Читать книгу Юрис Подниекс. Тайна гибели документалиста, который снял развал СССР - Татьяна Фаст - Страница 9

Юрис появился на свет 5 декабря 1950 года в Рижском роддоме. Появился… весьма неожиданно для своих родителей, Бориса Подниекса и Бригиты Кухтарской, которые случайно познакомились в клубе полиграфистов на танцах, а спустя несколько месяцев вынуждены были создать семью. Против этого брака были родители обоих молодоженов, но сами они решили, что семье быть.

Когда Бригита узнала, что беременна, она испугалась, сказала Борису. Заводить семью тогда не входило в планы ни того, ни другого. Да и видимо, слишком разными они были. Борису шел 37-й год, он хоть и был известным диктором, но здоровье его постоянно подводило. Бригита была намного моложе, хороша собой. Ее родители были категорически против их союза с Борисом. Мать уговаривала Бригиту избавиться от ребенка. После слез и долгих разговоров молодые тоже пришли к выводу, что так будет лучше для всех. Вместе пошли к врачу где-то на улице Школьной. В то время аборты были запрещены, поэтому все делали тайно и за немалые деньги. Бригите сделали укол и предложили прийти к врачу через день. Но то ли срок беременности был большой, то ли Юрис уже зацепился за эту жизнь – эффекта от укола она не почувствовала. Ее единственному сыну суждено было прийти в этот мир. Что он и сделал 5 декабря 1950 года.

Брак просуществовал 5 лет, после чего супругов развели с формулировкой «не сошлись характерами». Они и впрямь мало подходили друг другу: Бригита много сил тратила на то, чтобы хорошо одеться, обставить квартиру, набить холодильник, заводила «нужные» связи… Бориса это коробило, он предпочитал другие связи – с режиссерами, художниками, актерами, с которыми можно было часами говорить об искусстве. Сына Борис твердо решил оставить себе и готов был за него бороться. К счастью, этого не понадобилось – жена уступила ребенка без особого нажима. Причины развода Борис ни с кем никогда не обсуждал, даже с сыном. Лишь когда тот вырос, отец объяснил ему, что их жизненные принципы с матерью разительно различались. Было и еще что-то, что Борис скрывал даже от Юриса и лишь однажды признался: «У нее была плохая привычка». Видимо, от этой привычки он и старался уберечь парня, когда требовал оставить его себе. Тем не менее отношения между всеми троими всегда оставались теплыми. Мать все годы вплоть до своей преждевременной кончины в мае 1976 года была желанным гостем в их доме и как могла участвовала в воспитании сына.

Борис Подниекс и Бригита Кухтарска в лучшие годы своей жизни

О своих более далеких предках Юрис знал лишь то, что рассказывал отец. Род Подниексов был из крестьян, как и большинство латышских семей. И так же как большинство, разделил со своим веком все его тяготы. Делиться воспоминаниями в семье было не принято – время к этому не располагало. Да и характеры у Подниексовских мужчин не отличались сентиментальностью. Но деда и бабушку по отцовской линии Юрис хорошо помнил, на их руках он вырос. Родителей матери в их семье называли не иначе как «родственники с улицы Авоту».

Однажды в пять лет Юрис вбежал в комнату и увидел, как дед, стоя у зеркала на одной ноге, вторая после ссылки у него была ампутирована, примеряет старую армейскую гимнастерку, а на ней орден. Как его сохранил после войны и сибирских лагерей латышский стрелок Карлис Подниекс, неизвестно. Но с тех пор с ним играл маленький Юрис. Пока не потерял. Зато теперь он мог, забираясь на единственное колено деда, заставлять его снова и снова рассказывать о стрелках и рождественских боях. Может быть, поэтому «Созвездие стрелков» получилось таким личным?

Бабушка Юриса по линии отца, омите, как ее ласково называли в семье, была из обрусевших немцев, родом из Петербурга. Там с ней и познакомился бравый Карлис, а потом увез в Латвию. Борис родился в 1924 году. В два года у него обнаружился костный туберкулез, который и привел его в итоге в инвалидную коляску. Но всю жизнь он с ним мужественно сражался. Надо отдать должное и родителям, они делали для сына все возможное. С раннего детства Борис лечился в санаториях, месяцами не вставал с постели. Болезнь сблизила его с матерью, которая отдавала ребенку все силы. Когда Борис развелся с Бригитой, они стали жить втроем с бабушкой. Омите и вырастила Юриса. Она прожила до 1977 года и умерла от инфаркта.

