Читать книгу Серебро ночи. Тетриус. Книга 2 - Татьяна Герцик - Страница 3

Сна не было, хотя слабость и одолевала. Чтоб не тратить зря время, Агнесс принялась искать тайник в кабинете графа. Он несколько раз открывал его при ней, но она стояла в отдалении и не видела, что именно он делал. Простукав стену с тайником, ничего не обнаружила.

Сначала несколько огорчилась, но потом махнула на поиски рукой. Зачем ей тайник? Кольца здесь нет, а больше ей ничего и не нужно.

Походив из угла в угол, решила все-таки лечь. Снова пошла в спальню, легла на кровать графа и закрыла глаза. Надо обязательно поспать, иначе утром она будет похожа на мешок с отрубями. Возможно, сон ее освежит и слабость так донимать не будет.

Начала уже было дремать, когда в углу послышался какой-то противный шорох, заставив ее сесть на постели. Агнесс инстинктивно посмотрела вниз, заметила лежащий возле кровати кинжал и испуганно ахнула.

Единственный камень в основании рукоятки светился зловещим красноватым светом, таким же, как тогда, когда она лежала на колонне, окруженная крысами.

Опасность!

Понимание пришло интуитивно: граф здесь! Она метнулась в комнату, чуть не загасив свечу, схватила свой мешок, запихала в него все, что ей показалось своим, и бросилась в коридор. Там на полу на разостланном графском плаще безмятежно спал Феррун. Но он немедля проснулся, едва она открыла дверь.

– Что случилось? – вопросительно посмотрел на нее, приподнявшись на локте и щурясь от света свечи.

– Здесь граф! Бежим!

Ничего не спрашивая, он вскочил, накинул на себя плащ, задул свечу в руке Агнесс, схватил ее за локоть и потянул обратно в комнату. Подойдя к камину, забрал у нее мешок, помог забраться внутрь и показал на едва видимые выступы в дымоходе.

– Вперед, смелее! Я тебя поймаю, если сорвешься. Здесь слишком узко, чтобы взбираться рядом, – и полез следом.

Агнесс ничего не видела в полнейшей темноте, и он руками ставил ее ноги на выступы. Добравшись до главного дымохода, она упала и долго лежала, с трудом восстанавливая дыхание. Феррун спокойно сидел рядом, ожидая, когда она придет в себя. Успокоив сердцебиение, Агнесс тоже села, прижав руки к груди.

– Больно? – с сочувствием спросил Феррун.

– Боли нет. Просто сил нет никаких, слабость изнуряет.

– Ты потеряла много крови. Но давай я еще намажу тебя своей целебной сажей. Она тут рядом. Станет полегче, вот увидишь.

Он сходил и вернулся с полными пригоршнями липкой сажи. Агнесс пришлось раздеться, это она сделала неохотно. Было стыдно от прикосновения мужских рук к своему телу, да и чувствовать на себе эту грязь неприятно, но она вытерпела всю процедуру. И ей в самом деле стало гораздо легче.

– Как ты поняла, что здесь граф? – спросил Феррун, закончив натирать ее сажей.

– По кинжалу. – И она вытащила из ножен кинжал. Теперь камень светился еще ярче, с переливами.

– Ух ты! Красота какая! – восхитился Феррун. – Полезная вещь.

Она чуть слышно прошептала, боясь, как бы ее не услышали те, кого она так боялась:

– Он уже светился раньше, когда на меня напали крысы. Поэтому я и догадалась, что опасность рядом. А опасность – это граф.

– Хочешь сказать, что он светится, только когда опасность рядом?

– Не знаю. Это не мой кинжал, а графа. Я взяла его у него в сундуке.

– А, это он про него вопил, а я-то думал, с чего он так негодует.

Агнесс сконфузилась.

– Я искала самый простой. Все остальные были полностью изукрашены драгоценными камнями, а у этого только один, на рукоятке. Я не знала, что он такой ценный. – Посмотрев на яркий камень, опасливо предположила: – Может быть, он так зовет своего хозяина? Тогда его лучше выбросить.

– Дай посмотрю! – Феррун протянул руку, и Агнесс вложила в нее кинжал.

Он обнажил лезвие и нараспев прочитал какие-то странные слова, выгравированные старинной вязью по краю лезвия.

Она склонилась ниже, пытаясь хоть что-то разглядеть, но безуспешно. В темноте ничего не было видно.

– Что ты сказал? Я не поняла.

– Здесь написано: защищаю хозяина, – высокомерно перевел Феррун. И пояснил, будто объясняя ребенку: – Значит, он защищает тебя.

Агнесс с ним не согласилась:

– Но он принадлежит графу, поэтому речь идет о нем. Надо кинжал выбросить. Хотя мне его жаль. Он мне во многом помог.

Феррун взмахнул кинжалом. По острию зазмеились красноватые сполохи.

– Не думаю, чтоб он служил графу. Кинжал такой старый, что не может помнить всех своих хозяев. Теперь его хозяйка – ты, тебя он и предупредил об опасности. Но давай посмотрим, что там делает граф.

Она провела рукой по телу. Ладонь тут же стала отвратительно липкой и жирной.

– Я не могу, мне нужно вытереться. Я вся липкая и грязная.

Он негодующе фыркнул:

– Какая ты изнеженная! Ну ладно, принесу тебе мокрое полотенце.

Феррун ушел, через пару минут вернулся с горой мокрых полотенец. Кинул их ей.

– Давай пошустрее! Или помочь?

– Я сама, – быстро отказалась она от его нескромной услуги. – Только отвернись.

Пожав плечами, он отвернулся. Агнесс не видела, отвернулся он или нет, но, напомнив себе, что он уже видел гораздо больше, чем положено, и это все равно не поправишь, протерла тело сначала одним, потом другим полотенцем. Сажа оттерлась, но не вся. Кожа все равно была слегка липкой.

Натянула одежду, встала, покрутила головой, размяла тело и поняла, что почти здорова.

