Читать книгу Рассказы (сборник) - Татьяна Герцик - Страница 4

В кафе было малолюдно. Только за соседним столиком сидели две подружки и увлеченно лизали мороженое. Павел заказал полноценный обед и принялся за еду, не обращая внимания на призывные взгляды юных дурочек. Его давно достала эта раскрепощенная молодежь, впрочем, и не молодежь – тоже. Он давно утратил юношеские иллюзии, за свои тридцать пять лет выяснив, что все бабы, независимо от возраста, стремятся жить безбедно и вольготно, для чего беззастенчиво используют мужиков. Но после пяти лет жизни с Ириной, теперь уже бывшей женой, он все их дешевые приемчики видел насквозь.

Съев обед, вышел из кафе, вывел со стоянки свой мерседес и погнал по шоссе. Отвлекшись от дороги, потянулся к бардачку за сигаретой, и тут по его ветровому стеклу размазалась нелепая фигура с дико выпученными глазами.

Он ударил по тормозам и быстро выскочил из машины. На его капоте лежала женщина в сизой куртке, опушенной мехом неизвестного науке зверя. Подняв дамочку, Павел боязливо поинтересовался, не сильно ли она ушиблась. Та ошарашено повертела головой, похлопала себя по бокам, и задумчиво констатировала, что у нее вроде ничего не болит.

Павел тут же решил, что она оказалась на его пути не случайно. Мало ли желающих поживиться за счет богатеньких владельцев дорогих иномарок? Устроят псевдостолкновение и денежки потом качают. Неприязненно спросил, какого лешего она оказалась на дороге в неположенном месте, здесь же нет светофора.

Дамочка, до этого момента настроенная довольно миролюбиво, мгновенно взвилась. Она, между прочим, шла по пешеходному переходу, и это он должен был ее пропустить, а не давить, как жалкую букашку.

Павел посмотрел вниз. Действительно, на асфальте виднелась полустершаяся зебра. Неохотно признал свою вину. Поскольку от любых неприятностей привык откупаться, предложил отступные. Дамочка не поняла, за что. Павла эта нарочитая наивность разозлила еще больше. Да за то, что она кинулась под его машину. Ведь именно этим она и промышляет, разве не так?

Женщина даже задохнулась от возмущения. Горящим взглядом пронзила его насквозь и пошла, чуть прихрамывая, в сторону стоящего у обочины серого здания.

Павлу внезапно стало стыдно. Похоже, долбанул он ее здорово. Чертыхнувшись, быстро догнал и предложил довезти до больницы. Она даже не повернулась, бросив через плечо, – ей некогда, у нее через десять минут уроки начинаются.

Павел внимательнее взглянул на серое здание. К главному входу тоненькими струйками стекались тинейжеры. На фасаде виднелась табличка с надписью «финансово-экономический колледж». Итак, дамочка – преподаватель. Если бы он не зациклился на мнимом шантаже, сразу бы догадался об этом по ее строгим повадкам.

На всякий случай спросил, не надо ли ей чего. В ответ услышал: от него – ничего! Он же мечтает забыть этот инцидент, как страшный сон, и она гарантирует: никто ему в этом не помешает.

С облегчением пожав плечами, мол – «вольному-воля», – Павел сел в машину и уехал.

В офисе секретарша, взятая им исключительно для представительских целей, поскольку самой сильной ее стороной были растущие от ушей ноги, томно промурлыкала, что его ждут посетители. Павел прошел в свой кабинет, и рабочий день продолжился. Он принимал разного рода просителей, решал текущие вопросы, утверждал решения своих замов, в общем, занимался давно привычным делом, но никак не мог избавиться от виденья распластанного тела на своем капоте.

Не выдержав угрызений невесть откуда взявшейся совести, в четыре часа вышел из кабинета и известил секретаршу, что уезжает. Та в ответ снисходительно кивнула, считая, что вполне понимает, куда направляется шеф. Павел не мог ее за это винить. Он и в самом деле частенько уходил с работы, чтобы встретиться с очередной смазливой мордашкой. И что в этом такого? Сейчас в моде свободные отношения.

У колледжа было тихо и пусто. Закрыв машину, Павел зашел в вестибюль и удивленно огляделся. Посредине зеленоватой стены висело утыканное записочками расписание занятий. Охраны не было, только на стульчике в гардеробе сидела бабулька в пестрой шали и что-то вязала. На звук открывшейся двери даже голову не подняла. Павел иронично поинтересовался, не боится ли она, что колледж заодно с ней могут ограбить.

