Читать книгу Сказка об Урмаве - Татьяна Дорофеева-Миро - Страница 1

Оглавление

Далеко-далеко, где в небе всегда была радуга, на которой круглый год катались белые кучерявые облака самых причудливых форм, у тихой речки Ариинки, по берегам которой росли ромашки, раскинулось прекрасное королевство Урмавия. Люди поговаривали, что краше и уютнее места на земле было не отыскать. Подданные королевства были трудолюбивыми людьми, выносливыми и гостеприимными. Гостей всегда встречали хлебом-солью, угощали домашним квасом, сажали в красный угол, под образа. Топили баньку, парили свежезаваренными берёзовыми или дубовыми вениками. Умели люди королевства песни петь, хороводы водить. Умели и трудиться: вставали с петухами, а то и раньше и ложились поздней ночью. Детишек любили, рожали помногу – до двенадцати детей. Впрочем, кому как в этом деле везло.

Жили и правили в этом королевстве король с королевой. Добрые, хорошие люди. Несмотря на свой титул, несмотря на наличие короны, они тоже работали не жалея рук. Со всеми подданными гнули спину, со всеми вместе отмечали Праздник весны, Праздник урожая и все другие великие и малые праздники. Свято чтили традиции, берегли духовные ценности.

Одно было плохо: детей у них не было. Поняв, что королевство оставить будет некому, обратились они к великой книге сказок. Добрая книжка подсказала им, что можно «поскрести по сусекам, помести по амбарам», набрать немного муки и слепить из неё куколку – совсем как в сказке о Колобке.

Так они и сделали.

Утром солнечное королевство проснулось от громкого «пения» новорожденной девочки, которую счастливые родители назвали Урмавой, по названию своего королевства Урмавия. Слетелись тут феи в цветных платьях, одна краше другой, сверкая нарядами и волшебными палочками. Феи одарили малышку добродетелями и всевозможными подарками. И если бы всё было тихо и гладко, не было бы на свете сказок. Поэтому ли, или сама по себе, но не осталась в стороне от всеобщего веселья и злобная королева Праходи ни и, колдунья с длинным и странным именем Праходинка Первая Истеричная и Самовлюблённая. Вечно грязные её платья источали такой запах, что падали в обморок даже тараканы. Но такую одежду она надевала лишь тогда, когда была естественной и злобной. А когда она хотела заманить в свои сети чистые души, когда ей хотелось скрыть правду, когда она желала тайно напакостить, она надевала своё лучшее платье, красила ногти в яркий цвет, наращивала волосы, выпячивала губы, вешала серёжку в ноздрю. Всем она говорила, что это пик моды, что это хорошо. Многие верили ей.

И вот явилась она незваной во дворец на праздник.

– Ха-ха-ха! Вы что тут, сказок братьев Гримм начитались? – злобно и истерично засмеялась она. – Тогда будет вам праздник и от меня: пусть Урмава станет воином. Ишь, какой у неё голос! – выкрикнула она, растворяясь в воздухе.

Среди гостей прошёлся шёпот:

– Странное пожелание новорожденной девочке! Что значит быть воином? – не понимали гости.

Король с королевой очень испугались. Королева взяла расплакавшуюся Урмаву на руки, но девочка никак не хотела успокоиться.

И тут одна из добрых фей, которая до этого зацепилась платьем за старую корягу на берегу речки Ариинки и, пытаясь освободиться, опоздала к раздаче подарков и добродетелей, подошла к малышке, взяла её на руки, погладила по голове и сказала:

– Воином так воином: ничего страшного. Будет Урмава носить джинсы и кроссовки. Вот и всё. Так даже лучше и удобнее будет в сражении: не будет цепляться платьем за коряги. – Фея улыбнулась: – Праходинка сама предопределила будущее, возложив на девочку такую миссию.

В толпе послышался вздох облегчения. Снова зазвучала музыка. Снова улыбалась королева, а король нежно гладил её руку.

За всеобщим весельем никто не заметил, что Урмава росла не по дням, а по часам, становилась красавицей такой, какой нет ни в одной сказке мира.

Прошло некоторое время. Умерли, состарившись, король с королевой. И вот тогда снова явилась колдунья Праходинка Первая Истеричная и Самовлюблённая. Спокойно жить, не вредить людям, не причинять боль и неудобства другим – этого она не умела и не хотела. Если проходил день без вредных дел, Праходинка начинала болеть. А потому она снова явилась во дворец. И все уже понимали, что там, где злобная ведьма, – там никогда не будут царить порядок и покой.

