Читать книгу След бытия твоего… - Татьяна Гришанова - Страница 4

                             1

По этой дорожке не раз я ходила.

Малину в лукошке домой приносила.

Не раз и не два на вечерний мой чай

Из сада ко мне выходил Иван-чай.

Иванушка милый, копорский дружок,

Садился со мною на древний порог,

Со мною смотрел он в бездонные очи…

О, Севера ночи! Жемчужные ночи!

С тобой, Иван-чаюшко, ласковый мой,

Вовек не расстаться. Вот разве зимой

Лишь изредка ты отпускаешь —

Весной же всегда окликаешь.

Воспряну душою – и снова с тобой,

Сижу на пороге под древней луной.

И нежного Севера вести

С тобою я слушаю вместе.

О чем же ты ропщешь, единственный мой?..

Лесные поляны под белой луной,

И лики во храмах сияют, как прежде,

И дух человеческий бьется в надежде.

                         2

А в саду моем Иван-чай,

Никого не спросясь, растёт.

И тропинка меня невзначай

В храм родительский приведёт.

По ступенькам зеленым взбегу

В поднебесье, под самый купол.

Там лежит мой милый в бреду,

Не дозвался, а так аукал.

В изголовье книга стихов,

Что ему одному читала.

Среди сосен и среди мхов

Я тогда уже причитала:

– Не губи меня, Иван-чай,

Не тоскуй по мне, не скучай,

В храме стрельчатом

Не привечай и головушкой не качай.

Наши встречи – воздушные замки,

Лепестков лиловое бремя.

Не поспеют ни няньки, ни мамки,

Если вздоху последнему время.

                        3

Северной ночью поёт Иван-чай,

Голосом Сирина к сердцу взывает:

– О, приди! В колыбели меня покачай!

Вся душа от ран изнывает.

Разбудили меня нынче вороны,

Что над Русской землею несутся.

Поглядел-посмотрел во все стороны —

Дети ада над нами смеются.

Приходи утешить меня,

Ты мне северная родня.

Русской кровью поля пропитаны,

Иван-чаями земли усыпаны.

Голос чудный… Небесная тишь…

За порог ступила я лишь —

Слышу звон колокольный вдали.

Слышу голос Русской земли…

Собирается мощь, как встарь.

В вещий колокол бьет звонарь,

Богатырь израненный, Иван-чай:

– Русь, родимая, выручай!

                             4

Какой нежностью невзначай

Одарил меня Иван-чай!

Какой кротостью, тишиной —

Чтобы стала его женой…

Вот и в поле он заманил,

И вернуться уже нет сил.

Мой возлюбленный, Иван-чай,

Пред Всевышним теперь отвечай…

                            5

Светлым именем Иван-чай

Ты меня величай, величай!

Среди ночи и среди дня

Иван-чаем кликай меня.

У полуденных ветров спроси,

Был ли краше кто на Руси?

И ответят: «Иди, встречай!

Твой красавец идёт, Иван-чай!»

Удивляются все кругом —

Иван-чай заходит в мой дом…

И кричат: «Отвечай, отвечай!

Чем прельстила ты Иван-чай?»

Все завидовать мне вольны,

Он цветок родной стороны:

Иван-чай на Руси растёт,

В моем сердце нежно цветёт…

Все по силам. Лишь не отлучай

От меня Иван-чай, Иван-чай!

Ты – Господь. И задумал нас сам.

Я молитвой тебе всё воздам

                              6

Встретила тебя нечаянно,

Иван-чай, Иван-чай…

Я души в тебе не чаяла,

Иван-чай, Иван-чай…

А мы жили и не роптали,

Кусочка мяса не знали…

Но были всё-таки счастливы,

Ко всякому горю участливы.

Где вы, люди добрые, светлые?

Где вы, сердца приветливые?

Где ты, память людская?

Где ты, Совесть мирская?

Днём с огнём ищу —

Всё выкликиваю.

Ночью среди звёзд свищу —

и всё всхлипываю.

Ах, печаль моя несравнимая —

Боль российская, всё равнинная!

Не уходит моя боль, не кончается.

А земля под ногами качается…

Где вы, люди добрые, светлые?

Где вы, сердца приветливые?

Где ты, память людская?