Феррун подал ей кинжал. Тот продолжал светиться все тем же угрожающим светом. У Агнесс от страха подгибались колени, граф внушал ей неизбывный ужас.

– Не бойся, он нас не увидит! – Феррун подал ей руку и помог пройти в темноте через длинный воздуховод.

Подвел к засветившемуся едва заметному отверстию в стене и чуть подтолкнул. Заглянув в него, Агнесс узнала кабинет графа. Посредине метался сам до предела разозленный граф, перед ним навытяжку стоял бледный начальник стражи.

– Замок ограблен! Пропало столько вещей! Вы мне за это ответите! – в неистовстве кричал Контрарио.

– Нас из замка выгнали крысы, господин, – упрямо заявил не чувствовавший вины начальник стражи и волком посмотрел на некогда всевластного графа. – Это было ужасно! Они напали на нас всем скопом! Им не было числа! Мы ничего не смогли сделать. Вы же видели на дороге обглоданные дочиста скелеты людей?

– Я еще и доспехи видел у предмостной башни, и скелеты псов посредине площади! А это значит, что здесь были сыновья Беллатора! Если они нашли то, что искали, вы мне за это ответите!

Начальник стражи угрюмо молчал. Но в его молчании уже не было покорного страха, как прежде.

Граф почувствовал это и нехотя сменил тон:

– Ладно, это дело прошлое, ничего уже не поправить. Нам нужно найти Агнесс. Она здесь, в моей комнате все перемазано сажей. Для чего она это сделала? Решила таким образом мне отомстить? Но это глупо. Тем более что у меня в руках ее сообщник. Этот упрямый мальчишка на постоялом дворе все равно рано или поздно заговорит. Он не сбежит? – от этих безжалостных слов Агнесс похолодела и бессильно впилась ногтями в ладони.

– Его хорошо охраняют, – заверил его начальник стражи.

– Надо было все-таки взять его сюда.

Начальник стражи неловко переступил с ноги на ногу.

– Зачем? Вы же сказали, что мы здесь ненадолго. Днем поедем обратно. Для чего таскать с собой мальчишку?

Граф с силой ударил кулаком по стене. От удара полетела едкая пыль и начальник стражи чихнул, тут же закрыв рот ладонью. Контрарио брезгливо сморщил нос.

– Да чтобы поймать эту стерву на живца. Вряд ли она смогла бы спокойно слушать вопли своего возницы. И почему я об этом не подумал сразу? Хотя она от нас и без этого никуда не денется. Дождемся рассвета и примемся за поиски. Охрану выставили?

– Да. – Немного помявшись, стражник спросил: – Что делать с трупом той ужасной крысы, что валяется на площади? Это исчадье ада, а не крыса. Стражники в ее сторону даже смотреть боятся. – Ему было страшно подумать, что господин прикажет похоронить эту мерзкую тварь.

Граф на мгновенье задумался.

– Бросьте ее в ров. И никому не говорите, что видели ее.

Начальник стражи с облегчением поклонился и вышел. Граф сел за стол и принялся перебирать листки, валяющиеся на нем.

– Черт! – воскликнул он, бросив на пол последний лист. – Ничего нет! И почему я не забрал все с собой сразу? Какая тварь тут шарилась? Это все эта девка виновата. Наверняка это она! – и он бешено погрозил кулаком. – Я до тебя доберусь, Агнесс, узнаешь, как карается измена!

Агнесс невольно сжалась, хотя граф не мог ее ни увидеть, ни схватить.

– Это из-за меня он так беснуется, – с удовольствием слушая проклятья графа, скромно признался Феррун. – Я утащил у него некоторые странные записи. Решил, что это заклинания. Или что-то на них похожее.

– Тише! – зашипела Агнесс. – Он может услышать!

– Не может, – возразил Феррун. – Я здесь даже кричал. Внизу ничего не слышно. – И крикнул в подтверждение своих слов: – Контрарио дурень!

Агнесс внимательно посмотрела на графа. Он не поднял головы. Но она все равно отвела Ферруна подальше от дыры.

– Давай не будет рисковать! Пока они не спохватились и темно кругом, сходим в мою комнату? По дымоходу. Тогда нас не увидят.

Феррун неохотно согласился:

– Не вижу смысла, но давай, если тебе так хочется.

Он повел ее по затхлым вонючим дымоходам. Идти приходилось в полной темноте и Агнесс крепко держалась за полу его плаща. Иногда проход был таким узким, что Агнесс еле в него протискивалась, но Феррун проскальзывал в эти крысиные лазы, как змея.

– Вот почему ты такой худой, – отдуваясь, заметила Агнесс после очередного протискивания по тесному проходу. – А я всерьез испугалась, что сейчас застряну!

Он рассмеялся.

– Тебе повезло, что ты не толстая. А то пришлось бы тебя оставить в особо узком местечке, пока не похудеешь, – зловеще пошутил он и серьезно добавил: – Но вот мы и пришли. Будешь вылезать? Мы над камином в твоей трапезной. В спальне все разрушено, туда по воздуховоду не попасть.

– Придется, – опасливо согласилась она.

Он прошел к дыре, резко обрывающейся вниз, и позвал ее:

– Спускаемся.

Спускаться было еще труднее, чем подниматься, и Ферруну пришлось опускать ее на своих плечах. Агнесс чувствовала себя на редкость распущенной и жутко покраснела, но Феррун вел себя так, будто носил на плечах неуклюжих девиц всю свою жизнь.

В трапезной было совершенно темно. Мебель стояла на своих местах, о пожаре напоминал лишь удушливый запах гари. Агнесс слепо пошарила вокруг. Где же свечи? Она всегда держала их на туалетном столике.

– Где-то здесь должны быть свечи. Не видишь?

– Зачем тебе свет? Мне и так хорошо! – уперся Феррун.

– Я же ничего не вижу в темноте! – возмутилась Агнесс и по наитию добавила: – Я же не ты! У меня нет твоего дара!

