Читать книгу Старая сказка, про принцессу - Татьяна Гуркало - Страница 3

Вторая Школа Пятилистника была не лучшей школой магии в королевстве. На самом деле она была одной из худших и не скатилась в самые-самые только потому, что ей везло с выпускниками, которые периодически выбивались в люди. Говорят, даже лучший амулетчик современности учился в этой школе. Но врут, наверное. Потому что, когда заходит о нем речь, представители школьного совета дружно мнутся, странно улыбаются и ссылаются на срочные дела.

В общем, Вторая Школа Пятилистника была плоха. Это знали преподаватели. Об этом догадывались ученики младшего отделения. В этом были уверены студентусы старшего. Об этом любили поговорить под пиво и сушеную рыбу завхозы женского и мужского общежитий. Вероятно, об этом могли бы рассказать голуби, живущие на чердаке, и кошки на них охотящиеся, если бы умели говорить. И только один глава школьного совета Мижук Лададатия уже сорок лет не желал это признавать и вел себя так, словно главенствует в одной из лучших школ.

Поговаривали, что раньше, до того, как стал главой, он это тоже признавал. Но потом поставил себе цель вывести школу в лучшие, естественно, не справился и маленько сошел с ума.

Ну, или в старческий маразм впал. Магистру Лададатии было уже под сто двадцать лет. А это для мага его уровня очень много. А уровень его был, мягко говоря, средненький. И магистерское звание он получил скорее за упорство, чем за заслуги.

Нет, бывают, конечно, и слабые маги, умеющие превосходить сильных, точно как тот самый лучший амулетчик, у которого дара вообще кот наплакал. Но у главы школы был явно не этот случай.

– Дети! – старчески продребезжал Лададатия с трибуны и о чем-то задумался. То ли заранее заготовленный текст забыл. То ли отдышаться понадобилось.

Дети, а собственно третий и четвертый курсы старшей школы, на главу не обращали ни малейшего внимания. Они прекрасно знали, что ничего хорошего им не скажут. И пришли в Большой Зал вовсе не для того, чтобы послушать магистра, а всего лишь потому, что на входе стоял комендант мужского общежития и отмечал, кто пришел, а кто нет. И не пришедших потом наверняка заставят мести двор, мыть обгаженный голубями памятник основателям школы или заниматься чем-то столь же неприятным. Проще уж немного постоять под стенами зала для танцев, поскучать, а потом с чистой совестью разойтись и заняться своими делами.

– Дети! – торжественно повторился Лададатия, у него даже голос немного окреп. – Все вы знаете, что через неделю придет пора летней практики! Вы уже не безголовые мальки! Вы взрослые самостоятельные люди!

– Сейчас нам скажут, что финансирование нашли только для поездки младшеньких, так что нам предстоит увлекательное путешествие по окрестным селам, в поисках чего-нибудь, о чем можно будет написать в отчете, – предрек Ленц Бажия и поскреб пятерней светлый, вихрастый затылок.

Шелест Таланка и Дамир Куц дружно на него шикнули, очень уж им не хотелось привлекать к себе внимание. А то кого-кого, а их точно заставят памятник мыть, мол, опыта хватает.

Впрочем, Ленц почти не ошибся. Про финансирование глава школьного совета ничего говорить не стал. Но пространные рассуждения об институте свободных магов, их пользе для общества и том, что в этом деле тоже нужен опыт, в итоге свелись именно к тому, что «взрослых и самостоятельных людей» разобьют на небольшие группы по четыре-пять человек и отпустят в самостоятельное плаванье на всю практику. И должны они будут в этом плаванье нести доброе, вечное и светлое.

– Потому, что у школы и так репутация не очень, – проворчал Ленц Бажия.

Еще, маги-недоучки могли в этом путешествии зарабатывать и оставить все деньги себе.

– Если нам кто-то заплатит деньгами, а не дрекольем по спине, – сказал Ленц и зевнул.

– Какой-то ты пессимист, – заметил Шелест.

А еще студентусы должны были вести дневники, отмечаться в портально-почтовых отделениях и дознавательских управах, и не влезать в сомнительные приключения. Потому, что школе они нужны были живыми и здоровыми.

– Ну, да, столько трупов хоронить накладно, – сказал Ленц, и магистр Лададатия, наконец, откланялся.

Просто так студентусов все-таки в самостоятельный поиск приключений не отпустили. Провели несколько лекций по технике безопасности. Напомнили о чести и достоинстве. Сообщили, что лошадей на всех не хватает и заставили тянуть жребий. Как будут путешествовать те, кому лошади не досталось, никто так и не объяснил. Видимо предполагалось, что они отсидятся в ближайшем леске, а потом вернутся с покаянной речью о том, что всю практику просидели в плену у разбойников, леча их главаря от несварения желудка.

Кроме лошадей, которых всем не хватило, студентусам достались древние, обтрепанные карты с загадочными пометками. По картам следовало искать населенные пункты, отделения портальной почты и дознавателей. Вместе с картами всучили не менее древние, местами погрызенные мышами сумки со сменным бельем и разными нужными вещами. Среди нужных вещей даже завалялись пять серебряников. Зато котелки были новенькие, жалко только, что подозрительно тонкие. А в том, что лечебные зелья не просрочены, завхоз почему-то клясться отказался.