– Ничего не знаю! – нервно выкрикнула Праходинка. – Урмава ещё несовершеннолетняя и некоронованная! Значит, пока править королевством буду я! – заявила она, щёлкнула пальцем – и сразу же всё вокруг стало грустным, обыденным и неинтересным: пропала радуга, развеялись облака, а ромашки вдоль Ариинки стали пыльными, потрёпанными и некрасивыми. Речушка обмельчала и стала мутной.

Праходинка издала самый первый свой указ, в котором повелевала переименовать королевство Урмавия в своё любимое название – Праходиния, а всем жителям раздать зеркала, чтобы они любовались лишь собой. Она указала, чтобы все писали друг на друга доносы, ненавидели других и любили лишь себя. Она велела всем жителям новой теперь страны Праходинии привязать к затылкам грузик, чтобы голова слегка откидывалась назад и от этого нос задирался кверху.

– Быть всем надменными! – поясняла она, громко хохоча.

Каждый раз, когда Праходинка хохотала, по верхушкам деревьев пробегал сильный холодный ветер, который рвал листья и ломал ветки.

Колдунья велела всем жителям надеть тёмные очки, подключённые к её центральнейшему пульту управления, который был чем-то вроде супермегапупер-компьютера. Сэтого компьютера она рассылала на все тёмные очки изображения, выгодные ей. В основном это были картинки и фильмы злобно-истерично-самовлюблённого содержания. После впитывания мозгом такой информации белое всегда казалось чёрным, а чёрное – белым. Людям было трудно определить, где правда, а где ложь. Но изредка некоторым жителям королевства Праходинка разрешала увидеть сквозь очки окружающую природу: мусор на улицах, потрескавшуюся землю, слабые деревья, редкую траву, высыхающую речку Ариинку.

– И никаких радуг! – кричала колдунья, раздувая от злости ноздри, которые у неё становились зелёно-фиолетовыми, как крылья майского жука.

Но на то и сказка сказывается, чтобы были всегда те, кто мог бы помочь героине в трудный час. Вырастила Урмаву её няня Фенечка.

– Как дочка ты мне. И даже больше, наверное. Душа болит за тебя: сложно тебе придётся. Много трудностей тебя ожидает. Пора снять сарафан и натянуть джинсы. Время пришло спасать королевство, – сказала женщина, отправляя в трудный путь свою любимицу, которой исполнилось восемнадцать лет.

– Ну, няня, может, можно как-то обойтись без этого? – плакала Урмава.

– Ты же знаешь, что нет, – гладила любимицу по голове Фенечка. – Все рождаются в мир со своим предназначением. Ты рождена для этого. На тебя надеются люди Урмавии.

Урмава понимала и знала, что никто, кроме неё, не сможет сделать то, что должна сделать она. Вздохнув и вытерев слёзы, она собралась в дорогу.

Долго шла поредевшими лесами Урмава из дальнего уголка королевства во дворец Праходинки, ориентируясь по навигатору, подаренному няней Фенечкой. Истоптала свои кроссовки, изорвала джинсы. И когда сил уже совсем не осталось идти, лес расступился, вдали показался дворец с хромым вороном на самой высокой башне. И только ступила Урмава на землю своих предков, как провалилась в яму, больно ударилась о корягу головой и умерла.

За всем этим наблюдала в режиме онлайн колдунья Праходинка.

Увидев девушку в яме с закрытыми глазами, она истерично захохотала на всю округу. Смех был так громок, что шелестом пробежал по макушкам высоких деревьев, а на земле поднял пыль.

– Ходят тут всякие! – сказала Праходинка, отряхивая корявые руки.

Прятавшиеся в лесу от глупых проделок Праходинки эльфы подняли головы, разбуженные шелестом листвы.

– Ещё одну чью-то жизнь загубила! – с горечью произнёс самый старший из них – Нок.

Тут прилетела сорока-почтальонка и протрещала новость: в яму угодила девушка в джинсах.

Эльфы многозначительно переглянулись: «Та самая!»

Давно ждали они появления девушки из легенды, давно жаждали избавления от злобной колдуньи.

Нок распорядился, чтобы принесли девушку к ним в хижину.

* * *

От яркого солнца Урмава открыла глаза.