В свое время именно мать научила Бориса играть на фортепьяно и аккордеоне. К тому же у него оказался хороший голос. Благодаря этому он начал зарабатывать на хлеб – играл в оркестре на вечеринках в клубе полиграфистов, который был на соседней улице.

В 1948 году Борис случайно попал на Латвийское радио, кто-то посоветовал попробовать его голос в эфире. Когда услышали, ахнули. Голос такой мощный, что в дверь не входит, сказал тогда о нем один радионачальник. С тех пор Борис Подниекс сначала стал голосом Латвийского радио, потом Рижской кинохроники, а в конце концов государственным голосом советской Латвии. К своей работе относился очень придирчиво, часто был недоволен собой, мог по многу раз переписывать текст, хотя режиссер этого не требовал. Коллеги вспоминали, что он буквально изводил всех своим перфекционизмом, уже и режиссер доволен материалом, и звуковик, а ему все кажется что-то не то.

Борис был душой любой компании, хорошо пел, играл на гитаре, прекрасно водил машину. Одним из первых на Рижской киностудии он приобрел «Победу-кабриолет», куда любил загружать большие компании и вез всех к себе на улицу Энгельса. Молодые Герц Франк, Айвар Фрейманис, Ансис Эпнерс, Ивар Селецкис до утра пили вино, жарили колбаски, обсуждали идеи будущих фильмов. Сюда же с удовольствием захаживали друзья Бориса и Илги по театру, художники Дайлис Рожлапа, Арнольд Плаудис. Участником всех этих застолий с детства был и Юрис. Правда, с одним условием: пока сын учился в школе, Борис строго-настрого запрещал ему дотрагиваться до рюмки. Нередко хозяин доставал аккордеон и пел своим завораживающим баритоном какой-нибудь модный городской романс: «Татьяна, помнишь дни золотые…»

Юриса отец воспитывал строго. Требовал держать слово. При разговоре смотреть прямо в глаза. За неповиновение наказывал. Порой и ремнем. Тот терпел. Его порют, а он зубы сцепит и молчит. Борис рано почувствовал, что удержать сына ему будет непросто. Тот был самостоятельным с первых минут своей жизни, рвался не только из пеленок, но и из родительских рук. Передалось ему по наследству и отцовское упрямство. Всегда добивался того, что задумывал.

Вода была стихией Юриса с детства

Лет с пяти Борис стал брать сына на студию. Примерно в этом возрасте Юрис впервые снялся в кино – в киножурнале режиссера Шулякиса примерял детские сапожки.

Отцу приходилось следить за каждым его шагом. Однажды, придя домой со студии, он обнаружил записку: «Отец, я у тебя плохой сын, я больше не буду тебя мучить и ухожу от тебя». Это он, 7-летний, пришел к такому выводу. Два дня Борис не находил себе места. А потом из рассказа Бригиты узнал, что тот приехал на их дачу в Инчукалнсе и прожил там в сарайчике два дня. Когда проголодался, отправился к матери. С Бригитой у Бориса был договор: у Юриса должен быть свой дом. Он разрешал сыну гостить у матери хоть каждый день, но ночевать тот должен приходить к нему.

Интерес к учебе Юрис проявил только в первом классе. А со второго по восьмой – учился кое-как. Восьмой закончил на тройки. Гуманитарные предметы еще как-то ему давались, а физика, математика не шли совсем. Борис с трудом представлял себе его будущее. Какое-то время даже пытался делать из него диктора, заставлял читать тексты. Но когда тот садился наговаривать текст, то начинал грассировать, хотя в жизни этого не было заметно. Идею пришлось оставить.

Как-то сами собой планы отца в отношении сына вертелись вокруг студии. Однажды купил ему фотоаппарат, хитростью уговорил поснимать: мне, говорит, тяжело из-за болезни, пофотографируй ты. Тот попробовал и потихоньку втянулся. Потом договорился со студийным начальством, чтобы Юрис поработал летом такелажником – аппаратуру повозил за съемочными группами. Парню понравилось. Попросил дать ему возможность поработать и осенью, пообещав пойти в вечернюю школу.

Еще во время учебы в школе Юрис подружился с Андрисом Рубенисом и Янисом Криевсом. Вместе занимались спортом, фарцовкой, просиживали первые деньги в кафе. Тогда никто из них не думал, что эта дружба растянется на всю жизнь.