Слова о даре смягчили не знающего, что такое лесть Ферруна. Бесшумно пройдя по комнате, он подал ей свечи и огниво. Отошел к окну, посмотрел на площадь и предупредил:

– Свет зажжем только в коридоре, чтоб не привлекать внимания. По двору шастают люди. Если заметят, пойдут сюда. Будь осторожна, иди за мной шаг в шаг, лестница ненадежна.

Они вышли в коридор, он засветил свечу. Агнесс невольно вскрикнула и схватилась за стену: пол обрывался прямо перед ней.

– Вот об этом я тебя и предупреждал! – Феррун с чувством собственного превосходства взглянул в ее побледневшее лицо. – Иди за мной! Быстро!

Он по самому краю полуобгоревшей опоры легко пробежал в бывшую спальню Агнесс, не прикасаясь к закопченным поверхностям. Она медленно пробралась за ним, отчаянно цепляясь за обгоревшую стену. Руки тут же стали черными от копоти.

Войдя в свою бывшую спальню, охнула от огорчения.

Здесь сгорело все. Мебель превратилась в горку пепла, кучками лежавшими там, где еще недавно стояли ее вещи. Даже металлическая окантовка, украшавшая ее кровать, и та расплавилась и тускло светилась на полуобгоревшем полу маленькими блестящими слитками.

Посредине комнаты виднелись темные пятна и стоял стойкий запах запекшейся крови и пота, не перебиваемый даже гарью пожарища. Это здесь сдерживали натиск крыс Беллатор с товарищем. Агнесс стало дурно, едва она представила, что на месте кровавого пятна вполне могла лежать куча обглоданных костей, помедли Феррун еще только одну минуту.

Она поспешно отошла подальше, чтоб не чувствовать тошнотворный запах. Подняв свечу повыше, подошла к тому месту, где должен был быть камин. Над ним зияла дыра, через которую виднелись редкие звезды. Вместо камина высилась обугленная гора камней и черепицы, свалившейся с крыши.

– Ну как, можно тут что-то найти? – ехидно спросил Феррун. Забрал у нее свечу, высоко поднял, освещая все пространство вокруг камина неверным светом. – Если начнешь копаться, все это свалится вниз. Слышишь, как потрескивает?

Под ногами что-то гулко треснуло и Агнесс поспешно отошла подальше от ненадежного места.

Уныло согласилась:

– Ты прав, пошли обратно! Здесь найти кольцо невозможно. Граф его тоже не найдет. Тем более он не знает, где его искать. Хотя бы с этой стороны опасаться нечего. Но мне жаль, что моя комната сгорела. Я надеялась хотя бы переодеться. Этот кафтан весь в дырах.

– Еще повезло, что в ту ночь был сильный ливень, иначе сгорел бы весь замок.

Агнесс с сожалением провела рукой по стене, прощаясь со своим жилищем. От ее руки остался длинный белесый след.

Во дворе раздались громкие крики стражников:

– Свет, в башне свет! Кто-то там есть! Поймать!

– Быстрее! – Феррун задул свечу, бросил ее на пол и потянул Агнесс обратно. – Скоро они будут здесь! Полуразрушенная лестница их не остановит!

Феррун ловко перебежал в темноте по остаткам лестницы обратно в трапезную, но Агнесс, ничего не видевшая в полном мраке, пробиралась медленно и осторожно, вздрагивая от криков поднимающихся по обгоревшей лестнице стражников. Внизу мелькали блики света – погоня шла с факелами.

Феррун спокойно ждал ее у входа в комнату, не обращая внимания на шум. С тяжело бьющимся сердцем Агнесс добралась до него, когда стражники достигли последнего пролета. Раздались угрожающие вопли:

– Вон они, вон! Их двое! Лови!

Забежав в гостиную, Агнесс заперла дверь изнутри.

– Толку-то от нее никакого, – Феррун с усмешкой смотрел на ее усилия. – По ней раз пнешь, она и развалится!

– Не болтай зря! – Агнесс уже била крупная дрожь от страха. – Уходим! Скорее!

Феррун спокойно влез в камин, помог подняться Агнесс. Потом сноровисто полез вперед, вдвоем в дымоходе было не поместиться. Поднявшись на несколько футов, быстро подтягивал к себе цепляющуюся за него девушку.

Вытащив ее в главный дымоход, потянулся, разминая руки, и оживленно заявил:

– Здорово! Никогда не думал, что может быть так весело!

– Весело? – изнемогающая от усталости и страха Агнесс никак не могла понять его веселья.

Снизу раздалось несколько ударов, грохот упавшей двери и неистовые вопли:

– Они удрали по дымоходу! Смотрите, сколько нападало сажи!

Феррун потянул Агнесс дальше.

– Пошли! Сейчас они полезут наверх!

Агнесс, пошатываясь, пошла за ним. Быстро идти она не могла. Чувствуя, что их сейчас схватят, со слезами повинилась:

– Извини, это все моя глупость. Если бы не я…

– Если б не ты, мне не удалось бы так славно повеселиться, – прервал ее довольный приключениями Феррун.

– Но нас поймают! – она не могла понять его неуместного хладнокровия.

Он хвастливо заявил:

– Нас никогда не поймают! – и ухватил за запястье, помогая идти.

Довел ее до перекрестка, поставил за выступом и дернул за рычаг. Позади послышался грохот падающих камней и поднялось облако пыли. Хохотнув от удовольствия, Феррун схватил Агнесс за руку и потащил ее в одно из ответвлений дымохода.

– Все! Башни нет! На стражников свалилась целая груда камней.

Внизу раздавались вопли боли и крики о помощи.

– А вот не надо лезть, куда не надо! – удовлетворенно заметил Феррун. – Нашли кого ловить! Меня! Да этим олухам меня в жизни не поймать.

– Неужели тебе их совсем не жаль? – Агнесс никак не могла понять подобного бесчувствия.