Гардеробщица нехотя повернула голову и исподлобья посмотрела на странного посетителя. Назидательно сообщила, что брать тут у них нечего, да и охранник имеется. Просто сейчас он по этажам пошел, с проверкой. А у нее в столе тревожная кнопка есть. Ежели что, она ее нажмет. И доверчиво прибавила: но, ежели вызов ложный, то директрисе большой штраф платить придется, поэтому она от греха подальше эту кнопку и не нажимает никогда.

Посмеявшись, Павел попытался выяснить, что за учительница носит странную сизую куртку. В ответ услышал, что здесь все в сизых куртках. Зарплаты у них не такие, чтобы шубы норковые покупать. К тому же в колледже учительниц нет, а есть преподавательницы.

Поскольку для идентификации сбитой им дамочки потребовались особые приметы, Павел добавил, что она хромает.

Гардеробщица сняла очки и посмотрела на него предметно. Под ее холодным взглядом Павел почувствовал себя подлецом, но виду не подал. Немного помолчав для значимости момента, бабулька все же проинформировала его, что хромала сегодня только директриса. На простой вопрос, как зовут директрису и где ее кабинет, высокомерно заявила, что имя-отчество директрисы ему ни к чему, так как та еще днем уехала по какому-то делу в гороно и в колледже ее нет.

С трудом сдержавшись, чтобы не выругаться вслух, Павел чертыхнулся себе под нос и вышел. В машине достал ноутбук, зашел на портал городской администрации, набрал в поисковике слова «финансово-экономический колледж». На экране высветилось – «директор: Славянова Елена Ивановна». Довольно хмыкнув, запустил базу с адресами, купленную у какого-то хакера, и выяснил, что она живет неподалеку, на улице Красной. В базе был и номер телефона, но звонить по нему Павел не стал. Зачем? Чтобы его тут же отфутболили?

Чтобы договориться с разбушевавшейся совестью, решил съездить к директрисе и извиниться лично. По дороге купил цветы, самый дорогой торт, и поехал по нужному адресу.

Около стандартной девятиэтажки стоял грузовик с мебелью, и дюжие парни затаскивали в подъезд громоздкий диван. Воспользовавшись оказией, Павел без колебаний проскочил мимо них и взбежал по лестнице на пятый этаж, именно там оказалась дверь с искомым номером.

На его звонок послышался озабоченный голос, спрашивающий, кто там. Павел без колебания солгал, что он из колледжа и ему нужна Елена Ивановна.

Дверь тут же открылась. На пороге стояла сама пострадавшая в длинном, до пола, халате. Лет ей оказалось немало, и в душе Павла отчего-то вспыхнула странная досада. Он виновато поклонился и поинтересовался, как у нее со здоровьем.

Хозяйка вопросительно взглянула на него. Что у нее может быть со здоровьем? Павел решил, что она просто кокетничает, ведь женщины в любом возрасте не упустят возможности пококетничать. Скучно напомнил, что сегодня она хромала. Хозяйка возразила, – она и не думала хромать.

У Павла возникли неясные подозрения, и он неуклюже осведомился, не она ли наткнулась сегодня на его машину.

Хозяйка недоуменно воззрилась на него.

– Наткнулась? На машину? Ну и ну! – Сделала шаг назад и крикнула куда-то вглубь квартиры: – Лена! Иди-ка сюда!

Из комнаты вышла эта самая Лена в обрезанных джинсах и футболке на голое тело. Не удерживаемые лифчиком груди мягко колыхались в такт шагам. Павел вмиг почувствовал признаки сексуального возбуждения и неловко переступил с ноги на ногу.

Когда она подошла и встала рядом, Павел понял, что дверь ему открыла не директриса, а ее мать. Самой же Елене Ивановне было лет двадцать пять, не больше. Он с извинениями протянул ей букет, а торт вручил матери.

Елена Ивановна опасливо взглянула на мать и чопорно заявила, что он уже извинился и ни к чему было так утруждаться. И как он узнал ее адрес?

Павел постарался улыбнуться как можно безобиднее. Разве это секрет? Ее фамилия фигурирует во всех муниципальных базах.

Видно было, что ей очень хочется сказать ему что-то неприятное, но присутствие матери оказалось мощным сдерживающим фактором. Посмотрев на них понимающим взглядом, та заявила, что накроет на стол, скоро ужин. И предложила нежданному гостю перекусить вместе с ними.