Где ты, Совесть мирская?

Господь успел подарить

Сердце, чтобы любить,

Руки, чтоб обнимать,

А мы идём убивать.

Господь подарил нам мысль,

А мы потеряли смысл.

Божьего света не любим

И сами себя губим.

Господь рыдает над нами,

Но лик Его скрыт облаками.

И тихие слёзы Бога

Падают у порога…

Северный берег.

Песок. Валуны.

Тихие вздохи

Балтийской волны.

Холодные воды.

Вокруг тишина.

Скандинавской породы

Златая сосна.

Выси небесные.

Лёт облаков.

Мысли чудесные —

Все без оков.

Дышит свобода.

И воздух так чист.

Осень. Погода.

Берег лесист.

Северный берег.

Песок. Валуны.

Тихие вздохи

Балтийской волны.

Тихие вздохи.

Ни ропот. Ни стон.

Тихие вздохи.

Ни сказка. Ни сон…

Безбрежная бренность.

Набеги волны.

Судьбы неизбежность.

Одни валуны.

В тереме светлом

В далёкие годы

Я проживала,

Не зная невзгоды.

В тереме светлом

Пели мне птицы,

И зимовали

Со мною синицы.

В тереме светлом

Не выли метели,

Стояли на страже

Высокие ели.

В тереме светлом —

Сосны до неба,

И всем хватало

Света и хлеба.

В тереме светлом

Счастье водилось,

В долгие зимы

Ворона молилась.

В тереме светлом

В далёкие годы

Из трав я сплетала

Счастливые оды.

В тереме светлом

В те давние годы

Все были какой-то

Чистейшей породы.

Старинная причуда —

Жить, просто поживать,

Неведомо откуда,

Чтоб счастью прибывать.

Встречать поутру ветер свежий,

Чуть мокрый, небольшой.

Он – увалень, малец, невежа —

Тревожит лёгкою стопой.

Зовёт пройтись в ветвях сирени

И в кронах сосен, высоко.

Он уличает в сонной лени

И улыбается легко.

В такое утро – нет заботы.

И на столе оставлен чай.

И за окошком шепчет что-то

Мой несравненный иван-чай.

Жизнь не спешит, минуты не считает.

Всему на свете некуда спешить.

И утро тихо-тихо возрастает,

В день превращаясь, чтобы дальше жить.

А я вот думаю опять:

Как трудно стёжку протоптать

В саду заросшем,

Чтоб гулять

И жизнь, как сад,

Воспринимать,

И не хулить,

И не роптать…

И по весне на солнце жить,

И средь цветов ходить, ходить…

И облака считать, считать,

И книги медленно читать…

Во времени чтоб продолжаться

И никому не одолжаться!

Сирени ветка…

Ах, как редко

Ты припадал губами к ней!

Такая скромная соседка,

Благоухающая ветка,

Подруга вешняя

На много дней.

Остановись на миг единый —

Все на Земле неповторимы.

И эта белая сирень!

О, как легка, воздушна сень

Ее ветвей и гроздей белых,

Признанье светлое

В устах несмелых…

О, эта белая сирень!

…Там ещё стоит персидская сирень.

Ждёт меня, когда в благословенный день

Я приду и встану в её сень…

Ждёт меня персидская сирень.

Долго собираюсь я туда,

Хоть дорога не далече, не трудна.

Всё ж настанет тот благословенный день,

Я приду к тебе, персидская сирень.

Отдохну и дух переведу,

И в твоё благоухание войду.

И приснится мне, что я в раю

Вместе с хором ангелов пою…

А пока – все тяготы земные

И пути-дороги в суету сует…

Да и ноги, словно заводные,

Не обегали ещё весь белый свет…

Ждёт сирень… Уж домик покосился.

И давно тропинка к дому заросла.

О, сирень! Никто к тебе не относился

С такой нежностью, как в детстве я…

Что останется в памяти?

                         Ничего.

Лишь сиреневой замети

                         Естество.

Что пахнёт тебе в душу

                        В час тьмы ночной?

Благоуханье сирени.

                         Её одной.

А утешит что, упоит

                        Душу твою?

Только сирени ветка.

                        Та, что в раю.

У самых ворот рая

                         Возросла она.