Феррун тут же разозлился.

– Почему я должен их жалеть? Они хотели поймать меня, а поймались сами. Все справедливо.

Агнесс не нравилась подобная справедливость, но она понимала, что спорить бесполезно. Феррун напоминал ей большого мальчишку с незрелыми понятиями о добре и зле. Или он напоминал ей графа?

От этой мысли она замерла на месте, пытаясь ее осознать. Не может ли Феррун быть сыном графа? Он же сказал, что, вполне возможно, родился здесь. Если кто-то из служанок тайком родил его и прятал лет десять, то это вполне возможно. Потом что-то приключилось с его матерью, – вполне возможно, граф расправился с надоевшей любовницей, – и он остался один. Конечно, граф был очень молод, когда родился Феррун, но это ничего не значит.

Теперь понятно, почему он казался ей таким знакомым. И даже не его лицо, а его стать и повадка. Интересно, если спросить у тех, кто знал графа в молодости, что скажут они? Похож Феррун на него или нет?

Она вспомнила о Фелиции. Вот кто мог бы сразу сказать, беспочвенны ее подозрения или нет. Хотя какая разница, чей сын Феррун? Граф все равно никогда его не признает. Да если бы и признал, что от этого изменится? Заберет Ферруна к себе и будет воспитывать его по своему образу и подобию?

Нет уж, пусть уж лучше он остается безродным сиротой со странными понятиями о добре и зле, чем станет таким же безжалостным и бессердечным, как граф. И она о своих подозрениях будет молчать.

– Устала? – Феррун по-своему истолковал ее остановку. – Может, тебя на руках понести? Мне не тяжело.

Нет, все-таки он никогда не станет таким бессердечным, как граф. Тот никогда ни о ком не заботился. Если только о Фелиции. Но размышлять было некогда: со двора слышны были крики, призывающие графа.

– Не надо меня нести, я нормально себя чувствую, просто испугалась. Пошли, нам надо успеть убежать, пока они возятся у башни.

– Убежать? Зачем? Я же говорю, им нас никогда не найти! Переждешь, когда они уедут, и спокойно выйдешь.

– Но ты же слышал: у них мой возничий, Энеко! – укоризненно воскликнула Агнесс, не понимающая, как о таком можно забыть. – Он привез меня сюда и остался ждать на постоялом дворе, хотя я просила его уехать. Теперь из-за меня он в большой беде.

Феррун заупрямился.

– Если спасать всех, то никакой жизни не хватит.

– Ты можешь оставаться, а я ухожу, – она с отчаянием взмахнула рукой, не зная, как его переубедить. – Пусть погибну, но я не буду сидеть и ждать, когда из-за меня гибнет кто-то другой.

Ферруна эта пылкая речь не вдохновила. Он равнодушно проговорил, даже не глядя на нее:

– Дело твое. Я отведу тебя к выходу на площадь, а сам дальше не пойду. Мне и здесь неплохо.

Агнесс разочарованно вздохнула, но ничего не сказала. Феррун и так спас ее от крыс и вылечил. Что еще он ей должен? Но идти одной по пустынной замковой дороге, зная, что тебя вот-вот схватят, так страшно!

Они дошли до места, где Агнесс оставила свои пожитки. Она связала края рясы, получился мешок. Переложила в него уцелевшие от крыс вещи и сказала Ферруну, что готова.

– И что, ты в разодранной одежде идти решила? И далеко ты так уйдешь?

Агнесс посмотрела на свой кафтан. Он в самом деле висел жалкими лохмотьями, и к тому же был весь перемазан в саже и копоти. Может, надеть рясу? Но в ней быстро идти неудобно, подол путается в ногах, а прыгать и вовсе невозможно. Она растерянно посмотрела на Ферруна.

– И что мне теперь надеть? Идти в этом драном кафтане нельзя, любой поймет, что на меня напали крысы. Да и то, что я женщина, сразу видно. Может, ты что-нибудь найдешь?

Феррун с сомнением оглядел ее с ног до головы.

– Могу принести одежду грума. Он сбежал вместе со всеми. Вы с ним одного роста, так что его штаны и камзол тебе должны подойти.

Агнесс покорно вздохнула.

– Хорошо. Если это не слишком опасно.

Феррун молча повернулся и исчез в темноте. Появившись через несколько минут, кинул ей на колени сверток с одеждой и приказал:

– Переодевайся! – и снова исчез.

Агнесс постаралась как можно быстрее скинуть остатки своего кафтана и натянуть на себя одежду грума. К ее удовольствию, это оказалась парадная ливрея, надевавшаяся грумом раза два, не больше. Это она знала точно, потому что сама отдавала ее в стирку.

Рукава были немного длинноваты, штаны тоже, но в целом одежка оказалась почти впору. Накинув поверх нее плащ, Агнесс негромко сказала:

– Я готова, Феррун!

Он появился тут же и вывел ее по дымоходу до площади. По ней метались стражники с факелами, оттаскивая огромные глыбы от полуразрушенной башни. Было еще темно, и Агнесс затаилась за той же колонной, на которой спасалась от крыс.

Из замка вышел граф в видимой издалека белоснежной рубашке. Завидев копошащихся возле башни стражников, сердито вопросил:

– Что вы тут делаете?

– Башня обвалилась, под ней остались люди! – ответил ближний к нему стражник. – Вы слышите, они просят помощи!

– Какого дьявола! Светает! Ищите Агнесс! Она где-то здесь! Я это чувствую!

От этих слов по телу Агнесс волной прошелся липкий страх. Выручил ее вмешавшийся в разговор начальник стражи:

– Она была в башне, мои люди поспешили на свет в ее комнате. Но тут произошел обвал. Думаю, она тоже там.

– Ну, хорошо, – нехотя разрешил граф, – разгребайте завал. Ищите. Если найдете ее, немедленно дайте мне знать.

