Читать книгу Читер, или… Предел высоты - Татьяна Богатова - Страница 5

Чуть согревшись, Агата уютно разместилась в окружении близнецов на диване в гостиной.

– Гриша приезжал, – сказала она матери.

– Есть что-нибудь новое? – осторожно спросила Ирина Константиновна, имея в виду сведения о зяте.

– Пока ничего. Обещал поехать в Нижнегорск, вместе со своим приятелем из полиции.

– Мам, – потеребил её за руку сынишка, – а когда папа приедет?

– Если получится, то к Новому году.

– А почему он мне по скайпу не звонит?

– Тёма, он просто переехал работать в другой город. Там связь очень плохая. Даже телефон не ловит, не то что скайп.

– Пойдём играть в пиратов, – потянула братишку Алёнка. – Только, чур, я буду Джеком Воробьём.

– Нет, – соскочил с дивана Артём, – я! А ты будешь отважной пираткой.

Близнецы заспорили, но, вскоре, придя к согласию, устремились в игровую комнату, в унисон распевая строчки собственного сочинения:

«Мы пираты! Мы пираты!

Мы бросаем паскираты!»

– Что это за штуки? – с улыбкой удивилась Агата.

– Не знаю, – тепло улыбнулась мать. – Сами придумали. Второй день поют. Должно быть, какое-нибудь оружие.

– Ой, – вспомнила Агата, – я же совсем про мужчину забыла, что у нас вокруг дома снег чистит. Уже закончил наверное. Надо пойти ему заплатить.

– Что за мужчина? – почему-то обеспокоилась Ирина Константиновна.

– Приезжий. На той же улице живёт, где и Виктор. Витя сказал, он неделю назад с Алтая к тёте приехал. Теперь вот ходит по посёлку, снег чистит.

– Сиди, я сама заплачу. А то ты и так продрогла вся. Как его зовут?

– Олег.

– Сколько нужно заплатить?

– Пятьсот рублей.

Вернувшись, мать возвестила:

– Отлично почистил. И на удивление быстро. Может надо было дать больше?

– В следующий раз заплатим тысячу, – задумчиво произнесла Агата, глядя в одну точку. – По прогнозу нас ждёт усиление снегопада. И нам поневоле придётся пользоваться его услугами. Если, конечно, ему самому не надоест.

– Дочур, – мягко спросила Ирина Константиновна, – а ты родителям Славы так и не позвонила?

– Нет, – слегка беспомощно глянула на мать молодая женщина. – Незачем их понапрасну беспокоить.

– Но ведь, рано или поздно, они всё равно узнают. Им же не скажешь, как детям, что Слава в отдалённом районе, где нет связи.

– Почему? – удивилась Агата. – Если сказать уверенно, они поверят.

– Но это же обман…

– Я никого не обманываю, – вспылила Агата. – Слава жив! Найти его – вопрос времени.

– Дочь, и всё-таки, мне кажется, ты не права, что берёшь на себя весь груз ответственности. К тому же, у Светы с Аркашей могут оказаться какие-нибудь знакомые. Ну, мало ли, из тех, кто может помочь…

– Знакомые! Ну, конечно! Вот Паше надо позвонить обязательно, – воодушевилась Агата, имея в виду Славиного старшего брата, что жил с семьёй, как и родители, в Санкт-Петербурге. – Он же врач. А я как раз собираюсь обзвонить все больницы, начиная с Нижнегорской, до нашей области.

– Это же огромное количество!

– Ну, и что? Завтра Люся приедет, поможет мне. И Паша, надеюсь, подскажет, как ускорить процесс. Вдруг есть какая-нибудь общая база данных, с пациентами по всей России.

– Тогда надо обязательно запрашивать информацию о неизвестных больных.

– Маловероятно, что Слава окажется в их числе. У него же с собой паспорт.

– Будем надеяться, – вздохнула мать. – Может, – воодушевилась женщина, – Милене в Москву позвонить?

– Зачем? – удивилась Агата.

– Ну, … у Сергея Одинцова теперь столько возможностей на его новой работе.

– Мам, – вздохнула Агата, – он же не в МВД работает. К тому же, Гриша через свои каналы озадачил всех, кого только возможно.

