Читать книгу Имя звезды - Татьяна Бот - Страница 2

Она провела в темнице неделю, никто не приходил, а еду подавали через небольшое окошко, так что, когда дверь отворилась и она впервые за семь дней увидела другого человека, Лаэрта обрадовалась, даже несмотря на то что это был всё тот же старик, уже дважды похитивший её.

– Мармагон хочет поговорить с тобой, – буркнул он и жестом приказал следовать за собой.

Перспектива покинуть изученные вдоль и поперёк стены темницы была настолько заманчивой, что Лаэрта и не подумала препираться и безропотно последовала за ним.

Они пришли в богато обставленный зал, где в Мармагоне она узнала темноволосого мужчину из замка Озара – собирателя звёзд.

– Присаживайся. Мы не были представлены должным образом, позволь это исправить. Я Мармагон.

Девушка, не понимая, чего ожидать, осталась невозмутима и, заняв предложенное место у стола, ответно представилась:

– Лаэрта.

– Тебе, вероятно, интересно, что ты здесь делаешь? – продолжил мужчина их неторопливую беседу.

Девушка почти равнодушно пожала плечами и, так как он ждал поддержания диалога, добавила:

– Разве что немного.

– Не люблю ходить вокруг да около. Мне нужна твоя звезда. Дай мне то, что я хочу, и мы разойдемся мирно, – не отрывая от неё глаз, холодно заметил он.

– Что? – искренне удивилась Лаэрта.

– Ну, ладно, очевидно, я зря надеялся на твоё благоразумие, – несколько устало заметил её собеседник. – Мы можем пойти и другим путём.

По едва заметному кивку в зал вошли стражники и увели девушку. На этот раз её повели в другую темницу, что была несколько просторней каменного мешка, в котором она провела почти неделю, но также не имела окон. Там Лаэрту приковали к стене, а она была настолько потрясена этим, что даже не сопротивлялась.

– Я не сторонник подобного рода методов, так что спрошу ещё раз, – войдя в темницу после того, как её приковали, продолжил Мармагон. – Где твоя звезда?

– Но я действительно не понимаю, о чём вы, – всё так же искренне ответила Лаэрта.

Мармагон, как ей показалось, немного печально вздохнул и покинул помещение. А спустя несколько минут вошёл другой мужчина: очень обычный, с блеклыми волосами и непримечательным лицом. Он отстранённо, как-то даже равнодушно подошёл к столу и поставил на него свою сумку. Так же не спеша он достал из неё и разложил на столе по размеру разного рода ножи. «Какой педант», – подумала было Лаэрта, а уже в следующую секунду перестала думать, потому что мужчина, быстро выбрав один из ножей, деловито подошёл к ней и медленно провёл по тыльной стороне ладони девушки. Девушка в первое мгновение не поверила в происходящее и какое-то время даже не кричала, но мужчина хорошо знал своё дело и, деловито нанося новые и новые раны, довольно скоро добился от неё крика и мольбы о помощи.

Никакие мольбы, конечно, не помогли. Лаэрта не знала, сколько прошло времени, ей казалось, что целая вечность, но девушка понимала, что, скорее, лишь несколько часов. Закончив резать её руки, мужчина так же деловито удалился и вернулся вновь с ведром. Лишь когда он начал поочерёдно каждую рану промачивать тряпкой, смоченной в воде из принесённого ведра, девушка поняла, что там соляной раствор. В конце концов она всё же потеряла сознание от боли. А когда очнулась, руки её были перебинтованы, а она снова была в уже знакомой ей темнице, ставшей ей почти родной. Лаэрта немного поплакала от бессилия, злобы и боли, но вскоре усталость взяла своё и она забылась беспокойным сном.

Несколько дней к ней вновь никто не приходил, а когда на пороге открывшейся двери вновь появился старик, она так же безропотно пошла за ним. Лаэрту привели всё в тот же зал, где за накрытым обеденным столом вновь сидел Мармагон. Пригласив девушку отобедать с ним, он пространно и долго говорил о погоде, политике и предстоящей коронации Говена Ломыги, абсолютно не обращая внимания на состояние девушки. Лаэрта, которую не баловали едой, пока она была в темнице, слушала его лишь краем уха, с аппетитом поглощая обед. А когда обед подошёл к концу, Мармагон наконец спросил:

– Итак, я знаю, что сейчас у тебя звезды нет, а потому повторю вопрос: где твоя звезда?