Он ушел, а стражники продолжали растаскивать обвалившуюся стену. Агнесс осторожно перебежала к воротам. Возле них дежурил все тот же неугомонный Ганс. Ворота были закрыты. Агнесс по-женски прижала руки к щекам. Ей не уйти!

– Эй ты! Иди сюда, ленивый бездельник! – заорал кто-то.

– Не могу, граф приказал стеречь ворота! – сердито ответил Ганс.

– У нас не хватает сил, чтобы вытащить это бревно! Иди сюда! Ничего с твоими воротами за пару минут не случится!

Ганс быстро пошел к башне, а Агнесс метнулась к подъемному вороту. Приподняла чуть-чуть, только для того, чтоб прокатиться под воротами. Стремительно вскочила и побежала, чувствуя, что далеко ей не уйти, от слабости опять начала кружиться голова. По мосту она уже не бежала, а шла. Дойдя до конца, села на краю дороги и обреченно положила голову на дрожащие колени.

Ей не уйти, нечего и пытаться. Зря она не осталась с Ферруном. Но как она могла ждать, зная, что вызвавшийся ей помочь мальчуган будет бесчеловечно убит после еще более бесчеловечных пыток?

Заскрипели поднимаемые ворота и она сжалась еще больше. Вот и все. Здесь негде скрыться. Это конец.

Из ворот вырвались кони и понеслись. Это за ней. Топот был все ближе и ближе. Вот один из всадников остановился рядом с ней, и она вытащила кинжал, чтобы воткнуть его в свое сердце. Она не будет больше служить кровавым развлечением для графа! И тут увидела, что камень не светится.

– Держи поводья, – приказал веселый голос Ферруна. – Я сейчас.

Она машинально ухватилась за брошенные ей поводья, и поднялась с земли, держась за них. Феррун исчез. В туманной дымке она разглядела, как мимо пронеслись неоседланные кони. Феррун выгнал коней из конюшни! Теперь в замке нет лошадей.

Внезапно земля под ней затряслась, и она в ужасе отступила подальше от моста, ведя за собой в поводу коня. Мост позади заскрипел, зашатался, вспарывая кромку земли, и его центральный пролет с железным громыханием обрушился в воду.

Агнесс испугалась. Где Феррун?

Он показался из-под обрыва прямо перед ней.

– Здорово, да? – Он перехватил у нее поводья и приказал: – Давай садись!

Агнесс попятилась, с испугом глядя на огромную лошадь.

– Это жеребец графа! С ним справляется только граф. Он нас сбросит!

– Ну вот еще! – Феррун погладил коня по холке, тот приветливо помотал головой в ответ. – Мы с Бертом давно знаем друг друга. Он хороший конь, хоть и не самый выносливый.

Конь зафыркал. Ему не понравились эти уничижительные слова.

Агнесс с опаской призналась:

– Я не умею ездить верхом! Я упаду!

– Я тоже никогда не ездил верхом! Но, думаю, это не сложно! – он одним прыжком заскочил на неоседланную лошадь. – Давай руки! – Ухватил ее за поднятые руки, рывком затащил наверх. Она неловко устроилась перед ним. Обхватив ее за талию, Феррун послал Берта в галоп, сказав только одно слово: – Вперед!

Лошадь послушно понеслась, высекая подковами искры из булыжников мостовой. Всадники шатались из стороны в сторону, рискуя упасть и разбиться. Но Феррун намертво ухватился рукой за гриву и держался крепко.

– Может быть, Берта стоило оседлать? – у Агнесс зубы от тряски выбивали неприятную дробь.

– Не умею я седлать лошадей, да и времени на это не было. Да и что тебе не нравится? Я же тебя держу! – и он сильнее обхватил ее рукой за талию, прижимая к себе.

Она невольно подумала, что тело у него как камень, даже синяки набить можно. Берт перескочил через невидимое в темноте препятствие и Агнесс испуганно вскрикнула. Пошатнувшись, крепче ухватилась за гриву и подумала, что лучше бы она пошла пешком. Через мост графу все равно не перебраться, так что время есть. Но с Ферруном спорить не решилась. Он такой самолюбивый, что ему может взбрести на ум?

– Почему ты поехал? Ты же не хотел покидать замок? – Агнесс все еще не могла поверить в свое спасение. – Я думала, никогда тебя больше не увижу.

– Я был неправ. В замке стало слишком скучно. Книги все прочитаны, граф скоро уедет, тебя тоже нет. Думаю, пришло время постранствовать по свету. Посмотреть, что там делается. Как ты дошла?

– Ты успел вовремя. У меня не было сил двигаться, – с этими словами Агнесс с изумлением поняла, что слабость прошла. Наоборот, она чувствовала себя полной сил. Вот что сделала с ней возрожденная надежда!

Он утешающее потрепал ее по руке.

– Я почти сразу решил идти за тобой, но нужно было собраться.

Агнесс повернула голову и увидела у него за плечами лук с колчаном и меч.

– Ты в полной боевой готовности?

– Конечно. Придется драться, если ты и впрямь вздумаешь выручать этого своего мальчишку. Одно прошу: не мешайся под ногами, – сердито потребовал Феррун. – Я терпеть не могу, когда кто-то пытается помочь, а на самом деле только мешает.

– Можно подумать, ты был во множестве сражений, – не могла не подколоть его Агнесс.

– Порой мне кажется, что да, – серьезно согласился он. – Наверное, потому, что я много читал про воинские подвиги.

Агнесс вспомнила свой путь через третью заставу и погибших от метко пущенных стрел схвативших ее стражников.

– Ты хорошо стреляешь. Где ты тренировался?

– В замке, где же еще? – он недоуменно пожал плечами.

– Но в дымоходе не потренируешься.

– Зато в верхних коридорах полно места.

Агнесс ничего не знала о верхних коридорах.

– В верхних коридорах? Где это?

– Наверху в центральной башне есть целый этаж. Пустой. Там можно тренироваться сколько угодно. Он замурован, не знаю, почему. Впрочем, в замке вообще много закрытых помещений.