Женщины умолкли, сохраняя молчание довольно долго.

– Агата, – мягко начала тяжёлый для неё разговор Ирина Константиновна, – доченька, послушай меня, пожалуйста. Сейчас ты выглядишь совершенно неуязвимой. Твоё сердце покрыто панцирем, об который разбиваются, не только домыслы по поводу Славы, но и вполне разумные предположения. Агата, но я очень боюсь, что в момент получения неблагоприятных известий, не дай Бог конечно, этот панцирь может расколоться, смертельно ранив твоё сердце. А тебе ещё детей растить. Послушай меня, доченька! Попробуй, понемногу себя подготовить. Безусловно, надо обязательно довести до конца эту затею с больницами. Но, всё же, давай, будем реалистами. Если человек не подаёт о себе вестей больше пяти дней… Знаешь, жизнь это не сериал, где герой теряет память и…

Мать внезапно умолкла, наткнувшись на ледяной взгляд Агаты. В нём не наблюдалось неприятия слов говорившей, не было ни следа озлобленности, и расстроенной дочь тоже не выглядела. Оставалась только, граничившая с упрямством, уверенность, что её любимый жив, невзирая ни на какие домыслы и разумные предположения, упомянутые матерью.

– Что же ты остановилась? – глухо произнесла молодая женщина. – Продолжай. Я же тебя не перебивала…

– Девочка моя, – навернулись слёзы у Ирины Константиновны, – прости меня, дорогая… Я так тебя люблю, доченька…

– Мамуль, – стремительно пересела ближе к матери Агата, – не плачь, пожалуйста! Я тоже очень – очень тебя люблю! – пылко проговорила она, обнимая мать руками за плечи. – Просто у меня не получается быть реалистом, понимаешь? Это невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла, к которому ты меня призываешь.

Тон молодой женщины сделался спокойнее. К изумлению матери, в голосе Агаты совсем не слышалось одержимости.

– Скорее, это что-то из области мистики, – тихо продолжала дочь. – Раньше я относилась к ней немного скептически. Точнее сказать, это было параллельное существование. Я – сама по себе, мистическое – само по себе. Вся эта так называемая телепатия прошла мимо меня, не вызвав ни интереса, ни отторжения. В общем, когда-то я была закоренелым реалистом, – горько усмехнулась Агата. – А сейчас внезапно сама оказалась под властью той самой мистики, которую раньше некоторым образом презирала, что-ли… И сериальные страсти, с потерявшими память героями, здесь совершенно ни при чём. Единственное, чего я боюсь, это опоздать… Поэтому мне так важно побыстрее отыскать Славу. Знаешь, я буквально физически чувствую, что ему невероятно трудно. Надо как можно скорее оказаться рядом, чтобы вытащить его…

Сообразив, что к ней возвращается горячность, Агата погладила ладонью руку матери, тем самым, словно утихомиривая саму себя.

– И то, что ты сказала про осколки панциря, не соответствует действительности. Не будет никаких осколков, мама, как нет и самого панциря. Есть только моя любовь. Есть стойкое ощущение, что связывающая нас нить цела. И не утерян ни один процент её прочности.

***

Взглянув утром в окно кухни, Агата с неудовольствием обнаружила Виктора, который жестикулировал, оживлённо рассказывая что-то вчерашнему помощнику. Чуть ссутулившись, мужчина опирался согнутыми в локте руками на черенок лопаты. Он стоял вполоборота. Выражения лица было не разглядеть. Собственно, Агата и не пыталась. Как и накануне, она обратила внимание на покрытое светло-русой растительностью лицо. Облик непрошенного помощника парадоксальным образом напомнил молодой женщине мужа, несмотря на то, что лицо Славы выглядело на редкость стильно и ухоженно. Поймав себя на мысли, что пытается сравнивать любимого мужчину с первым встречным, как она мстительно окрестила его, Агата расстроилась. Вслед за неудовольствием подступило раздражение, моментально обратившееся на водителя. У Виктора имелся ключ от ворот. Но это совершенно не означало, что он вправе пускать на территорию жилища, кого ему заблагорассудится.

