше, но подошли собратья и позвали устраиваться на ночлег. Бьюч обрадовался такой перспективе и поволок за собой Ирима.

Таким образом, эльфы скоротали четвёртый день базара. Когда солнце скрылось за очертаниями горы, парни вышли из ворот городка, и, обойдя палатки крестьян, с их пожитками и товарами, углубились в чащу. Выбрав пригорок, чуть дальше, за молодыми деревцами олиствы, они разместились на ночлег, под открытым небом.

В городе было несколько таверн, с уютными комнатками и мягкими постелями. Но эльфам, на чужой территории, было спокойнее разместиться поодаль. Тем более, священная олиства, служила своего рода границей, между двумя расами, живущими на одной горе. А именно, между дворфами и эльфами. Обоим кланам досталась широкая полоса этого чудесного, целебного леса, чтобы ни у тех, ни у других, не было ни обид, ни жалоб.

Эти два класса упрямились в одном, дворфам мечталось спуститься вниз, дальше с горы и расширить свою территорию. А эльфы, стремились вверх, потому что, им стало тесно ютиться у подножия. Да и орки всё больше досаждали. Как только им приоткрылась завеса тайны их происхождения, в них взыграл зов эльфийской крови. Они начали предпринимать попытки, согнать самих эльфов с насиженного места, и занять их жилища. В знак справедливости, что, бродягам оркам, долгое время приходилось скитаться в поисках лучшей доли.

Это вульгарная и озлобленная раса. Умом они особо не блистали. Но, тем не менее, выбрать себе вожака, всё же додумались. И он, хоть как-то, но сдерживал и усмирял, вечно воюющих, даже между собой, дикарей. За постоянной борьбой, этот народ не стремился меняться.

И вот, пока, военные действия между орками и эльфами удавалось пресечь на корню, самими эльфами, но, кто знает, насколько это выполнимо.

А вообще, орки, отличные шахтёры, как и дворфы, и вполне могут освоить горную, осёдлую жизнь. И быть может, даже, успокоиться. Перестать, без всякой на то причины, нападать на различные племена. Им нужно немного рассудительности, чтобы закончить воевать и примириться с существованием других кланов в этом мире.

В одном, они вообще не сильны, по сравнению с эльфами и дворфами, это в изготовлении оружия. Даже за тем, что имеется, не очень-то и следят, и допускают до ржавчины свои боевые мечи. Благодаря этому попустительству, и удавалось эльфам, отразить внезапно предпринятые атаки, при нападении орков.

Жизнь у каждого клана текла своим чередом. Все создавали оружие, защищали земли. Справляли свадьбы, различные обряды, следуя собственным ритуалам и традициям. Были у этих кланов и запреты. А именно, нельзя было эльфу жениться на дворфке, и дворфу любить эльфийку. Иначе, влюблённые не только погубят друг друга, но и весь родовой клан попадёт под удар.

***

Наступило утро следующего дня. Эльфы вернулись на базар, собрали свои приобретения, мирно попрощались со всеми знакомыми и отправились в путь, обратно, к подножию горы, где их ждали родные. Назад, к привычной жизни и занятиям.

Ириму снова придётся терпеть подначивания женатых собратьев, о том, что нужно жениться. От матери, что пора остепениться и не пропадать всё время в лесу. От отца, что следует приступить к работе, и стать его помощником. И никто из них, не попытался глубже заглянуть в его душу. Понять его. Принять таким, какой он есть. А быть может, в чём-то помочь.

Обратная дорога заняла чуть дольше времени, потому что, было приобретено больше, чем задумывалось вначале. Ноша оказалась тяжела и не удобна. Поэтому, мужчины всю дорогу шли, молча. И переговаривались лишь тогда, когда укладывались на очередной ночлег.

Когда спуск преодолели, Бьюч занялся делами. Необходимо было рассортировать провизию, вино, специи. Смазать и складировать оружие. И много чего другого, обычного и привычного, в его повседневной жизни.

Ирим же, заглянул к матери, в кухню. Немного поговорил с ней о базаре, узнал новости клана, и ушёл.

Его путь лежал в лес. Там было его убежище. Приют для одинокого, тоскливого сердца.

При остальных эльфах, парень был весел и не собран. Шутил, острил, подкалывал друзей. Разыгрывал их. То, вместо эля, подольёт речной водицы с плавающими мальками, то напишет эльфийке записку о страстной любви, от другого парня, и подбросит обоим. Те, потом, начинают выяснять, что к чему. Много различных проделок на счету красавца эльфа. Сам он, когда понимает, что его вычислили, скрывается на поляне.

Парень может целый день, просто так, без дела, пролежать в траве. Он мечтает о такой, вот, вольной жизни, без обязательств и обещаний. Чтобы не ссориться и не спорить, просто, тихо и мирно существовать и дальше, среди листвы, ветра, воздуха. Ему хочется раствориться в природе и проявиться росой на траве, одуванчиком по ветру, молнией, что прорезает темное небо. Ему тесно среди собратьев, в качестве душевного состояния. А заложив руки за голову, он спокойно разглядывает проплывающие, причудливой формы облака, и сочиняет рассказы и истории. Понимая язык цветов, Ирим подолгу сидит на лугу и болтает с ними. То расскажет грустную, выдуманную историю пурпурной линее, то, пошутит с белой нарциссой. Часами сидит и переругивается с зайцем. Потом, прыгает по веткам. У него особенно ловко это получается, будто летает по деревьям. А после, напрыгавшись, садится под раскидистым деревом, в тенёчке, и сочиняет шутливые песни.

Ой, трунь-трынь, я лихой.

Ой, трынь-трунь, с головой

Окунусь в озеро.

Ой, трунь-трынь, дурень я.

На базаре плясал.

По деревья скакал.

А на озере том,

Увидал и пропал.

Трунь-трунь-трунь,

Не беда.

Трунь-трунь-трунь,

Что в глаза,

Трунь-трунь-трунь,

Смотрела.

Трунь-трунь-трунь,

За собой позвала.

Ой, трунь-трынь, я лихой.

Ой, трынь-трунь, и немой.

Ой, трунь-трынь, на реке

Повстречался я с той.

Чудо русалка плыла.

За собой позвала.

Я нырнул с головой.

Ой, трынь-трунь, я живой.

Трунь-трунь-трунь,

Не беда.

Трунь-трунь-трунь,

Что в глаза,

Трунь-трунь-трунь,

Смотрела.

Трунь-трунь-трунь,

За собой позвала.

Выплыть я не сумел,

Так в реке и шумел.

Ой, трынь-трунь, не живой.

Ой, трунь-трынь, с головой.

Нахлебался воды.

Меня вынула ты

Из зелёной тины.

Подарил я цветы.

И повел за собой,

Будешь мне, ты женой.

Трунь-трунь-трунь,

Не беда.

Трунь-трунь-трунь,

Что в глаза,

Трунь-трунь-трунь,

Смотрела.

Трунь-трунь-трунь,

За собой позвала.

Комфортно Ириму здесь, среди живой природы. Но не среди безликой массы собратьев, которые только и делают, что укоряют, упрекают, и пытаются укротить его вольный нрав. Вот этого и не мог понять парень, почему, а главное, за что, недолюбливают его в общине.