– Если на нас нападут немертвые, у нас есть шансы отравиться и не почувствовать как нас едят, – со странным оптимизмом заявил Ленц.

Его тут же обозвали разными нехорошими словами и чуть не побили. И, наверное, побили, если бы завхоз не решил порадовать студентусов тем, что им выдадут оружие. Настоящее, заговоренное, годящееся для сражения с немертвыми. Попутно завхоз стал душевно просить не применять это оружие против живых.

– Даже если на нас разбойники нападут? – спросила одна из присутствующих девушек и скромненько пошаркала ножкой по полу.

Завхоз мрачно посмотрел на это дивное виденье, пробормотал, что в его время баб в маги не пускали, и милостиво разрешил сражаться с разбойниками. Правда, тут же засомневался, что у девушки это получится. И посоветовал применять магию.

Как ни странно, девушка даже спорить не стала. Вместо этого она опять пошаркала ножкой и задала вопрос, который всех волновал:

– А кушать мы что будем? В прошлом году мастер Брим поливал поля и нас за это кормили селяне, но ведь поливать не все умеют, а для грибов не сезон и охотиться я не умею.

– Ты просто дичь не умеешь выбирать, – жизнерадостно сказал Ленц. – Правильная дичь водится в курятниках, и охотиться на нее надо ночью, желательно предварительно накинув на это строение полог тишины. Но можно и так. Пока хозяева выскочат, сбежать наверняка успеешь. Проблема может быть только с собакой, но если взять правильную травку…

Завхоз отвесил Ленцу подзатыльник и отправил выяснять вопросы пропитания к главе школы. Потому что самому завхозу этот глава ничего о пропитании не говорил.

В общем, практика предполагалась веселая.

Насколько, студентусы поняли во время жеребьевки. Многострадальный мастер Брим нарезал бумаги, написал на обрезках имена студентусов, бросил все это дело в коробку из-под дамской шляпки и стал вытягивать по одной обратно. А вытянув четыре, долго хмурился, беззвучно шевелил губами и дергал себя за бородку. После чего заявлял, что так никуда не годится, и тянул еще, составляя по своему усмотрению группы из вытянутого.

Девчонок он в итоге определил к тройкам рослых, сильных или умелых парней. Признанных придурков, ищущих неприятности на свои головы, скомпоновал вместе и пробормотал, что если свернут себе шеи, то хотя бы никто не виноватый в этом идиотизме не пострадает. А Ленцу, Шелесту и Дамиру не хватило в группу четвертого, но мастер Брим махнул рукой и сказал, что эти выкрутятся. Ленц даже восхитился такой верой в себя любимого.

Чем питаться в путешествии, так и не смогли выяснить. Завхоз, видимо пересчитав запасы и найдя среди них начавшую портиться крупу, засадил очередных штрафников за рассыпание этой крупы по крошечным мешочкам. На каждого практиканта получалось по три мерных лопатки. И если некоторые девушки могли на этих запасах продержаться сравнительно долго, но парни вряд ли бы сумели растянуть на трое суток.

На следующее утро перед библиотекой выстроилась очередь из жаждущих новых знаний. Правда, жаждали все эти люди знания однообразные. Всем срочно понадобилась «Теория создания отсекающих пологов». Даже девушкам. Видимо собирались варить кашу на бульоне из курятины.

Ничего не подозревающий библиотекарь раздал все наличествующие книги, а было их немного. А тем, кому их не досталось, посоветовал читать компаниями и писать конспекты.

– Знаете, – сказал приятелям обычно молчаливый Дамир, когда они по стеночке прошли мимо дерущихся за книгу парней. – Кажется, я понял всю глубину замысла наших преподавателей. Нам не дают с собой еды, чтобы заставить работать, а не сочинять отчет. Тех серебряников не хватит на всю практику, даже если мы будем ночевать под открытым небом и пасти лошадей, не покупая им зерно.

– Хм, – глубокомысленно отозвался Ленц. – Интересно, как много найдется идиотов, согласных нас нанять? Нет, я не говорю конкретно о нас, мы еще неплохая перспектива. А некоторые ведь как начнут чудить… В общем, добьются наши преподаватели того, что бедные студентусы начнут грызть кору, как зайцы по зиме. Надеюсь, хоть соли нам с собой дадут. Может, она поможет забить вкус древесины.

Задумчивый Шелест кивнул. А потом невпопад сказал:

– Надо заехать во Пятилистник, в деньгохранилище.

– Грабить будем?! – воспрял духом приунывший Ленц.

– Нет. У меня просто есть сбережения. Я клад нашел, не мог же я его притащить в школу, – сказал Шелест и посмотрел на пол. – Заодно знакомую навещу.

– О-о-о! – чему-то обрадовался Ленц и цокнул языком. Наверное, заподозрил, что знакомая там романтического характера.