– Наконец-то! – воскликнул Нок, улыбаясь. – Мы уж боялись, что ты не очнёшься.

– Где я? Кто вы? – спросила Урмава, приподнимаясь.

– Я – Нок, старейший эльф. А ты у нас в хижине. Не беспокойся, тут ты в безопасности: сигналы блокируются крышей нашего дома, и никакая Праходинка тебя тут не отыщет, – сказал эльф.

Урмаве рассказали, что сорока принесла на хвосте новость, как эльфы ночью достали из ямы девушку и как они использовали последние капли живой воды, чтобы оживить её.

– Живая вода? Разве такое бывает? – спросила Урмава, широко раскрыв глаза, присев и свесив ноги с кровати. – Я думала, она бывает только в сказках, – добавила она, растирая ушибленное место на голове.

Старый Нок поведал, как Праходинка забрала все запасы живой воды, а взамен принесла мёртвую.

– В старых книгах твоего отца есть секрет живой воды. Но книги бесследно исчезли. Праходинка сожгла многие тома, а где оставшиеся, никто не знает, – печально рассказал Нок.

– А как же глобально-зеленейшая супермегапуперсеть? Ведь там всё есть! – воскликнула Урмава.

– О! Там есть то, что интересно и важно Праходинке, – с грустью покачал головой эльф.

– Надо идти! – решила отважная девушка.

Не смогли уговорить добрые гостеприимные эльфы Урмаву остаться.

– Будеттрудно – приходи. Поможем чем сможем, – сказали они.

* * *

Пристанище Праходинки располагалось на том месте, где раньше была семейная библиотека родителей Урмавы. Поэтому девушка без труда нашла скрипящие от времени ворота и вошла в заросший чертополохом и лебедой двор. Узенькая тропинка вела во дворец. Праходинке тропка была не нужна: она, как все ведьмы, умела летать. Полуразвалившиеся стены дворца были покрыты плесенью и мхом. Посреди двора лежали угли от большого костра, который разожгла ведьма, чтобы сжечь книги. Она считала, что люди обойдутся без них, что всем и так хорошо в их тёмных очках.

– А-а-а! Посмотри, кто к нам явился, явился и запылился! И чтоб тебе ещё трижды запылиться и не отмыться! Какая же ты всё-таки живучая! Живучая и вреднющая! Правда, не вреднее меня! Иначе я бы тебя давно съела! – заскрипела зубами Проходинка Первая, то и дело подёргивая за хвост хромого ворона в деревянной клетке. – Урмава-красотулечка собственной персоной! – язвила она. – А порванные джинсы тебе идут. Это модно ныне, ты не знала? Пришла спасать королевство от меня? Не быть тому вовеки! Зло нравится людям, а потому оно сильнее наивного добра! – добавила Праходинка Первая, будто раздуваясь и шевеля скрюченными ушами, которые от кипящей внутри злобы всегда становились зелёно-фиолетовыми.

– Да так не бывает! Добро всегда побеждает зло! Не веришь – почитай в книгах или посмотри в глобально-зеленейшей супермегапуперсети! – ответила Урмава, глядя в глаза Праходинке.

– Какая?.. Какая такая глобально-зеленейшая супермегапуперсеть?.. Нет такой сети в моём словаре и королевстве! – раздувая позеленевшие ноздри и в истерике топая тонкими ногами, кричала колдунья.

А потом, поставив одну ногу, согнутую в колене, на ступеньку и встав в позу, смягчившись и растянув ярко накрашенные губы в слащавой улыбке, произнесла:

– Нет никакой глобально-зеленейшей супермегапуперсети. Есть другая, более мегаглобальнейше-фиолетовая сеть – «Душинет». – И, сцепив руки перед собой, как делают певицы, закатила глаза. – Моя сеть! В ней можно говорить и писать матерные слова, можно оскорблять других, можно жаловаться и сплетничать… Можно писать жалобы, доносы, кляузы. Можно даже побить кого-нибудь, если есть такие способности делать это через экран. Никому ничего за это не будет. Никогда!

Урмава от ужаса закрыла лицо руками. Одна за другой возникали в голове разные идеи, но тут же она откидывала их, понимая, что всё это не подходит в споре с Праходинкой.

– Да ладно тебе, красотулечка! Это называется полной свободой! – хихикнула старая колдунья.

– Кому нужна такая свобода? – негодовала Урмава. – Это, наоборот, нарушение всех правил и норм!