– Но я действительно не понимаю, о чём вы, – со слезами на глазах ответила Лаэрта, ожидая, что её ответ ему не понравится.

А потом её пытали, и она кричала и теряла сознание, и её вновь приводили в чувство и вновь пытали. Затем давали несколько дней или недель, зависело от того, насколько плохо ей было, и начинали всё сначала. Она рассказывала всё, о чём её спрашивали, и то, о чём не спрашивали, тоже. Обо всём, кроме звезды, потому что не могла о ней заговорить, даже если бы хотела, ибо в разговоре со Стоумами пожелала не говорить о своей звезде. Но Мармагон этого не знал, и девушку пытали снова и снова.

Иногда, очевидно, для разнообразия её существования, Мармагон «приглашал» её на ужин. Её умывали, одевали в чистое платье, и они чинно ужинали, сопровождая приём пищи долгими беседами. И как ни ненавистны были Лаэрте эти беседы, она всеми силами их поддерживала, потому что знала, что по окончании ужина её не ждёт ничего, кроме сырой темницы и новых пыток.

– Чародей был великим человеком, – пространно рассуждал Мармагон за одним из подобных ужинов. – Он сделал то, о чём и помыслить не могли до него: он не просто заставил звёзды служить ему, но и нашёл способ оставлять их в нашем мире. Но и он не был идеален. О том, что магия звезды конечна, он не подумал. И теперь нам… мне приходится быть в постоянном поиске, чтобы поддерживать то, что мне удалось создать. Поверь, я ни за что не стал бы тебя вынуждать отдать мне звезду, не будь она мне жизненно необходима.

– А что если Чародей не знал о том, что магия звёзд конечна? – пытаясь хоть как-то собрать разбегающиеся мысли, силилась поддержать диалог Лаэрта. – Возможно, когда звёзды произвольно появлялись и исчезали из мира, их магия не была конечна?

– Интересная мысль, – воодушевился её собеседник.

А Лаэрта продолжила, лишь бы что-то сказать:

– Возможно, когда звезда даёт свою магию добровольно, как это было с Чародеем, ведь он был носителем звезды, то эта магия не имеет конца. А когда магию забирают силой, звезда погибает и её сила угасает с её смертью.

Мармагон надолго задумался, но в конце концов тряхнул головой и пожурил девушку:

– Не могу не отметить неправильно использованные тобой выражения: «произвольно», «добровольно», в то время как у звёзд нет воли.

«А соответственно, желания», – чуть не выпалила девушка вбитую ей в голову неоднократным повторением фразу, но вовремя промолчала. Они ещё немного поговорили, и после того как Мармагон покинул зал, её вновь увели в темницу. Вообще при общении с ней он делал вид, что она его гостья, а никак не пленница, что, впрочем, совершенно не отменяло того, что её пытали раз за разом.

Она потеряла всякий счёт времени, пока однажды ночью в дверях своей темницы не увидела Мрака. Лаэрта даже не удивилась тому факту, что он как-то узнал, что она здесь, и позволила ему вывести себя из замка. Была ночь, и девушка пыталась было настоять на том, что им надо пройти через центральный двор. Звучи её просьба хоть сколь-нибудь убедительно, возможно, они так бы и сделали, но Лаэрта была слишком слаба, чтобы спорить, и они покинули замок через другой вход.

Они всю ночь шли через лес, но большую часть пути Лаэрта не запомнила, потому что часто проваливалась в беспамятство. Мрак, который планировал без остановок добраться до безопасного места, понял, что девушка слишком слаба и его план неосуществим. Так что им пришлось остановиться в ближайшей деревне уже к следующему вечеру. Мрак выбрал дом на окраине, так как знал, что Мармагон первым делом начнёт поиск с ближайших деревень, которых было в этих глухих лесах не так уж и много.

Угрюмые хозяева, что без особой радости разрешили им остаться, заметив, в каком состоянии девушка, посоветовали Мраку отвезти её к знахарке, что жила в лесу в паре дней пути от их деревни. Заручившись их уверениями в том, что они никому не расскажут о том, что видели его и девушку, он так и поступил. Он не мог быть уверенным, что они не выдадут их при первой же возможности, но иного пути всё равно не было: Лаэрта к этому времени почти перестала приходить в себя.

