Читать книгу Художник - Татьяна Буньковская - Страница 10

Кажется, ничто так не раздражало Ваню, как обязанность ходить по магазинам и эта нелюбовь тянулась с тех самых лет, когда он с мамой под руку искал очередную одежду для нового школьного года на всякие там праздники, как то Новый Год или чью-то свадьбу. Это было одной из самых тяжелых обязанностей, которых Иван знавал в своей жизни. Маму огорчало то, что ее сын не рад обновкам, всегда устраивал непонятные концерты с имитацией боли в животе или голове, лишь бы увильнуть с мероприятия под названием шопинг. Она не имела дочерей, которых можно было наряжать подобно куклам, поэтому нерастраченный потенциал распространяла на сыновей, ведь и Ваня и младший его брат были потрясающе красивыми детьми, привлекающими внимание. И как упустить такую возможность и не сделать их еще привлекательнее? Конечно, в последствии, Ванин брат, исполняющий роль модели намного лучше, был незаменимым маминым спутником по магазинам, а Ваню со временем оставили в покое и позволили ему ходить в «чем попало».

Ну, сейчас он не был ребенком, поэтому более ясно видел важность своего внешнего вида, по крайней мере, для встреч с богатыми потенциальными клиентами и, безусловно, спонсорами. Да и Макс, хоть и знал толк в стиле, неплохо одевался сам и любил качественную и красивую одежду, не считал нужным проводить больше времени за покупками, чем час. Они зашли в тот магазин, где Максим чаще всего одевался, сразу набрал, на первый взгляд, без разбора ворох одежды и отправил Ивана в примерочную. Чудо, но выбор был безошибочным и практически вся одежда сидела на Ване как влитая, что заметно поменяло образ простачка-недотепы. Перед Максом стоял практически другой человек, знающий себе цену и имеющий определенный социальный статус. Одежда, какая-то одежда, а красота Вани проявилась более ярко, словно… Нет, он действительно был Иваном-Царевичем, умело играющим роль Иванушки-Дурачка. И Макс еще раз себя похвалил, поскольку Ваня не вполне был согласен с тем, что его отражение – это он. Конечно, после того, как они уже оплатили одежду, Максим не забыл поснимать все бирки и ценники с одежды на всякий случай…

Оставалась еще обувь, аксессуары и прическа. Ваня вроде бы и не против стричься, но тут Максим решил, что длинные до плеч волосы они оставляют, как отличительную черту, выдающую человека творческого, да и темно-синий клетчатый шарф, повязанный на горле дополняют образ художника-мастера. Впоследствии ношение шарфов понравилось Ване, и он приобрел их себе побольше.

Что касается самих переговоров с потенциальными спонсорами, то все прошло более чем хорошо, к облегчению Макса, и Ваня был практически собран, если не считать моментов, когда он ронял ручку… два раза. Более того, Иван задавал вопросы по делу и отвечал на встречные довольно конкретно, словно имел опыт подобного ведения дел. Договор заключили и был он о том, что Ваня получает определенную сумму на развитие бизнеса, которую должен вернуть по истечению трех лет, конечно, в последствие, спонсор имел право на процент от прибыли фирмы «Иван-Царевич» столько, сколько фирма будет существовать. Это не было рисковым делом, потому что спонсоры не имеют права вмешиваться в дела фирмы, а только получают пассивный доход от деятельности Ваниного дела, не важно, каким бы прибыльным оно не стало в будущем. Этот договор говорил о многом, а главное о том, что спонсоры видят очень хороший потенциал в этой, пока еще небольшой, ювелирной мастерской.

Деньги должны были поступить через месяц, поэтому Максим пока вплотную занялся поиском нового офиса, где развернется деятельность молодой ювелирной компании. Он очень переживал, что Богдан, Диана и Юсуф испытывают неудобства на своем рабочем месте. С этой целью они пока отправили Ваню творить к себе домой, а его кабинет занял Юсуф. Его пока и оставили за главного, тем более он неплохо справлялся со своей задачей.

Богдан и Диана вместе неплохо сработались. Как оказалось, Диана испытывала симпатию к Богдану, всячески его опекая. В дальнейшем ее такие знаки внимания вылились в то, что Бодя, по началу скрывающийся от посторонних в себе, со временем стал доверять Диане больше, чем кому-либо еще, и они частенько ходили на прогулки, в кино и парки вместе. Сперва Макс посмеивался над этой парочкой, что, мол, вот нашел Богдан себе пару быстрее их всех. Он тогда не знал, как близок был к истине в этих своих шутках…

Это был интересный месяц, принесший много знаковых событий. Одно из них не стало таким уж и приятным для Вани. Будучи человеком творческим и впечатлительным, ему всегда снились яркие, интересные сны, которые давали, порой, пищу для Ваниного творчества. Однако появился в его жизни такой сон, который можно скорее было назвать видением, настолько реалистично все выглядело, и еще в течение часа после пробуждения Иван приходил в себя, не веря, что это был всего лишь сон.