Андрис Рубенис, доктор философии, профессор:

«Мы познакомились в бассейне. У меня был первый разряд по плаванию, а у Юриса – юношеский разряд по пятиборью. В то лето мы были на сборах вместе с пятиборцами. Нам обоим было тогда то ли по 14, то ли по 15 лет. А потом вместе попали в спортивный лагерь. А еще позже встретились в центре, у нас началась центровая жизнь. Я немного фарцевал, покупал пластинки, записывал их и продавал кассеты с записями. У меня был список фанов, тех, кто интересовался музыкой, я им продавал кассеты, а потом снова покупал пластинки. В особые размеры моя фарцовка не переросла, но на то, чтобы посидеть в кафе, деньги у меня всегда были. Юрис рано начал работать летом, потом увлекся, не хотел уходить с работы, и его просто вытурили из 50-й школы за непосещение занятий. Тогда он пошел в заочную школу, которую тоже не посещал. На экзамены он еще ходил, но учебой себя не утруждал. Мать у него была пробивной женщиной, она ему диплом просто купила. Она была зубным техником, могла достать все: ковры, хрусталь, полированную мебель, – она имела связи везде.

Его отношения с отцом в разные периоды были разными. В юношеском возрасте отец был для него большим авторитетом. Хотя это не мешало ему надувать его по всем статьям. У него был конек: он любил кататься на отцовской машине по ночам. Вечером заходил в комнату, говорил отцу «спокойной ночи», а потом выпрыгивал в окно первого этажа и – в машину. Обманывал он его легко и безо всяких угрызений совести. Хотя отца уважал, все его уважали, это передавалось и Юрису. Отношение к нему было уважительное, но не чуткое.

В начале 70-х, когда Юрис уже окончил школу, у них дома постоянно устраивались разные разговорные вечера, болтали до утра. Мать тоже участвовала в этих вечеринках, приходила на день рождения, именины. Между ними не было ненависти, они контактировали нормально».

Борис мучился с сыном вплоть до армии. Один раз Юрис чуть не довел отца до инфаркта. Уже работая на киностудии, поехал снимать какой-то заказной фильм в Вентспилсе как ассистент известного оператора Масса. Вернулся в гостиницу поздно, когда она была уже закрыта. Что было делать? Парень решил разбить стекло и залезть внутрь через окно кафе. Но там сработала сигнализация, приехала милиция. Он испугался, полез по трубе на крышу, милиционеры начали стрелять… Когда группа вернулась в Ригу, об инциденте знала уже вся студия. У Бориса состоялся с ним крупный разговор. Юрис долго ему все рассказывал, ходил по комнате из угла в угол, кусал до крови губы. «Я ему говорю: подумай, каково мне, отцу, было бы, если бы привезли твой труп», – вспоминает старший Подниекс. Кажется, он тогда что-то понял, на его лице отец впервые увидел слезы. К этому времени Юрису было 17 лет, он уже год сам себе зарабатывал на жизнь, поэтому и за разбитое стекло заплатил из своих. Дело замяли. Вторая жена Бориса Илга Муцениеце часто повторяла: он у тебя будет либо главарем банды, либо великим человеком. Уже когда он вырос, отслужил армию и поработал оператором на фильме Герца Франка «Запретная зона» – о колонии для малолетних, – как-то признался отцу: у меня был только один шаг до этой зоны.

Постепенно работа на студии увлекла Юриса всерьез. Фотоаппарата ему уже показалось мало, он с завистью посматривал на кинокамеру.

В 60-е годы Рижская киностудия переживала свои лучшие годы. Именно тогда рождалось то, что вскоре назовут рижской школой документального кино. Айвар Фрейманис, Улдис Браун, Герц Франк, Ивар Селецкис закладывали основы нового вида документального искусства, построенного на образе, изобразительной культуре кадра. Это было время конкуренции, поисков, открытий. Лучшей среды для человека увлеченного, любознательного, азартного нельзя было и придумать. Юрис влюбился в кино страстно и самозабвенно, как влюбляются в женщин, и уже не изменял этой страсти никогда.

Он не боялся никакой работы. Был младшим осветителем, ассистентом оператора, помощником режиссера. Если в машине не хватало места, он готов был идти пешком десятки километров, лишь бы присутствовать на съемках. Он был из породы вечных учеников. И никогда не уставал учиться. Однажды сам попытался разложить по полочкам – у кого и чему. Оказалось, у Ансиса Эпнерса – «строить» эмоцию. У Дависа Симаниса – работать с кадром. Валдис Крогис был для него гением репортажа. Герц Франк помог понять, что кино не ремесло, а способ мышления. Он впитал лучшее, чем славилась рижская кинодокументалистика: репортажность и изобразительность. Это были как бы две школы, существующие параллельно. Талантливый ученик, Подниекс опередил каждого из своих учителей, соединив обе школы в одну. Документ и образ. Публицистику и искусство.