До знахарки между тем они добрались благополучно. Оставив у себя девушку, Мрака старуха на порог не пустила. Так что он устроился лагерем недалеко от землянки знахарки, временами пытаясь справиться о здоровье привезённой им девушки, но не получая никакого ответа. Что радовало, Мармагон так и не появился, а значит, жители деревни сдержали слово и не рассказали о них.

Лаэрта очнулась лишь спустя неделю, то ли благодаря настоям и травам знахарки, то ли благодаря своему крепкому организму. Ещё спустя неделю она пришла в себя настолько, что смогла встать и выйти из землянки, где почти сразу нашла Мрака. Он обрадовался, увидев её на ногах, но с беспокойством заметил, что они не могут оставаться так близко к замку Мармагона. Девушка не могла не согласиться, и ещё через пару дней, несмотря на её слабость, они вновь двинулись в путь.

Через пару дней пути, когда лес перестал быть таким густым, а Лаэрта за весь день почти ни разу не потеряла сознание, она наконец окрепла настолько, чтобы начать думать и разговаривать. А потому едва не первой её репликой был вполне закономерный вопрос:

– Как ты нашёл меня?

Мрак оглянулся на неё, но не ответил. Вместо этого он указал на появившуюся среди деревьев дорогу, что пока была едва видна, но он знал, что очень скоро она выведет их из леса.

– В Дэнэб тебе нельзя, Мармагон знает о твоём доме там, у меня есть одно безопасное место, – обеспокоенно заметил Мрак. – Эта дорога скоро выйдет к поселениям, боюсь, нас могут там ждать, так что будем держаться маленьких деревень в стороне от тракта.

Лаэрта мысленно согласилась, Мармагон знал теперь о ней всё – о Дэнэбе, о цирке, даже об Озаре и Раде, он легко найдет её и там.

– Откуда ты узнал, что я у него? – вновь спросила девушка, поскольку его молчание лишь подтвердило её догадку. Но она всё же хотела услышать это от него.

Мрак отвёл глаза, но понял, что придётся ответить, и спустя долгих две минуты молчания выдавил из себя:

– Прости, я не знал тебя, когда соглашался на эту работу, я не знал, что я…

– Оставь себе свои извинения! – яростно бросила Лаэрта.

Она не помнила, чтоб хоть когда-нибудь была так зла на кого бы то ни было. Это же именно он рассказал Мармагону, где её найти, когда её будет легче схватить, это из-за него её держали в темнице и пытали. А теперь он вдруг почувствовал вину и решил спасти её, такой себе рыцарь на белом коне. Она была слишком зла, чтобы здраво мыслить, и, ожесточенно бросив: «Оставь меня!» – пришпорила коня и умчалась так быстро, как могла, по петлявшей меж деревьев дороге.

Впрочем, сбежала она от него вполне удачно: его сумки были на её лошади. Обстоятельно осмотрев их, она заключила, что ей вполне хватит средств добраться, куда бы она ни пожелала. Оставалось лишь решить, куда именно. Мрак был прав: в Дэнэб ей нельзя, и к семье Мерцаны Мармагона она привести тоже не хотела, поэтому отправилась в единственное место, где ей могли помочь, – к Стоумам.

В ближайшей же деревне она узнала, что, наняв лодку, она может спуститься по реке до моря, а уже там из непрерывно курсирующих вдоль побережья кораблей наверняка найдётся хоть один, что будет плыть в нужном ей направлении. Слезть с коня она была рада, потому что, несмотря на почти двухнедельный отдых в доме знахарки, чувствовала она себя неважно. К тому же раны, что едва успели затянуться, в дороге вновь открылись и начали гноиться. Ей везло, потому как она смогла быстро найти лодку, затем так же быстро – корабль и так и осталась незамеченной. Однако даже с везением ей потребовалось ещё две недели, чтоб преодолеть водную часть своего пути.

Время, проведённое у Мармагона, не было заполнено лишь болью. Ведь они разговаривали: говорила не только Лаэрта, но и он. А ночи без сна дали ей время уложить в голове знания из библиотеки Озара, там по-прежнему было множество ненужной информации, но она научилась прятать её от себя, так чтобы не впадать в полуобморочное состояние при каждой фразе. Кроме кучи этой ненужной информации, в книгах была интересная теория о предельности магии звёзд для мира.

