Читать книгу Однажды в Логосе. Том 2 - Татьяна Гончарова - Страница 7

Элизабет Дали тяжело пережила смерть отца. Расследование его смерти медленно, но верно остановилось по нескольким причинам. Во-первых, наиболее заинтересованные в расследовании люди сейчас находились в королевской тюрьме. Во-вторых, нельзя было поднимать лишний шум при новой власти.

Элизабет ни с кем не хотела говорить о своих переживаниях насчёт смерти отца. Без него она осталась сиротой, у которой не было даже собственного имущества. Семейное имение по наследству перешло Ромулу.

По вечерам, когда в академии становилось безлюдно, она периодически тихо плакала у себя в комнате. Даже не от того, что её родной отец погиб, а то того, что теперь ей станет ещё тяжелее, чем было прежде. Ей искренне было страшно думать о туманном будущем. Она тщательно скрывала свою слабость от людей, лишь однажды в порыве душевной муки она расплакалась на руках у Алекса Калле.

Для него это была самый обычный вечер в донжоне с Элизабет. Они лежали на полу, на свалявшейся медвежьей шкуре. Сначала Элизабет вела себя, как обычно: она много говорила, нелепо смеялась собственным шуткам и заглядывал в глаза Алексу, пытаясь рассмотреть в них хотя бы каплю сочувствия к своей зияющей ране. Когда боль в груди стала невыносимо сильной, Элизабет пустила пару еле заметных слёз. Они, обжигающие словно искра, скатились на голую грудь Алекса. Он вздрогнул. Сила глупой гордыни заставила его некоторое время делать вид, что ему совершенно нет дела до состояния Элизабет. Когда она почти заглушила тянущую к земле боль, Алекс всё же поднялся с пола и заглянул за рыжую чёлку девушки. Он не успел задать своего вопроса. Заметив его сосредоточенный и жалостливый взгляд, её слёзы потекли водопадами. Она плакала и задыхаясь всё спрашивала у него, почему именно отец пострадал от междоусобицы магов. Почему она никак не смогла это предвидеть и даже помочь, когда он один мучился от боли, умирая в сыром подвале. А она сидела парой этажей выше, даже не догадываясь, что с ним происходило.

Алекс не мог дать ответы, которые на самом деле были не нужны Элизабет. Вопросами она отчаянно взывала к вселенской справедливости, будто бы кто-то её слышал. И её услышал Алекс.

– Я тебя не понимаю, Элизабет, – он тяжело вздохнул и настороженно оглядел её милое кукольное личико, крайне печальное в эту секунду, – ты говорила, как сильно его ненавидишь его, а теперь льёшь слёзы. Зачем мне было всё это делать…

Элизабет ничего не ответила. Ей было мучительно больно, потому что люди не могли понять и пожалеть её, разделив всю горечь нынешнего положения одинокой сироты в 16 лет. Она молча встала с медвежьей шкуры и подошла к окну. Предпринятая попытка получения помощи не привела ни к каким результатам. Она разочаровалась не только в Алексе, в его способности проявить сочувствие к ближнему, но и во всех людях на свете.

Алекс не мог не заметить, как прекрасен силуэт её тонкого опирающегося на оконную раму тела, облитого лучами скупого холодного солнца. Каждый вдох её бархатная, словно кожура спелого персика, грудь то погружалась в прохладную тень окна, то выходила на свет.

Элизабет смотрела в окно, на её глазах пряталась за линию горизонта слабая звезда и Нестра казалась безжизненной. На улице было то самое время, когда люди уже не заняты повседневными делами, но ещё и не уходят спать, своего рода сумеречный штиль. Среди маленьких серых домов практически не ходили люди, в тенистых переулках можно было рассмотреть фигуры, похожие на людей, однако это была лишь

– Я хотел, как лучше, – виновато промямлил Алекс.

Когда он это произнёс, то почувствовал тяжёлый округлый ком в горле. После секунды мучительного молчания Элизабет, он торопливо собрал свои вещи и направился к выходу. По пути до крепости из его обычно ловких рук то и дело падали вещи, он никак не мог их собрать. Дорога до комнаты показалась ему вечность, при входе в неё он чуть не ошибся дверью. Что-то было не так: не было прежней уверенности в движениях.

Это была его изученная до трещин в кровати комната.