Читать книгу След на воде - Татьяна Ефремова - Страница 6

Глава 5

Оглавление

Явление парикмахерши народу произошло буднично и незаметно. Оно конечно, происшествие с туристкой в ресторане захватывает сильнее. Эффекта больше, да и скандалом попахивает. После этого никакие традиционные запои никого уже не трогают.

Поэтому, когда Михална, покачиваясь, зашла в столовую для команды и остановилась у двери, обводя присутствующих мутным взглядом, никто и внимания не обратил. Кроме меня. Мне как раз хотелось новых впечатлений. Разговоры про то, как в ресторане с туристкой приступ случился и она чуть не померла на руках у дур-официанток, у меня уже поперек горла стоят. Кое-кто даже пытался нас с Кариной расспрашивать, хорошо, Светка Зотова рядом оказалась, сказала любопытным пару ласковых, те и отстали. Иногда от Светкиного языка бывает ощутимая польза.

Чего я вообще сюда пришла? Есть все равно не хочется – тошно и муторно от мыслей. Хотелось отвлечься. Среди людей побыть, потому что в каюте тоже тошно и муторно. И стыдно самой себе признаваться, что не за Марту я уже переживаю, а за себя, вернее, за свое дальнейшее здесь пребывание. Уволит меня Володин, к гадалке не ходи. Ему ведь надо кого-то виноватым сделать, а напитки я приносила, значит, с меня и спрос. Хорошо хоть, далеко от города отойти не успели – завтра Савельевск, город не маленький, даже автовокзал есть и гостиница. Вот там меня и ссадят на берег. Туристы пойдут в монастырь на экскурсию, а я на автовокзал поплетусь, узнавать, когда автобус ближайший. И радоваться еще буду, что ссадили меня в Савельевске с его автовокзалом, а не через неделю где-нибудь на заимке. Или у домика бакенщика, к примеру. Ждала бы я там попутного транспорта до осени.

В том, что Володин обязательно от меня избавится, я не сомневалась. И хоть виноватой себя не чувствовала, все равно стыдно было. Как будто печать на мне какая-то. Как будто на выбраковку меня отправляют, и все это видят, но не жалеет никто, и никто не заступится – все рады, что не их, а меня на выбраковку. Чушь какая-то в голову лезет. «Выбраковка» какая-то, «никто не заступится». Строю из себя несчастную, хочется, чтобы пожалел кто-то. А чего меня жалеть? Просто не повезло, что мне досталось напитки на этот чертов восемнадцатый стол нести. Досталось бы Карине – ее бы завтра ссадили. Или Катю, хотя вряд ли – Катя официантка с опытом, ее бы оставили, такие работники ценятся. Но напитки на восемнадцатый стол приносила я, поэтому и увольнять будут меня. Мне просто сегодня не повезло. Как Марте…

Я ковыряла вилкой котлету и жалела себя изо всех сил. И очень хотела, чтобы случилось еще что-то незаурядное. Чтобы отвлечься самой и переключить внимание окружающих, раз уж все равно ничего поделать нельзя. И случилось. Михална зашла, покачиваясь, в столовую и остановилась у двери, обводя присутствующих мутным взглядом. Я уставилась на нее, наплевав на приличия. Меня завтра все равно ссадят, мы с парикмахершей больше не увидимся, можно и невоспитанной побыть немного. Пропади все пропадом! Проснулось во мне какое-то детское беспардонное любопытство – очень хотелось подробно рассмотреть, как выглядит женщина после двухдневного запоя.

Неважно выглядит. Полная, невыразительная от природы Михална после двухдневного добровольного заточения в каюте приобрела одутловатость и красные от лопнувших капилляров глаза. Она походила сейчас на разбуженную раньше времени медведицу. Только не в умилительно-плюшевой ипостаси, когда жалеешь бедное животное, вынужденное таращиться на яркий солнечный свет, а в первозданно-животном, хищном смысле. Опасностью от нее веяло, и от этого хотелось смотреть еще и еще, замирая от страха и брезгливости. Пьяная женщина – зрелище не для слабонервных.