– Молчать! Молчать, говорю! – замахала кулаками Праходинка. – На вот, жуй жвачку! И не разговаривай много!

Она быстро сунула в рот Урмаве кубик своей колдовской жевательной резинки, чтобы он был занят. Но девушка сразу же выплюнула «гостинец» колдуньи, пока жвачка не растворилась во рту.

Хмыкнув, Истеричная и Самовлюблённая развернулась, чтобы уйти, но, остановившись, сказала больше самой себе:

– Нужно будетуказ издать, чтобы все в Праходинии жевали жвачки. Пусть не разговаривают много…

– Ты должна уйти! – крикнула вслед уходящей колдунье Урмава. – Это мой дом: тут жили мои родители, тут жили мои предки. И вообще, ты правишь неправильно, заставляешь людей делать то, что противоречит веками сложившимся устоям, да и народ уже устал от такого правителя, как ты.

Праходинка рассмеялась, её злобный хохот ветром прошёлся по верхушкам деревьев.

– Хорошо, хорошо, я уйду, но при одном условии…

– Условии? О каком условии ты можешь говорить, если ты пришла сюда как воришка, а значит незаконно! – возмущалась Урмава.

– Я сказала: при условии – и значит, так или никак. Мне всё равно, что думает народ, и тем более всё равно, кто тут жил до меня, – упёрлась руками в бока Истеричная и Злобная.

Урмава, конечно же, очень расстроилась, но ей пришлось согласиться.

– Какое твоё условие? – опустив голову, спросила она.

– Ты исполнишь три моих желания, – разделяя слова, ответила колдунья. Глаза ее блестели ядовитым фиолетовым цветом, а ноздри широко раздулись.

– Какие ещё желания? – поинтересовалась Урмава, подняв голову.

– Я ещё не придумала. Скажу тебе через три дня, – сказала Праходинка и, развернувшись, ушла в свою половину дворца.

* * *

Праходинка села за пульт управления своим «Душинетом». Колотя по клавишам, быстро издала злобный указ, в котором говорила, что все жители должны жевать крашеную и подслащённую ложью и лестью резину.

Наутро жители страны шли по улицам, как жвачные животные, в тёмных очках и с задранным кверху носом, потому что к затылку были подвешены грузики. Рот у людей был занят, они совсем перестали разговаривать друг с другом.

Над королевством снова раздался злобный хохот Истеричной и Самовлюблённой, смех ветром прошёлся по кронам деревьев. Земля содрогнулась. Птицы на время смолкли.

Праходинка была довольна результатом.

– Ох и утомилась я сегодня! – произнесла она сквозь зубы и спокойно пошла отдыхать.

* * *

Три дня Урмава не знала, что и думать. Она не могла сосредоточиться ни на чём. За что она ни бралась, всё валилось из рук.

Через три дня старая колдунья сама явилась к Урмаве.

– Я придумала, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты мне нарвала врун-травы на острове Некошеной Лжи. Вот лукошко, – она кинула старую корзину родителей Урмавы. – Как ты это сделаешь, не моя забота.

Урмава округлила глаза.

– Врун-трава с острова Некошеной Лжи? – Я ведь не вернусь оттуда, я заблужусь в этих травах, – плакала девушка.

– Не моя забота. Может, я этого и хочу, – захохотала Праходинка.

Перед дальней дорогой Урмава решила заглянуть к доброму Ноку.

Старик встретил её с улыбкой, усадил за стол, стал расспрашивать.

Заплакала Урмава и рассказала о трёх желаниях старой ведьмы.

– Ничего не бойся, – сказал Нок. – Слушай своё сердце, оно тебя не обманет. Остров Некошеной Лжи не пожирает тех, кто чист душою. Ты сможешь отличить ложь от правды. И ты справишься, обязательно вернёшься с врун-травой домой. Помни: земля, на которой ты живешь, – непростая. Она обладает волшебной силой. Вспомни сказки, которые читала тебе Фенечка. В тех сказках богатыри в страшнейших сражениях призывают землю-матушку помочь. Почему мать-земля всегда помогает воинам?

– Не знаю. А почему? – спросила Урмава.

Нок присел рядом, обнял девушку за плечи.