– Мам, – не оборачиваясь к Ирине Константиновне, заканчивающей приготовление завтрака для внуков, – я тебя попрошу, в моё отсутствие, не пускай, пожалуйста, к нам во двор никого из посторонних. Прежде всего это касается помощника по уборке снега.

– Конечно, дочь. Мне такое и в голову не пришло бы. Я, кстати, ещё вчера удивилась, что ты воспользовалась услугами незнакомого человека. Лучше было попросить Витю, и заплатить тоже ему.

– Ты права, – допила остававшийся глоток кофе Агата, не отрывая взгляд от окна, – не стоило его нанимать. Просто меня подкупило его знакомство с Виктором. И, по словам Вити, этого Олега знает уже весь посёлок. Ну, всё, пора отправляться.

Расцеловав выбежавших проводить её в прихожую близнецов, сосредоточенная Агата вышла на улицу.

– Здравствуйте! – произнесла она общее приветствие. – Спасибо вам за работу, – следом Локоткова протянула Олегу тысячную купюру.

– Да я же не из-за денег, – как показалось молодой женщине, смутился тот. – Просто подумал, что за ночь снегу навалило, будь здоров. И вся моя вчерашняя работа насмарку.

– Ну, я же не милостыню вам подаю, – строго сказала Агата, – а плачу за работу. Кстати, очень качественную, – моментально оценив объём, добавила Локоткова. – Отдельное спасибо, что расчистили детскую площадку. Поэтому, будьте добры, возьмите деньги.

– И вам спасибо, – всё-таки протянул руку за купюрой Олег.

Можно было приписать это растерянности с его стороны, или совсем не придавать значения. Однако Агата заметила, вернее, почувствовала, что необычное касание мужчины было намеренным. Забирая деньги, он обхватил её кисть на удивление горячими пальцами, задержав ладонь в руке чуть дольше, чем требовалось для взятия купюры. Это вызвало очередной всплеск раздражения, который Локоткова не преминула выплеснуть на водителя.

– Виктор, – обратилась она к нему, после того как все трое оказались на улице, по другую сторону ограды, – тебя не затруднит запереть калитку?

– Конечно, – оторопев от строгости хозяйки, пробормотал парень, торопливо вставляя снаружи ключ, который он держал в руке.

– Всего доброго, – попрощалась с Олегом Локоткова. – Ещё раз спасибо за помощь.

– До свидания, – тихо прозвучало вслед, с небольшим опозданием.

– Виктор, – возобновила разговор Агата, едва они тронулись, – убедительно тебя прошу, не пускать на территорию дома посторонних в отсутствие Вячеслава Аркадьевича, либо моё. Если тебе доверены ключи от ворот, это вовсе не означает, что подобным доверием пользуется кто-то ещё.

– Извините, Агата Леонидовна, – густо покраснел круглолицый, коротко стриженый, двадцатидвухлетний парень. – Больше такого не повторится. Просто, когда я выезжал к вам, Олег проходил мимо и предложил помощь. Я ещё и подвёз его. Подумал, что вы будете довольны, когда увидите, что он убрал всю территорию. И, потом, вы же были дома. Ну, то есть, не отсутствовали. Или я не прав?

– Хотел, как лучше, получилось, как всегда, – хмыкнула Агата, слегка оттаивая. – Конечно, Витя, я имела в виду, что кто-то из хозяев непременно должен находиться во дворе, около дома. Кстати, на Ирину Константиновну это не распространяется. Когда она одна дома, с детьми, о посторонних не может быть и речи. При этом не важно, гуляют они во дворе или сидят дома.

– Я понял, Агата Леонидовна, – с осторожной улыбкой глянул на неё водитель. – Хорошо, что вы уже не сердитесь.

– А с чего ты взял, что я сердилась? – невольно улыбнулась Локоткова.

– Когда вы сердитесь, то называете меня «Виктор», а не «Витя», как сейчас.

– Понятно, – откинулась в кресле Агата, глядя прямо перед собой на дорогу. – Буду иметь в виду, – добавила она, теряя интерес к разговору и погружаясь в свои невесёлые мысли.