Я сглотнула, пытаясь избавиться от тошнотворного комка в горле, и подумала, что Михалну вот никто на берег не ссадит, хоть она и вовсе из запоя не вылезай. Так и будут катать туда-сюда по реке, пока навигация не закончится. За нее есть, кому словечко замолвить. Снова стало себя жалко. Прямо до слез, до сиротских подвываний. Отвлеклась, называется.

Парикмахерша постояла еще пару минут у двери мутной, неопрятной кучей, шумно вздохнула и вышла, пятясь, в коридор. Пока дверь за ней не закрылась окончательно, слышны были ее шаркающие шаги и тяжелые вздохи. А в столовой осталось легкое облачко перегара. Даже слишком легкое для двух-то дней. Или я просто совсем не разбираюсь в запоях?


В ресторан я пришла, полностью готовая к увольнению. Сто раз прокрутила в голове предстоящую неприятную сцену, двадцать раз себя пожалела, хорошенько подумала, как же я буду добираться до дома и заодно как буду объяснять на работе, почему вышла из отпуска раньше на полтора месяца. Скажу, соскучилась. Валера, мой начальник и по совместительству хороший знакомый, должен быть несказанно рад такому трудовому порыву. Он меня и отпускать-то не хотел на все лето, но я, загоревшаяся идеей заработать за лето сверхплановых деньжат в твердой валюте, его уговорила, упирая главным образом на необходимость отдыхать от постоянной работы хотя бы время от времени. А то, мол, не смогу плодотворно трудиться следующие три года. Валера, человек мягкий и внушаемый, как обычно, поддался на уговоры и отпустил. Может, и пожалел потом об этом, не знаю. Я на работе не появляюсь, даже когда теплоход в городе стоит. Отпуск так отпуск, а то заскочишь на минутку – и окажется, что без тебя ничего не спорится и не ладится, а начальник уже не раз пожалел о своей минутной слабости.

Валера обрадуется, если я на работу выйду. И девчонки обрадуются. И сына можно забрать от бабушки пораньше – в парк с ним сходить и на озеро съездить. Вот и получается, что увольнение мне только на пользу пойдет, раз стольким людям можно радость доставить.

В общем, не так уж тошно и муторно было спустя каких-то пару часов. Я даже вещи в каюте собрала, чтобы завтра не возиться. Буду с утра на палубе стоять и всматриваться в туманную даль. А еще лучше с вечера на палубе обосноваться – глупо спать в последнюю ночь на корабле. Можно даже с Димычем договориться, пусть он из бара чего-нибудь горячительного принесет, раз Серега-олигарх всех угощает, и просидеть всю ночь на корме, на звезды смотреть и романтические разговоры разговаривать. Димыч не откажет, если попросить хорошо и ситуацию грамотно обрисовать.


Но увольнять меня никто не собирался. Напрасно я попадалась Володину на глаза, чтобы решить этот вопрос разом. Пусть скажет сейчас, что в моих услугах фирма больше не нуждается, и можно не терзаться больше.

Володин молчал. Сначала я подумала, что он решил объявить мне об увольнении после ужина, чтобы я доработала этот день, а не вздумала уйти прямо сейчас, когда каждая пара рук на счету. Но он вел себя так, будто ничего не случилось. Даже шутить пытался, и со мной в том числе. А про несчастье с Мартой ни словом не обмолвился, как будто и не было ничего. Как будто это не он орал, весь красный от ярости, и обещал с нами «разобраться». Словно подменили человека. Ну, просто сама любезность в дурацком галстуке.

Я поделилась своим недоумением с Катей.

– Может, ему Нечипорук внушение сделал? – предположила она, немного подумав. – Это, как ни крути, несчастный случай, увольнять тебя не за что. А если виноватых искать, так первого надо Володина наказывать. Он метрдотель, между прочим, значит, первым и отвечать будет. Нечипорук – мужик неглупый, просто так головы рубить не станет. Скорее всего, это он Володина образумил. Так что работай спокойно, никто тебя не уволит, и не мечтай.