Звёзды падали всегда, некоторые находили носителя, привязывались к нему и покидали мир с его смертью, другие исчезали рано или поздно, так или иначе. Но некогда Чародей, бывший последним носителем звезды, собрал воедино всю магию и прекратил войны, разделив власть между семью людьми, будущими основателями правящих по сей день семей. И чтобы с его смертью и уходом его звезды войны не начались снова, он научился запирать звёзды так, чтобы они не покинули мир. И именно это привело к появлению собирателей – они не были носителями звёзд и не обладали их силой, но само наличие звезды давало магию.

Чародей понимал, что это неизбежно, и предсказал, что однажды звёзд в мире останется слишком много и их магия начнёт давать сбой. И Стоумы об этом знали, не могли не знать, и поэтому поначалу не хотели помогать Мерцане, уже перестав слепо доверять магии, но та умела уговаривать и взяла риски на себя. И поплатилась за это, навсегда потеряв себя и став Лаэртой.

Звёзды падали редко, и за каждую велась ожесточенная борьба, пока Мармагон не смог устранить всех конкурентов. Лаэрта не была уверена, но из его слов, брошенных в разговоре, заключила, что у него осталась одна или две звезды, ибо он сам неосторожно признал, насколько отчаянно нуждался в звезде.

Лаэрта слабела с каждым днём, но вновь пересела на коня, ведь Стоумы поселились далеко в горах, как раз с тем, чтоб им не досаждали докучливые посетители с просьбами. Но Лаэрту питала злость, наверное, именно поэтому ей всё же хватило сил добраться до Стоумов. Когда она наконец подъехала к их замку, была глубокая ночь, но, наплевав на этикет, девушка подняла такой шум, что Искрен был вынужден появиться, чтобы узнать, в чём дело.

Он был молод, а потому не смог сдержать удивленного возгласа при взгляде на неё. Лаэрта если и хотела что-то сказать, то не смогла, позволила себе сползти с лошади в его руки и тут же забылась тяжелым сном.

Проснувшись, она обнаружила себя в кровати, раны были перевязаны, а боль, ставшая её неотступной спутницей в последнее время, затаилась.

– Лежи, не вставай, – едва увидев, что она очнулась, заметил Искрен, что сидел рядом. – Дай время своим ранам затянуться.

За неделю она окрепла настолько, что начала самостоятельно совершать небольшие прогулки и смогла наконец поговорить со Всемудром.

– Ты права, предел магии звёзд уже очень близко. С год назад магия начала давать сбои, но совсем плохо стало в последние несколько месяцев. Так что сами мы уже полностью отказались от использования магии, – легче, чем она думала, согласился с ней старец.

Они сидели на небольшом балкончике в отведённой Лаэрте спальне. Ей нравилось здесь: свежий воздух приносил легкость голове, а красота гор напоминала, насколько она любит этот мир и себя в нём.

– Магия перестала работать? – удивилась девушка.

Магия её звезды всегда работала в точности так, как она желала, и это лишь её беда, что желать правильно она так и не научилась.

– Нет, работает она отменно, просто результат всегда отличается от того, на что мы рассчитываем. Вот был случай: Искрен уже за полночь приехал с прогулки и, как обычно, хотел почистить коня, но обычное заклинание усилилось десятикратно, так что от его любимца остался лишь голый скелет. Перепугался он тогда знатно, надо сказать, – с усмешкой закончил Всемудр.

Ему было почти 100 лет, выглядел он на 50, ещё столько же предстояло прожить, но, как хранитель знаний, он знал не только свою жизнь, но и жизни многих своих предков, а потому уже мало чему удивлялся. А что может порадовать старость больше, чем неопытность и растерянность молодости?

– Несколько месяцев? – переспросила девушка, понимая, что это не связано с тем, что на её несчастную голову свалилась звезда с неба, должная, как оказалось, стать её предназначением, ведь это случилось почти год назад. Её саму чуть не освежевали чуть меньше месяца назад, так что история про не знакомого ей скоропостижно скончавшегося коня Лаэрту тоже не сильно тронула.

– Да, я полагаю, именно тогда упала очередная звезда, переполнившая чашу весов.

Лаэрта ничего не ответила и перевела взгляд на небо. Всемудр был достаточно опытен и, в отличие от Мармагона, почти сразу понял, что Лаэрта не может говорить о своей звезде, но они смогли найти способ говорить о ней так, чтобы понимать друг друга.