– Ты хочешь сказать: тайных?

– Пусть тайных. Какая разница?

– Как ты сумел угнать лошадей?

– Проще простого! – его похвальба резала Агнесс уши. – Все возились с бревнами и камнями в твоей башне. Я поднял ворота, открыл дверь конюшни и свистнул. Больше не понадобилось.

– Тебя могли убить! – Агнесс похолодела, представив, как на голову Ферруна опускаются тяжелые мечи.

Но он только рассмеялся.

– Чем убить? Стражники же завалы разгребали, а не по сторонам пялились, оружия в руках ни у кого не было. К тому же меня никто не видел. Я умею быть незаметным, когда хочу. В темноте это нетрудно.

– А что ты сделал с мостом? Он с таким грохотом рухнул. Мне показалось, что сейчас в ров упадет всё. И замок тоже.

Он принялся подробно объяснять:

– Мост построен так, что можно потянуть за одну цепь снизу, и он рухнет. Не знаю, для чего это сделано. Возможно, чтоб обрушить его во время осады вместе с наступающими. Я так и сделал. Теперь граф со своими людьми долго не выберется из моей ловушки!

Они одну за другой миновали заставы. Все они были пусты. Агнесс проводила последнюю задумчивым взглядом.

– Интересно, почему граф никого не оставил на страже? Он всегда был таким осмотрительным.

– Их приехало слишком мало. Человек сорок, не больше. Он же думал, что приедет, схватит тебя и уедет обратно. А для этого заставы не нужны. Но не удалось. Теперь они мост будут восстанавливать неделю, не меньше.

– Но как они узнали, что я в замке? Я никому не показывалась.

– Это несложно. У графа везде полно шпионов. Возможно, поняли по твоему возку. Там остался твой запах.

– Запах? – Агнесс поразилась. – Никогда о таком не слышала.

– Хороший шпион распознает много запахов. Вот я, к примеру, могу узнать, кто был в комнате и через месяц после ухода этого человека. Не думаю, что я один такой.

Агнесс подумала, что он как раз такой один, но сказала то, что ее больше всего беспокоило:

– Сколько человек стережет Энеко? И сможем ли мы с ними справиться?

– Скоро узнаем.

– Но что ты думаешь предпринять? Если их много, они нас просто убьют.

– Это я их всех убью!

Эти слова показались Агнесс хвастовством глупого мальчишки, но она вспомнила, как он летал по башням замка, и решила положиться на судьбу. Если ей доведется погибнуть, то так тому и быть. Все равно жизнь для нее бессмысленна. Нескио она помочь не смогла, а больше на этом свете ей никто не нужен.

Берт подскакал к воротам постоялого дома. Феррун резко осадил его, и Агнесс чуть было не перелетела на землю через голову коня. Без напряжения удержав ее одной рукой, Феррун спрыгнул с Берта, легко снял Агнесс.

– До чего женщины неловкие создания! – пожаловался он. – Хлопот с вами невпроворот! Единственное ваше достоинство – вы добрые.

Агнесс чуть было не рассмеялась в полный голос. Но от улыбки удержаться не смогла. Посмотрев на его черное от сажи и копоти лицо, заметила:

– Тебе надо умыться. На тебе дорогой камзол, выглядишь ты как дворянин, но лицо и руки тебя выдают. Дворяне не ходят измазанными в саже.

– Ладно, – Феррун был вынужден признать ее правоту. – Никогда не умывался, но придется. Где здесь моются?

Агнесс повела его к тому ручью, у которого умывалась во время своего первого побега. Берта она держала за узду. Пока она его поила, Феррун принялся смывать сажу. Она не смывалась, а грязными потеками размазывалась по его лицу.

– Ой, у меня же есть мыло! – вспомнила Агнесс, развязала свой узел и подала ему кусок простого дегтярного мыла. – Осторожно, оно щиплет глаза. Волосы тоже вымой.

Феррун намылил лицо и сердито завопил:

– Вот черт, оно не только глаза, оно и кожу щиплет! И вода холодная.

– Надо же, какой изнеженный мальчуган! Теплую воду ему подавай! – и она принялась мыть ему голову сама, заодно смывая со своих рук остатки сажи.

После нескольких намыливаний с него все-таки удалось смыть сажу и многолетнюю грязь. Кожа у него оказалась белоснежной, даже какой-то голубоватой. Волосы как были, так и остались угольно-черными.

– Даже и не знаю, страшный ты или красивый, – задумчиво признала Агнесс, рассматривая его со всех сторон. – Такая прозрачная кожа хороша для женщины, но не для мужчины. Тебя все сочтут изнеженным.

– Это хорошо. Дворянин и должен быть изнеженным.

– Ну, не знаю. Дворяне все воины, а тебя воином не назовешь.

– Давай пошли за твоим Энеко, тогда и видно будет, воин я или нет. – Феррун обиделся на ее нелестные слова.

Она поспешила исправиться:

– Я же говорю о твоем обманчивом внешнем виде, а не об умении драться. Драться ты умеешь. Но выглядишь ты как изнеженный сибарит.

Феррун успокоился.

– Что вид обманчивый, это хорошо. Пусть стражники полезут на рожон. Я скажу, что Энеко – мой слуга, так же как и ты. И чтоб они мне его немедленно отдавали. А не то им будет худо.

Он снял с плеча лук, отцепил от мешка меч и опоясался. Лук, колчан и свой мешок отдал Агнесс. Она закинула его на спину и прогнулась от нежданной тяжести: в руках Ферруна он казался пушинкой. Взяла под уздцы графского коня и повела его вслед за своим господином. Чтоб не узнали, накинула на голову капюшон, стараясь казаться как можно меньше и незаметнее.

Рассвело, и Феррун, не выносивший яркого света, низко опустил лицо.