Пару часов назад я бы обрадовалась такому повороту событий, а теперь, когда мысленно была уже дома, со всеми вытекающими приятными подробностями, даже немного расстроилась. Не получится у меня захватить кусочек лета, не будет ни озера, ни парка. Придется и дальше грязную посуду убирать, улыбаться изо всех сил и мечтать переобуться из тесных туфель в тапочки. Зря только вещи собирала.


Марты не было. Анна с Алексом сидели рядышком и на другой край стола не смотрели. Напитки им принесла Карина. Анна что-то долго-долго говорила ей, как будто жаловалась. Карина кивала и улыбалась. Алекс недовольно хмурился. Может, Анна про их непонятные отношения всем подряд рассказывает? Сначала Марте, теперь вот Карине.

– Да ничего такого она не рассказывала, – разочарованно сообщила Карина после ужина. – Марту ей жалко, про здоровье ее пыталась узнать, а «русского доктора» найти не удалось. (Это они все теперь Вадика «русским доктором» зовут, прониклись уважением, можно сказать.) Очень испугалась, когда с Мартой приступ случился, думала, что та умереть может. Теперь плачет все время, как вспомнит. Жалеет, что поехала в Россию – это Алекс ее уговорил, а она послушалась. Парик у нее пропал куда-то – тот симпатичный, в котором в первый день была – теперь приходится в этом рыжем ходить, а он неудобный. Ерунда, в общем, – перепугалась тетка, теперь всякая дрянь ей в голову лезет, про смерть да про парики. Кому нужен ее парик? А она думает, что горничная украла. Еще пожалуется, чего доброго.

Карина у нас сегодня на перетирке – от каждой станции по одному человеку каждый раз приборы и бокалы перетирают. Тут главное – успеть захватить достаточное количество горячущих после посудомоечной машины ножей и вилок. А потом уже перетирать себе спокойненько. Не совсем, конечно, спокойно – нужно поторапливаться, пока они не остыли. Иначе до зеркального блеска не натрешь. Так что размышлять о смысле бытия на перетирке не получается. А вот болтать о том о сем можно. Руки сами работают, по привычке, стоять молча вокруг стола скучно, вот и делимся новостями и наблюдениями.

Я как раз занесла в сервировочную пылесос и остановилась на минутку послушать, о чем девчонки оживленно беседуют. Пожалуй, даже слишком оживленно.

– Что ты так нервничаешь? Я же правду сказала, ничего не придумала, – Карина смотрела на Светку Зотову с искренним удивлением.

– Засунь себе свою правду знаешь куда! – парировала взвинченная Светка. – Кому нужна твоя правда? Что ты вынюхиваешь все?

– Я не вынюхиваю! Я говорю то, что своими глазами видела. А если тебе за что-то стыдно, так не надо этого делать, вот и все.

Карина опять в своем репертуаре. В темных глазищах слезы, а на лице решимость и готовность идти до конца. Правдолюбица, блин! Девчонка наблюдательная, но совершенно непредусмотрительная – брякает все, что видит. А видит она многое. Мы все поражаемся, как она ухитряется все замечать и все про всех знать. Другая бы при таких способностях шантажом промышляла вовсю. Карину деньги не интересуют – она все замечает просто так, бескорыстно. И рассказывает о том, что видит, тоже без всякой задней мысли. Просто так, из любви к искусству.

– Мне – не стыдно, – глядя в упор на Карину, заявила Светка. – А вот тебе я посоветую язычок свой попридержать, пока я его тебе не укоротила. И глазками лучше по сторонам не зыркать, не доведет это тебя до добра.

Двое других девчонок помалкивали на всякий случай, но на готовую заплакать Карину смотрели неодобрительно. Если что, будут они на Светкиной стороне, Карина со своим простодушным любопытством многим уже успела насолить. Надо спасать, пока не поздно, – Зотова в гневе почище всякого торнадо.

След на воде

Подняться наверх