Читать книгу Мой бывший – будущий босс - Татьяна Донченко - Страница 4

– Серьезно? – спросил я, не удержавшись от сарказма. – Ты хоть раз в жизни решения принимала без этой колоды цыганской радости?

Человек, по моему скромному мнению, сам кузнец своего счастья. Сам себе режиссер, сценарист и главный герой.

Никакие звезды, карты и прочие гадальные приблуды не должны диктовать, как тебе жить.

А после того как она карту себе вытащила, прям видно, как у нее внутри все закипело.

Сама виновата. Сама себе испортила настроение одним движением руки.

Я не удержался, поддел ее:

– Ну что, куда метлу и котелок дела? В багаж сдала или в ручную кладь пристроила?

– А вы как через металлоискатели прошли с колом в… – осеклась. Неужто о субординации вспомнила?

Хотя было даже жаль, что я не дослушал это. Теперь сиди, гадай: она про кол в сердце или речь о заднице?

Я заметил, что впереди сидел ребенок лет пяти и с любопытством оглядывался на нас. Хм. Была бы речь о сердце, она бы не стала сдерживаться.

Мысленно улыбнулся. Будет весело.

Начали взлетать.

И вот тут-то вся ее показная уверенность, вся эта мистическая аура… Всё как ветром сдуло.

Лиза начала волноваться. Дышала часто, вцепилась в подлокотник так, что, мнекажется, там вмятины остались.

Глаза – как у испуганной лани.

Ее обычно невозмутимое лицо сейчас выдавало все страхи.

Я не мог не заметить эту резкую перемену, и мне стало по-настоящему жаль ее. В этот момент она казалась такой маленькой и беззащитной, что все подколки и сарказм как-то сразу улетучились.

Не знаю, что на меня нашло, но я просто взял и сжал ее руку.

Сам в шоке от этого жеста, но что вышло, то вышло. Я часто с ней так: сначала делаю, потом думаю.

Таранкова взглянула на меня с недоумением, но руку из-под моей не выдернула.

Держать за руку невменяемую женщину в состоянии панической атаки – это не совсем то, о чем мечтает мужчина в полете бизнес-классом.

Хотя, признаюсь, с Лизой даже отчаяние приобретает какой-то особый шарм.

– Это не жест нежности, это жест отчаяния. Ты так дрожишь, что у меня сейчас кресло вибрировать начнет, а от твоих трепыханий, боюсь, мы вообще самолет в штопор отправим.

– Ха-ха! – язвила она.

– И где, черт возьми, твое снотворное зелье? Что ж, в этот раз забыла прихватить? Могла бы хоть выспаться, полет ведь долгий.

Она посмотрела на меня, как партизан на допросе, с вызовом в глазах.

– Десять минут, Леонов, всего десять минут ты продержался! Я гадала, когда же ты про тот нелепый случай вспомнишь. Думала, в первую минуту не удержишься. Стареешь, Леонов, или совсем размяк?

– Нелепый случай? Забавно ты называешь непреднамеренное убийство? – шипел я в ответ, стараясь не привлекать внимание окружающих.

– Да я уже тысячу раз за это извинилась, что ты заладил! – тоже шепотом, но с такой яростью, что искры летели.

– Вообще-то, Таранкова, ни разу. Ни одного-единственного раза не извинилась.

Так и шипели друг на друга, почти перешли на ультразвук. И вдруг – о, чудо! – загорелись таблички: "Отстегните ремни".

Набрали высоту.

Пилот проговорил о том, что мы летим на высоте десять тысяч метров, что нам лететь еще хренову тучу времени (нет, он так не сказал, это я так услышал) и скоро разнесут горячую еду и напитки.

Лиза вдруг замерла.

И я видел, как в ее глазах мелькнуло осознание.

Она только сейчас поняла, что в этой словесной перепалке со мной она даже успела забыть о своем страхе. О высоте, о полете, о турбулентности в конце концов.

Не благодари, милое исчадие ада.

Ха! Она и не собиралась.

Вместо благодарности… Вместо простого, человеческого "спасибо"… Лиза просто выдернула свою руку из моей. Резко, как будто ее обожгло. И отвернулась к иллюминатору.

Все та же гордячка. Мало того, что ослепительная красотка (чего уж греха таить, глаз не отвести), так еще и упрямая, как сто чертей. Принципиальная до абсурда.

Она бу́ркнула еле слышное «спасибо», даже не соизволив обернуться. А потом, словно из нее тисками вытаскивали, проворчала: «Извини».

Я тихо хмыкнул.

Если бы так виновники каялись в совершенных злодеяниях перед жертвами, мир давно бы поглотила тьма.

И все же… Я простил ее. И уже давно.

Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, сказал:

– У меня есть вопрос к твоим обожаемым картам.

Лиза приосанилась.

Зыркнула на меня так, будто я не просто первый шаг к общению сделал, а совершил гребаный каминг-аут.

– Что меня ждет в этой поездке? – спросил я, старательно делая вид, что верю во всю эту гадальную чепуху.

Она, недолго думая, достала карту из колоды и показала.

И я ждал. Ждал объяснений.

Лиза, видимо, считала, что любой нормальный человек знает толкование каждой из ее карт.

Свою дату рождения, пароль от кредитки и… следующим по иерархии – значение ее карт. Вот такая вот у нее вселенная.

– И что значит эта карта? – уточнил я, чувствуя себя полным идиотом.

– Это Двойка Кубков, – ответила она, как будто я должен был это знать.

– И?

– Она говорит, что тебя ждут новые эмоциональные связи и сильные чувства, – продолжила Лиза, глядя на меня с видом всезнающей пророчицы.

«Новые?» – хмыкнул про себя я.

Опять они врут, эти ее карты.

Не может быть новым то, что зародилось уже очень-очень давно…