Они вошли во двор таверны. Он был полон самого разного народу, от разносчиков товара до приехавших в деревню крестьян с окрестных хуторов. Стояло здесь и с десяток графских стражников.

Пришельцы были замечены сразу и к ним обратились любопытствующие взоры всех присутствующих.

Агнесс взмахом руки подозвала к себе грума, стоящего неподалеку.

– Коня моего господина покорми и напои! И заседлай! – сказала она грубым голосом и сунула ему в руку золотой. – И запряги в возок лошадку Энеко!

Тот оценивающе посмотрел сначала на золотой, потом на стражников. Решив, что золотой перевешивал риск хорошего нагоняя, забрал поводья и прошел с конем в конюшню.

Феррун окинул всех стоявших вокруг надменным взглядом и с вызовом громко спросил:

– Мне сказали, что здесь без всяких на то прав держат моего слугу, некоего Энеко. Где он?

Хозяин, которому все это ужасно не нравилось, низко поклонился.

– К сожалению, это распоряжение нашего господина, графа Контрарио.

– Плевать мне на вашего господина! Быстро подать мне моего слугу, или я все тут у вас разнесу! Живо!

Оставленные графом сторожить Энеко стражники оглушительно расхохотались. Им показался чрезвычайно нелепым этот тонкий и высокий, как голый прут, ужасно заносчивый господин в болтающемся на нем дорогом бархатном наряде.

– Может, вы желаете с нами сразиться? – издевательски предложил один из них. – Я вижу, меч при вас. Вот только сможете ли вы его поднять, господин?

– А вот это не ваша забота. Я смотрю, вас никто не учил, как нужно кланяться важным господам! – и Феррун одним движением обнажил свой меч.

Стражники тоже вытащили свои мечи в явном стремлении указать нахалу его место. Они не сомневались в успехе, еще бы, их было десять на одного.

Хозяин попытался было не допустить побоища, убийство дворянина каралось очень строго, но Феррун презрительно потребовал:

– Отойдите в сторону и не мешайте! Но если хотите поскорее попасть на тот свет, милости прошу!

Хозяин поспешно отошел подальше. Феррун скинул плащ, и раздались громкие смешки, уж очень худосочным он казался. Уверенный в победе стражник первым вскинул меч и ринулся на незнакомца. Тот, не дрогнув, поднял навстречу свой, встретил удар, от которого вокруг посыпались сверкающие искры. Меч стражника в месте сшибки переломился и Феррун, не колеблясь ни мгновенья, опустил свой меч на голову беззащитного человека.

От этого удара туловище стражника распалось пополам, как булка хлеба. Все в ужасе закричали. Двое других стражников одновременно кинулись на победителя, опустив на его голову мечи. Феррун одним встречным ударом вышиб их, и плавно, будто играя, снес стражникам головы. Из обезглавленных туловищ фонтаном хлынула кровь, заливая все вокруг.

Феррун брезгливо отошел в сторону, боясь запачкать в крови свои сапоги оленьей кожи.

Агнесс почувствовала себя плохо. Какой же он безжалостный!

– Есть еще желающие поиграть со смертью? – ласково спросил Феррун, довольно улыбаясь. – Прошу!

Оставшиеся стражники быстро скрылись за спинами крестьян.

– Уберите эту падаль! – приказал Феррун, указывая окровавленным мечом на трупы, лежащие перед ним. Повернувшись к хозяину, вежливо попросил: – Дайте мне какую-нибудь тряпку, вытереть меч. Не хочу, чтоб он заржавел. Так где мой слуга? Отдайте мне его немедленно!

Кто-то уже выводил из подвала избитого до крови Энеко.

Феррун с прищуром посмотрел на него и угрожающе спросил:

– Чьих рук дело?

Хозяин поспешно заверил, что он уже убил того, кто бил мальчишку:

– Он первым напал на вас, господин.

– Ладно, в ад ему и дорога. Может, перекусим? – это он спросил уже у Агнесс, отчаянно замотавшей в ответ головой. Ее мутило от запаха свежепролитой крови. Снисходительно пожав плечами, Феррун велел тавернщику: – Тогда сложи нам перекусить с собой, если уж мой слуга считает, что нам нужно торопиться.

Слуги, уносившие тела стражников, поразились подобной бессердечности. Хозяин угрюмо велел половому:

– Принеси еды, да побольше. – Он был рад, что убит один из самых жестоких пособников графа, но вот только как ему перед графом оправдываться? Ведь убиты-то они в его заведении! Никогда с ним такого не бывало! Подав тряпку Ферруну, лебезящее произнес: – А как вас звать, извините? Что мне графу сказать, он ведь обязательно спросит?

– Я – Феррун. Думаю, это имя ему многое скажет! – гордо объявил победитель и тщательно протер окровавленный меч.

Хозяин почтительно поклонился, удивляясь странному имени. Даже не имени, а прозвищу. В самом деле, граф не может не знать этого юного задиру. Если тот достаточно часто демонстрировал свое потрясающее умение обращаться с мечом, то его многие должны знать. И надеяться на мщение.

Агнесс подошла к Энеко, отшатнувшегося от нее. Глаза у него заплыли от побоев, видел он плохо.

– Это я. Не пугайся! – от ее тихого голоса парнишка расслабился и благодарно кивнул.

Из конюшни вывели заседланного коня и возок с лошадкой. Агнесс подвела Энеко к возку и бережно уложила на сено. Еще совсем недавно она ехала сюда в этом возке, надеясь на лучшее! И вот чем все закончилось! Она скосила глаза на залитый кровью двор и тут же отвернулась. Смерть, опять смерть! Ей стало плохо.

Зато Феррун был вполне доволен собой, никакие угрызения совести его не мучили. Велев положить запасы еды в возок, он запрыгнул на коня, приказал своему слуге заплатить за еду и поехал вперед, не задумываясь, как Агнесс справится с лошадью.