Ваня шел через осеннее поле, через полусырую пахоту. Небо было отвратительного серого цвета, готовое вот-вот разразиться холодным дождем, ветер выл прямо в ухо. Было холодно. До такой степени, что отчаянно хотелось согреться. Над полем кружила стая воронов, внушительная по величине стая. Они пели отвратительный гимн приближающемуся холоду, зиме, казалось, самой смерти. Ваня старался скорее перейти поле и уйти с этого гиблого места, но взгляд его приковал самый большой и самый старый ворон, он пролетел очень низко над головой Вани и подался в лес, находящийся в конце поля. Ваня не хотел идти за ним, но пошел, словно против своей воли. В лесу было ничуть не лучше, чем на поле, еще мрачнее, мертвые деревья без листьев стояли на его пути. Он шел дальше туда, где слышен был призывный мерзкий крик ворона. Ему было неизвестно, сколько еще нужно идти, но шел, чувствуя душой важность того, что ждет его в конце пути. Наконец, перед Иваном появилась полянка, на которой он увидел сложенные по кругу сухие почерневшие листья деревьев, а в его центре сидела спиной к нему девушка с очень странным не по сезону венком из зеленых весенних листьев березы и яблони. Она была в одной длинной до щиколоток женской рубашке белого цвета, дрожала от холода, но напевала очень тихо высоким девичьим голосом мелодию. Прежде, чем он успел что-то в этом всем понять, где-то над его головой мерзко каркнул ворон. И тут Ваня испытал непонятный примитивный страх перед этой девушкой, он не хотел, чтобы она его увидела, он панически боялся встретиться с ней взглядом. Он чувствовал исходящую от нее необычайную исполинскую силу, пока еще он не знал окрас этой силы, но знал точно, что та сила сметет его с лица земли в одно мгновение, она и не на такое способна. Вдруг, он увидел в своей руке, неизвестно откуда взявшийся факел с огнем. Не думая долго, Ваня поджег листья, чтоб отвлечь ее огнем от себя, в надежде убежать.

– Спасибо, – вдруг, прошептала она, все еще не оборачиваясь.– мне так теплее!

И как только он развернулся, чтобы убежать, сам в то же мгновение оказался внутри этого круга горящих старых листьев. Пламя было неимоверной высоты, и Ваня не мог вырваться, а той девушки и след простыл, он краем глаза увидел ее пятившуюся за деревьями фигуру и вдалеке ее испуганное лицо, от того, что она заметила страшного ворона в небе. Ване самому стало страшно и горько и стыдно от того, что он смалодушничал, но так и не увидел ее лица. Вопреки всему пламя не уменьшалось, а наоборот – становилось все выше, и тут прямо на Ваню спикировал тот самый старый ворон и начал рвать одежду и тело его в клочья. Биться с птицей не было возможным, она неожиданно оказалась намного сильнее и, истекая кровью, из последних сил, он закричал неизвестной незнакомке, уже не надеясь, что она услышит:

– Помоги мне!

И в этот момент Ваня просыпался. В ушах долго, очень долго стоял вороний мерзкий крик, а сердце разрывалось от страха и предчувствия беды. Не вполне придя в себя, он еще несколько раз шептал, словно мантру: «Помоги мне, помоги мне, помоги…»

Когда этот сон приснился Ване во второй, а затем третий раз, что-то внутри него надломилось, он испытал неясную тревогу, которой не мог найти объяснение. Прямо среди ночи, под февральскую вьюгу за окном, он сел за свой стол, заваленный бумагами. Немного подумав, без жалости сгреб свои работы на пол одним движением руки, и белые листы бумаги разлетелись по комнате словно стая испуганных вспорхнувших голубей по, и без того, неухоженной комнате. Он взял карандаш, привычным движением наточил его, вынул очередной свежий лист и склонился в полутьме над ним, поеживаясь от холода.

Ваня старался нарисовать, предъявить взору то, что так его пугало во сне – Черного Ворона, его мертвый, пронзительный взгляд, его взъерошенные перед нападением крылья и чуть приоткрытый, стершийся от времени клюв. Он не знал, для чего ему это надо, но в детстве ему говорили, что если рассказать плохой сон, он уже больше никогда не приснится. Ване некому было рассказать свой сон, он знал, что его никто не поймет, но нарисовать он его может. В молодом мужчине боролось два чувства: забыть, не вспоминать ночной кошмар и дождаться утра, ведь утром все страхи отступают; но так же его практически непреодолимо тянуло нарисовать ворона-мучителя из сна, не вполне осознавая смысл этого. Ночь склонила Ваню к последнему варианту и рисунок начал появляться на бумаге легко и практически без усилий. Тогда он не знал, что за страшная сила вела его к созданию картины Черного Ворона, а у силы этой было название – Судьба. И это не та Судьба, о которой мечтают Мастера, но это тот Путь, который обязаны пройти Воины.

Иван заснул, как это с ним уже случалось, положа голову на скрещенные на столе руки, прямо на созданном этой ночью новым персонажем – Вороном. Он и не заметил, что наступило утро, осветило комнату, сделало ее просто комнатой, в которой проживал простой недотепа-художник. Это уже было не таинственным местом, где прошлой ночью сидел с воспаленными глазами художник-маг и создал НЕЧТО. С наступлением дня это нечто не исчезло, оно лежало на столе и смотрело на спящего Ваню, своего создателя зловещим, почти потусторонним взглядом, даже не птицы, а человека, от которого нельзя ждать ничего хорошего.

В дверь раздался настойчивый звонок и Ваня, пробужденный ото сна, резко поднял голову и непонимающими глазами уставился в окно. Волосы спутались на лбу, прикрывая глаза, он их убрал и взглянул на рисунок, лежащий у него перед глазами. Испугавшись, Ваня отпрянул на спинку стула, с изумлением рассматривая свою работу, до конца не веря в то, что это он сам создал сие творение. Никогда прежде он не создавал таких работ, в основном его работы вызывали умиление, радость, всю гамму светлых эмоций. Этот ворон был совершенством другого толка – порождение тьмы… либо больным Ваниным воображением. Раздался снова звонок, затем еще и еще. Кто бы это мог быть, Иван понятия не имел, ведь сегодня воскресенье, но не исключал, что это Максим. Схватив рисунок со стола, Ваня спрятал его в ящик стола и закрыл. Топчась по разбросанным на полу бумагам, он ринулся в прихожую и открыл дверь. Перед ним стояла Янина…