– Чародей пожелал, чтобы звёзды остались и мир длился вечно, – продолжили они беседу за ужином, на котором Лаэрта смогла присутствовать лишь через неделю.

– А желания, исполненные звездой, не может отменить даже она, – добавила Лаэрта уже известную ей истину. – Но… магия нескольких звёзд может стать больше одного исполненного желания?

– Так и есть. Но я встречал в некоторых рукописях, что Чародей собрал корону из семи звёзд, чтобы осуществить задуманное. Где ты возьмешь семь звёзд? Нет, даже восемь, ведь тебе надо превзойти его желание, – резонно заметил Всемудр, что был раздражающе спокоен, даже перед лицом полного исчезновения магии, а возможно, и полного краха мира.

– А что случилось с короной Чародея? – Ей не нравилось, что он так спокойно спихивает всё на неё, но против пророчества она возразить не могла.

– Утеряна. Возможно, его в ней похоронили, а возможно, и нет, но это всё равно ничем не поможет, ибо место его могилы тоже неизвестно.

– Совсем короткий список дел: найти давно утерянную корону Чародея со всеми звёздами, захватить замок Мармагона в надежде найти звезду или звёзды у него и вернуть носителю его звезду. Что позволит отменить желание Чародея и отпустить звёзды, тем самым избежать превышения допустимого предела магии, которое может привести в случае моей неудачи к исчезновению не только всей магии, но и самого мира, – уныло констатировала Лаэрта.

Видя её уныние, Вид, что сидел тут же, накрыл её руку своей и заметил успокаивающе:

– Ты избрана для этого, возможно, ты рождена только для этого, ты найдешь решение, не можешь не найти.

Лаэрта едва не взвыла: они попросту переложили на неё ответственность, а теперь ещё и подбадривают, – но сдержалась. Она прекрасно понимала, что они помогли ей чем могли и помогут ещё, если она попросит, но исправить всё нужно было только ей. А её плохое настроение и вспыльчивость в большей степени объяснялись тем, что у неё всё ещё болели раны, и их магия уже не могла помочь. А ещё именно сегодня, собираясь к ужину, она впервые увидела себя в зеркале: синяки на лице прошли, раны начали затягиваться вновь, изрезанные руки можно было скрыть под перчатками, но вот отрезанные почти под корень волосы было уже не вернуть. Её, конечно, раздражало временами, когда люди, восторгаясь её серебряными волосами, не замечали за ними её, но в действительности она искренне любила свои волосы. Теперь же от них осталось едва ли больше пяти сантиметров, и уже ни у кого не возникло бы желания сравнить их с лунной дорожкой на тихой глади ночного озера.

Поэтому она лишь слабо улыбнулась и, накрыв его руку своей, поблагодарила.

А затем, задумчиво потерев перстень с кроваво-красным рубином на его руке, спросила:

– Красивый перстень, откуда он у Вас?

– Это наш фамильный перстень, ещё от моего деда, – не без гордости ответил Вид, всё же не понимая, откуда вдруг у неё возник к нему интерес.

– А тому его дал Чародей? – улыбаясь, заметила Лаэрта и на их растерянные взгляды пояснила: – Вы же знаете, что это не рубин, а звезда?

Всемудру потребовалось лишь мгновение на то, чтобы понять, о чём она, и он недоверчиво переспросил:

– Ты уверена?

Лаэрта немного растерялась и попросила перстень. Получив оный, она ещё раз погладила его и уверилась в том, что не ошиблась: от рубина исходило точно такое же живое тепло, как и от её звезды.

– Разве вы не чувствуете? Она откликается, когда к ней прикасаешься, – удивилась она.

– Это твоё предназначение, твоя судьба, возможно, ты не могла бы её исполнить, не чувствуй ты звёзды, – заключил Всемудр. – Но если Чародей отдал звезду моему отцу, то, возможно, и остальные…

– Похоже, мы нашли корону Чародея, – закончила за него девушка.

И эта хорошая новость в свете последних безрадостных для Лаэрты месяцев не могла не радовать. Теперь можно было начать хоть что-то предпринимать, потому что сидеть без дела для девушки было равносильно пыткам. А что-то хоть отдалённо похожее на план вселяло пусть и призрачную, но надежду на то, что предназначенная ей пророчеством Чародея миссия не так безнадёжна и осуществима.