Читать книгу Чаша - Татьяна Батурина - Страница 32

И шелестность лесов, и речек перекрестье,

И древностная тишь лесного забытья…

Дай, Господи, на жизнь не здравия, но чести

И зрения грехов во скудости житья!

И дал Спаситель всё, о чём просил отшельник:

Дар плача.

Возрадев о горней Купине,

Во тлене слёз обрёл искательный моленник

Безмолвие – устам, терпение – спине.

И долго жил один, и первый сомолитель

И инок был слепец, нашедый здесь притул,

Потом пришёл юнец – и так росла обитель

Смирением того, кто молча спину гнул.

Пустынники всё шли, и северному ветру

Подобен был их путь на Сергиев светец,

Ведь авва собирал и принимал на веру

Ему самим Христом доверенных овец.

Такая в нём была владетельная сила,

Что сам московский князь явился к чернецу,

И вся Святая Русь чрез князя вопросила:

– Чему, родимый, быть – кончине иль венцу?

Чему ни быть, судьба – на Куликовом поле,

И авва отвечал: – А есть иная доля?

Молитвой и постом сильна Христова рать

И сызмала проста – где поле, там и воля!

А сколько тех полей, где дóлжно умирать!

И Сергий возгласил: – В Твои, о Боже, рýце

Прими и жизнь, и смерть сих жертвенных сердец!

Для райской купины венки в полях плетутся,

А для Руси – один спасительный Венец.