Обрадовавшись неожиданной поддержке, Павел быстро согласился и назвался: Павел Воронцов. Отчество не назвал умышленно, чтобы не чиниться.

В ответ мать кивнула головой и отправилась на кухню, оставив гостя на попечение дочери. Елена Ивановна сердито посмотрела вслед матери, но была вынуждена корректно предложить Павлу раздеться и пройти в комнату. Немного поколебавшись, разрешила ему звать себя Еленой, ведь будет на редкость глупо, если она станет звать его Павлом, а он величать ее по имени-отчеству.

Сняв кожаную кутку и аккуратно повесив ее на вешалку, Павел прошел за хозяйкой в комнату. С досадой вздохнув, Елена переложила с кресла пачку тетрадей на заваленный учебниками стол и пригласила гостя садиться.

Павел сел и беззастенчиво уставился на хозяйку. Она не была красавицей, но ее очень красили синие глаза с темными ресницами. Сердитое выражение лица ее не портило, хотя обаяния и не прибавляло.

Елена строго, как у нерадивого ученика, спросила:

– Зачем вы пришли. Совесть замучила?

Павел рассмеялся и легко признался, что так оно и есть.

– Понятно. В обычное время она вас не мучает.

– Я о ней и не вспоминаю.

– А с чего вдруг сейчас?

– Для меня это тоже загадка.

Елена посмотрела на него с нескрываемым подозрением и вдруг догадалась, – да просто он хочет пристроить своего ребенка в ее колледж!

Павел усмехнулся. Вот ведь как шутит жизнь! Он подозревал ее в попытке шантажа, и это вернулось ему бумерангом! Признал, что детей у него нет. И честно добавил, если бы он кого-нибудь куда-нибудь пристраивал, то это был бы не какой-то заштатный колледж.

Елена пренебрежительно сморщила нос, она не одобряла снобов. Павлу стало не по себе. К счастью, он вспомнил, что приехал справиться о ее самочувствии, и наконец-то поинтересовался, как она себя чувствует. Елена небрежно взмахнула рукой и уверила его, что вполне сносно. Просто синяк. Он наклонился и посмотрел на ее голые ноги. На стройном бедре расплылось отвратительное сине-зеленое пятно. На душе у него стало погано, и он сердито потребовал у нее немедленно поехать с ним в больницу, пообещав оплатить все расходы.

Елена посмотрела на него, как на малого ребенка, и снова отказалась.

Павел огляделся. Мужских вещей вокруг не было, но все равно, не замужем ли она? Спросил об этом прямо и Елена ответила, что нет, не преминув при этом уколоть, вас-де это никаким боком не касается. Павел почувствовал приятное облегчение, и сам поразился этому. Но тут же в силу негативного житейского опыта в его мозгу возникло досадное подозрение. В такие юные годы просто так директорами не становятся. Неужели она заслужила эту должность специфическим образом?

Поняв, о чем он думает, Елена сердито нахмурила ровные брови. Она стала директором не по блату, как он считает в силу извращенного склада ума. Просто она кандидат экономических наук. Да и лет ей уже тридцать.

Павел опешил. Елена выглядела от силы лет на двадцать пять. Недоверчиво переспросил, правда ли это, чем вызвал новый взрыв негодования. Она уже достала паспорт, чтобы ткнуть его носом в дату рождения, но пикировку прекратила мать, пригласившая их на ужин.

За ужином Павел рассказал забавный случай из своей практики, и Елена, не сумевшая удержать на лице маску холодной руководительницы, весело рассмеялась, сразу превратившись в озорную девчонку. У нее даже глаза засветились не холодным синим, а ярким голубым цветом. У Павла неистово забилось сердце, и вдруг открылась потрясающая истина – он влюбился!

Он притих, пытаясь осмыслить это сногсшибательное открытие. Елена поняла его молчание по-своему, и чуть заметно насупилась. Решив не форсировать события, Павел откланялся. Он даже не пообещал появиться еще, решив, что внезапность – дополнительное оружие влюбленного мужчины.

Уже сидя в машине, как мальчишка, мечтательно пялился на светившееся на пятом этаже окно, воскрешая давно позабытое ожидание счастья. Пообещав себе, что скоро, очень скоро увидит Елену вновь, уехал, и долго колесил по улицам вечернего города, не в силах заставить себя заниматься повседневными делами, такими далекими от тех чувств, что владели им сейчас.