Читать книгу Сладчайшие дни бытия - Татьяна Батурина - Страница 19

о времени во тридесятом,

В В краю воздушном и весёлом,

Где зимы с вёснами качались

На смуглых солнечных качелях

И где влюблённый тихий мальчик

Дарил мне каждый год гербарий

Чудных, невиданных растений,

Была я девицей румяной,

Подружкой всех моих подружек,

Любимицей собак и кошек

И покорительницей платьев –

Наивных, радостных, прозрачных!

Я так любила, всем на диво,

Стать яркой бабочкой, очнуться

Ленивой кошкой солнцепёка

И расцвести цветком вечерним!

Однажды в городе кипучем

На остановке ожиданья

Стояла я среди народа –

Была я, помнится, сиренью.

Вдруг, словно алый парашютик,

Слетело что-то прямо в листья

Сиреневых прозрачных веток…

Мне стало радостно, как в детстве:

Перо жар-птицы! Да, представьте!

Ладонь моя похолодела

И жарко вспыхнула, всё разом,

Когда перо я подхватила!

Все подступили изумленно,

Но при народе, в хороводе

Восторга, зависти, испуга

Я, засмеявшись торопливо,

Упрятала в темницу сумки

Клочок пылающего света

И громко щелкнула застёжкой.

Какое платье сочинила,

Пока по улицам бродила:

Из несгораемого света,

С эмблемой вечности у сердца!

Сирень я попросту забыла

На остановке ожиданья,

На месте выпавшего света.

Мне встретился влюблённый мальчик,

И я ему, смеясь, сказала:

«Мне не нужны твои петрушки,

Твои укропы и ромашки!

Дари теперь свои цветочки

Другой какой-нибудь девчонке!»

Я удивилась: он заплакал!

Потом знакомая собака

За мной, ласкаясь, побежала,

Но громко я ей закричала:

«Уйди, мне некогда с тобою

Играть в твои собачьи игры!

Известны мне твои повадки –

Все ждёшь какой-нибудь подачки!»

Она отстала виновато,

Но долго шла за мною следом,

Пока не подняла я камень…

А во дворе ждала подруга,

Она навстречу мне порхнула

И крикнула: «Я в новом платье!» –

И закружилась в танце счастья.

«Ты это называешь платьем?

В нём нет ни радости, ни тайны,

А цвет? Одна сплошная серость!

Но скоро ты увидишь платье,

Какого сроду не носила!» –

И я по лестнице помчалась

Домой, забыв про всё на свете.

Задёрнув толстой занавеской

Окно, горящее закатом,

Свою достала драгоценность

И ахнула: перо потухло!

Лишь слабые намётки света,

Пунктиры линий сиротливых,

На сером донышке остались.

И долго в темноте сидела

Я над потухшим ожиданьем

С пером замытым воробьиным…

Во времени обыкновенном

Судьба давно течёт привычно.

Средь старых писем и квитанций,

Что недосуг отправить в мусор,

Хранится птичье подаренье –

Перо расплывчатого света.

И, кажется, со мной несчастье:

Мне нравятся страданья сердца,

От них ему больнее только.

Люблю казаться виноватой

И собираю гнев прохожих,

Распуганных унылой тенью.

Стесняюсь лепета деревьев,

Собачьих умудрённых взглядов

И то и дело извиняюсь,

Когда меня в толпе заденут

Или окликнут по ошибке.

В постылом платье незаметном

Слежу за танцами красавиц

В шелках, шифонах и поплинах.

«О, с вами горя не случалось,

Вы света, видно, не теряли, –

Я думаю не без упрёка, –

Вполне вы счастливы в нарядах

Морей, цветов, ночей, деревьев…»

Пошлют ли мне своё прощенье

Упрямый мальчик, и собака,

И капля света, и невзрачный

Цветок полей, и лист берёзы,

И та сирень, что потерялась

На месте выпавшего света

На остановке ожиданья?

О, юность!