Отдав хозяину золотой, она села на место кучера, взяла вожжи в руки и неловко вывела возок со двора. Лошадка без понуканий побежала прочь от этого негостеприимного места.

«Как жаль, что Феррун не взял своей целебной сажи! – с сожалением подумала Агнесс. – Энеко очень плохо».

Тот, разлепив спекшиеся губы, успокаивающе прошептал:

– Я сохранил ваши деньги, не беспокойтесь! Они здесь, в возке, в тайнике. Я их нащупал.

– Я вовсе не о них беспокоюсь, а о тебе, глупый ты мальчишка! – со слезами сочувствия воскликнула Агнесс. – Как же тебе досталось! Граф всегда был зол, а теперь вообще не знает удержу! Как ты остался жив?

Он вяло дернул рукой.

– Ерунда! Бывало и хуже. Немножко полежу и встану.

Агнесс закрепила вожжи на облучке, и лошадка, предоставленная самой себе, побежала куда резвее.

Они доехали до небольшого лесочка, где их ждал спешившийся Феррун.

– Мальчишку надо полечить. – Он вытащил из возка свой мешок. – Я взял с собой свою сажу. Немного, но если пользоваться ей разумно, то хватит надолго.

– Ой, какой ты молодец! – Агнесс была искренне ему благодарна. – А вот я об этом вовсе не подумала.

Насмешливо посмотрев на нее, Феррун достал небольшой глиняный горшок с сажей, и начал осторожно смазывать ею раны Энеко. Тот только моргал, глядя на черную жижу. Агнесс пораженно следила, как под слоем жирной сажи на глазах затягиваются глубокие раны. Да это настоящая панацея!

Закончив, Феррун аккуратно убрал горшок обратно и сердито заметил:

– Терпеть не могу такое яркое солнце! Я от него слепну!

– Накинь капюшон на голову, будет легче, – посоветовала Агнесс. – Или, если вовсе плохо, мы можем подождать до вечера в этом леске и ехать ночью.

Феррун накинул капюшон на голову, причем так, что лицо полностью скрылось за плотной тканью, и признал довольным голосом:

– А что, так гораздо лучше. И видно все, и солнце не мешает. Ладно, поехали! – вскочил на коня и отправился вперед. – Догоняйте!

Агнесс достала платок и протянула Энеко.

– Вытри лицо, ты весь черный!

Он аккуратно стер сажу. Хотя грязные потеки и остались, но глаза распахнулись и смотрели на мир с тем же хитроватым прищуром, что и раньше. Синяки и отеки тоже исчезли.

– Какой он странный! – глядя вслед ускакавшему Ферруну, заметил Энеко. – Страшный такой, как смерть! – Повел плечами, подергал головой и радостно сообщил: – Слушай, у меня ничего не болит! Чем это он меня мазал, таким черным?

– Он говорит, что это сажа.

– Странная какая-то сажа, сажей не пахнет, но запах неприятный. Но давай мне вожжи, а сама ложись. На тебе лица нет. Здорово досталось?

– Есть немного. Но все уже прошло, просто понервничала сейчас немного. Страшно было, – откровенно призналась она и передала вожжи мальчишке. Растянулась на сене, закинула руки за голову и радостно вздохнула, испытывая настоящее блаженство. Наконец-то ее путешествие подходит к концу. Она жива, здорова, чего же ей еще желать? Жаль, конечно, что ей не удалось добыть кольцо, но она твердо знает, что граф не отыщет его тоже. Повернула голову в сторону Энеко и спросила: – Как ты попал в руки графа?

Он цыкнул на лошадку и принялся хмуро рассказывать:

– По глупости. Я остановился слишком близко от постоялого двора, чтоб не пропустить твое появление. К вечеру из замка спустились четверо мужчин, здорово потрепанные. Я узнал среди них Беллатора, он часто у нас в таверне бывает, он был покусанный весь. Других я не знаю, хотя один из них почему-то все лицо закрывал. Наверно, его тоже здорово искусали. Я еще подумал, что крысы нападают, когда их очень много. Они поужинали и тут же уехали. А ночью заявился граф. Он знал, что ты здесь. Видимо, нас кто-то выдал. Он схватил меня и сразу начал допрашивать. Но я ему все равно ничего не сказал, хотя меня бил здоровенный стражник с кривым зубом.

Перед глазами Агнесс снова, как наяву, вспыхнула сцена боя. И стражник с кривой ухмылкой, первый напавший на Ферруна.

– Его убил сегодня Феррун.

– Феррун? Какое странное имя! Почти такое же странное, как и он сам. Но я не думал, что он может кого-то убить. Он кажется таким хилым.

– Вот уж поистине – внешность обманчива! Он очень сильный, не думай, что если такой худой, то слабый. Он после твоего мучителя убил еще двоих. Зараз. Одним взмахом меча.

– Жаль, что я этого не видел, – мечтательно проговорил Энеко. – Здорово, наверное, было.

Агнесс ничего хорошего в убийстве людей не видела. Но что делать? Другого выхода не было.

– А кто он такой? И откуда взялся?

Почему-то Агнесс решила не говорить о Ферруне всей правды.

– Он жил в замке. Сейчас решил ехать со мной и помочь.

– Он что, в тебя влюбился?

У Агнесс вырвался сдавленный смешок. Вот уж кто менее всего похож на влюбленного.

– Нет. Просто он, как и я, ненавидит графа.

– Ааа…, понятно. Я его теперь тоже ненавижу! – Энеко слегка подхлестнул вожжами лошадку. – Он безжалостный и злой. Я таких в своей жизни еще не видел, хотя с разным сбродом знаком. Но ты спи, ты устала. Я чувствую себя хорошо, довезу, куда надо, не беспокойся.

– В монастырь Дейамор, ладно? – попросила Агнесс, понимая, что помочь ей сможет только Фелиция.

Энеко важно согласился, она устроилась поудобнее, закрыла глаза и тут же заснула. Сколько она проспала, не знала, потому что проснулась уже в Купитусе.