А ты живёшь и не знаешь,

                         Кому предназначена.

Белой сирени ветка

                         В душе моей.

Кто не любил, тот редко

                         Стремился к ней.

Ветка белая сирени,

Что стучишь в моё окно?

Ветка белая сирени,

У меня отворено́.

.

Ветка белая сирени,

Что сказать ты хочешь мне?

Ветка белая сирени…

Белой ночью при луне…

И тогда сказала ветка

Тихим голосом в ответ:

– Нет, любовь твоя не клетка.

Если любишь крепко-крепко,

То любовь всегда рассвет.

А сирень моя душистая,

А сирень моя – прелестница,

За окном стоит пушистая,

За окном моя ровесница.

За окном, вся в белой ноченьке,

Словно шепчет: где я? Где я?

Улетела б – нету моченьки…

Белокрылая Психея!

Белы ночки, быстротечные,

Краток век ваш и сирени.

Эти радости, беспечные,

Избавляют от мигрени.

Помогают хворь вылечивать.

От любви лишь нет лекарства:

Душу могут всю высвечивать

Мои белые коварства.

За окном сирень стояла.

Белой ноченькой шептала:

– Нет, не любит он тебя…

Мимо облако летело,

В небе синем тихо пело:

– Выйди замуж за меня.

Вот и кончилось лето…

С небом хочется слиться:

К лебедям непременно

С надеждой великой прибиться.

А там – будь что будет!

Ведь летать я совсем не умею.

И как всё же при мысли об этом

Наглею, смелею…

– Дурёха, – сказал мне вожак

еле слышно,

– Ты человек, что поделаешь,

Раз уж так вышло.

Помолись нам вослед:

Мы уже улетаем.

А весной выходи

Навстречу всем стаям.

Мы вернёмся сюда,

В этот северный край.

Только ты не горюй!

Только ты не рыдай!

Вот и кончилось лето.

С небом хочется слиться…

И сосна за окошком, и яблоня…

Ну чего не хватает тебе?

– Ни любви, ни тепла… Так озябла я,

Отбывая свой срок на Земле.

А ещё – журавлиные клики…

Зазывают за ними лететь.

И у птиц, как у ангелов, лики,

А за ангелом можно ль поспеть?

И такая тоска перелётов, —

Словно Родина вся на крыле…

Вдруг очнусь среди этих пилотов,

Будто я не была на Земле.

И сосна за окошком, и яблоня…

Сон земной и великий покой…

Ничего я не знаю заранее,

Но тоскую осенней порой.

Как медленно я шла тропинкой полевой,

Цветок к цветку в букетик собирая.

Они словно соперничали меж собой,

Воздушные, прекрасные посланцы Рая!

Как медленно я шла тропинкой полевой.

Высоким было небо голубое.

И золотом светились завитки моих волос.

Какое счастье было! Ах, какое!..

И синий василёк среди колосьев рос.

Высоким было небо голубое.

И всё вокруг шептало, пело, трепетало.

Весь мир земной чудесным хором был.

И девочка с букетиком цветов ещё не знала,

Что человек живёт совсем без крыл.

А всё вокруг шептало, пело, трепетало.

Пройдут года… Уйдёт привычное тысячелетье…

Во мхах иссохнут родники, фиалки отцветут.

Утратят полевые травы многоцветье,

И взрослой девочке так грустно будет тут.

Пройдут года… Уйдёт привычное тысячелетье…

Как медленно я шла тропинкой полевой,

Цветок к цветку в букетик собирая,

О краткости существованья их не зная,

И боль цветам, и травам причиняя…

Как медленно я шла тропинкой полевой…

Смотрю в отраженье своё.

Вода его тихо колеблет.

А сердце воде этой внемлет

И видит, как Время идёт.

Незримое Время уходит,

А боль наша рядышком бродит.

На лицах рисует морщины

Без явной на то причины.

И я, словно в прятки, играю

Со Временем этим текучим,

Незримым и самым могучим,

И слёзы свои вытираю.

Какая великая тайна —

Неуловимое это Время.

Оно в нас живёт не случайно —

Смирения смертное бремя.

О, отраженье в воде,

Ты тоже неуловимо.

Как упования наши всегда и везде

Рушатся непоправимо.