А Шелест не стал его разубеждать. Еще и письмо отправился знакомой писать. Ей до Вратицы, маленького села у Пятилистника, тоже надо было откуда-то добираться.

И друзья почему-то так и не сообразили, что отправить это письмо он тоже сможет только из той же самой Вратицы, а никому из преподавателей туда было прямо сейчас не надо. А потом и вовсе о том письме забыли и так и не спросили, откуда знакомая узнала, что Шелест ее ждет.

За день до отбытия на практику студентусы осознали, что мир – очень несправедливая и неправильно устроенная штука. Потому что неожиданно оказалось – те, кто так и не досдал хвосты, никуда не едут. Они остаются в школе, учатся и пытаются эти хвосты все-таки сдать. Заодно помогают на кухне, убирают территорию и пытаются вывести мышей на продуктовом складе.

– Выведут они, как же… – недовольно ворчала девушка, стоявшая рядом с Ленцем.

– Ага, новую породу выведут, не боящуюся кошек и поедающую запасы с удвоенной скоростью, – поддержал ее Ленц, и девушка ему благодарно улыбнулась.

– Зачем я сдала эту дурацкую теорию пространств? – вопрошала еще одна девушка. – Вот зачем? Учила ее еще. Сидела бы себе тихонько в школе и никуда не ездила. А теперь меня убьют, ограбят и обесчестят.

– И обязательно в такой последовательности, – подтвердил кто-то, вызвав среди студентусов волну нервного хихиканья.

– Подозреваю, это они так решили проблему нехватки лошадей, – рассудительно сказал Дамир. – Теперь их совсем немного не хватает.

Преподаватель, обрадовавший студентусов тем, что должники никуда не едут, тем временем продолжал их радовать. На этот раз тем, что если эти должники не перестанут быть таковыми до окончания практики, то по ее завершению они перестанут быть студентусами.

– Ну, чуточки справедливости в мире есть, – глубокомысленно сказал Ленц. – Самые тупые отсеются.

– Но таких немного, – добавил Дамир.

Шелест пожал плечами и промолчал.

Преподавателя, грозившего выгнать всех, кто останется хвостат до окончания практики, сменил за трибуной магистр Кавар, уже не первый год, мечтавший о том светлом дне, когда примет из рук магистра Лададатии пост главы школьного совета. Он откашлялся, пошуршал какими-то загадочными листами, видимо прихваченными с собой для большей представительности. Еще раз откашлялся и звучным басом начал рассказывать о том, что мир не сахар, неумелые маги никому не нужны, а умелые могут озолотиться.

– Ага, по тебе видно, – презрительно проворчал кто-то за спиной у Шелеста.

– Так он и не шибко умелый. Шибко умелые давно разбежались по другим школам, – справедливо заметил Ленц, которому, как всегда, больше всех было надо.

– И хоть сколько-нибудь умелые – тоже, – добавил Шелест, давно сообразивший, что студентусы, которые учатся хорошо, делают это скорее вопреки преподавательским усилиям.

– Привыкайте к взрослой жизни! – вполне себе музыкально вещал заместитель главы школьного совета. – Вы не останетесь в школе навсегда. И никто не будет вас сопровождать вне ее стен.

– Можно подумать, кому-то этого хочется, – сварливо проворчала девушка, стоявшая рядом с Ленцем.

И тут случилось то, что завхоз предвещал еще два года назад. Магистр Кавар, дабы подкрепить свои слова чем-то весомым, топнул ногой по настилу. Доски загадочно скрипнули, потом затрещали, а потом просто взяли и провалились в темные подсценные глубины, вместе с трибуной и магом за ней стоявшим.

Студентусы на мгновение замерли, а потом разразились бурными аплодисментами. Это было лучшее выступление магистра на их памяти. И исчез со сцены он гораздо эффектнее, чем давешний великий маг на представлении заезжего цирка.

Извлекали магистра довольно долго, а он там ругался, жаловался то на сломанную ногу, то на не более целую руку, да так проникновенно, что студентусам хотелось пожелать ему сломать еще и шею. А когда, наконец, извлекли и осмотрели, оказалось, что ничего там не сломано, даже нос, которым маг ударился при падении о трибуну.

Сцену почти сразу решили разобрать. И о студентусах временно забыли.

Сообразительные девочки и мальчики решили потратить это время с пользой.

Одни храбро залезли на склад продуктов и увели оттуда часть запасов, заставив завхоза ругаться непотребными словами. Другие, наоборот, занесли в школу кислое вино и успели его продать. Третьи запаслись зельями. А кто-то даже ограбил болезного магистра Кавара, но об этом узнали только после отъезда студентусов на практику, слишком уж долго и упорно магистр изображал смертельно раненого. За что собственно и поплатился, лишившись большей части зелий.

А утром того самого дня провожать студентусов вышли почти все преподаватели. Они стояли с такими печальными физиономиями, словно были уверены – вернутся немногие. Магистр Лададатия толкнул еще одну речь об ответственности и том, что студентусы уже взрослые люди. Одна из местресс торжественно возрыдала. И ворота не менее торжественно открыли.

Практика в роли свободных магов началась.