– Дело в том, что правда на твоей стороне. Ты защищаешь свой дом, и всё, что ты делаешь, – для спасения своего дома. Дом – это то, что стоит на земле-матушке, на нашей земле, где по утрам солнышко в окошко. Где утренняя роса в саду целебна. Где ветер, свежий и чистый, освежает ум, бодрит и радует. Дом – это место, где хранятся РОДовые ценности: любовь, тепло, уют. Дом – это ромашки у забора, мята за баней, сныть в дальнем углу огорода. Дом – это крик петуха по утрам, жужжание пчёл на цветах, это парное молоко и стрекот кузнечиков вечерами. Дом – это там, где наши корни, где нас ждут, любят, всегда поймут и простят. Мудрые наши предки знали об этом, поэтому строили свои дома на родной земле. А в земле – наши предки: отцы, деды, которые нас любили. Предки – это наш Род, родня. Предки – это наша энергия, сила. С родными нас много, и в схватке с врагами мы победим. Ты победишь. Поняла? – улыбнулся Нок.

Урмаве стало легче на душе. Добрый Нок не ошибается. Если он что-то говорит, то так оно и будет, так оно и есть. Ему можно верить: он никогда не предавал, всегда был рядом, помогал как мог. Девушка встала из-за стола, поблагодарила за гостеприимство и отправилась в дальний путь.

Долго шла Урмава, снова истоптала свою обувь, износила одежду, давно съела последнюю крошку хлеба. Наконец вышла к берегу волшебного озера, посередине которого находился тот самый остров Некошеной Лжи.

Урмава остановилась. Не зная местности, нырять в воду она не хотела. Присела на старую корягу на берегу и стала думать, как пройти на остров. И тут озеро будто зевнуло: на берег дохнуло холодом, и Урмава увидела, как из воды медленно выползла гигантских размеров пушистая белая жаба.

– Зачем ты сюда пришла? Вот зачем ты сюда пришла? И что вы всё ходите и ходите?.. Спать мешаете, – ворчала жаба.

– Извините, что случайно разбудила вас, – затопталась на месте Урмава. – Я за врун-травой…

– А-а-а! Посланница Праходинки Великой? Я тебя узнала. А я – жаба. Белая и пушистая жаба, и попробуй сказать, что это не так.

– Не собираюсь я ничего говорить, – сказала Урмава. – Мне нужна врун-трава. Вы не подскажете, как добраться вон туда? – указала она пальцем в сторону острова.

– Смотри ты, какая быстрая! «Не подскажете»… Конечно, не подскажу! Если ты доберёшься до острова, то меня просто жаба задушит от зависти и злости, – сказала жаба и отвернулась.

– Но… ты ведь белая и пушистая, а значит добрая, – не унималась Урмава.

– И чего тебе не живётся спокойно? Зачем тебе справедливость, честность, правда?.. Шла бы отсюда, пока я не проглотила тебя! – начала надувать глотку белая жаба.

– Нет! Не для того я столько шла, чтобы уйти. Не могу я уйти. А ты не такая злая, чтобы меня проглотить, – пряча страх, сказала Урмава.

Белая жаба широко и сладко улыбнулась.

– Как хорошо ты врёшь! Ладно, за это я тебя переправлю на остров: всё равно пока не хочется кушать, – квакнула она и высунула длиннющий язык, полыхающий пламенем. – Беги!

– Как же я пойду по огню? – недоумённо спросила Урмава.

– А чего же ты хотела? Правдивое слово иногда бывает горьким, а бывает, что даже жжёт. Так что нормально. Беги, сказала, пока я разрешаю. – И пламя на языке огромной белой и пушистой жабы раздулось ещё сильнее.

Урмаве было страшно, что белая жаба проглотит её, пока она будет бежать к острову. Но выбора у неё не было.

Корчась от боли и жара, Урмава побежала подлинному языку жабы, как по горящему мосту, на остров.

Где-то вприпрыжку, где-то бегом, падая и обжигаясь, двигалась она вперёд. Несколько раз подмывало её вернуться, но до острова Урмава всё же добралась. Спрыгнула с языка огромной жабы и плюхнулась в прохладную траву.

Остров встретил её шёпотом врун-травы. Отовсюду слышалась лесть. Высокая трава всевозможных расцветок обвивала ноги, щекотала лодыжки, заползала в обувь. В глазах пестрило и рябило от разноцветья врун-травы. Пока Урмава наполняла корзину, шёпот нарастал, в ушах начало гудеть, ноги подкосились. Атрава всё шептала и шептала:

Подняться наверх